28 марта, понедельник
Вечером Дробышев Владе звонить не стал. Провалялся весь вечер, читая какую-то муру, а утром, вместо того чтобы поехать на работу, как все нормальные люди, опять поехал к дому Ильи.
Два дворника-азиата тихо переговаривались, подметая двор. На него парни не обращали внимания.
Минут через двадцать Дробышев замерз. Утро было ясное, но ветерок чувствовался. Конец марта, а весна никак не хотела начинаться.
Дворники вытряхивали урны в целлофановые мешки. Дробышев поднялся, принялся прогуливаться вдоль дома.
Какая-то дама с собачкой непонятной породы с любопытством на него посмотрела, Дробышев наклонился, погладил собачку, ткнувшуюся ему в колени. Дама недовольно дернула поводок, пошла дальше.
Илья неторопливо вышел из подъезда, когда Дробышев развернулся у угла дома в пятый раз. Спрятаться было некуда, Илья находился от него метрах в пятнадцати, но Дробышев Илью не заметил. Мужчина подошел к темной «Тойоте» и уехал в противоположном от Дробышева направлении.
Дама с собачкой прошествовала назад. На этот раз собачка Дробышевым не заинтересовалась.
Людмила с тремя детьми появилась быстро, Дробышев едва успел сделать очередной круг по двору. Он бросился к машине, дождался, когда «Опель» проедет мимо, и пристроился в хвост.
Дальнейшее оказалось предсказуемым. Женщина высадила двоих детей у школы, вместе с младшей дочкой понаблюдала, как старшие вливаются в толпу ребятни, и поехала назад домой.
Дробышеву нужно было обязательно быть на работе. Ночью, сквозь сон, отключающийся мозг явно подсказал, что в последней программе Дробышев допустил ошибку. Своему ночному чутью Степан верил, оно не раз ему помогало.
Он нехотя набрал Владу и, услышав сонный голос, попросил:
— Поищи у Егора в бумагах что-нибудь на Илью.
— В каком смысле? — не поняла Влада. Сонливость в голосе пропала, Влада умела сосредотачиваться не хуже его самого.
Если бы он знал, в каком смысле!
Людмила жутко нервничала, глядя на Владу, и он не мог от этого отключиться.
— Не знаю. Просмотри Егоровы бумаги. Просто просмотри, может быть, что-то найдется.
— Но… у него куча бумаг. Степа, почему ты решил, что у Егора на Илью что-то должно быть?
— У Егора есть сейф?
— Наверное, — неуверенно произнесла она.
— Просмотри содержимое сейфа!
— А ты… не можешь мне помочь? — тихо и жалобно попросила она.
— Не могу! Пока! Если что-нибудь найдешь, позвони.
Раньше он не мог устоять перед ее жалобным голосом. Однажды она жутко его разозлила. В компании словно случайно сообщила парню, их общему знакомому, что видела его девушку с другим молодым человеком. Встреча действительно была, Дробышев и Влада видели, как подруга смеялась, стоя на улице в компании какого-то парня. Смех этот, скорее всего, ровным счетом ничего не значил, а парень у подруги был ревнивым, и Влада это знала.
Молодые люди рассорились надолго, а Дробышеву после этого не хотелось видеть Владу. Долго не хотелось, несколько дней.
У него до сих пор сохранялась идиотская черта — переживать, когда причиняешь кому-то зло.
Влада тогда приехала к нему сама, робко смотрела в глаза и пыталась что-то объяснить. Объяснение сводилось к тому, что Влада у мамы дурочка и нужно быть к ней снисходительным.
Он так и делал, пока она не ушла к Егору.
Ошибку в программе Дробышев действительно нашел и проработал до самого вечера, отключившись от всего остального.
Что искать про Илью Мансурова, Влада не представляла, зато она хорошо знала, что нужно искать, чтобы Миладина сестра Неля по полной заплатила за страдания, которые причинила Владе.
В субботу, когда ездили со Степой на дачу, Влада не зря зашла на обратном пути к Вере Ивановне. Уборщица подтвердила: в выходные с Егором была Неля.
Яндекс показывал четырехбалльные пробки, но Влада ждать, когда пробки рассосутся, не стала. Оделась и поехала в фирму.
Обе секретарши сидели на своих местах. Влада ободряюще кивнула Юле — не переживай, все обойдется. А Миладе улыбнулась вежливо и равнодушно. Офис-менеджер должна знать, что она Владе не подружка, а так… никто. Секретарша.
— Костя, — едва отперев кабинет, позвонила Влада Савельеву. — У Егора был сейф?
— Сейф в шкафу, — объяснил Савельев и недовольно пробурчал: — Сейчас зайду.
Сейфом оказался скромный ящик, на который Влада просто не обратила внимания, когда раньше осматривала кабинет. Ящик выдвигаться не захотел, и она не стала тратить на него время.
— А где ключи? — спросила Влада, недовольно посмотрев на Савельева.
— В столе. — Он подошел к столу, выдвинул верхний ящик, достал связку ключей, показал нужный Владе.
Неприметный с виду сейф на самом деле оказался железным ящиком, до половины набитым бумагами.
— А полиция сейф проверяла? — неожиданно для себя спросила Влада. Странно, что она совсем забыла о полиции.
— Смотрели, наверное, — нахмурился Савельев. — Они здесь долго торчали. С ними девочки были.
Под девочками он, конечно, имел в виду Юлю и Миладу. Влада не стала уточнять.
Бумаги ничего интересного не содержали. Все служебные и совершенно Владе не интересные.
Заглянула Милада, спросила, не нужно ли чего-нибудь. Влада показала головой — заходи и садись.
Девушка уселась на краешек стула. Влада взяла со стола связку ключей, повертела, положила опять на стол. Спросила, не глядя на секретаршу:
— Где Егор встречался с Нелей?
— Она снимала квартиру, — быстро ответила Милада.
— Она? — усмехнулась Влада.
— Егор Михайлович снимал, — виновато согласилась девушка. — В квартире никто не жил, они там просто встречались. Ну, вы понимаете… Неля ведь и со своим парнем встречалась, ей не хотелось, чтобы соседи что-то видели.
— Адрес знаешь?
— Нет. — Влада видела, Миладе очень хочется ей помочь.
— А где договор? — Егор не стал бы снимать квартиру без официального договора. Влада характер мужа хорошо знала.
— Не знаю, — жалобно проблеяла секретарша.
— Ладно, иди, — вздохнула Влада.
Договор муж мог держать либо у матери, либо у тетки. Домой он его не приносил, Влада в бумаги Егора частенько заглядывала, факт съема жилья точно не пропустила бы.
Телефон свекрови не отвечал, и Влада позвонила Инне. Тетка ответила сразу.
— Как вы? — участливо спросила Влада.
— Ничего. А ты?
— Тоже ничего, — грустно усмехнулась Влада. — Инна Ильинична, Егор не оставлял у вас своих бумаг?
— Оставлял, — нехотя призналась тетка.
— Я бы хотела их посмотреть.
— Посмотри.
В голосе Инны слышалась плохо скрываемая неприязнь.
Господи, почему Егорова родня так ее не любит? Раньше Владу это мало волновало, даже, наоборот, забавляло. А сейчас стало обидно. По-настоящему обидно, почти до слез.
Можно было поехать прямо сейчас, но Влада решила договориться на вечер. Может быть, встретит Степку. Надоедать ему она больше не станет, но и избегать ни к чему.
Если еще недавно ей казалось, что она снова влюбилась в Степу, то теперь вместо влюбленности чувствовала одну злость. Злость и обиду, что он так жестоко с ней поступает. А еще непреодолимое желание, несмотря ни на что, вернуть бывшего жениха.
Не может такого быть, чтобы его былая любовь прошла полностью и навсегда. Нужно просто правильно себя вести.
Торчать в фирме до вечера не имело смысла. Влада поехала домой, отдохнула и снова села в машину. Привычная пробка, собирающаяся на дороге к теткиному дому, задержала минут на десять. По московским меркам вполне терпимо.
Машины Степы она не увидела. Влада удачно припарковалась у соседнего с теткиным подъезда, позвонила в домофон.
Инна ждала ее у открытой двери. Влада поцеловала старуху, грустно ее оглядела. Выглядела Инна плохо. Это и понятно, она Егора любила. Она не любила Владу.
— Савельев, это помощник Егора, — объяснила Влада, — все время спрашивает у меня про разные бумаги…
— Я понимаю, Влада, — перебила тетка, проходя в комнату. — Вот, смотри.
На столе лежала толстая папка для бумаг.
Инна куда-то вышла, оставив Владу одну. Слава богу, Влада волновалась, что тетка станет смотреть под руку.
Папка была толстенная, но бумаг в ней совсем немного. Гулко забилось сердце, Влада не исключала, что здесь может оказаться завещание, а что Егор мог написать в завещании, одному богу известно. К счастью, завещания в папке не обнаружилось.
Договор о съеме квартиры Влада нашла сразу и сунула вместе с файловой папкой в свою сумку. Остальные бумаги для нее интереса не представляли, их Влада небрежно просмотрела и положила обратно.
Половину принтерного листа, затерявшегося среди остальных бумаг, она заметила каким-то чудом и даже не сразу поняла, что именно держит в руках.
Она держала расписку Ильи Мансурова в получении от Егора Кривицкого пяти миллионов российских рублей, которые, вообще-то, за несколько прошедших с момента написания расписки лет сильно подешевели по отношению к чужой нероссийской валюте.
Влада нашла Инну в соседней комнате, тетка лежала на диване с книгой в руках. Когда-то эта комната считалась Егоровой, маленького Егора тетя часто забирала к себе на выходные.
— Нашла, что тебе нужно? — отложив книгу и поднимаясь, спросила Инна Ильинична.
— Нашла кое-что, — кивнула Влада.
Находками Инна не поинтересовалась, и Влада ничего уточнять не стала. Попрощалась, из лифта помахала рукой провожающей ее Инне и спустилась вниз.
Машины Степы все еще не было. Она не станет его ждать, она и так вешается на него, как последняя дура.
Влада медленно пошла к своей «Вольво», выехала из двора и сразу остановилась — испачканная светлая «Хонда» затормозила прямо перед ней. Машину Степе не мешало бы вымыть. Впрочем, по такой погоде можно и не мыть, все равно завтра же покроется грязью.
Влада подала «Вольво» назад, подождала, когда Степа пристроит свою машину и подойдет к ней.
Он как раз садился рядом с Владой, когда мимо прошла соседка-врачиха, старательно от них отворачиваясь.
— Ты что-нибудь нашла? — с тоской глядя вслед соседке, спросил Степа.
Влада достала из сумки денежную расписку и отдала ему.
Он с минуту повертел расписку в руках и уставился прямо перед собой.
— Откуда ты знал, что у Егора на Илью что-то есть? — вздохнула Влада.
— У его жены коричневый «Опель».
— Что?! — ахнула она. — Откуда?..
— Машина, которая около тебя крутилась, могла быть «Опелем»?
— Могла.
— Я за ними проследил, — опять вздохнул он. — За Ильей и его женой.
— Степочка! — помолчав, проговорила Влада. Голос у нее дрогнул, и даже подступили слезы. — Я так тебе благодарна! Значит, ты все-таки обо мне думаешь?..
Влада не знала, стоит ли потянуться к нему и обнять, и осталась сидеть на месте.
— Я тебе так благодарна! — искренне повторила она. — Всем остальным на меня просто наплевать. Я только теперь поняла, что такое настоящее одиночество.
— Влада, с этим можно звонить в полицию, — сказал Степан с хмурым видом.
Ей захотелось расплакаться. Она не врала про одиночество, ей действительно хотелось, чтобы он о ней думал. И быть уверенной, что на него всегда можно положиться.
— С чем с этим? — грустно усмехнулась она. — С тем, что мне показалось, будто меня преследовал коричневый «Опель»?
— Так тебя преследовала машина, или нет?
— Не знаю, — честно ответила Влада. — Я теперь уже ничего не знаю.
Она сказала правду, и он сразу еще больше посерьезнел.
— Залезли в твою квартиру. Залезли в квартиру Инны…
— Перестань, — перебила Влада. — То ли залезли, то ли нет. То ли была машина, то ли не было.
Ей хотелось немедленно заняться квартирой, которую Егор снимал для любовницы. Она устала думать про то страшное, что происходит рядом с ней.
Степан нахмурился, но уговаривать не стал.
— Ладно, Степа, ты иди, — отпустила его Влада.
— Подожди. — Он приоткрыл дверь, но замер. — Что ты знаешь про жену Ильи?
— Я плохо ее знаю.
Она терпеть не могла Людку, и та платила Владе тем же. Чего стоит хотя бы недавняя встреча! Людка смотрела на Владу с откровенной ненавистью.
— «Опель» — ее машина. Попробуй узнать о ней все, что можешь. У вас есть общие знакомые?
— Есть, — кивнула Влада.
— Постарайся узнать.
— Ладно.
Он хлопнул дверью. Влада тронула машину, а дома сразу села в кресло и долго перечитывала договор о найме жилья. Потом заставила себя подняться и поужинать. Мучила мысль о том, что со Степой никак не получается, и мысль о коричневом «Опеле» тревожила, но Влада постаралась неприятным мыслям не предаваться.
День выдался ужасный. Умерли двое больных: совсем старый мужчина, поступивший с инфарктом несколько дней назад, и женщина пятидесяти лет, которой стало плохо в метро. Женщина несколько раз спрашивала у Тани: «Я не умру?», и Таня заверяла, что все будет хорошо.
Настроение было настолько отвратительным, что даже присутствие красавицы Влады у въезда во двор не смогло сильно его испортить.
Выпью снотворного, решила Таня. Снотворного, как и все врачи, она старалась избегать, но сегодня был как раз тот случай, когда запрет можно проигнорировать.
В дверь позвонили, когда она шла с таблеткой на кухню. В глазок Таня не посмотрела, но появлению соседа почему-то не удивилась.
Степан стоял у приоткрытой двери и молчал, и тогда Таня, как дура, сказала:
— Добрый вечер.
Он тяжело вздохнул, сжал губы, опять вздохнул, и она не сразу поняла то, что услышала:
— Мне нужна одна ты.
Господи, какое ей дело, кто ему нужен! Вот ей нужно, чтобы ее все оставили в покое! Впрочем, никто и не стремится нарушать ее покой.
Кроме Степана.
Она хотела что-то ответить, но он шагнул к ней, и она сразу очутилась у его груди. Щека оказалась прижатой к холодной куртке, а прямо перед глазами виднелся подбородок с едва заметной щетиной, отросшей за день.
А еще она сразу поняла все, что он хотел сказать. Что что-то действительно связало их, еще почти незнакомых. Связало сразу и прочно. Что ему было хорошо рядом с ней, и он все время о ней думал, даже когда ему казалось, что он думает о чем-то совсем постороннем. Что в ресторане, когда они пили темное пиво, ему нравилось на нее смотреть и не хотелось с ней расставаться. И потом не хотелось расставаться. Ему давно казалось, что лучше, чем быть одному, не бывает, но теперь ему не хочется быть одному. Ему хочется быть рядом с ней. Только рядом с ней ему по-настоящему хорошо, а без нее скучно и пусто.
Это произошло помимо его воли, это было странно и удивительно, но возвратиться к привычному комфортному одиночеству уже невозможно. Он просто не сможет.
Таня опять хотела что-то сказать, но его губы, сухие и обветренные, уже не давали ей ничего говорить, и она знала, что он тоже все понимает. Он понимает, что она все время о нем думает. Что такой невидимой и сильной связи, как с ним, у нее ни с кем не было, даже с Юрой. Это что-то фатальное, но очень правильное. Она всю жизнь этого ждала, только не знала об этом.
Такое никогда ни с кем не происходило, только с ними двумя.
На улице несильно прогрохотало. Таня сначала не поняла, что это за звук, а потом вспомнила, что вечером обещали грозу.
Вскоре пошел сильный дождь, барабанил по карнизу, потоками лился по стеклу.
— Я мог бы не прийти к тебе сегодня, — с тоской сказал Степан потом, через некоторое время.
Она понимала, что он имел в виду. Что они могли не заметить, как сильно что-то их связало, и продолжали бы жить как добрые соседи. И это было бы ужасно.
— Ты бы пришел, — шепотом успокоила его Таня.
Дождь продолжал барабанить за окном. Желтели размытые пятна горящих окон в доме напротив.
Он бы обязательно к ней пришел. Не сегодня, так завтра. Не завтра, так через неделю.
Любовь сильнее человека. Она сильнее всего на свете.
