Стоит замечательный теплый вечер, и папа решает, что нам лучше поужинать на террасе. Он жарит стейки, а мы с Логаном занимаемся приготовлением другой части ужина. Я отвечаю за запеченный картофель, а Логан – за салат. Наблюдая за тем, как сосредоточенно он нарезает помидоры, можно подумать, что парень борется за выход в финал передачи «Шеф-повар Америки».

– Расслабься, Джонни, – подкалываю я его. – От твоей способности приготовить салат не зависит, понравишься ты ему или нет.

А вообще, по-моему, он уже понравился моему отцу. Вопреки моим ожиданиям, папа не стал устраивать Логану допрос с пристрастием и, похоже, испытал внутреннее облегчение, когда при представлении их друг другу Логан отпустил шутку. Мой папа всегда считал Брендона ничем не примечательной личностью – да-да, Мистер Я-Научу-Вас-Биологии как-то усадил меня и сообщил, что мой парень скучный. Что на самом деле было неправдой. Брендон был застенчивым, но никак не скучным. Когда мы были вдвоем, я загибалась от смеха.

Но папа так и не убедился в обратном, и нельзя отрицать, что Логан обладает куда большей уверенностью в себе, чем Брендон. Спустя пять минут после знакомства с моим отцом Логан делает ему беззлобное замечание по поводу того, что тот воспитал меня в «ненависти» к хоккею, и папа снова поднимает эту тему, когда мы сидим за стеклянным столом на террасе.

– Вот в чем дело, Джон, – говорит он, отрезая кусок от своего стейка. – Грейси достаточно сообразительна, чтобы распознать удивительно низкий уровень умений, задействованных в хоккее. – Его глаза озорно поблескивают.

Логан изображает изумление:

– Да как вы можете, сэр!

– Смирись с этим, мальчик. Футбол требует спортивных навыков совершенно иного уровня.

Мой парень задумчиво жует запеченный картофель.

– Ну ладно, а представьте себе следующее: на всех игроков «Брюинз» надели футбольную форму и вывели на поле. Я ручаюсь, что они будут играть все четыре периода и даже надерут всем задницы. – Он ухмыляется. – А теперь возьмем игроков «Пэтс», оденем их в хоккейную форму и коньки и выпустим на лед – вот скажите мне честно, смогут ли они играть на протяжении полных трех периодов, да еще и неплохо?

Папа прищуривается:

– Что ж, нет. Но только потому, что многие из них, скорее всего, не умеют кататься на коньках.

Логан торжествующе улыбается.

– Но ведь они обладают исключительными спортивными навыками, – напоминает он моему отцу. – Так почему они не умеют кататься на коньках?

Папа вздыхает:

– Туше, мистер Логан. Туше.

Я сдавленно хихикаю.

Оставшаяся часть ужина проходит в той же атмосфере, мужчины оживленно спорят, и эти споры заканчиваются тем, что хохочет либо один из них, либо оба вместе. Я не могу сдержать взрыв радости, который будоражит мое сердце. Видеть, что они поладили, – настоящее облегчение. Теперь у меня есть одобрение со стороны обоих родителей, чье мнение глубоко важно для меня.

Папа заводит разговор о маме, когда мы втроем убираем со стола:

– Твоя мама думает приехать в Гастингс на День благодарения.

– Правда? – Я радуюсь новости. – Она остановится в гостинице или здесь, в доме?

– Конечно здесь. Какой смысл тратить деньги на комнату в отеле, когда она может выбрать любую спальню у нас. – Папа удерживает одной рукой свою тарелку и миску с салатом, открывая другой раздвижную дверь. – Я хотел взять пару дней отгулов и съездить с ней в Бостон. Мы говорили о том, чтобы посетить нескольких общих друзей.

Любой другой ребенок, у которого родители в разводе, с надеждой бы воспринял новость о том, что они собираются в совместную поездку, но для меня этот корабль уплыл несколько лет назад. Я понимаю, что мама с папой больше никогда не сойдутся – они стали счастливее, живя раздельно, – но мне нравится, что они по-прежнему достаточно близки. Остаются лучшими друзьями. Это даже в некоторой степени вдохновляет.

К моему удивлению, первое, о чем говорит Логан после того, как мы поблагодарили папу за ужин и уселись в пикап, это отношения моих родителей.

– Это правда круто, что твои родители остались друзьями после развода.

Я киваю:

– Что есть, то есть. Я каждый день благодарю за это судьбу. Было бы ужасно, если бы они все время ссорились, а меня использовали бы как пешку. – И тут же я замираю, осознав, что могла сейчас описать последствия развода его родителей. Логан нечасто говорит на эту тему, а я никогда не настаивала на деталях, потому что совершенно очевидно, что он предпочитает не обсуждать свою семью.

Особенного своего отца. И есть одна тема, которую я точно никогда не стану затрагивать – и не ради него, а ради себя. Потому что мне страшно открывать ему свои истинные чувства: я считаю, что Логан совершает огромную ошибку, решив завершить хоккейную карьеру после окончания университета.

Он упорно стоит на том, что управлять мастерской и заботиться об отце окажется самым лучшим решением для его семьи, но я не согласна с ним. Самым лучшим для Уорда Логана будет длительный курс в реабилитационном центре и масштабное лечение от алкозависимости, – но кто я такая, чтобы давать такие советы? Год учебы на психологическом еще не делает меня психологом.

– У тебя классный папа. – Взгляд Логана прикован к дороге, но я слышу, как печально звучит его голос. – Похоже, он всегда окажется рядом, если ты будешь нуждаться в нем. Например, не оставит тебя в больнице, если ты сломаешь лодыжку или типа того.

Столь конкретный пример вызывает тревогу и заставляет меня нахмуриться:

– Так… так было с тобой?

– Нет. – Парень умолкает. – Но так было с моей мамой, – признается он.

Я хмурюсь еще больше:

– Твой отец оставил ее в больнице?

– Не совсем так. Он… Знаешь, не парься. Это длинная история.

Одна его рука лежит на коробке передач, и я накрываю ее своей ладонью:

– Но я хочу ее услышать.

– Смысл? – бормочет Логан. – Это в прошлом.

– Но я все равно хочу послушать, – решительно объявляю я.

Он устало вздыхает.

– Это случилось, когда мне было семь или восемь. Я был в школе, поэтому не знаю точно, как все произошло, мне потом об этом рассказывала моя тетя. Вообще-то об этой истории узнали все соседи – так громко она кричала, когда мой отец наконец-то притащил свою задницу домой.

– И что же все-таки случилось?

Логан продолжает следить за дорогой.

– Была зима, погода стояла дерьмовая, и мама поскользнулась на льду, когда чистила подъездную дорожку. – Его голос пропитан горечью. – Папа был дома, не в слюни пьяный, но несколько банок он уже выпил. И не потрудившись почистить дорожку сам, даже не помог ей. Короче говоря, мама сломала лодыжку, раздробила кость, и он, услышав ее крик, выбежал на улицу. Они не знали, насколько серьезной окажется травма, поэтому отец не стал передвигать маму, а просто накрыл ее одеялом до приезда «скорой помощи».

Плечи Логана напряжены, челюсти крепко сжаты. Не уверена, что хочу услышать продолжение.

– Когда приехали медики, папа не поехал с мамой. Сказал, что возьмет машину, чтобы забрать нас с Джефом из школы. После этого три дня его никто не видел.

Логан яростно качает головой.

– Он сел в машину и уехал. Понятия не имею куда. Я знаю лишь, что в больнице, где его жена перенесла две операции, он так и не появился. Не приезжал он и в школу – мы с Джефом прождали его несколько часов. Кто-то из учителей заметил, что мы еще не ушли, кому-то позвонил и отвез нас в больницу, а моя тетя приехала из Бостона и оставалась с нами, пока мама приходила в себя, потому что наш отец куда-то пропал.

Я втягиваю воздух:

– Почему он так поступил?

– Черт его знает. Наверное, до него дошло, что ему придется взять на себя заботы о детях, о доме, о ней, и он попросту испугался этого давления. Ушел в трехдневный запой и ни разу не приехал к маме в больницу.

От негодования у меня сжимается сердце и дрожат руки. Что это за муж, раз способен так поступить? И что это за отец?

Логан, должно быть, прочел мои мысли, потому что поворачивается и нежно смотрит на меня:

– Я понимаю, что сейчас ты его ненавидишь, но тебе надо понять кое-что. Он не плохой человек – он болен. И поверь мне, он сам ненавидит себя за это. Больше, чем ты когда-либо будешь его ненавидеть. – Парень судорожно вздыхает. – Когда он не пил, то был хорошим отцом. Он научил меня кататься на коньках, научил всему, что знал о машинах. Как-то летом мы вместе чинили эту малышку. Часами зависали в гараже.

– Тогда почему твой отец снова начал пить?

– Я не знаю. И по-моему, этого не знает даже он сам. Дело в том… например, когда мы все на нервах, то можем позволить себе выпить бокал вина, да? Ну или бокал пива, стакан виски, что-нибудь, что нас успокоит. Но он не в силах остановиться на одном. Он выпивает два, три, десять и не может затормозить. Это зависимость.

Я кусаю губу:

– Я понимаю. Но как долго еще твой папа будет продолжать использовать эту зависимость в качестве оправдания всем своим действиям? По-моему, наступает момент, когда вы должны перестать облегчать ему жизнь.

– Мы уже увозили его на реабилитацию, Грейс. Это не поможет. По крайней мере до тех пор, пока он не захочет этого сам.

– Тогда, возможно, вам нужно оставить его без материальной поддержки? Позволить упасть на дно, чтобы ему захотелось стать лучше?

– И что, сделать его бездомным? – тихо произносит Логан. – Чтобы в дверь стучались коллекторы и у мастерской слонялись судебные приставы? Чтобы его бизнес разорился? Я знаю, ты не понимаешь, но мы не можем отказаться от него. Может, если бы он нещадно избивал нас или обращался как с отбросами, то было бы легко так поступить, но он не имеет склонности к насилию – он имеет склонность к саморазрушению. Мы можем уговорить его бросить пить, мы можем поддерживать его, но никогда его не оставим.

– Ты прав. Я не понимаю, – признаюсь я. – Не могу уразуметь, откуда такая безотказная преданность. Особенно если учесть тот пример, что он подает тебе, – где его преданность? Где его самопожертвование?

Логан переворачивает руку ладонью вверх и сплетает наши пальцы.

– Это одна из причин, почему я поступаю именно так. Из-за примера, которой он мне подает. Если я оставлю его, то стану не лучше чем он. Тогда я буду эгоистом, чего мне совсем не хочется. Порой я так сильно его ненавижу, что мне хочется выбить ему все зубы, порой я даже мечтаю о том, чтобы он умер, но как бы ни хотелось мне опустить руки, он по-прежнему остается моим отцом и я люблю его. – У него срывается голос. – Я обращаюсь с ним так, как хотел бы, чтобы обращались со мной, окажись я в его ситуации. Терпеливо поддерживаю его, даже если он этого не заслуживает.

Логан умолкает, а мое сердце сжимается, а потом переполняется нахлынувшими эмоциями. Этот парень не перестает меня удивлять. Внушать благоговение. Он лучше меня, лучше, чем сам о себе думает, и если до этого я не была уверена, то теперь знаю точно.

Я люблю его.