Глава 5
Прапорщик Соболь часто бросал взгляды на запад. Оттуда приближались три боевика. Один из них нес на плече гранатомет и готов был в любую минуту произвести выстрел.
Иногда спецназовец посматривал и на вершину холма. Дым теперь немного отнесло на восток. Соболю был хорошо виден вражеский пулеметчик.
Прапорщик бросал взгляды и на сгоревший «УАЗ». Рядом с черным остовом санитарной машины занимал позицию его друг старший лейтенант Смирнов.
Боевики подошли уже метров на пятьдесят и смотрели на подножие холма. Сейчас они пройдут еще метров двадцать, увидят расщелину и поймут, что там скрываются медики и их малочисленная охрана.
Сколько времени потребуется гранатометчику на то, чтобы спокойно прицелиться и вогнать в расщелину выстрел, который уничтожит всех людей, находящихся в пещере? Секунда? Две? Три? Не больше.
А Смирнов молчал, потому как не видел боевиков, подходивших с востока, куда уходила дымовая завеса. Товарищи нервничали.
Старший лейтенант готов был отдать приказ Соболю на уничтожение западной группы и пулеметчика, что основательно осложнило бы обстановку. Тут в облаке дыма проявились четыре силуэта. Это были те самые бандиты, которых ждал Смирнов. Они возникли всего-то метрах в двадцати от спецназовца и быстро приближались к нему.
Смирнов вызвал Соболя и проговорил:
– Работаем!
– Понял!
Смирнов припал к прикладу. Грохнула очередь, совсем короткая, в три патрона, за ней вторая, третья. Автомат Соболя тоже заработал.
Старший лейтенант срезал двух боевиков. Двое других не рухнули как первые, пораженные в головы. Они упали сами, залегли и открыли не особо прицельный, но весьма плотный огонь по санитарке. Соболь же умудрился положить всех трех.
Но тут застучал пулемет на северной вершине. Бандит упустил момент, когда стрелял Соболь, не заметил точное место, откуда велся огонь, потому бил по направлению. Пули вздыбили глину и вырвали кусты в нескольких десятках сантиметров от прапорщика.
Соболь сохранил выдержку, не спрятал голову. Он дождался, пока пулеметчик прекратит стрельбу и высунется, чтобы осмотреться.
Тут же хлопнула очередь. По склону покатилось тело, а за ним и пулемет. Соболь прицелился, пробил этого бандита еще тремя пулями и тут же, очень даже вовремя, укрылся. С востока по кустам ударили два автомата.
Смирнов заметил это и огрызнулся огнем. Пули «АКС-74» не могли пробить камень, но каким-то чудом все же задели одного из боевиков. Из-за укрытия вылетели вопль боли и ругань.
Тут же на связь вышел Соболь.
– Ну ты и дал, Боря! – проговорил он открытым текстом.
Шифроваться теперь не имело смысла.
– Не высовывайся! Ты в секторе обстрела духов.
– Как ты зацепил одного из них? Они же закрыты от тебя валунами.
– Видимо, двойной рикошет. Пуля попала в валун, ушла к склону, ударилась там об камень и заскочила за глыбу. У нее же смещенный центр тяжести. Куда она попадет, один Господь знает.
– Может, успокоить духов гранатой?
– Можно, но у меня есть желание узнать, кто устроил нам засаду.
– И что? Ты принимаешь решение брать духов живыми?
– Одного. Раненого.
– А о пулеметчике на северном склоне забыл? Войдешь в его сектор обстрела.
– Думаю, что тот дух уже далеко. Он все понял и сейчас рвет когти отсюда.
– Мне бы твою уверенность.
– А мы сейчас это проверим.
– Что ты задумал?
– Передвинусь ближе к валуну.
– Спятил? Если стрелок на месте, то он распотрошит тебя, как курицу на кухне.
– Главное, чтобы не как петуха. Все, держи валун. Я маневрирую.
– Не делай этого, Боря.
Но старший лейтенант уже выскочил на дорогу, у земляного валуна упал на спину и охватил взглядом вершину северного склона. Там никого не было. Он оказался прав.
Увидев, что произошло внизу, пулеметчик отделения Дамри бросил оружие и рванул по склону на север. Он бежал в сторону своего родного селения. Тамошние жители не знали, что этот субъект ушел к игиловцам. Родственники спрячут, даже если кто-то и прознает о его похождениях.
Смирнов понял, что угроза с вершины отсутствует. Он перекатился дальше, ближе к валуну, за которым прятался уцелевший боевик.
Это был Язид Дамри. Он видел, что Сайфур ранен в ногу и пытается перевязать голень. Дамри зарядил новый магазин, передернул затворную раму и высунулся из-за валуна. Бандит хотел накрыть огнем всю полосу кустарника, откуда стрелял противник, заодно обезопасить пространство у сгоревшего остова «УАЗа». Но он не успел этого сделать.
Смирнов встал на ноги, рванулся к валуну и всадил очередь в спину Дамри за мгновение до того, как тот прикоснулся пальцем к спусковому крючку. Голова бандита уткнулась в камни. Тело задергалось в судорогах. Из дыр в куртке стекала кровь. Боевики не имели бронежилетов, как, впрочем, и спецназовцы.
Сайфур услышал очередь с фланга, но не обратил на это внимания. Он решил, что там стреляет Дамри, и продолжил резать тесаком штанину. Потом главарь банды вывалил на камни содержимое санитарного пакета и в первую очередь ввел себе промедол. Теперь ему нужен был бинт. Сайфур потянулся за ним и вновь вскрикнул от боли. На его руку наступил Смирнов. Стволом автомата он ударил главаря в челюсть. Сайфур завалился на спину, бросил взгляд на автомат, стоявший у валуна.
Смирнов покачал головой и заявил:
– Даже не думай об этом!
Сайфур не знал русского языка, но все понял и закрыл глаза.
Смирнов быстро снял с него пояс с гранатами, разгрузочный жилет, в котором было два полных магазина, вытащил из кобуры пистолет, отбросил ногой нож.
– Ну вот и все!
Сайфур плюнул в его сторону, попал на ботинок.
– Вот сука! – Смирнов покачал головой, схватил боевика за шиворот, приподнял, его курткой вытер плевок, после чего бросил тело на камни. – В следующий раз я почищу ботинок о твою репу, шакал.
Главарь банды показал на ногу и что-то сказал.
– Тебе помощь нужна? Обойдешься!
Старший лейтенант осмотрел рану врага. Пуля перебила кость и прошла навылет.
Из кустов показался Соболь и спросил:
– Ну и что тут, Боря?
На западе вдруг появился какой-то человек.
– Сзади! – крикнул Смирнов.
Соболь повернулся, вскинул оружие и вовремя увидел автомат, поднятый над головой. Это был выживший сириец. Он подавал опознавательный сигнал, установленный перед выездом в Барав.
Соболь сплюнул и заявил:
– А ты, Боря, говоришь, что я чудила. На этого придурка посмотри! Хоть бы крикнул он, что ли. Я же едва не срезал его.
– Он на твой профессионализм понадеялся.
– Ну и дурак.
Сириец стоял.
– Чего встал? Подходи! – крикнул Соболь.
Тот повернул голову, выставил вперед ухо. Не услышал с первого раза.
– Сюда иди, глухота! – громче крикнул Соболь.
Солдат понял, пошел вперед.
В это же время из трещины показался Курко и осведомился:
– Боря, что у нас? Жилин запрашивает.
– И где он, наш отец родной?
– На подходе.
Послышался приближающийся рокот вертолетов. К месту событий подходили «Ми-8» и «Ми-24».
– Передай, у нас порядок. Пусть «восьмерка» садится прямо на дорогу, западнее холмов.
Курко исчез в пещере.
«Восьмерка» благополучно приземлилась. Бойцы «Байкала» высыпали на землю и рванулись к сгоревшим остовам БТР и санитарки.
Смирнов видел это и крикнул Соболю:
– Дима! Передай Курко и Болотову, пусть выводят медперсонал. Война закончилась. Возможно, кому-то из сирийцев потребуется помощь. У главаря банды перебит мосол.
– Понял.
«Ми-24» прошел в обратную сторону. Он кружил над холмами. Экипаж высматривал одиночные цели и никого не видел, иначе в ход пошла бы пулеметная установка. Пилоты, разумеется, не стали бы тратить ракеты на единственного духа.
К победителям подбежали бойцы. Впереди держался майор Жилин.
– Ну и как вы? – спросил он без всякого намека на одышку, хоть и пробежал сто метров как заправский спринтер.
– Нормально.
– А это кто? – Жилин указал на боевика.
– Судя по всему, тот самый главарь банды, который и устроил нам засаду. Вот я и решил его взять живым. Очень уж интересно узнать, кто навел на нас духов.
– Правильно сделал. За это благодарность, а вот за то, что рисковал без необходимости, замечание.
– Так вы уж будьте последовательны, товарищ майор. После выговора замечание не делают, объявляют строгий.
– Убедил. Строгий выговор.
– Есть! И Соболю тоже?
– Ему-то за что?
– За компанию.
– Ну, если за компанию, то и ему тоже. Что с медиками?
– Сейчас Курко и водитель санитарки выведут их на свежий воздух.
– Откуда?
– На наше счастье, здесь оказалась пещера. Когда-то она играла какую-то роль в системе фортификационных сооружений, вход завален, но расщелина, или трещина, осталась. Вовремя мы ее заметили. В кустах сложно было бы защитить женщин. Если только прикрывать собой. Но нам повезло.
– Ты у нас везунчик.
– Вы еще сглазьте.
От северного холма шли женщины в сопровождении старшего лейтенанта Курко, несущего спутниковую станцию, и сержанта Болотова, осматривавшего поле боя.
Авдеева шла прямо к Смирнову. Она не замечала никого и ничего вокруг.
Жилин увидел это и заявил:
– Похоже, госпожа Авдеева имеет желание что-то сказать тебе. Не буду мешать. Ты поговори с ней, пока парни зачистку проводят.
– Пусть сирийцами займутся. У них потери большие. Только один, наверное, и выжил.
– Да, попали союзники в переплет. Ладно, поговорим позже, – сказал командир группы, отошел в сторону и подозвал к себе сирийского солдата.
Докторша подошла к Смирнову.
– Боря…
– Что, Галя? Ну и как тебе наши игры? Понравились?
– Ты прости меня, Боря.
– Мне-то тебя за что прощать? За то, что сделал глупость в училище? Поверил сплетням? Сбежал от тебя?
– Ты не виноват. Жаль, что мы не познакомились до выпускного вечера. Да и я была хороша. Хотя это ты предложил мне выйти из кафе. Сказал, что влюбился с первого взгляда. А я, дурочка, и поверила, ведь видела же, что ты пьян. А потом ты так мне понравился! Я тоже плохо помню, как мы оказались у меня дома. Нет, не пьяная была, а просто в каком-то наваждении. Видимо, возникла шальная мысль. А может, это мое счастье? Такое вот неожиданное. Да, что было, то было. Ты прости, что иронизировала по поводу твоей службы, издевалась. Ты настоящий офицер. Выйти одному против целой банды! Ведь ты же не знал, выживешь или погибнешь.
– Вышли мы вдвоем с другом. В этом нет ничего особенного. Так поступать нам приходится не в первый раз.
– Вот ты каким стал. Жалко, что не получилось у нас.
– Но может, не все потеряно? Человек устроен так, что быстро забывает все плохое. В памяти больше хорошего остается. Хотя у нас с тобой была всего одна ночь, которой я совершенно не помню.
– Это было прекрасно.
В это самое время Соболь красовался перед медсестрой Соней.
– А вон оттуда я сделал трех духов! – заявил он и повел рукой.
– Кого? – не поняла девушка.
– Боевиков.
– Да? А как ты их сделал?
– В смысле?
– Сделал как?
– Просто. Всадил в них по очереди, и все. Да еще пулеметчика с вершины холма сбил. Вон он валяется у подножия. Хотел, сука… пардон, сволочь, расстрелять нас сверху. Он до этого половину отделения сирийцев положил. Но получил свое сполна. Главное в том, что мы не дали подойти к пещере гранатометчику. А то он сделал бы из вас шашлык.
– Ты такие страсти говоришь! Меня и без этого трясет.
Соболь улыбнулся.
– Вы перенесли стресс. Я имею в виду всю бригаду. А ты, смотрю, особенно перенервничала. Ты ведь медработник, сама прекрасно знаешь, что стресс надо снимать. Сегодня никто уже работать не будет. Поэтому по возвращении на базу предлагаю вечером встретиться и вместе снять этот чертов стресс. А то потом по ночам кошмары замучают.
– Ты предлагаешь встречу? Где?
– Не на виду же у всех. Я подойду к модулю, где вас поселили. К нему есть скрытый подход от колючки. Часиков в девять, как стемнеет, и прибуду.
– Но ко мне нельзя!
– А мы пойдем ко мне. Я и винца достану. Посидим, снимем стресс.
– А потом томный вечер плавно перейдет в бурную ночь, не так ли?
– Я был бы не против, честно говоря. Я всегда говорю правду, хотя ты можешь не верить.
– Нет, я так не могу.
– Как именно?
– Вот так, сразу!
Соболь взял медсестру под руку и проговорил:
– Сонечка, здесь война, дорогая, и законы другие. Это в России, где-нибудь в мирном городе да при спокойной работе есть время на ухаживания, а тут каждая минута на вес золота. Сегодня нас уже никуда не кинут, а вот завтра вполне могут. И не факт, что все, кто уйдет, вернутся назад. Поэтому здесь, Соня, все надо делать быстро.
– Все равно я не смогу. Да и не хочу так.
– Ты, главное, выйди из модуля в девять часов. А потом как пойдет. Слово даю, насильно заставлять не буду.
– Этого еще не хватало.
– Ну так как, договорились?
– Не знаю, не обещаю.
– Ладно, пусть так, но помни, в девять вечера я стою у вашего модуля со стороны линии колючей проволоки.
– Но там одни кусты.
Соболь вновь похотливо улыбнулся.
– Кусты – это хорошо. Но мы люди цивилизованные, они не для нас. Там тропочка одна неприметная есть. По ней и пойдем, если, конечно, ты выйдешь и захочешь пообщаться.
– А если не захочу?
– Тогда, значит, не судьба. Подожду полчаса и уйду.
– Соболь! – вдруг окликнул прапорщика Жилин.
– Я! – резко отпустив девушку и развернувшись, ответил Дмитрий.
– Ко мне!
– Есть! В девять у модуля! – шепнул он хорошенькой медсестре и пошел к командиру группы.
Тот с подозрением посмотрел на подчиненного и осведомился:
– Ты никак решил девушку на секс развести, Дима?
– А если да, то что? Это преступление?
– Это распущенность. Ты ее уложишь в постель, поимеешь, а потом бросишь. Останется она одна, если не с ребенком.
– Вы тоже сказанули, товарищ майор! С ребенком!.. Я что, похож на идиота, чтобы трахаться без презерватива?
– А если у нее чувства к тебе?
– А если у меня к ней чувства?
– Уж мне-то не заливай. Но хватит базарить. Давай к группе. Пора уходить.
– Смирнову, значит, можно со своей мадам миловаться на виду у всех, а Соболь в строй?
– У них давние отношения.
– Настолько давние, что при встрече с ней Боря охренел по полной. Конечно, если одну ночь по пьянке считать давними и серьезными отношениями, то да. Тогда Боря наш Казанове даст сто очков вперед.
– Я что сказал? – повысил голос Жилин.
– Идти к парням.
– А ты?
– Что я?
– Бегом марш!
– Есть, бегом марш! – Соболь сплюнул в пыль и, до предела возмущенный такой вот вопиющей несправедливостью, направился к бойцам группы, которые собрались у сожженной техники.
Жилин посмотрел на часы и крикнул:
– Смирнов!
Старший лейтенант повернулся.
– Я, товарищ майор!
– Уходить пора, давайте к группе, на базе договорите.
– Понял, идем!
Вскоре два вертолета поднялись над дорогой и взяли курс на базу Хмеймим.
Потом на место боя прибыл сирийский вертолет, забрал тела погибших и единственно выжившего солдата. Подъехали люди из Барава и похоронили убитых боевиков.
На базе группу встретил полковник Северцов.
Он выслушал доклад майора Жилина, подозвал к себе Смирнова и сказал:
– Ну так что, Боря? Опять отличились?
Смирнов посмотрел на командира отряда.
– В каком смысле? В том, что попали в засаду, нашей вины нет. Я посылал сирийцев в разведку…
– Да не о том я. Отличились в хорошем смысле. Решение в сложной, можно сказать, критической ситуации было принято верное, действовали слаженно, умело, спасли медиков. Молодцы!..
– Вот только все отделение сирийцев потеряли, кроме одного бойца.
– Война, Боря!
– Да глупо все как-то. И еще эта, как ее, шестерня, чтоб ей, развалилась в самый неподходящий момент.
– А я думаю, что эта незапланированная остановка «УАЗа», которая явилась неожиданностью не только для вас, но и для боевиков, сыграла нам на руку. Иначе духи не пропустили бы санитарку. Они вынуждены были бы применить против вас гранатомет, затем ударить по транспортеру и по спешившимся солдатам. Так что, по сути дела, поломка помогла вам.
Смирнов пожал плечами.
– Может быть. Теперь какая разница? Группа сопровождения выполнила задачу. Медики живы, а это самое главное.
– Верно. Подожди-ка. – Северцов подошел к строю, объявил благодарность Курко и Соболю, разрешил всем отдых, вернулся к Смирнову и сказал: – Ну а мы пойдем в кабинет.
Старший лейтенант тяжело вздохнул и осведомился:
– Может, я позже отчет составлю?
– Отчет составишь позже. Ты не забыл, что должен кое-что мне рассказать из своего прошлого?
– Вот вы о чем.
– Не о чем, а о ком. Пойдем.
Офицеры прошли в штаб.
В кабинете Северцов предложил Смирнову устраиваться в кресле у столика и спросил:
– Кофе хочешь? Не местный, нормальный. Или чаю?
– Я бы, Александр Сергеевич, сейчас с удовольствием граммов сто пятьдесят выпил.
Северцов неожиданно проговорил:
– Хорошо. Небольшая доза никогда не помешает. Особенно если с разрешения начальства, а не так, как вы с Соболем.
– О чем это вы, товарищ полковник?
– Ладно-ладно, сам все знаешь. – Командир отряда достал из шкафа початую бутылку водки, налил чуть больше половины граненого стакана, поставил перед Смирновым вместе с тарелкой, на которой лежали ломтики яблок. – Пей!
– А вы?
– Я не хочу.
– Вот это правильно, Александр Сергеевич. От водки одни неприятности.
Северцов рассмеялся и осведомился:
– Кто мне об этом говорит?
– А разве я не прав?
– Если прав, тогда и самому нечего пить. – Он протянул руку, но Смирнов уже взял стакан и заявил:
– Я о вас, товарищ полковник. Вы все же мозговой центр отряда, стратег наш, отец родной, а мы кто? Всего лишь исполнители. Нам отдали приказ, мы и пошли.
– Значит, тебе можно, мне нет?
– Я считаю, что да.
– Ладно. Пей и закусывай яблоками. Извини, больше ничего нет.
– Это ерунда, поужинаю в столовой. – Смирнов залпом выпил водку, поставил стакан на столик.
Яблоки ему не пригодились. Он достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на командира отряда.
Тот покачал головой, прошел к окну и открыл форточку, хотя в кабинете работал кондиционер.
– Кури, чего уж теперь.
Смирнов щелкнул зажигалкой, затянулся, выпустил облако дыма в сторону форточки и заявил:
– Вот сейчас совсем хорошо.
– Если хорошо, то давай рассказывай!
– Уточните, пожалуйста, о чем конкретно?
– О ваших отношениях с Галиной Павловной Авдеевой.
– Так вы ведь все уже знаете.
– Я слушаю, Боря.
– Да мне и рассказать нечего.
– Слушаю!
– А с чего начать-то?
– С самого начала и до момента расставания.
– Хорошо, но вам-то это зачем? Нет, мне скрывать нечего, но все же это личное.
– Если личное, то я попрошу Авдееву поделиться воспоминаниями. Мне надо знать о своих подчиненных все!
– Авдееву беспокоить не надо. Сам расскажу, если эта история так вас заинтересовала.
Смирнов закончил повествование быстрее, чем докурил сигарету.
– Это все? – спросил Северцов.
– Так точно! А вы думали, что у меня с ней долгий и бурный роман был?
– Да, Боря. Скажи-ка, тебе никогда не было стыдно за этот, честно говоря, подлый поступок?
– Вот только упрекать меня не надо, товарищ полковник. Сами слышали, все происходило как во сне, в пьяном угаре. Да еще базары ребят о том, что Галя… Но я уже говорил об этом. Вот и сдернул, о чем, между прочим, сейчас глубоко сожалею.
– Извинился хоть?
– А куда бы я делся, встретив ее? Конечно, извинился.
– Она что?
– Поначалу типа шел бы ты туда, куда свинтил после выпуска, а вот сегодня, когда бой закончился, другой базар пошел.
– О чем?
– А вот это уже не скажу. При всем моем уважении к вам.
Северцов улыбнулся.
– Правильно, не надо. Понятно, что, после того как ты спас ее и медсестер, отношение Авдеевой к тебе круто изменилось. Уверен, что и у тебя к ней.
– У меня оно изменилось раньше.
– Серьезно?
– Я не человек, что ли? Я умею признавать свои ошибки.
– Только очень редко.
– Это зависит от того, каковы они.
– Философ.
– Это Соболь философ. Он может такую речь задвинуть, что диву дашься. Откуда у него это?
– Надеюсь, изменение отношений не повлияет на твою дальнейшую службу.
– Так вот почему вы расспрашивали. Для вас главное, останусь ли я полноценным бойцом группы, а не то, что может быть с Галей.
– Я тебе уже говорил, меня интересует все, что касается подчиненных.
– Вы удовлетворены нашей беседой?
– Вполне.
– Тогда, может, еще граммов сто?
– Губу закатай!
Смирнов поднял ладони.
– Все понял. Добавки не будет.
– И вечером!.. Хотя если в меру…
– Вы разрешаете расслабиться?
– Расслабиться – да, нажраться – нет!
– Понял, в меру. Правда, я ничего такого сегодня не планировал, но раз сам командир отряда разрешил, то…
– Что? Не планировал, вот и не надо. После ужина отчет мне на стол!
– Может, завтра с утра?
– Сегодня. После ужина. Лично доставишь ко мне.
– Есть!
– Ступай, любитель женщин и беглец от прекрасного пола.
– Товарищ полковник, мне Соболя хватает.
– Это ты насчет чего?
– Насчет подколов.
– А по-моему, это ты его достаешь.
– У нас паритет.
– Надо же, какие слова мы знаем!
– Не глупей других!
– Ладно. Еще раз благодарю за службу. Уж и не знаю, что делать. Не посылать же каждый день представление на награды!..
– Не берите в голову, товарищ полковник. Не за ордена и медали воюем.
– Достойный ответ. Если бы он еще был искренним.
– Я на полном серьезе.
– Спасибо. До вечера свободен.
– Вам спасибо за угощение.
Смирнов вышел из штаба.
На лавке в аллее сидел Соболь.
Он увидел товарища, встал и спросил:
– Чего это, Боря, полковник тебя в кабинет затащил?
– Для беседы.
– Накачал за то, что ты допустил гибель сирийцев?
– По другому поводу.
– Какому?
– Дима, тебе какая разница?
– Ну ты даешь! Я тут переживаю, а он мне, мол, пошел на хрен.
– Когда это я тебя послал?
– Да только что.
– Тебя не контузило случайно?
– Со мной порядок. Не хочешь говорить, не надо. – Соболь двинулся к модулю.
Смирнов догнал его и сказал:
– Да не обижайся ты. По поводу наших с Авдеевой отношений беседа была.
– А какое до них дело Северцову?
– Он командир отряда. Ему по должности положено знать о подчиненных все.
– Ну, конечно. Личное никого не касается.
– Да он и не стал бы расспрашивать, если бы Галины не было на базе. А раз она здесь, то хрен его знает, как я поведу себя. Вот и поговорил, посмотрел и успокоился.
– Хорошо, если так! Слушай, Боря, а я сегодня вечером с Соней договорился встретиться.
– Так, а вот с этого места, как говорится, подробнее.
– А чего подробнее? Сразу после боя, как медики вышли из пещеры, Авдеева к тебе пошла. Я в это время к Соне подвалил и назначил ей свидание.
– Где?
– Сказал, что подойду в девять часов к модулю, где их разместили. Со стороны колючки.
– Она что? Согласилась?
– Не уверен.
– Хорошенькое дельце. Что ж это за свидание, когда неизвестно, выйдет ли к тебе девушка или нет?
– Я сделал все, что мог. Но думаю, выйдет.
– Дальше что? Если выйдет.
– А вот это я хотел с тобой обсудить.
– Что предлагаешь?
– Не здесь, Боря. Давай в отсеке побазарим.
– Ладно, до ужина еще время есть. Черт, потом мне отчет составлять и лично тащить его Северцову!
– А чего тебе, а не Жилину?
– Разве он в сопровождении был?
– Понятно. Да что там писать-то? Ехали, сломались, подверглись нападению, отбились, медперсонал не пострадал. Вот только ребята из сирийского отделения…
– Да, поторопился я вызвать бронетранспортер. Надо было выждать.
– Чего? Выстрела из «РПГ»?
– Тоже верно. Идем в модуль. Но сначала душ, потом базар.
Соболь вдруг повел носом.
– Не понял! Откуда этот дивный аромат? – Он оглянулся. – Никого рядом нет. Ты где это успел зарядиться?
– Северцов угостил. Налил сто пятьдесят граммов водки.
Соболь с недоверием взглянул на товарища.
– С чего это вдруг полковник расщедрился?
– Не знаю. Предложил кофе, чай, я сказал, что выпил бы водки. Думал, вздрючит, а он взял и налил.
– Странно. То выговоры за употребление пачками накладывает, то сам наливает. А ты не треплешься, Боря?
– Слово!
– Странно.
– Бывает, Диман, что и на начальство находит. Но это еще не все. Северцов разрешил после ужина немного расслабиться.
– Да ты что? В натуре?
– В арматуре.
– Тогда нам предстоит куда более предметный разговор.
– Да?
– Конечно. Обстановка же изменилась.
– Надеюсь. А то Жилин налетит и устроит нам полный облом.
– Нет, теперь, когда Северцов разрешил, Жилин ничего не сделает.
– Ну да! Вечером он точно заявится в гости, будет сидеть на табурете и вести душещипательные беседы, обсуждать моральный облик защитников Отечества.
– Вот это он может.
Смирнов и Соболь пошли быстрее, вскоре оказались в своем отсеке и первым делом приняли душ.
Потом Смирнов усадил Соболя на скамью в кухне и спросил:
– Значит, Диман, если все у тебя выгорит, то ты приведешь медсестру сюда?
– А куда же еще? Не в штаб же!
– В постель она не даст себя уложить, по крайней мере с первого раза.
– Как знать, Боря. Может, повезет?
– Нет.
– А если помочь?
– Чем? Спиртом? Или водкой?
Соболь усмехнулся и заявил:
– Обижаешь, начальник. Для такого случая я хорошего вина достану.
– Где?
– Места знать надо. Технарь тут один домой собрался. У него закончился срок командировки, так он в поселке всякой всячиной затарился. Он винцом разжился, отдал за него авиационную куртку какому-то местному барыге.
– Сколько бутылок взял?
– Десять. Вино дорогое, французское.
– Неужто он отдаст его тебе?
– Еще как! Небольшой шантаж, и пара-тройка бутылок будет у меня.
– Шантаж?
– А куда деваться, Боря? Обстановка заставляет.
– Значит, на понт возьмешь? Если не поделится, то ты его сдашь с этой курткой командованию базы, так?
– Да, что-то в этом роде.
– Так ведь не сдашь же. Я тебя знаю как облупленного.
– Ты знаешь, а технарь нет. Попадаться перед возвращением он не захочет, потому как за куртку у него крутые неприятности возникнут.
Смирнов посмотрел на друга и спросил:
– А откуда ты про куртку узнал?
Соболь усмехнулся и ответил:
– Разведка работает, Боря.
– Ты по теме давай.
– Да все просто. Технарь этот – земляк нашего связиста Сторского. Он ляпнул ему про куртку, а Вася мне сказал. Мол, живут же люди, обслуживают самолеты, получают приличные командировочные, никакого риска, под охраной, да еще и барыжничать успевают. А мы, дескать, как лохи, воюем, а в итоге даже бутылку купить не можем. Что-то в этом духе.
– Понятно. Вино ты достанешь, сомнений нет, а вот насчет того, чтобы привести медсестру сюда, это затея не самая лучшая.
– Почему? Посидим тут, в кухне, потом пойдем в отсек. Надеюсь, ты, настоящий джентльмен, оставишь нас вдвоем?
Смирнов вздохнул и заявил:
– Не знаю, Дима.
– Не понял! Что ты не знаешь?
– Я сам хотел пригласить сюда Галю Авдееву.
– Ну ни хрена себе! – протянул Соболь. – Получается, что и у тебя свидание?
– О свидании мы не договаривались, но думаю после сдачи отчета к ней пойти, прогуляться, а потом сюда позвать.
– Дела! Нет, ну надо же такому произойти! Сказал бы раньше о своих планах, я бы что-нибудь придумал.
– А что тут думать-то? Поговори с Курко и Федоровым. Парни поймут и уйдут к Гаврилову, Юрченко и Гурьеву. У них отсек большой, все поместятся.
– Ага, если Курко тоже не нырнет в модуль к медикам. Он еще в Бараве начал обхаживать Елену, вторую медсестру.
– Твою мать! Я не заметил.
– А как бы ты заметил, если он с медиками в кабинете все время был. Я и то случайно увидел. А потом в санитарке он клеился к ней.
– Курко обойдется, – решительно заявил Смирнов. – В конце концов, кто бой с духами вел, обеспечил безопасность не только женщин, но и того же Курко? Мы с тобой. Значит, он обязан нам. А долг платежом красен. И потом, если Галина уйдет со мной, а Соня с тобой, то Курко может и в отсеке медиков с Еленой остаться.
– Точно! Они же там вдвоем окажутся.
– Вот. Значит, решено. Я здесь, ты у Курко, а он, где получится.
– Но об этом ему скажешь ты!
– Добро. Стало быть, с тебя вино и пузырь водки.
– А это с какой стати?
– Хотя ладно, водку не надо. Я и спиртом обойдусь или вообще тоже вина выпью. Но его ты должен выставить.
– Ну ты и черт, Боря!
– Все, Диман, решено. Больше никаких базаров!
– Может, мне вам, господин старший лейтенант, в скором будущем капитан, и закуски в сектор доставить?
– Само собой! Фрукты и еще чего-нибудь.
Соболь открыл рот от такой наглости, чуть помолчал и заявил:
– Ты, Боря, не просто шантажист. Еще хуже!
– Решено! Вечером идем в столовую. Затем я говорю с Курко, ты разводишь технаря. В половине девятого расходимся. До этого здесь все должно быть в ажуре.
– У меня нет слов.
– А и не надо без толку базарить.
– И когда только закончится все это издевательство?
– Никогда! – твердо ответил Смирнов. – В этой жизни по крайней мере.
В это самое время главарь бандформирования Мохаммед Аль-Забар находился в двадцати километрах от Хмеймима, в большом доме на окраине поселка Мугур. Его сотовый телефон издал сигнал вызова.
Аль-Забар, еще не имевший информации о гибели своего отряда, спокойно ответил:
– Слушаю.
– Салам, Мохаммед!
– Кто это? Джамаль, ты?
– Я! Странно, что не узнал.
– Помехи. Салам, дорогой брат! Рад слышать тебя.
– Ты еще чему-то рад, Мохаммед? – В голосе Джамаля Файдара прозвучало искреннее удивление.
Предчувствие беды холодной змеей обвило тело Аль-Забара.
– Почему ты так говоришь? – спросил он.
– Когда ты последний раз выходил на связь с Сайфуром?
– Перед акцией. Он уже должен доложить, жду сообщения и возвращения своих воинов.
– Напрасно, Мохаммед.
Аль-Забар проглотил ком, внезапно возникший в горле.
– О чем ты, Джамаль?
– Твой отряд разбит. Все погибли.
– Что? Повтори, что ты сказал!
– Твой отряд погиб.
У Аль-Забара дрогнула рука. Пиала с чаем выпала из ладони, и горячий напиток облил полы домашнего халата.
– Как это погиб?
– В охранении санитарной машины, кроме сирийского отделения, оказались русские спецназовцы. Странно, что твои люди не вычислили их в Бараве. Вот как раз русские-то и разделались с твоими воинами. Люди Сайфура воевали правильно. Они уничтожили асадовцев, готовы были прикончить женщин и водителя, но тут в бой вступили русские. Они еще из санитарки расстреляли штурмовые группы. Потом им повезло, они наткнулись на древнюю пещеру и укрылись в ней. После этого двое русских вышли на дорогу и спокойно расстреляли всех.
– Откуда тебе известно об этом?
Файдар усмехнулся и ответил:
– Это ты, Мохаммед, только начал войну за торжество истинной веры. Я же занимаюсь этим не первый год. Что помогает мне успешно бороться с правительственными войсками? Разведка. У меня есть агенты в штабах разных уровней. Дальше продолжать?
Мохаммед находился в растерянности. Он никак не ожидал такой развязки. Да, главарь формирования предполагал, что после уничтожения колонны его группу могут преследовать. Она не сможет отойти в Мугур, вынуждена будет разбрестись по всей долине. Но чтобы его воинов, устроивших засаду, уничтожила какая-то горстка русских? Это было невероятно.
Файдар прекрасно понимал, что творится на душе Аль-Забара. Это было ему только на руку.
– Послушай, Мохаммед! Твой отряд уничтожен. Этому есть неопровержимые доказательства. По данным моего агента, русские и отделение асадовцев положили всех твоих людей. Но мой человек не был на месте боя. Нет никакой гарантии, что русские, которые подошли из Хмеймима, не взяли в плен кого-нибудь из воинов.
– Сколько, по данным твоего человека, убито моих людей?
– Восемнадцать.
– Столько и было в группе Сайфура.
– Но одного очень легко спрятать. Захоронением занимаются мужчины из Барава, но под присмотром спецслужбы Асада. Сколько трупов они уложат в могилу? Наверняка все восемнадцать, но разве не может так случиться, что в один саван эти люди завернут манекен?
– Это твои предположения.
– Конечно. Не более того. Но, видишь ли, Мохаммед, если оно оправдается, то совсем скоро русский спецназ будет в Мугуре. Сколько у тебя осталось человек под ружьем? Десять? Двадцать?
– Двенадцать.
– Такой отряд русские разгромят в течение нескольких минут.
– Что ты предлагаешь? – спросил Аль-Забар.
– Мы с тобой друзья. У меня служит брат Сайфура. После потери более половины своих людей ты уже не представляешь реальной угрозы ни для кого. А вот ответить за уничтожение отделения правительственной армии тебе придется. Асадовцы позаботятся об этом. Но давай ближе к теме. Я предлагаю тебе перейти под мое начало.
– Ты хочешь, чтобы я стал одним из твоих полевых командиров?
– Я не настаиваю, помочь хочу. Но решать тебе. Не желаешь служить у меня, оставайся в Мугуре и жди, когда тебя возьмут асадовцы или навестят русские. Выбор за тобой.
Мохаммед Аль-Забар думал недолго. Он действительно попал в сложное положение. Если противник узнает, что это его группа атаковала колонну с медиками, то жить ему осталось совсем недолго.
– Хорошо, Джамаль, я согласен.
– В таком случае с этого момента не Джамаль, а господин Файдар, по крайней мере прилюдно.
– Я все понял, господин Файдар. Надеюсь, что в конце концов я не окажусь у тебя в рабах.
– Да что ты! Но дисциплина требует соблюдения правил субординации. Когда же мы будем вдвоем, то всякие формальности к шайтану. Ты же мой друг.
– Да, господин Файдар.
– Обиделся. Зря! Но ладно. Сиди тихо в Мугуре и жди приказа на выход в Джаман.
– В твою усадьбу?
– У меня их много. В одну из них. Там тебя будет ждать Мумин, брат Алима Сайфура, который геройски погиб от рук неверных и навечно вознесся в рай.
– Но он может выставить мне претензии по поводу гибели брата.
– Мумин ничего не выставит. Он такой же воин, как и его покойный брат. А для воина великая честь умереть за наши идеи с оружием в руках. Я лично переговорю с ним на эту тему. Так что опасаться тебе нечего. Только людей своих держи в полном подчинении. Им не следует показываться за пределами усадьбы. Это ненадолго. Ты все понял?
– Да, господин Файдар!
– До связи!
– До связи! – Файдар отключил телефон.
Аль-Забар сделал то же самое, бросил трубку на ковер и пробурчал:
– Проклятье!
Помощник, во время переговоров вошедший доложить, что ни Сайфур, ни Шамар, ни Дамри, ни Кубар не выходят на связь, спросил:
– Случилось страшное, господин?
– Группа Сайфура разгромлена.
– Но как такое могло произойти?
– Не понимаешь?
– Нет.
– Вот и я не понимаю.
– А кто сообщил вам о гибели группы?
– Ты решил, что можешь устраивать мне допрос?
– Извините, господин.
– Извините, – недовольно пробурчал Аль-Забар, но ответил на вопрос: – Джамаль Файдар сообщил.
– А он откуда?.. – Помощник Аль-Забара Малик Абусар вовремя прикусил язык. – Извините.
– Хватит мне твоих извинений. Передай Самани, чтобы быстро собрал всех наших людей.
– Самани спросит, по какому поводу.
– Узнает. Сам скажу. Все, иди!
– Понял. – Помощник исчез.
Вскоре Мохаммед Аль-Забар ставил задачу оставшимся боевикам.
Файдар отключил телефон и довольно усмехнулся. Как говорят русские, не было бы счастья, да несчастье помогло. После таких потерь Аль-Забар ничего не значит. Теперь он будет ходить под ним, Джамалем Файдаром. Там ему самое место.
В общем, Файдар был настолько же доволен сложившейся ситуацией, насколько оказался удручен ею Мохаммед Аль-Забар. В стае шакалов законы одни – звериные. Сожри ближнего, чтобы он не сожрал тебя.
