Глава 8

– Туфля? – повторила Энди, и ее внутренне скрутило от ужаса перед тем, что это могло означать. – Что за туфля?

– Женская туфля, – ответил Лео и повернулся к оперативной доске. – Судя по всему, ее обнаружили здесь, в скальном бассейне.

Он указал на участок карты в дальнем конце пляжа, ближайшем к полуострову Кестерли, где коварное нагромождение скал, пещер, подводных рифов и зыбучих песков постоянно омывалось волнами. Никто не мог пережить падение со скал в такой водоворот; тело унесет в океан, и его никогда не найдут.

– Когда я спросила, что за туфля, то имела в виду тип обуви: кроссовка, туфля-лодочка, сандалия…

– Кроссовка, – сообщил он.

– А откуда мы знаем, что она принадлежала девушке?

– Цвет в основном розовый.

– Где она теперь?

– Где-то на пути сюда. Она примерно четвертого размера.

Джемма проверила записи в деле Софи Монро.

– По словам Хейди, она не была уверена, какая обувь была надета на Софи – кроссовки или сандалии, когда она в тот вечер ушла из дома. Здесь написано, что шестой размер соответствует тридцать седьмому, но это неправильно. Тридцать седьмой размер – это четвертый.

Вспоминая записи камер наблюдения, где Софи спускалась по лестнице рядом с кондитерской, а потом выходила из клуба, Энди решила, что она не могла быть в кроссовках. С другой стороны, она легко могла переобуться.

– Свяжись с офицером по связи с семьей и объясни, что нам нужен точный размер обуви Софи. Она знает, как это сделать. Кто-нибудь из прессы уже узнал о находке?

– До сих пор никто не звонил, – ответил Лео. – Скорее всего, они еще не знают.

Поскольку еще не было семи утра, это было похоже на правду.

Энди отвернулась, когда слова Софи снова зазвучали у нее в голове:

Неужели все действительно обернулось так плохо, что девочке захотелось умереть? Как часто она говорила или хотя бы думала об этом? Возможно ли, что в тот вечер она попросила Сикору высадить ее рядом с утесами? Могла ли она подойти к обрыву и стоять там, глядя на море или на камни внизу, думая о том, что это единственный выход?

Мертвенно-бледное лицо Пенни из прошлого сна возникло перед ее закрытыми глазами; она слышала крики, вой полицейских сирен, рыдания и причитания ее матери… Внезапно Энди бросило в жар; подкатила тошнота, и ей захотелось выйти на свежий воздух.

– Местные полицейские в Кракове побеседовали с Сикорой, – объявил Лео. – Судя по всему, они уверены, что Софи с ним нет.

Прочитав полученную информацию, Энди сказала:

– Может быть, сейчас она не с ним, но он мог спрятать ее где угодно. У него было достаточно времени, пока полицейские до него не добрались.

– Если она в самом деле уехала с ним. Среди отпечатков пальцев на подоконнике и окне бунгало нет сходных с отпечатками Перкинса или Сикоры. Следы под ее окном оставлены не кроссовками, как мы и ожидали. Да, и насчет того человека, который занимается переоборудованием компьютеров. Он действительно существует. Околачивается возле магазинов электроники вроде «Каррис» и подходит к людям, которые выносят новые компьютеры, в надежде получить старые даром. Потом он начиняет их новыми программами и отдает в местные благотворительные общества.

– Он может вспомнить, что сделал с компьютером Сикоры?

– Не вполне, но он говорит, что если бы поставил новые программы, то очистил бы диск от всей предыдущей информации. Скорее всего, это уже произошло.

В следствии по-прежнему не было никакой определенности.

– Хорошо. Что ты собираешься делать? – обратилась она к Джемме.

– Мы с Лео хотим побеседовать с Пойнтерами, – напомнила Джемма.

– Вообще-то я хочу, чтобы ты еще раз поговорила с Эстеллой Моррис, – решила Энди. – Лео, посмотри, может ли Барри отправиться с тобой. Имей в виду, что по пути к дому Пойнтеров нужно будет повернуть налево; возможно, именно туда Перкинс и Сикора отвезли Софи, когда уехали из кемпинга. Проверьте, есть ли вокруг особняка Пойнтеров камеры наружного наблюдения – такие люди часто устанавливают их. Для того чтобы добраться туда из Райской бухты, нужно пять-шесть минут, и существует вероятность, что у Сикоры были с собой запасные ключи от дома. Он мог высадить Сикору и Перкинса, а потом вернуться домой и лечь в постель ненамного позже обычного.

– Всем доброе утро, – объявил Голд, появившийся в комнате с чашкой кофе и пончиком.

– Я как раз собиралась зайти к вам, – обратилась к нему Энди. – Нашли женскую кроссовку. Точно пока не известно, но есть вероятность, что размер соответствует нашим данным. Вам удалось продвинуться в подключении Интерпола?

– Я только что вошел, – напомнил Голд. – Но уже сейчас могу сказать, что без записи Сикоры, уезжающего вместе с девушкой, они не станут подключаться к расследованию.

Раздосадованная его словами, но понимая их справедливость, Энди достала телефон и второй раз за сегодняшнее утро набрала номер Сикоры. Когда звонок был переадресован на голосовую почту, она повторила свое сообщение:

– Томаш, это детектив Лоуренс. Нам нужно поговорить еще раз, так что, пожалуйста, позвоните мне. У вас есть мой номер.

Она отключилась и набрала номер Каси Домански.

– Извините за ранний звонок, – сказала она после того, как представилась. – Мне хотелось бы знать, говорили ли вы с Томашем вчера вечером или сегодня ночью?

– Да, – ответила Кася. – Он сказал, что звонил вам.

– Это правда, но мне нужно снова побеседовать с ним. Он все еще в Кракове?

– Да, но надеется вернуться домой в воскресенье или в понедельник.

Кася явно верила его словам.

– Он сказал что-нибудь еще?

– Почти ничего, кроме того, что он беспокоится за детей и собирается привезти подарки.

– Хорошо. Если он снова свяжется с вами до того, как поговорит со мной, пожалуйста, попросите его позвонить.

Завершив звонок, Энди пристально посмотрела на Голда.

– Знаете, мне все время кажется, будто мы что-то упустили, – сказала она.

– Например?

– Если бы я знала, то мы бы ничего не упустили. – Энди внезапно повернулась к Джемме и спросила: – Ты сегодня говорила с офицером по связи с семьей?

– Еще рановато, – заметила Джемма.

– Да, в самом деле. Я позвоню Монро и расскажу им о кроссовке. Нельзя, чтобы журналисты узнали об этом первыми.

Она набрала номер и снова извинилась за ранний звонок, когда в трубке послышался мрачный голос Гэвина.

– Вы нашли ее? – сразу же спросил он. – Она вместе с ним?

– Мы еще проверяем информацию, поступившую сегодня ночью, но до сих пор нет четкого следа.

– Ясно. – Его голос был ровным, лишенным какой-либо веры в их способности или надежды снова увидеть свою дочь живой.

– Я звоню потому, что в наших записях обнаружено расхождение по поводу размера обуви Софи, – осторожно сказала она.

– Это так важно?

Несмотря на мгновенное искушение, Энди не стала ему лгать.

– Ночью нашли женскую кроссовку. Я сама еще не видела ее, но мне передали, что она розовая и четвертого размера. Как вы думаете, она могла принадлежать Софи?

Понимая, что ее слова могли подействовать на него как удар под дых, она не торопила Гэвина с ответом.

– Где… где вы нашли ее? – наконец спросил он.

– На пляже. – Пока не стоило упоминать об утесах.

– Вы имеете в виду местный пляж?

– На Шкиперском конце Райской бухты.

Он замолчал.

– Какой у нее размер? – мягко напомнила она.

– Не знаю, я… мне нужно спросить у Хейди. – Через несколько секунд он вернулся к телефону: – У нее шестой размер, и она не носила розовые кроссовки.

– Спасибо, – отозвалась Энди, испытывая немалое облегчение.

– Думаю, мы можем найти его сегодня, – объявила она внезапно повеселевшим голосом.

Тронутая этим проблеском надежды и хорошо зная о том, какими бодрящими и воодушевляющими бывают такие моменты, она сказала:

– Если не возражаете, мне хотелось бы еще раз осмотреть ее комнату.

– Я думал, что вы… – растерянным тоном произнес он. – Вам нужно что-то конкретное?

– В общем-то, нет. Просто мне снова хочется почувствовать атмосферу.

Поскольку комната не являлась местом преступления, то не подверглась тщательному обыску во время первоначального осмотра, да и сейчас это не входило в намерения Энди. Она просто хотела уловить внутреннюю сущность Софи, испытывать то ощущение, которое она не могла представить сейчас, но которое могло иметь важное значение.

– Хорошо, мы дома, – сказал Гэвин. – Приезжайте когда хотите.

Энди дала отбой и посмотрела на часы.

– Встретимся здесь в час дня, – обратилась она к остальным и повернулась к Голду. – Если до тех пор не произойдет ничего важного, думаю, во второй половине дня нам нужно провести пресс-конференцию, чтобы супруги Монро смогли выступить со своим обращением.

Он медленно кивнул.

– Я свяжусь с пресс-службой и оповещу их об этом.

Час спустя, когда Энди въехала в кемпинг, Дэн Уилкс связался с ней по рации.

– Мы получили новые известия от краковской полиции, – сообщил он. – Один из их сотрудников посетил мать Сикоры у нее дома, и она утверждает, что не видела сына с мая месяца.

Сердце Энди учащенно забилось.

– Продолжай, – попросила она.

– Это все, – отозвался он. – По Перкинсу по-прежнему ничего нет.

Скорее раздраженная, чем удивленная, Энди спросила:

– Голд знает последние новости из Кракова?

– Да, ему передали.

– Может быть, тогда он все-таки будет настаивать на участии Интерпола? Нам нужно получить Сикору для настоящего допроса.

– Голд сказал, что у нас до сих пор нет твердых доказательств связи между Софи и Сикорой.

Коротко поблагодарив его, Энди протолкалась через небольшую толпу репортеров, собравшихся возле бунгало, и на ходу сообщила им, что в данный момент у нее нет новой информации. Когда она подошла к парадной двери, створка двери открылась так быстро, что она даже не успела постучаться.

– Я наблюдала за тобой по телевизору, – объяснила Лорин Митчелл, офицер по связи с семьей, прикрепленный к супругам Монро. Девушка была в мундире, но без фуражки; со светло-серебристыми волосами и девическим румянцем на щеках, она казалась Энди не намного старше Алайны.

– Как они? – поинтересовалась Энди, когда Лорин закрыла дверь.

– Я бы сказала, они взволнованы. Они говорят, что нужно распечатать объявления и расклеить их по всему городу…

– Сегодня утром фотография Софи была размещена на первых полосах всех газет, – напомнила Энди.

– Так я и сказала, но ты должна понять их желание что-то предпринять для поисков девочки.

Ну разумеется… и, словно из ниоткуда, к Энди пришло мучительное воспоминание о том, как ее отец разъезжал по городу на автобусах, останавливал незнакомых людей на улицах и посещал приюты для бездомных в поисках пропавшей дочери.

Как она могла забыть об этом? Она видела, как отец ждет на автобусной остановке, когда Пенни вернется домой из школы. И, словно это происходило прямо сейчас, она ощущала его тоску и отчаяние, когда автобус проехал мимо, оставив его стоять в одиночестве.

Энди посмотрела в коридор, когда Хейди Монро вышла из кухни. С ровно уложенными волосами и в свежей одежде она выглядела лучше, чем во время их последней встречи, хотя трудно было не расслышать дрожь в ее голосе, когда она произнесла:

– Хотите кофе? Я только что его заварила.

– Спасибо, это будет чудесно, – отозвалась Энди. – Как сегодня Арчи?

Улыбка Хейди исчезла так же быстро, как и появилась.

– Спит, хвала небесам. Он полночи не мог заснуть.

Когда она скрылась на кухне, Энди и Лорин последовали за ней.

– Я собираюсь съездить в Лондон на поезде, – объявил Гэвин, как только увидел их. – Один из моих знакомых в Кестерли может заказать для нас объявления о розыске. Я расклею их на всех станциях и буду спрашивать людей, – может быть, кто-то видел ее…

Энди понимала, что он временно оторвался от реальности, поэтому оставила его слова без внимания и сказала:

– Во второй половине дня мы собираемся передать в эфир ваше обращение.

Лицо Гэвина скривилось, когда до него дошел смысл сказанного.

– Муж упоминал о том, что вы хотите снова осмотреть ее комнату, – сказала Хейди и передала Энди кофе.

Энди кивнула.

– Ее там нет, но я все равно продолжаю искать, – ухмыльнулся Гэвин. В его иронии не было веселья. – Глупо, не так ли? То есть я знаю, что ее там нет, но продолжаю надеяться на ошибку. Я твержу себе: когда в следующий раз открою дверь, то увижу, как она лежит на кровати, сидит на полу или кормит птиц.

Вспомнив, как она делала то же самое в комнате Пенни и внушала себе, что это сон, и если поискать как следует, то она проснется и Пенни появится прямо перед ней, Энди едва не всхлипнула от жалости.

– Хотите пойти со мной и посмотреть? – предложила она.

Хотя Гэвин отрицательно покачал головой, он все-таки встал.

Через несколько минут они стояли в ярких полосах солнечного света, проникавшего через щели в закрытых шторах комнаты Софи. Они слышали голоса репортеров снаружи, но было невозможно понять, о чем идет речь. Гром музыки, доносившийся из парка аттракционов, резал слух.

Мадонна исполняла свой хит Like a Virgin. Энди оставалось лишь гадать, дошел ли этот случайный намек до Гэвина.

– Что вы хотите посмотреть? – спросил он и обвел комнату безнадежным взглядом.

– Почему бы не начать с ее туалетного столика? – предложила Энди. Она поставила чашку кофе и открыла средний ящик.

– Мы все вынимали, как и ваши сотрудники, когда обыскивали комнату, – сказал Гэвин.

– Знаю. Просто хочу удостовериться, что мы ничего не упустили.

Обнаружив лишь заколки для волос, эластичную тесьму, жевательную резинку и коробку спичек, она перешла к другому ящику. Когда она закрыла последний ящик, то тихо посидела некоторое время, ни к чему не прислушиваясь и даже не размышляя ни о чем конкретном. Энди просто чувствовала, словно, впитывая окружающую атмосферу, могла понять, почему ей захотелось прийти сюда и сделать это. Что она на самом деле ожидала найти?

Энди много раз делала то же самое в комнате Пенни, и эта процедура никогда не помогала. Но кто знает, вдруг поможет сейчас?

Она встала, подошла к импровизированной вешалке и кучке обуви, разбросанной внизу.

– Как узнать, взяла ли она с собой сменную одежду? – обратилась она к Гэвину.

Он дернул головой, словно забыл, что она находится рядом.

– Э-ээ, не знаю. Мы подумали, она кое-что прихватила с собой, потому что ее рюкзачок исчез вместе с зубной пастой и принадлежностями для макияжа.

Энди кивнула и повернулась к аккуратно заправленной кровати с тряпичной куклой на подушке. Откинув белье, она подняла матрас. Она не ожидала что-либо найти, и там действительно ничего не было. Однако, когда она резко опустила матрас, то услышала звук какого-то предмета, соскользнувшего вниз по стене. Она взглянула на Гэвина, оттащила заднюю часть кровати к середине комнаты и обошла вокруг посмотреть на упавший предмет. Заинтересованная, но не забывавшая о том, что Гэвин за ней наблюдает, она подняла с пола обшарпанный альбом формата A4 с единственным словом «Софи», написанным на обложке крупными желтыми буквами.

Энди повернулась к Гэвину. Его лицо как будто почернело от потрясения.

– Мы обыскивали комнату, – хрипло пробормотал он. – Но мы не нашли этот альбом и тогда решили, что она взяла его с собой.

Энди перелистала страницы. Альбом был заполнен не только девическим почерком Софи, но и всевозможными вырезками, засушенными цветами, корешками билетов, фотографиями, рисунками…

– Мать подарила ей этот альбом для дневника, – сказал Гэвин. – Сначала они вели его вместе – сразу же после того, как Джилли узнала, что ей не суждено выжить. Тут их воспоминания, надежды и мечты… – Он приложил ладонь ко лбу и опустился на табурет.

Оставив его наедине со своими мыслями, Энди быстро просмотрела последнюю запись. Хотя там не было намеков на нынешнее положение Софи, было ясно, что эта запись не предназначалась для глаз отца. Во всяком случае, не сейчас.

– Мне придется забрать его, – мягко произнесла она.

Он кивнул.

– Вы будете бережно обращаться с ним, правда? – Энди показалось, будто он всхлипнул.

– Ну конечно, – пообещала она.

Энди вернулась к своему автомобилю, где снова открыла дневник и посмотрела на имя Томаша Сикоры, тщательно выведенное между переплетенными сердцами в тексте и на полях альбома.

Касе была ненавистна мысль сказаться больной; раньше она никогда не делала этого, когда чувствовала себя более-менее нормально. Но происходящее вокруг так сильно беспокоило ее, что ей не хотелось расставаться с детьми и даже оставлять их с Оленкой. Держать их подальше от репортеров и Интернета было важнее всего, когда люди говорили такие ужасные вещи о Томаше. Она не могла этому поверить. Даже некоторые соседи теперь обратились против него. Ей хотелось напомнить им обо всем, что он делал для них, не беря ни гроша за свою работу.

Только потому, что его имя было связано с именем Гэри Перкинса, они называли его педофилом, растлителем детей, каким-то чудовищем. Ходили слухи, что он был членом банды, похищавшей и продававшей юных девушек. Казалось, они действительно верили, что он принимал участие в исчезновении Софи, а это было заведомой ложью.

– Но ты должна признать, что дыма без огня не бывает, – мягко настаивала Оленка. – Я знаю, это не то, что ты хотела бы слышать. Клянусь, я тоже не хочу этому верить, но, Кася, ведь ты даже не знаешь, где он…

– Он в Кракове, – выкрикнула Кася. – Он звонил мне и сказал, что скоро вернется домой.

– Я знаю, что он сказал…

– Прекрати! Пожалуйста, прекрати! – Кася закрыла уши руками. – Ты не настроишь меня против него. Он не сделал ничего плохого. Ты слышишь? Сейчас он в Польше, со своей матерью. Скоро он вернется домой.

Глядя на свою сестру, расхаживавшую по комнате и шептавшую беззвучные молитвы, Оленка выдержала долгую паузу, прежде чем сказать:

– Хорошо. Если хочешь, убеждай себя в этом, но в то же время ты должна спросить себя…

– Нет! Мне все равно, что ты говоришь. Томаш – хороший человек. Он никогда никого не обидит.

– Может быть, не тебя и не детей, но ты на самом деле не знаешь, чем он занимается большую часть времени. Он говорит, что уехал к матери, но ты не можешь быть в этом уверена. А когда он говорит тебе, что работает в кемпинге, то мне известен по меньшей мере один случай, когда его там не было.

Лицо Каси стало пепельно-серым, а ее пальцы дрожали, когда она переплела их на груди.

– Я знаю, почему ты говоришь такие вещи, – сердито бросила она. – Ты просто завидуешь, что ему платят больше, чем Глину. Ты хочешь, чтобы я поверила дурным вещам про него, и выдумываешь разную ложь…

– Я не лгу. Раньше я не хотела говорить тебе, поскольку знала, как ты расстроишься. Но, Кася, это Томаш лгал тебе о том, где он бывает по вечерам. Конечно, не каждый раз, но иногда…

– Я больше не желаю тебя слушать, – яростно перебила Кася. – Тебе придется уйти, если ты будешь говорить подобные вещи.

Услышав телефонный звонок и всем сердцем молясь о том, чтобы это оказался Томаш, она прошептала в трубку:

– Алло?

– Kotek, это я.

Она опустилась на колени от облегчения.

– Томаш, где ты? Ты уже едешь домой?

– Скоро приеду. Мне еще нужно кое-что сделать, а потом я вернусь.

Опустив голову, чтобы не смотреть на сестру, Кася спросила:

– Что сделать?

– Сейчас я не буду вдаваться в подробности. Мне нужно лишь, чтобы ты поняла: все, что обо мне говорят в Интернете – сплошная ложь.

– Я знаю. Но, Томаш, полицейские снова хотят поговорить с тобой. Они звонили сегодня утром…

– Не беспокойся, я им перезвоню. Ты уже говорила с мистером и миссис Пойнтер?

– Нет, но Оленка говорит, что они вернулись из Испании. Томаш, в тот вечер Гэри Перкинс действительно уехал из кемпинга в твоем автофургоне? Так они говорят, и еще…

– Кася, не обращай внимания. Все это неправда. Скажи, как там дети?

– С ними все в порядке. Сейчас они играют наверху. В газетах все время твердят…

– В газетах? Пожалуйста, Кася, не говори с газетчиками. Они будут дурачить тебя и заставят говорить вещи, о которых ты и не думала… – он внезапно замолчал и пробормотал «kurwa!», что поразило ее, так Томаш никогда не ругался. – Мне нужно идти, – продолжал он. – Но, kotek, не сомневайся, что все будет в порядке.

Он повесил трубку, даже не попрощавшись. Кася еще ниже опустила голову, выключила телефон и попыталась выровнять дыхание. Томаш явно очень торопился, а его голос звучал так испуганно и напряженно, что казалось, будто адреналин в его жилах передался в ее кровь по телефонной линии. Ей нужно было собраться с мыслями и позволить Богу направить ее, поскольку она не имела понятия, что делать дальше.

Энди направлялась в участок, когда позвонил Лео.

– Как прошло с Пойнтерами? – спросила она до того, как он успел заговорить.

– Большой сюрприз: они не представляют, где она находится, и якобы приехали ради того, чтобы всеми силами помочь в расследовании.

– Очень любезно с их стороны.

– Как выяснилось, у Сикоры все-таки есть ключи от их дома, и он поддерживает все в должном порядке, пока они находятся в отъезде. Когда они вернулись, все выглядело точно так же, как до отъезда. Вокруг поместья установлено множество камер, но вроде бы они все фальшивые, поэтому нет записей о том, кто входил в дом и выходил на улицу.

– Как насчет сигнализации?

– У них есть сигнализация, но она не подключена к электронным часам, поэтому нельзя сказать, когда она включается или выключается.

– Просто замечательно, – пробормотала Энди. – Они позволили тебе оглядеться вокруг?

– Представь себе арабских шейхов, шоу «Джорди Шор» и фонтаны. Целая куча фонтанов. Они есть на кухне, в спальне, повсюду вдоль центральной лестницы и даже в ванных комнатах, по крайней мере, в одной из них. Когда речь зашла о Перкинсе, миссис Пойнтер запричитала о том, как она была шокирована, когда узнала о его прошлом. По словам Пойнтеров, они никого не принимают на работу без проверки в БКУ, так что она не имеет понятия, как это случилось. Но как только Софи вернется домой, она собирается серьезно поговорить с Хейди, которая обязана следить за такими вещами.

– Она знает, бывал ли Перкинс у них дома?

– Нет, не знает. Как правило, они не якшаются с подчиненными.

– Как насчет Сикоры?

– Сплошные похвалы в его адрес. Хороший работник, надежный, честный, приятный во всех отношениях. Им известно, что сейчас он в Польше, «в отпуске по личным обстоятельствам», как они выражаются.

– Они поддерживают связь с ним?

– Судя по их словам, нет.

– М-мм… что-нибудь еще?

– Ничего особенного. Они похожи на парочку настоящих мошенников, но, как известно, внешность решает не все. Как продвигаются твои дела?

– Я нашла дневник под матрасом у Софи.

– Не может быть! – закричал Барри в телефон Лео. – Я сам там проверял!

– Он застрял между стеной и спинкой кровати. Думаю, когда я снова подняла матрас, он упал на пол. Я еще не успела прочитать его, но имя Сикоры часто встречается ближе к концу.

– В каком контексте?

– Она влюбилась в него, это точно. Не знаю, как далеко все зашло и какую роль играл Перкинс, но его имя тоже там упоминается. Я отксерокопирую дневник, как только вернусь в участок.

Сьюзи сидела за столом в приемной салона с опущенными шторами и запертой дверью, когда пришла Джекки Пойнтер. Она была высокой, ширококостной женщиной пятидесяти с лишним лет, чья природная славянская красота потускнела гораздо сильнее, чем ее акцент.

– Вокруг творится бог знает что, – пожаловалась она, когда Сьюзи впустила ее. – Если не репортеры, то полицейские, а если не полицейские, то какой-нибудь турист с жалобами на испорченный отпуск. – Она тяжело вздохнула, словно не понимая, что с этим поделать, потом вдруг беззаботно улыбнулась и спросила: – Ну, и где он?

Она обвела комнату взглядом, как будто Гэри мог прятаться под столом или за большим горшком с фикусом.

– Не знаю, – робко ответила Сьюзи. Несмотря на внешнее дружелюбие, Джекки Пойнтер была женщиной, которой не стоило перечить, и все знали об этом. – Клянусь, я сказала бы вам, если бы знала, – убежденно добавила она.

Джекки как будто удовлетворилась таким ответом – по крайней мере сейчас.

– Ладно, тогда скажи, было ли у него что-то с Софи Монро?

Сьюзи понимала, что лучше не лгать.

– Не уверена. Возможно.

Джекки снова вздохнула и немного подумала.

– Ты знаешь, что сегодня утром к нам приходили из полиции? – спросила она, пригвоздив Сьюзи к месту жестким взглядом янтарных глаз. – Они спрашивали, мог ли твой брат и Томаш Сикора пользоваться нашим домом, пока мы были в отъезде.

Сьюзи промолчала.

– Ну?

– Если и пользовались, я ничего не знала об этом.

Джекки пристально посмотрела на нее, словно взвешивая, стоит поверить этим словам или нет.

– Но когда ты мне его рекомендовала, то знала, что у него есть судимость?

Поскольку отрицать этот факт не имело смысла, Сьюзи промямлила извинение. Глаза Джекки опасно сузились.

– Судя по твоему виду, я догадываюсь, что он так и не сказал тебе, почему я наняла его, – заявила она.

Сьюзи моргнула, не вполне уверенная, что правильно поняла ее слова.

– Разумеется, я не ожидала такого продолжения, – сказала Джекки и развела руками. – Возможно, этого следовало ожидать с учетом того, что той другой девушке было столько же лет, сколько и Софи. Он явно питает склонность к малолеткам.

– Той другой девушке было пятнадцать лет, даже шестнадцать к тому времени, когда ему предъявили обвинение, – поправила Сьюзи.

– Дело в том, была ли она невинным ребенком или нет, в том смысле, который я имею в виду. Если бы он был одним из тех уродов, которые охотятся за детьми, то никогда бы не вошел в эту дверь. – Она покачала головой, словно досадуя на себя. – Джимми говорил, что я делаю ошибку, когда я решила взять его на работу, и меня не радует, что он оказался прав.

– Я не понимаю, – пробормотала Сьюзи. – Почему же вы наняли его, если знали?..

– У него были хорошие рекомендации как у спасателя, а нам был нужен такой работник. Кроме того, я нуждалась в человеке, которому могла бы доверить… другие дела. Я обсудила с ним этот вопрос; он понял, что я оказываю ему большую услугу, и был рад взять на себя дополнительные обязанности.

По-прежнему ничего не понимая, Сьюзи спросила:

– Вы… вы имеете в виду выращивание конопли?

– Нет, не это. Я понятия не имела об этом, пока полицейские не нашли гидропонный агрегат в его квартире. Просто позор, что он оказался таким разгильдяем, и Джимми говорит, что я должна буду разобраться с этим. Конечно, я так и сделаю, но он еще многое должен мне объяснить. Не то чтобы я особенно беспокоилась по этому поводу. Полицейские вовсе не так сообразительны, как им нравится думать. – Ее зрачки внезапно расширились. – Конечно, дело будет иметь неприятные последствия, и нам придется прикрыть кое-какие операции, – признала она. – Так и будет, но самое главное – чтобы никто не узнал о других, более личных вещах, в которых участвовал твой брат.

Сьюзи не знала, что и сказать. Джекки жестко посмотрела на нее и произнесла:

– Давай не будем вспоминать, как я помогла тебе начать новую жизнь, когда устроила тебя в этот салон и предоставила твоему брату второй шанс начать все с чистого листа. Это будет неловко для нас обеих. С другой стороны, если ты когда-нибудь задумывалась о том, как можешь отблагодарить меня… Речь идет о малом, поскольку нужно лишь держать при себе все, что твой брат мог рассказать тебе о своих дополнительных услугах.

– Он никогда ни о чем не рассказывал.

– Это хорошо, но если когда-нибудь расскажет… Если полицейские проведают об этом, то всем будет плохо, а твоему брату нет никакой нужды вешать на себя что-то еще, кроме нарушения судебного предписания. – Она вскинула руки в жесте притворного отчаяния. – Ну почему он хочет получить дополнительный срок? И почему ты хочешь потерять все это после таких упорных трудов? – Она приятно улыбнулась. – Ты слышишь меня, Сьюзи?

Не зная, как на все это реагировать, Сьюзи кивнула.

– Хорошо. Я рада, что тебе все понятно. Теперь мне пора идти.

Когда она направилась к двери, Сьюзи осмелилась спросить:

– А как… как насчет Софи?

Джекки с удивленным видом повернулась к ней.

– Ну же, Сьюзи, – укоризненно произнесла она. – Если ты думаешь, что я знаю… Я могла бы обидеться, но ради нашей дружбы не стану этого делать.

Она открыла дверь и вышла на улицу, где ярко сияло солнце.

– Джемма, ты по-прежнему с Эстеллой Моррис? – спросила Энди.

– Как раз собираюсь уходить, – ответила Джемма.

– Спроси ее, что такое ПФК.

– ПФК? Хорошо, оставайся на линии.

В ожидании Энди просматривала последнюю запись в дневнике Софи, внесенную за сутки до ее исчезновения.

– Ты слушаешь? – спросила Джемма, вернувшись на линию.

– Да.

– Это значит «полный физический контакт», иными словами, половой акт.

Энди уже догадалась об этом, но ей требовалось подтверждение.

– Значит, ЧФК означает «частичный физический контакт» или предварительные ласки?

Джемма спросила об этом Эстеллу и подтвердила догадку Энди.

– Спасибо, – поблагодарила Энди. – Увидимся после твоего возвращения, если ты ничего не хочешь сообщить прямо сейчас.

– Ничего такого, что не могло бы подождать.

Энди отключилась и продолжила изучать последние записи в дневнике, испытывая печаль и потрясение. Она горько сожалела о том, что ей пришлось отксерокопировать дневник для других членов команды. Это казалось надругательством над чувствами одинокой и несчастной девушки, которая уже испытала достаточно унижений.

Бедная девочка совершенно утратила чувство собственного достоинства и изо всех сил пыталась обрести его в обществе этих мужчин. Мужчин, которые вовсю пользовались ею, если этим записям можно было верить, а Энди не забывала о том, насколько изобретательным может быть разум подростка.

Вернувшись к записям начала месяца, она прочитала:

Глядя на прикрепленную к доске школьную фотографию Софи и ощущая ауру невинности и девических мечтаний, Энди сожалела о том, что она не повзрослела немного раньше. Буйная, смятенная масса гормонов на самом деле не была сутью этой несчастной девушки; это всего лишь реакция на одиночество в мире без матери, на ощущение предательства со стороны ее отца. Она всего лишь хотела быть любимой и чувствовать себя надежно защищенной, как было в детстве, еще до того, как все пошло вкривь и вкось.

Мысль об этом была почти невыносимой.

– Сэр, – сказала она, когда пришла к Голду. – Вот дневник Софи, который вам нужно увидеть. Там нет доказательств ее связи с Сикорой после того, как они покинули развлекательный центр, зато есть прямые указания на то, что их отношения были очень близкими, если не сексуальными.