Глава 6

– Томаш, где ты? Пожалуйста, скажи, что происходит? – кричала Кася в телефонную трубку. – К нам недавно приходили полицейские. Они забрали…

– Тише, тише! – перебил Томаш. – Что они говорят? Почему они пришли к нам домой?

– Они задают вопросы о Софи. Они хотят знать, где ты был в тот вечер, когда она пропала, когда ты вернулся домой и уверена ли я, что ты улетел в Польшу. Я знаю, что ты там, Томаш. Я вижу это по телефонному коду, но что это за номер? Это не твой обычный номер.

– У меня украли телефон, или я его потерял. Я только что купил новый. Пожалуйста, Кася, ты не должна беспокоиться. Все в порядке.

– Но почему они думают, что ты знаешь о Софи?

– Понятия не имею.

– Ты должен позвонить им. Они сказали, что, если ты свяжешься со мной, я должна передать тебе это. Ты так и сделаешь, правда?

– Ну конечно. Где ты сейчас?

– В моем кабинете, в доме престарелых. Я не могу здесь долго оставаться. Томаш, полицейские забрали наш компьютер и другие вещи…

– Какие вещи?

– Твою бритву из ванной. Ты забыл взять ее.

– Знаю, но я купил другую. Что еще?

– Монеты из твоей прикроватной тумбочки, одежду из стирки…

– Не понимаю, зачем им это понадобилось.

– Они не объяснили, но Оленка и Глин говорят, что они хотят проверить твои отпечатки пальцев и сделать анализ ДНК.

Томаш замолчал.

– Пожалуйста, Томаш, ты должен сказать мне, что происходит, – умоляла Кася, оглядываясь через плечо на Бренду, одну из своих подопечных, только что вошедшую в комнату. – У меня есть номер офицера полиции, – продолжала она. – Ее зовут сержант Лоуренс. Она хочет, чтобы ты позвонил как можно скорее. У тебя есть ручка?

– Нет, но ты можешь прислать сообщение на этот номер.

– Хорошо. Мне нужно идти…

– Сначала скажи, с детьми все в порядке? Они знают, что происходит?

– Они видели полицейских, но я сказала, что полиция приходит ко всем, кто может знать Софи.

– Значит, они не боятся и не беспокоятся?

– Думаю, нет. – Кася беспомощно улыбнулась, пытаясь забрать свои ключи у Бренды. – Только я не знаю, что делать. Мне будет гораздо легче, когда ты вернешься. Когда ты собираешься обратно? Как дела у твоей матери?

– Уже лучше. Я по-прежнему в больнице вместе с ней. Обещаю, Кася, все будет в порядке. Тебе не стоит бояться.

– Хорошо. Извини, не хотела беспокоить тебя, когда ты занят другими вещами.

– У меня все отлично, – заверил он.

– Я должна идти. Пожалуйста, позвони мне, как только найдешь время.

Проводив Бренду в комнату отдыха, где женщина-инструктор показывала группе постоянных пациентов, как вырезать цветы из бумаги, Кася быстро вернулась в свой кабинет и проверила номер, с которого позвонил Томаш. К ее облегчению, он действительно начинался с цифры 48, телефонного кода Польши, поэтому Томаш точно находился там. Дело было не в том, что усомнилась в нем; полицейские настолько ошарашили ее своими расспросами, что она почти не могла ясно мыслить.

Теперь все будет хорошо. Он пришлет ему номер сержанта Лоуренс, а потом, когда найдется свободная минута, сама позвонит женщине-детективу и даст ей понять, что если он до сих пор не вышел на связь, это лишь вопрос времени.

– Алайна, где ты? – спросила Энди, направляясь к полицейскому участку.

– Дома, – ответила по телефону дочь.

– А где бабушка? – продолжала она, испытав мгновенное облегчение.

– Насколько мне известно, болтает с бабушкой Кэрол по телефону.

Да, эти двое могли разговаривать вечно, а теперь они так много могли сказать друг другу о Дуге…

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня, – сказала Энди, понимая, что это будет непростой задачей для пятнадцатилетней девушки. Но Алайна была наделена большей чуткостью, чем все остальные члены семьи, вместе взятые, и никто, кроме Энди и Люка, не относился к Морин с такой любовью и уважением. – Наверное, ты слышала в новостях об исчезновении молодой девушки из кемпинга?

– Нет, мы не смотрели новости. Ох, мама, это ужасно. Это кто-то из наших знакомых?

– Ее зовут Софи Монро. Ты ее знаешь?

– В моей школе училась девочка с таким именем. Она младше меня, но, думаю, она живет в одном из кемпингов.

– Это она.

– О господи! Что с ней случилось?

– Как раз это мы и пытаемся выяснить. На первый взгляд кажется, будто она сбежала из дома, но мы не вполне уверены, что это было так.

– А давно она пропала?

– Чуть больше недели назад. Можешь представить, как беспокоятся ее родители. А поскольку ты знаешь ее возраст, то понимаешь, какое впечатление это произведет на бабушку, когда она обо всем узнает.

– Ну конечно, – тепло отозвалась Алайна. – Но знаешь, мама, мне кажется, что бабушка справляется с такими вещами гораздо лучше, чем ты думаешь.

– Возможно, ты и права, но она может отреагировать по-разному. Я не хочу, чтобы она случайно узнала о случившемся из новостей, но сама еще какое-то время не смогу добраться до дома. Поэтому если ты решишь немного поговорить с ней…

– Без проблем, я сделаю это прямо сейчас, но как насчет тебя? Наверное, тебе сейчас нелегко.

– Со мной все в порядке, – заверила Энди и нажала на кнопку лифта. Она гордилась своей дочерью, неизменно проявлявшей участие к другим людям, но сама изо всех сил старалась держать темное и мучительное прошлое под надежным замком, чтобы иметь возможность для нормальной работы.

Отголоски отчаяния, чувства вины и тоски, но прежде всего – страха перед тем, что это никогда не закончится.

И эта боль по-прежнему была с ней.

– Извини, мне нужно отключиться, – сказала она Алайне. – Позвони, если я понадоблюсь. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

Испытывая облегчение от того, что разговор обошелся без упоминания имени Мартина, Энди вышла из лифта на третьем этаже и направилась по коридору в диспетчерскую. Пока она шла, то позволила себе ненадолго отвлечься и представила, как Алайна держит свою бабушку за руки и сообщает ей новость об исчезновении Софи. Ее глаза светились сочувствием к пропавшей девушке, которая была ей почти ровесницей. Энди жалела, что сама не может быть с ними, хотя и знала, что ее мать поймет причину ее отсутствия. Поиски Софи стояли на первом месте, а поскольку Морин всегда заботилась о других, для нее будет совершенно естественно поставить интересы родителей Софи выше собственных чувств.

Ее мать и дочь были очень похожи: их душевная щедрость и доброта заглушали естественные реакции ревности и неуверенности в себе. Даже когда Энди разошлась с Мартином, Алайна как будто больше беспокоилась за родителей, чем за себя. Энди и ее мать пристально наблюдали за девочкой, желая убедиться в том, что она не подавляет свои эмоции, чтобы пощадить их чувства.

А вот Люк тяжело перенес уход отца, который, по его словам, «оставил их у разбитого корыта».

– А как же мы? – взывал он к Энди; его глаза сверкали гневом и болью. (В то время ему не хватало мужества высказать отцу в лицо все, что он о нем думает, но со временем у них все же состоялся откровенный разговор.) – Почему он с нами не считается? – спрашивал он. – Он прекрасно знает, что если ты захочешь, то тоже можешь отказаться от нас. Но ты этого не сделаешь, потому что ты поняла свою ответственность, когда родила детей. Он просто скотина, и нам будет только лучше без него.

Понимая, как сын боялся того, что она тоже может оставить их, Энди заверила его, что этого никогда не случится.

– Не забывай, что это лишь на несколько месяцев. Он вернется после окончания контракта.

– Именно так говорил отец Ричарда Клэша, когда отправился в Африку, и с тех пор его больше не видели.

Это было совсем не то, что Энди хотела услышать.

– Ты знаешь, что отец так не поступит с тобой, – мягко сказала она.

– Я и подумать не мог, что он уедет без всякого обсуждения, – яростно возразил Люк. – Но он уехал, и теперь я чувствую себя полным ничтожеством.

– Ну что ты говоришь? Тебе нужно поговорить с папой и попытаться понять, что происходит. Ты поймешь, что его отъезд не имеет никакого отношения к желанию бросить тебя. Видишь ли, я знаю, что невозможность видеть вас, детей, было самой трудной частью его решения.

Энди не покривила душой, хотя прекрасно понимала, что расставание с ней вовсе не было трудным решением для Мартина.

В те нелегкие дни Алайна рассказывала ей гораздо больше, чем Люк. Ее сын был более скрытен; как догадывалась Энди, отчасти потому, что он не хотел ранить ее.

Она продолжала размышлять над радостями и трудностями материнства, когда едва не столкнулась с Голдом, выходившим из диспетчерской.

– Ах, вот ты где, – сказал он. – Пресс-служба…

– Не беспокойтесь. Я уже связалась с ними, но хочу посмотреть на записи с камер внешнего наблюдения, прежде чем составлять официальное заявление. Вы уже видели их?

– Еще нет. Там есть что-то важное?

– Я дам знать, когда посмотрю их.

Двадцать минут спустя Энди находилась в просмотровой комнате, где отсматривала отобранные записи с камер безопасности, установленных вокруг парка «Голубой океан». Вместе с ней были Лео, Джемма Пейн, Барри Бриттен и техник Яаз, источавший мощный запах мужского одеколона.

– В общем и целом мы имеем следующее, – объявила она, оторвавшись от своих записей, когда Яаз выключил пленку с отредактированными эпизодами. – Софи пробегает мимо магазина «Косткаттер» в 19:52, предположительно, только что покинув дом своих родителей. В 19:54 другая камера показывает, как она направляется к аллее, которая ведет в дюны.

– У нее в руках ничего нет, – указал Лео. – Ни сумки, ни компьютера.

Энди, уже отметившая это обстоятельство, просто кивнула и продолжила:

– В следующий раз мы видим ее в 20:38, когда она поднимается по лестнице сбоку от кондитерской; это значит, что она провела на пляже, возле пляжа или, во всяком случае, вдали от кемпинга, примерно сорок минут. Проверка ее телефона показывает, что за это время она не делала никаких звонков. Возможно, она находилась в расстроенных чувствах после ссоры с родителями, либо там не было нормального приема. Но она могла встретиться с кем-то, о ком нам еще предстоит узнать.

– Преднамеренно или случайно? – поинтересовалась Джемма.

Поскольку ни у кого не было ответа, Энди продолжала:

– Итак, она входит в квартиру Перкинса над кондитерской, где остается до 21:16, когда мы снова видим, как она снова выходит на улицу. Яаз, давайте еще раз просмотрим этот фрагмент.

Отыскав нужный эпизод, техник включил воспроизведение, и они стали внимательно наблюдать за зернистым изображением Софи на большом компьютерном экране. Покачивая узкими бедрами, обтянутыми мини-юбкой, девушка спустилась по лестнице и бойко спрыгнула на гравийную площадку внизу. С учетом того, что было обнаружено в квартире Перкинса, было разумно предположить, что она находится под кайфом. Во всяком случае, ее настроение заметно улучшилось, и недавняя ссора с родителями была практически забыта.

– Следующий раз, когда камера зарегистрировала ее, она входила в клуб в 21:51, – объявил Яаз, посмотрев на отметку времени.

– Поскольку на прогулку от кондитерской до развлекательного центра требуется не более четырех-пяти минут, нам нужно задать вопрос: куда она направилась после ухода из квартиры Перкинса? – вставила Джемма. – Если бы камера у входа в парк работала, то мы бы знали, что она вернулась домой, но в настоящее время нам известно лишь то, что она вошла в развлекательный центр около десяти вечера.

– И Перкинс уже был там, – добавил Барри. – Потому что мы видели, как он покидает свою квартиру в 21:18, через несколько минут после Софи, и входит в клуб в 21:23. Значит, он направился прямо туда.

– Могла ли она пойти домой и забрать свои вещи? – задумчиво спросила Энди. – Если она это сделала, то, когда она появилась в клубе, вещей у нее в руках не было.

– Возможно, она где-то оставила их, чтобы забрать позднее, – предположила Джемма. – Или же она могла отдать их кому-то – Сикоре? – когда он приехал в парк около половины десятого.

– Откуда мы знаем, что он приехал в половине десятого? – спросила Энди.

– Мы в этом не уверены, – ответил Яаз, включивший обратную перемотку. – Но у нас есть запись того, как он въехал на подземную автостоянку развлекательного центра в это самое время. Разумеется, он уже мог находиться где-то в кемпинге, но логично предположить, что он приехал специально для своего выступления.

– В таком случае он мог встретиться с Перкинсом и Софи до приезда и договориться о том, что он заберет ее сумку.

Комментариев не последовало. Яаз быстро перемотал запись вперед и показал, как Софи выходит из клуба в 23:52, нетвердо держась на ногах. Через пять минут технический автофургон Сикоры выехал с автостоянки.

– На записях мы не видим, как Перкинс выходит из клуба, – сообщил Яаз. – Поэтому существует вероятность, что он находился в автофургоне Сикоры; мы не можем судить об этом с уверенностью из-за угла наклона камеры, но за рулем определенно находится Сикора. В следующий раз мы видим его уже на главной дороге после того, как он свернул налево от кемпинга. Невозможно увидеть, кто находится в автомобиле вместе с ним, если там вообще был кто-то еще.

– Странно, что он повернул налево, если он собирался ехать домой, – заметил Барри. – Хотя так тоже можно добраться до нужного места.

– Возможно, он остановился по пути, чтобы забрать Софи? – предположила Энди.

– С этим предположением можно согласиться, если бы она ждала его и была готова быстро сесть в салон. У нас нет очевидцев, но мы продолжаем работать над этой версией.

– Кто-нибудь видел, как она разговаривала с Сикорой в клубе? – поинтересовалась Энди.

– Да, мы нашли двух парней, работающих в баре, которые говорят, что видели ее рядом с ним возле сцены сразу же после концерта.

– Кто-нибудь слышал, о чем они говорили?

– Судя по всему, нет.

– Они ссорились или же, наоборот, были в хорошем настроении?

– Ни то ни другое. Девочка находилась рядом с ним всего лишь несколько секунд, а потом ушла.

Энди медленно кивнула.

– Насколько я понимаю, из клуба в подземный гараж ведет специальный ход.

– Да, есть такой, – подтвердил Барри. – Через лестницу и лифт. Автомобильная стоянка рассчитана на пятнадцать автомобилей, включая гольф-карты.

– Ясно. Сколько таких белых автофургонов работает в парке?

– Три, – сказала Джемма. – Ими пользуются Сикора и его сотрудники из команды техобслуживания.

– У нас есть регистрационный номер этого автомобиля?

– Есть номера для всех трех, – ответила Джемма. – Как только мы сможем определить, на каком из них уехал Сикора, то объявим его в розыск.

– Итак, вот о чем это может говорить, – подытожила Энди. – Софи покинула кемпинг вместе с Перкинсом и Сикорой в его автофургоне около полуночи. С учетом того, что Сикора вернулся домой в начале первого… Сколько времени ему бы понадобилось, чтобы вернуться туда по более длинному маршруту? – обратилась он к Барри.

– В это время суток – примерно пятнадцать минут, – ответил он.

– Хорошо. Допустим, мы верим его подруге, и он вернулся домой в пятнадцать минут первого. Тогда нам нужно знать, где он мог высадить Перкинса и Софи.

– Судя по хронометражу, где-то неподалеку от своего дома, – вступил в разговор Лео. – Разумеется, если подруга Сикоры не обеспечивает ему алиби.

Энди не могла исключить такой возможности. Она резко встала.

– Нам нужно послать криминалистов, чтобы проанализировать следы с внешней стороны окна комнаты Софи и проверить, есть ли там отпечатки Перкинса и Сикоры. Знаю, шансы невелики – прошло слишком много времени, – но все-таки стоит попробовать. То же самое относится к отпечаткам пальцев на подоконнике и на стенах вокруг окна. Кто-нибудь знает, когда возвращаются Пойнтеры?

– Они прилетают в Гэтвик сегодня вечером, – сообщила Джемма.

– Тогда завтра вы с Лео отправитесь побеседовать с ними.

Несколько минут спустя Энди вернулась в диспетчерскую.

– Что нового о Перкинсе? – осведомилась она и достала зазвонивший мобильный телефон. Когда она увидела, что это Мартин, ее сердце учащенно забилось, но сейчас было не время разговаривать с ним, поэтому она переадресовала звонок в голосовую почту.

– По-прежнему никаких следов, – ответил Дэн Уилкс. – Местные полицейские заходили к его матери, но она утверждает, что он не звонил больше двух недель.

– Когда он последний раз отметился в полиции после освобождения из тюрьмы?

– Четыре месяца назад. Тогда он еще жил в Лондоне.

– И он никому не сказал о своем отъезде, а значит, уже нарушил закон. Его обычные убежища уже проверены?

– Да, насколько мне известно.

– Тогда будем надеяться, что, когда он станет звездой новостей, это поможет выкурить его наружу.

Энди повернулась к информационной доске и немного постояла, глядя на фотографии Софи – невинно улыбавшейся школьницы, которая потеряла свою мать в раннем возрасте и превратилась в сгусток обид и одиночества после того, как перепробовала разные, но одинаково неподходящие средства в надежде вернуть внимание отца.

Помня о необходимости составить новое заявление для прессы, Энди заняла ближайший пустой кабинет, где она могла нормально обдумать текст. По какой-то причине ей всегда было проще набрасывать черновики вручную; после этого она вводила текст в электронное письмо и отправляла его.

Она написала лишь две строчки, когда ее мобильный телефон оповестил о поступившем сообщении.

Сразу же связавшись с матерью, Энди сказала:

– Привет, это я. У тебя все в порядке?

– Разумеется, – ответила Морин. – Но это очень тревожные новости, и я не уверена, что ты можешь вести…

– Честное слово, мама, я прекрасно себя чувствую и не могу сидеть в стороне, пока идет расследование. Ты должна это понимать.

– Пожалуй, да. Я лишь боюсь того, что это для тебя чрезмерная нагрузка.

– Ты же знаешь, это не первый пропавший человек, которого я разыскиваю. Я как-то раньше справлялась, так что переживу и это.

– Но если ты не найдешь ее…

– Мы найдем ее. Это другое дело, мама. Софи не впадала в депрессию – по крайней мере, с ней все было не так, как с Пенни, – и у нас есть веские основания считать, что она с кем-то уехала по своей воле. Нам нужно лишь найти этих людей.

– Понятно.

Представляя встревоженные глаза своей матери, которая как никто другой понимала и разделяла боль от бесплодных поисков Пенни, Энди вложила в свой голос больше теплоты и участия, когда произнесла:

– Мне жаль, но я должна идти. Буду дома вечером, тогда и поговорим.

Когда она отключилась, то заметила сообщение, поступившее во время звонка.

Энди, помнившая о том, как сильно она хотела встретиться с ним, быстро продумала курс действий. Время было подходящим, если не наступит какой-то прорыв в деле Софи, что автоматически будет иметь первостепенное значение. Но вечером она собиралась встретиться еще и с Морин, да и с Мартином, хотя сегодня ей вовсе не хотелось с ним встречаться. Энди написала ответ:

Грэм ответил практически мгновенно:

Благодарная за такое понимание, Энди отложила телефон и продолжила делать записи для пресс-релиза. Как только она закончила, то поспешила в диспетчерскую, а по дороге увидела Голда, сидевшего за ее столом.

– Я насчет записей с камер внешнего наблюдения, – объявил он.

– Они довольно интересные.

– Я слышал об этом… Хочешь приобщить их к делу?

Достав зазвонивший телефон и увидев неизвестный номер, Энди быстро нажала кнопку приема.

– Сержант Лоуренс, – нетерпеливо бросила она.

– Добрый день, это Кася Домански.

Глаза Энди удивленно расширились.

– Здравствуйте, Кася, – поздоровалась она, чтобы остальные поняли, кто находится на линии. – Чем могу помочь?

Когда Голд махнул рукой, призывая к тишине, она переключила звонок на громкую связь.

– Я хочу спросить, Томаш уже позвонил вам?

Когда Лео покачал головой, Энди ответила:

– Боюсь, что нет. А вам?

– Да, он позвонил мне из Польши около часа назад и сказал, что собирается связаться с вами.

– Он говорил, когда это именно он позвонит?

– Нет, но его матери сейчас тяжело. А он у нее в больнице. Думаю, сегодня он вам позвонит. Я лишь хотела, чтобы вы знали…

– Спасибо, я ценю вашу заботу. Вам известно, в какой он больнице?

– Извините, он не сказал, но у меня есть его номер. Он потерял свой мобильный телефон и купил новый.

Схватив карандаш, Энди записала номер и отметила телефонный код страны. Значит, он действительно в Польше.

– Спасибо, я постараюсь с ним связаться, – сказала она.

– Если он не ответит, это потому, что в больнице не разрешают пользоваться мобильными телефонами.

– Разумеется. – Поняв, что Кася собирается отключиться, Энди быстро добавила: – Вы не могли бы подтвердить время, когда Томаш вернулся домой в ночь с семнадцатого на восемнадцатое число?

– М-мм, да, – ответила Кася после короткой заминки. – Он вернулся в обычное время, в четверть первого ночи. Может быть, на несколько минут позже.

Энди встретилась взглядом с Лео. Судя по тону, Кася говорила совсем не так уверенно, как в первый раз.

– Может быть, вы заснули и не заметили, который час? – продолжала Энди.

– Я… я действительно уверена, что он пришел домой приблизительно пятнадцать минут первого.

Энди не была так уверена в этом.

– Еще один вопрос. Как долго Томаш пользовался компьютером?

– Только два дня, а потом вы его забрали. Нам уже давно нужен был новый, и Томаш наконец собрался купить его. Пожалуйста, вы не могли бы его вернуть? Мне необходимо пользоваться электронной почтой и вести счета.

– Думаю, мы сможем отдать его завтра или в крайнем случае послезавтра, – ответила Энди. Не имело смысла держать компьютер, когда выяснилось, что на жестком диске практически ничего нет. – А у вас старого нет?

– Нет, Томаш отвез его в «Каррис», чтобы они перенесли всю нужную информацию. Наверное, потом он просто выбросил его.

Догадавшись, что Кася не успела понять, что на новом компьютере находилась только ее личная информация, Энди снова поблагодарила ее и отключилась.

– Нам нужно отыскать их старый компьютер, – обратилась она к Лео.

– Уже работаю над этим, – отозвался он.

– Так. – Голд обвел взглядом всех присутствующих. – Давайте выясним, когда и как Сикора прибыл в Польшу, учитывая, что на рейсе из Бристоля его не было.

– Я проверю списки пассажиров на утренние рейсы, – отозвалась Джемма, пока Энди набирала номер, полученный от Каси.

– Включая рейсы, вылетевшие из других аэропортов за вчерашний день, – отдала распоряжение Энди. – Все равно, в Краков или в Варшаву.

Не удивившись тому, что звонок был переадресован на голосовую почту, она оставила сообщение, где просила Сикору как можно скорее позвонить ей, а потом обратилась к остальным.

– Я уверена, что все мы задаем себе один и тот же вопрос: он забрал Софи с собой?

– Я отправлю ее фотографии местным властям, – предложила Джемма.

– Мы можем запеленговать его телефон из Соединенного Королевства и узнать его подлинное местонахождение? – поинтересовался Лео.

Голд покачал головой.

– Не думаю, что это технически возможно. Но даже в противном случае нам пришлось бы получать всевозможные допуски и разрешения.

– Но если мы считаем, что она действительно там? – поднажала Энди.

– Нам придется выложить убедительные доказательства, – напомнил он. – А их пока нет.

– Что же нам делать? – спросил Лео.

Энди только начала говорить, но ее мобильный телефон снова зазвонил, и она моргнула от удивления, увидев входящий номер.

– Похоже, это он, – предупредила она и быстро переключилась на внешнюю связь. – Сержант Лоуренс слушает.

– Это Томаш Сикора. Мне сообщили, что вы хотите поговорить со мной.

– Совершенно верно. – Энди взглянула на Голда. – Спасибо, что перезвонили. Думаю, вы знаете, что мы беспокоимся о местонахождении Софи Монро…

– Да, но я не понимаю, почему вы думаете, будто я могу знать, где она находится. Я не слишком хорошо ее знаю.

– Но вы знакомы?

– Разумеется, но она не моя подруга или что-нибудь в этом роде.

Поскольку было очевидно, что признаваться в своей связи с Софи Томаш не собирался, Энди поинтересовалась:

– Скажите, вы подвозили ее из кемпинга ночью семнадцатого августа?

– Нет, потому что я никогда не увозил ее из кемпинга.

– Как насчет Гэри Перкинса?

– А что с ним?

– Вы увезли его из кемпинга ночью семнадцатого августа?

– Нет, потому что я никогда не увозил его из кемпинга.

Энди по-прежнему смотрела на Голда.

– Мистер Сикора, вы можете объяснить, почему Кася думает, что вы улетели вчера утренним рейсом из Бристоля в Краков?

– Я сказал, что полечу в Польшу, но когда попытался забронировать билет, свободных мест уже не было, поэтому я уехал на автомобиле, – со вздохом ответил он.

Энди недоуменно моргнула.

– Вы ехали на машине до Польши?

– Совершенно верно.

– Когда же вы приехали туда?

– Сегодня рано утром.

– Софи приехала с вами?

– Нет.

– А Гэри Перкинс?

– Я приехал один и сразу же отправился в больницу к матери. Я оставался с ней, пока не купил новый телефон. Именно тогда я позвонил Касе.

– Что случилось с вашим прежним телефоном?

– Не знаю. Потерял, или кто-то украл его.

– Может быть, с ним случилось то же самое, что и с вашим старым компьютером?

– Что?

– Думаю, вы поняли мой вопрос.

После секундной паузы Томаш ответил:

– Я отправил компьютер на переработку в компанию, которая занимается переоснащением старой техники. А телефон пропал, так что я не вижу никакой связи с компьютером.

– В какую фирму вы отдали старый компьютер?

– Не знаю, как она называется. Возле магазина ко мне подошел человек и сказал, что он переоснащает компьютеры и адаптирует их для детей с проблемами обучения. Поэтому я отдал ему старый аппарат, и он унес его.

– Что это был за магазин?

– Магазин «Каррис» на Вермерс-роуд.

Энди посмотрела на Дэна таким взглядом, как будто безмолвно просила проверить существование таинственного незнакомца, занимавшегося переоснащением компьютеров.

– Почему на новом компьютере нет никакой новой информации? – спросила Энди.

– Она у меня с собой, на флешке. Я собирался загрузить ее после возвращения домой, так что на новом только Касина информация.

– Хорошо. Скажите, в какой больнице находится ваша мать?

– В университетской больнице Кракова, – без видимой задержки ответил он.

Кивнув Лео, она сказала:

– Если вернуться к вечеру 17 августа, то вы помните, как встретили Софи в развлекательном центре?

– Да, она была там.

– Вы говорили с ней?

– Нет. Возможно, я поблагодарил ее за приятные слова по поводу моего выступления.

– И все?

– Да, это все.

– Вы видели ее, когда выезжали из парка «Голубой океан»?

– Нет.

– Почему вы повернули из парка налево, а не направо, хотя так было бы быстрее добраться до дома?

Он явно смутился.

– Я… я иногда выбираю более длинный маршрут, чтобы немного сбросить напряжение и расслабиться после выступления.

Энди приподняла брови.

– И в какое время вы вернулись домой той ночью?

– Пожалуй, минут пятнадцать или двадцать первого. Я не смотрел на часы.

Энди взглянула на Шону из пресс-службы, которая вошла в комнату.

– Ну хорошо, – сказала она. – Когда вы собираетесь вернуться в Англию?

– Надеюсь, через несколько дней. Я могу прийти в участок и поговорить с вами, если хотите.

– Да, очень хотелось бы, – отозвалась Энди, скрывая свое удивление. – И еще последний вопрос: вы помните девушку по имени Таня Карпенко, которая работала в кемпинге?

– Да, помню, – настороженно отозвался он.

– Вы случайно не знаете, почему она уехала?

– Нет, не знаю.

– А Микаэла Резник? Вы тоже знали ее?

– Мы встречались, когда она работала в кемпинге.

– Вы не знаете, где она сейчас?

– Боюсь, что нет.

Не в состоянии определить по телефону, лжет ли Томаш, Энди сказала:

– Спасибо за звонок, и, пожалуйста, сообщите нам, когда вы собираетесь вернуться.

Она прервала связь и посмотрела на Голда.

– На этом этапе нет смысла предавать огласке записи с камер наблюдения, – решил он. – Они недостаточно убедительны.

– Если не считать Перкинса, – напомнила Энди. – Мы видели, как она вошла в его квартиру и вышла примерно через сорок минут, а потом они оба пришли в клуб, хотя и в разное время. Над кондитерской есть только одна квартира.

– Это верно. Пусть Яаз разберет записи, – сказал Голд, обратившись к Лео, и развернул стул для Энди. – Перешлите мне копию заявления, – велел он Шоне, когда она к ним присоединилась.

– Будет сделано, сэр, – отозвалась она.

– Дэн, свяжись с полицейскими из Кракова и введи их в курс дела, – распорядилась Энди. – Им понадобятся фотографии Софи и Перкинса, а также номер автофургона Сикоры. Кто-нибудь может сказать мне, офицер по связи с семьей уже приехал в дом Монро?

– Лорен Митчелл уже должна быть там, – ответили ей.

– Хорошо. Сэр, я должна поговорить с супругами Монро насчет трансляции обращения от родителей.

Голд задумчиво кивнул.

– Хорошо, если они готовы к этому.

Как только Шона вернулась в офис пресс-службы, Энди позвонила Гэвину Монро.

– Новостей пока нет, – с сожалением ответила она на его вопрос. – Но некоторые подвижки все-таки есть. Записи с камер наружного наблюдения в кемпинге показывают, что Софи входила в квартиру Перкинса и выходила оттуда, поэтому мы точно знаем, что она была у него дома. Более поздние записи показывают, как она одна выходит из клуба, но вскоре после этого автофургон Сикоры покинул автостоянку. К сожалению, камера у входа в тот вечер не работала, поэтому движение автомобиля было снова зарегистрировано уже за пределами кемпинга.

– Значит, вы говорите… вы имеете в виду… вы думаете, она села в этот автомобиль?

– Разумеется, это возможно. Мы говорили с Томашем Сикорой, и он сказал, что не имеет понятия, где находится Софи.

– И вы верите ему?

– Не обязательно, но пока мы не можем доказать, что ваша дочь находилась с ним…

– Но вы знаете, что она была с Перкинсом. Где он теперь?

– Мы его ищем.

– Он мог быть заодно с Сикорой.

– Это тоже возможно.

– Так где же он?

– Мы имеем веские основания полагать, что он находится в Польше.

Когда на другом конце линии воцарилось молчание, Энди прекрасно понимала, что творится в душе Гэвина: оставалось лишь сожалеть, что она никак не может помочь ему.

– Алло, вы слушаете меня? – тихо спросила она.

– Да, я тут. – Напряженный голос Гэвина стал более высоким. – Если они что-то сделали с ней, то клянусь, я… – он сдавленно всхлипнул.

– Я понимаю ваши чувства, но если она у них, то обещаю, что мы найдем ее.

Почему она сказала это, хотя не имела права давать такую гарантию? Говорил ли ее отец то же самое, когда они искали Пенни? Что вообще можно сказать отцу, если нет нормальных ответов на его вопросы?

– Скоро мы выпустим еще одно заявление для прессы, – продолжала она. – Там не будет упоминания о Сикоре, только о Перкинсе.

– А почему Сикора не будет упоминаться?

– Потому что на этом этапе у нас недостаточно доказательств, чтобы выдвинуть обвинение в его адрес. А Перкинс нарушил закон уже потому, что просто находился в кемпинге.

Ярость прорвалась сквозь горе Гэвина.

– Если он обидел ее, если он… Клянусь, я убью его!

– Его имя постоянно мелькает в новостях, – напомнила Энди. – Поэтому есть вероятность, что мы возьмем его еще до конца дня.

– Да, если он еще в Англии.

– Разумеется, будем надеяться на это.

– Это какой-то кошмар! – сердито выкрикнул он. – Я не могу просто сидеть здесь и ничего не делать…

– Вообще-то, вы можете кое-что сделать, – спокойно перебила Энди. – Как насчет обращения от родителей по телевидению? Уверена, что вы слышали…

– Да, я слышал и уже собирался предложить что-то в этом роде. Я сказал Хейди, что если Софи увидит, как я прошу ее вернуться, это может тронуть ее, но если она в Польше…

– Мы действительно не знаем, где она находится.

– Обращение будет передано в Польше?

– Если у нас появятся основания считать, что она там, то я уверена, что местные телестанции будут транслировать его.

– Это правда важно? – выдохнул он. – Я хочу сказать, если она увидит меня…

– Так и будет, – заверила Энди, вспомнив о том, как отчаянно ее отец хотел поверить в успех, когда обратился по телевизору с призывом к Пенни и ко всем, кто мог удерживать ее. Она никогда не забудет бесконечные мучительные часы бесплодного ожидания, последовавшие за этим. Пожалуйста, пусть это не случится с супругами Монро. Это слишком жестокая участь для любого человека.

– Мы поговорим об этом подробнее немного позже, – сказала она. – Либо вы можете обсудить это с Лорин. Она у вас?

– Да, она здесь.

– Хорошо. – После небольшой паузы Энди добавила: – Я знаю, как это тяжело, особенно при таком внимании прессы. Но Лорин останется с вами, и снаружи постоянно будут дежурить наши сотрудники. Если что-то понадобится, вы всегда можете со мной связаться.

– Да, спасибо.

– Я так же решительно настроена найти ее, как и вы, – с чувством произнесла Энди. Пообещав связаться с ним, как только появится что-то новое, она дала отбой.

– Ради бога, мама! – убеждала Сьюзи по телефону. – Если ты знаешь, где Гэри, то должна выдать его.

– Кто сказал, что я это знаю? – резко отозвалась ее мать.

– Ты всегда знаешь, где он… и ты смотрела новости. Его имя повсюду. Все ищут Гэри, и если ты прячешь его, тебе будет только хуже.

– Нет, если они не найдут его.

– Но они найдут. Мама, ты не сможешь защитить его от этого. Он был с Софи перед ее исчезновением, и у них есть запись с камеры наблюдения…

– Еще одна девка, которая бросилась ему на шею, – язвительно заметила ее мать. – Все они одинаковые, эти маленькие шлюшки…

– Да послушай же меня! Ты прекрасно знаешь, что ему нельзя даже находиться рядом с несовершеннолетними девушками. Сам факт того, что он вообще получил эту работу, может вернуть его в тюрьму. Господи, мне не следовало помогать ему устраиваться на работу. Теперь это рикошетом ударит по мне. Люди уже сторонятся меня, как будто я попала в этот проклятый реестр, а не он… А теперь говорят, что полицейские нашли в его квартире гидропонный аппарат для выращивания травки. Что за чертовщина с ним творится? Он так хочет вернуться в тюрьму?

– Тебе нельзя доводить себя до такого состояния, – твердо заявила ее мать. – Что бы он ни сделал, это не имеет к тебе никакого отношения.

– И к тебе тоже, но это не останавливает людей, которые бросают кирпичи в твои окна или уродуют твой автомобиль.

– Они идиоты, которым больше нечем заняться. Ты получила хорошую работу, Сьюзи, так что держись за нее.

Сьюзи хотелось закричать в голос.

– Но как мне быть теперь, если его лицо появляется во всех выпусках новостей вместе с лицом четырнадцатилетней девочки, которая определенно находилась с ним в каких-то отношениях? Мама, если она сейчас с ним, ты должна сказать мне, и в любом случае заставь его отправить ее домой.

– Сьюзи, клянусь тебе, я не знаю, где он находится.

– Разве он вообще не звонил тебе? – Сьюзи ахнула, когда дверь салона неожиданно приоткрылась, и небольшой пластиковый пакет мягко шлепнулся посреди приемной.

– Что случилось? – воскликнула ее мать.

– Не знаю, – жалобно отозвалась Сьюзи. – Кто-то только что бросил какой-то пакет… Ох, мама, что, если там бомба?

– Не глупи. Скажи мне, как он выглядит.

– Пластиковый пакет, в котором что-то лежит. Я не хочу смотреть…

– Наверное, это собачье дерьмо. Ты видела, кто его бросил? Если видела, просто швырни пакет обратно.

– Зачем? Мне просто дают понять, что больше не хотят видеть меня здесь, и если я буду швыряться в них собачьим дерьмом, они вряд ли изменят свое мнение обо мне. Пожалуйста, мама, скажи, где он?

– Последний раз тебе говорю: я не знаю. Но могу добавить, что, если он был с той девчонкой перед ее исчезновением, ему лучше как следует спрятаться, поскольку до тех пор, пока она не найдется, все будут думать, что он разделался с ней. Его быстро упекут за решетку за изнасилование и убийство, которого он не совершал.

– Но как быть, если он что-то сделал с ней? Ей четырнадцать лет, мама! А он почти в два раза старше ее.

– Ты что, брата своего не знаешь? Конечно же, он не сделал ей ничего плохого. Просто успокойся и продолжай заниматься своими делами как ни в чем не бывало. Тебе нечего стыдиться.

– Мама, не вешай трубку. Мама!

Когда Сьюзи поняла, что мать уже положила трубку, то выключила телефон и закрыла лицо руками. Она не понимала, чем заслужила такую ужасную жизнь. Почему она не поняла, что все пойдет вкривь и вкось, как только взяла на себя ответственность за брата? Правда заключалась в том, что мать всегда могла уговорить ее делать вещи, которые она не хотела делать, и устройство Гэри на сезонную работу было очередной материнской идеей.

– Ты должна хоть как-то помочь ему, – убеждала ее мать. – Он не меньше тебя заслуживает начать новую жизнь после всего, что ему пришлось пережить.

– Но ты же знаешь, что ему нельзя находиться рядом с подростками, – возражала Сьюзи.

– А ты знаешь, что это чепуха. Он представляет для них не большую угрозу, чем ты или я. Поэтому сделай все возможное, чтобы он получил работу.

– Но управляющие проверяют сотрудников, которые работают с детьми, поэтому они сразу узнают, что у него криминальное прошлое. Как только это выяснится, то…

– Тебе лишь нужно сказать, что это сезонный подряд. У него есть хороший отзыв после работы спасателем при бассейне в Дегенхэме. Я поговорю со своим знакомым, чтобы он получил рекомендацию, которую ты сможешь представить своим работодателям. Если начнутся разговоры о проверке через БКУ, мы скажем, что он нашел что-то еще. Хорошо? Это не такая уж большая просьба, Сьюзи. Родные люди обычно помогают друг другу.

Так что Сьюзи сделала это, и ни Хейди, ни Джекки Пойнтер не упомянули о необходимости провести обычную проверку через БКУ, поэтому Сьюзи считала, что этого так и не случилось.

Одной мысли о Джекки Пойнтер и о том, что она скажет после возвращения, было достаточно, чтобы Сьюзи захотелось убежать куда-нибудь подальше и спрятаться. Если бы она знала, где ей можно схорониться, то не стала бы медлить, но ей некуда было податься, и в глубине души, несмотря на страх, она не хотела показаться трусихой. Гораздо лучше остаться и встретить свою судьбу, а если Джекки все-таки уволит ее… Что ж, ей придется перейти этот мост, поскольку сейчас она не имела ни малейшего понятия, что будет делать, если это все-таки случится.