Глава 13

Хотя Энди очень хотелось самой допросить Сикору, она все же решила, что ей нужно сделать кое-что еще до утреннего возвращения в участок. Поскольку это заняло больше времени, чем она ожидала, в десять утра в ее телефонной трубке зазвучал недовольный голос Голда.

– Где ты шляешься? – грозно зарычал он. – Мы ждали тебя час назад.

– Подъезжаю к участку, – сказала она. – Кто-нибудь уже допросил Сикору?

– Он сейчас со своим адвокатом.

– Только не говорите мне, что это Пайерс Эшдаун.

– Не угадала. Это Хелен Холл.

Энди вскинула брови.

– Вот так сюрприз.

– Она дежурный юридический консультант. Твоя подруга, не так ли?

– Что-то вроде того. Они готовы к общению с нами?

– Пока не слышал об этом, а она здесь с восьми утра.

Энди понимала, что ей предстоит непростой разговор. Она обошла стороной помещение для задержанных и поднялась по лестнице в диспетчерскую, где тихо рассказала Джемме о ситуации с друзьями Люка.

– Я не сомневаюсь, что никто из них не имеет представления о том, где сейчас находится Софи, – заключила она. – Но с ними нужно побеседовать, и я знаю, что могу положиться на твою осмотрительность. Как бы то ни было, постарайся дать им понять, что мы не от Люка получили информацию. Если нужно будет упомянуть источник, скажи, что это записано в дневнике Софи.

– Понятно. Я сейчас же займусь этим.

Повернувшись к Лео, Энди протянула ему листок самоклеящейся бумаги с рукописными заметками.

– Хочу, чтобы ты проверил, был ли организован объездной маршрут на этой дороге в те дни, которые здесь указаны, – сказала она.

Лео недоуменно посмотрел на записи.

– Что это значит? – поинтересовался он.

– Просто сделай, как я прошу, – ответила Энди. Она достала свой телефон и быстро набрала текстовое сообщение для Мартина, когда направилась к лифту.

К своей досаде, она нажала на кнопку отправки раньше, чем осознала, что в конце сообщения добавила Х – символ поцелуя. Черт побери! Теперь было уже поздно отыгрывать назад. Пусть сам решает, как это понимать. Если он поймет неправильно, она его поправит.

Мартин ответил через несколько секунд:

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

ХХХХХХХХХХХХХХХХХХ

Стараясь не рассмеяться, Энди убрала телефон и вызвала лифт, чтобы спуститься в столовую. Дежурный сержант должен был связаться с ней, как только Хелен Холл и ее клиент будут готовы к разговору. Тем временем ей нужно было о многом подумать и кое-что прочитать.

Устроившись за свободным столиком с первой чашкой кофе за день, Энди достала фотокопию дневника Софи и обратилась к записям, сделанным вскоре после смерти Джилли Монро. Она решила заняться этим сейчас, поскольку чувствовала, что они упустили из виду прежнюю Софи, нежную и растерянную девочку, какой она была до того, как ее мир начал распадаться на части после рождения Арчи – до того, как ей пришлось бороться с ощущением, что она больше ничего не значит для своей семьи. Это было своеобразное путешествие в прошлое, которое сама Энди так часто предпринимала в мыслях о Пенни, вспоминая о сестре как о счастливой и беззаботной девочке, которой она была до того, как они перестали обращать внимание на зловещие перемены в ее поведении.

Ее удивило, что после смерти Джилли появилась только одна запись, и она была сделана примерно через месяц:

Теперь у меня остался только этот дневник. Это не спасает от тоски по маме, но иногда, когда я смотрю на страницы, то чувствую, как будто она смотрит вместе со мной. Надеюсь, она счастлива там, где она теперь, и не очень сильно скучает по нам. Дорогой Иисус, пожалуйста, передай маме, что я люблю ее всем сердцем и постараюсь как следует ухаживать за ее цветами.

Сглотнув, Энди перевернула страницу и обнаружила то, что сначала показалось ей поразительно совершенными стихами для такой маленькой девочки. Потом она поняла, что Софи прилежно переписала стихи из некоторых любимых песен своей матери: «Будь как женщина», «Я снова увидел ее», «Мы вместе, крошка». Энди было легко представить Гэвина и Джилли, поющих вместе, как Сонни и Шер, а их малышка Софи сияла от счастья, наблюдая за ними.

Последней песней, которую она переписала, была «Иисус хочет, чтобы я стал солнечным лучом для Него». Как и в первый раз, когда она прочитала эти стихи, Энди почувствовала, как к ее глазам подступили слезы. Она так долго не слышала эту песню, что почти забыла о ее существовании, но теперь смотрела на слова, как будто могла слышать себя и Пенни, поющих вместе в воскресной школе.

Где ты, Пенни? Что случилось? Неужели ты никогда не вернешься к нам?

Наступит ли время, когда она перестанет задавать эти вопросы?

Понимая, что на страницах дневника она не найдет никаких ответов, но лишь укрепит ощущение связи с Софи, подобное тому, которое она испытывала со своей сестрой, Энди отложила фотокопию и сделала глоток кофе. Она только успела собраться с мыслями, как ее мобильный телефон сообщил о получении эсэмэс от Грэма:

Хочу, чтобы ты знала, что я вернулся в Кестерли. Буду рад встретиться с тобой. Выбери любое удобное время и позвони. Г.

Секунду спустя телефон зазвонил. Энди увидела, что это Мартин, и включила прием.

– Привет, – сказала она. – Если тебе нужны последние сведения о расспросах Джеммы, то она еще не приступила к делу.

Поскольку Мартин повторил ее слова, она поняла, что Люк должен находиться рядом, и добавила:

– Скажи Люку, чтобы не беспокоился. А вообще-то, передай ему трубку.

– Привет, мам, – с деланой жизнерадостностью приветствовал ее Люк. – Мы слышали в новостях, что вы взяли этого поляка. Если он сделает признание или что-то вроде того, это будет означать, что мы сняты с крючка?

– Наверное, – со вздохом ответила Энди.

– Классно, то есть отлично. Спасибо. Передаю трубку папе?

– Тебе понравилось мое сообщение? – спросил Мартин, вернувшийся на линию.

– Очень забавно, – ответила Энди, стараясь сохранять серьезность. – Надеюсь, ты понял, что я поставила крестик по ошибке.

– Я понял, но надеюсь, что ты понимаешь, что ни один из моих крестиков не был ошибкой.

Энди с трудом удалось удержаться от смеха.

– Послушай, мне жаль, что никто из нас не проявил хотя бы немного чуткости к Бриджит, хотя следовало бы подумать об этом. Надеюсь, это не вызвало особых проблем…

– Не беспокойся, она очень смышленая.

Прошло несколько секунд, прежде чем Энди смогла ответить.

– Хорошо, значит, у вас… У вас все в порядке?

– Да. Иными словами, у нее все в порядке, и у меня тоже.

Не вполне понимая, что это может означать, Энди продолжила:

– Наверное, после похорон, когда родственники немного успокоятся, мне нужно будет с ней познакомиться.

– Кстати, о семье: недавно мне позвонил твой кузен Фрэнк. Они с Джейн приезжают во второй половине дня, поэтому я решил, что смогу пригласить вас всех на ужин сегодня вечером. Вероятно, Хиллари и Роберт тоже будут, – добавил он, имея в виду свою сестру и шурина.

– Ты хочешь готовить на такую ораву? – недоверчиво спросила Энди.

– Я собираюсь забронировать места в «Лангусте».

– В «Лангусте»? Это обойдется в целое состояние…

– Как-нибудь справлюсь; так или иначе, это моя проблема. Я могу рассчитывать на твое присутствие?

– Это зависит от того, что будет происходить здесь, но если смогу вырваться, то приду.

– Хорошо, я оформлю заказ на восемь вечера. Если ты обнаружишь, что это рановато для тебя, просто приезжай и присоединяйся к нам, когда сможешь. Подожди, Алайна что-то говорит…

– Алайна была рядом, пока ты говорил о друзьях Люка? – воскликнула Энди.

– Она только что пришла; мы сидим в прибрежном кафе.

Пока он разговаривал с Алайной, Энди представляла их, собравшихся вокруг столика – возможно, на одной из банкеток у окна, – и вспоминала, сколько раз за прошлые годы они бывали там всей семьей. Кафе давно стояло там, на перекрестке Норт-роуд и Променада, когда ее дедушка и бабушка завели обычай угощать Энди, Фрэнка и Пенни после катания на осликах, хотя с тех пор у заведения сменился владелец.

– Алайна только что напомнила мне, что я должен окончательно прояснить ситуацию, – сообщил Мартин, когда вернулся на линию. – Значит, так: между мной и Бриджит все кончено, и я флиртую с тобой, потому что…

– Папа! – послышался протестующий возглас Алайны.

– Что не так? – поинтересовался он.

– Просто скажи это.

– Я пытаюсь, но ты все время перебиваешь меня.

– Хорошо, продолжай.

– Она такая властная, – пожаловался он Энди. – Это у нее явно не от отца. Так или иначе, как уже было сказано, я наконец пришел в себя и понял, какую ужасную ошибку я совершил, когда ушел из семьи. Вообще-то, я с самого начала понимал это, но мне было трудно признать, а ты не слушала, когда я пытался объяснить…

– Мартин, – перебила она, думая о Грэме. – Мне кажется, это не телефонный разговор, тем более в присутствии детей.

– Но они на моей стороне, – указал он.

Энди закрыла глаза, борясь со смехом и досадуя на себя.

– Люк не был на твоей стороне, – напомнила она.

– Теперь все изменилось. Произошло настоящее мужское примирение на болоте. У нас, парней, все очень просто. Он снял груз со своей груди, я принял его как мужчина, и теперь мы снова добрые друзья.

Энди понимала, что моментальное примирение отчасти было вызвано потребностью Люка в отцовской поддержке, пока решается проблема с его друзьями.

– Что ж, я очень рада, но боюсь, что для улаживания всех дел между нами понадобится нечто большее, чем мужское примирение на болоте и сбрасывание разных вещей с груди.

– Я поставлю большую палатку и позволю тебе первой обнажить грудь, – пообещал он.

На этот раз Энди не удалось удержаться от смеха, особенно после того, как Алайна вставила протяжное «Пажаа-лста!», изображая телеведущего с манерами трансвестита.

– Повторяю, сейчас не время, и мне пора идти, – сквозь смех проговорила Энди. – Если будет что-то новое по поводу друзей Люка, я дам тебе знать.

Отключившись и посмотрев на часы, она попыталась представить, что происходит между Сикорой и Хелен Холл и почему ожидание так затянулось. Признался ли он, что забрал Софи с собой в тот вечер или знает, где она сейчас находится? В таком случае сегодня дела пойдут совсем не так, как она ожидала.

Сьюзи сидела за столиком у окна в прибрежном кафе и отрешенно наблюдала за мужчиной, который устроился за соседним столиком с двумя детьми. Она знала, что это его дети, поскольку слышала, как девушка дважды восклицала «Папа!», как делают многие подростки. А юноша был его настоящей копией – еще не такой высокий и плотно сложенный, но с такими же взъерошенными светлыми волосами и характерными чертами лица. Приятно было видеть членов семьи, которые так хорошо ладили друг с другом, хотя Сьюзи полагала, что у них тоже есть проблемы. До сих пор она не знала никого, кому удавалось бы обходиться без проблем в семейной жизни.

Она зашла сюда по пути в полицейский участок, но задержалась после того, как Флисс, владелица кафе, пришла посидеть с ней и сказала, что, судя по ее виду, кое-кому нужно взбодриться. Через несколько минут они уже откровенно рассказывали друг другу истории из своей жизни. Выяснилось, что Флисс тоже пережила большое горе: ее единственный сын погиб в автомобильной аварии, а поскольку она тогда находилась за рулем, муж во всем винил ее.

– Он был не единственным, кто меня обвинял, – призналась Флисс. – Я тоже казнила себя и думаю, это никогда не закончится. Если бы он остался в живых, то сейчас ему бы исполнилось восемнадцать лет. А вашим девочкам?

Ощутив болезненный толчок под сердцем, Сьюзи ответила:

– Семнадцать, пятнадцать и двенадцать. Остается гадать, почему жизнь преподносит такие сюрпризы, – со вздохом добавила она. – Ты стараешься изо всех сил, держишься подальше от неприятностей, но внезапно все вокруг тебя начинает рушиться.

– Истинная правда, – отозвалась Флисс и горестно покачала головой.

Примерно в это время мужчина с двумя детьми пришел в кафе, поэтому Флисс отправилась их обслужить, а потом принесла Сьюзи еще одну чашку капучино.

– Я вернулась в Кестерли, надеясь начать жизнь сначала, – сказала ей Сьюзи. – И все шло нормально, пока не началась эта история. Клянусь, я не знаю, что мой брат сделал с той бедной девочкой, если он вообще что-то сделал… Я лишь знаю, что он влез в какие-то дела с владельцами кемпинга, это помимо его основной работы, и теперь они хотят, чтобы я обеспечила ему алиби, – она покачала головой, готовая вот-вот расплакаться.

– Вам нужно уехать куда-нибудь подальше от кемпинга, – твердо заявила Флисс. – Все знают, что от Пойнтеров ничего хорошего не дождешься. И вы не обязаны покрывать чьи-то преступления, даже если речь идет о вашем брате. Вы должны быть верны себе, и, если хотите знать мое мнение, то думаю, вам нужно пойти в полицию и рассказать все, что вам известно.

Сердце Сьюзи учащенно забилось.

– Я как раз туда и направлялась, но сначала решила зайти в это кафе, – призналась она. – Хотя не знаю, смогу ли я это сделать. Если сделаю, то они скажут, что я была частью…

– Частью чего?

Сьюзи лишь покачала головой.

– Как бы то ни было, я уверена, что мы должны найти вам защиту от этих людей, – настаивала Флисс.

Сьюзи смотрела на нее с надеждой и недоверием. То, что эта женщина, с которой она познакомилась полчаса назад, говорит «мы», как будто это и ее проблема тоже, было для нее таким неожиданным, что она заплакала.

– Ну-ну, не глупите. – Флисс похлопала ее по руке. – Я же вам говорю, что разберемся с этим делом.

– Не понимаю, почему вы хотите помочь мне, хотя почти не знаете меня.

– Просто я чувствую, что это правильно, поэтому ждите и крепитесь. Я знаю человека, который нам поможет, так что схожу за своим телефоном.

С этими словами она исчезла в глубине кафе, по пути дружелюбно попрощавшись с мужчиной и его детьми, которые собрались уходить.

Вернувшись к столику с мобильным телефоном в руках, Флисс обратилась к Сьюзи:

– Женщина, которой я собираюсь позвонить, вероятно, захочет узнать кое-что о вашей прошлой жизни. Вас это устроит?

Сьюзи неуверенно кивнула. Она не могла представить, кто захочет ей помочь, когда узнает имя ее брата, но Флисс отнеслась к ней по-доброму, и в любом случае нужно было что-то предпринять.

Оставив сообщение подруге с просьбой позвонить ей, Флисс проследила за взглядом Сьюзи, пристально смотревшей на экран телевизора в углу кафе. Хотя звук был выставлен на минимум, они расслышали, как репортер объявил, что Томаш Сикора по-прежнему находится под арестом в полиции и, насколько известно, о местонахождении Софи все еще нет никаких новостей.

– Вы знаете его? – спросила Флисс.

Сьюзи кивнула.

– Не слишком хорошо.

– Как думаете, он мог куда-то ее увезти? Так говорят журналисты.

– Не знаю, – сокрушенно отозвалась Сьюзи. – Клянусь, я больше не знаю, что и думать.

– Насчет временного объезда, о котором ты спрашивала, – обратился Лео к Энди, когда они вместе направились к помещению для задержанных. – В дорожной службе уверяют, что ничего подобного не было.

Хотя Энди ожидала услышать такой ответ, внутри ее словно сжался холодный кулак.

– Так ты скажешь мне, зачем это было нужно? – поинтересовался Лео. – То есть я сам могу догадаться, но…

– Энди, – Хелен Холл приветливо улыбнулась, когда они вышли из лифта. Она была стройной миниатюрной женщиной с желтоватым лицом и приковывающими внимание зелеными глазами. – Давно не виделись. Как поживаете? Ох, и примите мои соболезнования в связи с кончиной Дуга.

– Спасибо, – ответила Энди. – Чтобы принять это, понадобится время.

– Несомненно, и я уверена, что происходящее сильно отвлекает вас. – Она бросила взгляд на Лео. – Ну что же, перейдем к делу. Мой клиент подготовил заявление и даже готов побеседовать с вами, но прежде всего мы хотим получить иммунитет от судебного преследования, иными словами, юридическую неприкосновенность.

Энди вскинула брови, а Лео поперхнулся.

– Нам нужно знать, что он собирается сказать, прежде чем мы согласимся на этот шаг, – сообщила Энди.

– Разумеется, но для вас важно иметь в виду, что он не согласится дать показания, пока не получит неприкосновенность.

Лео ошеломленно посмотрел на Энди.

– Он знает, где находится Софи? – спросила она.

Хелен покачала головой.

– Нет, не думаю.

Энди заметно побледнела.

– Ладно, давайте послушаем, что он собирается сказать.

– Неприкосновенность, – напомнила Хелен.

– Как вам известно, это не в моей компетенции, и если мы убедимся, что это решение нас взаимно удовлетворяет, то я уверена, что CPS рассмотрит такую возможность.

Осознав, что это лучшее, чего она может добиться, Хелен направилась в комнату для допросов, где ждал Сикора. Энди сразу же заметила, каким изнуренным и встревоженным он выглядит. Вероятно, он не спал всю ночь, но, с другой стороны, она и сама ночь не спала.

Когда закрылась дверь и все назвали свои имена для протокола, Лео приступил к допросу.

– Вы урожденный поляк, но утверждаете, что можете читать и писать по-английски. Стало быть, вы готовы продолжать без переводчика?

Сикора кивнул.

– Вам нужно произнести это вслух, – подсказала Хелен.

Он откашлялся и сказал:

– Да, я готов.

Энди знала, что иногда можно заглянуть человеку в глаза и ощутить добро или зло в его взгляде, но иногда это было невозможно. Судя по виду Томаша Сикоры, она могла сказать, что он балансирует где-то между душевными муками, страхом и крайней усталостью. Он обладал внешностью, привлекательной для многих женщин, да и юных девушек, – очень мужественный, но с примесью мягкой, почти женственной красоты.

Она могла понять, почему Софи влюбилась в него.

И почему Кася так сильно его любила.

Энди продолжала наблюдать за ним, пока Лео интересовался, может ли он пояснить смысл термина «предостережение». Это было сделано для того, чтобы убедиться, что Сикора в самом деле понимает английский язык, и по его ответу было ясно, что он не испытывает никаких затруднений.

Энди посмотрела на Хелен, которая начала читать официальное заявление, составленное с ее помощью.

– Я, Томаш Сикора, делаю это заявление и утверждаю, что не находился в обществе Софи Монро в течение какого-либо времени вечером 17 августа, не считая нескольких минут после представления в клубе парка «Голубой океан». Она сказала, что концерт ей очень понравился и что она была рада послушать мое выступление. Она также сказала, что хочет встретиться со мной попозже, но я ответил, что должен ехать домой. Я покинул развлекательный центр через несколько минут после полуночи и поехал домой по адресу Патч-Илм-лейн, дом 8, в районе Уэйверли, выбрав более длинный маршрут через Коппер-лейн. Я впервые узнал об исчезновении Софи примерно через неделю после того, как ее родители подняли тревогу.

Хелен Холл подняла голову и опустила лист бумаги.

– Это все, что касается Софи, – обратилась она к Энди. Та кивнула и жестом предложила ей продолжить чтение.

– В течение последних семи месяцев я был вынужденно привлечен к операции под управлением миссис Джекки Пойнтер и выносил различные электротовары из магазинов в округе Кестерли. Это делалось с помощью устройства, изготовленного в Китае и доставленного в Польшу, которое отключает сигнализацию, когда товар выносят из магазина. Насколько мне известно, множество DVD-проигрывателей, компьютеров, видеокамер и других товаров стоимостью в сотни тысяч фунтов было переправлено отсюда в страны Восточной Европы. Двадцать пятого августа я осуществил доставку в Краков, где также должен был забрать шестерых латвийских девушек для работы в кемпингах или ночных клубах, которыми владеют мистер и миссис Пойнтер. Я не взял их с собой, так как знал, что краковские полицейские за мной наблюдают. Поэтому я вернулся один. Мне не известно, были ли эти девушки переправлены другим способом…

Энди подняла руку.

– Таня Карпенко и Микаэла Резник приехали в страну таким же образом?

Сикора посмотрел на нее; его глаза покраснели и воспалились от усталости.

– Я точно не знаю. Сам я не привозил их, но это вполне возможно.

– А после работы в кемпинге их перевозили в ночные клубы?

– Опять-таки это возможно, но я не знаю. Некоторые девушки сами решались на это, потому что в клубах они зарабатывали больше денег.

– Их принуждали там работать?

– Не думаю, но в таких делах я не участвовал.

– Вы можете назвать эти клубы?

Сикора заговорил, и Лео стал записывать названия.

– Вы сказали, что были вынуждены принимать участие в операции под руководством миссис Пойнтер, – напомнила Энди. – Можете объяснить подробнее?

Сикора уныло пожал плечами.

– Когда я в первый раз отвез краденый товар на склад в Портсмуте, то не имел представления, что находится в коробках.

– А снаружи ничего не было написано?

– Наверное, было, но я не смотрел. Я лишь доставил автофургон в Портсмут, где оставил его и вернулся обратно на поезде. Потом миссис Пойнтер объяснила, что именно я сделал, и добавила, что если я откажусь продолжать сотрудничать с ней, то она заставит нас – меня, Касю и детей – покинуть ее дом. Она добавила также, что также сообщит об этом в полицию и назовет меня организатором всех краж, а потом отправит Касю обратно в Польшу к ее мужу, который был алкоголиком и бил ее. Поэтому я продолжал возить товары, иногда в Портсмут или Дувр, а иногда до самого Кракова.

Энди, сурово взглянув на Томаша, спросила, участвовал ли Гэри Перкинс в этих махинациях.

– Думаю, да, но мы не говорили об этом. Среди сотрудников кемпинга есть много людей, которые пользуются такими устройствами – некоторые для себя, но в основном для поставок в Европу.

Энди обратилась к Лео:

– Пригласи сюда Хасана Ансари.

Сикора недоуменно наблюдал, как они с Лео встают.

– Беседу продолжит один из моих коллег, – объяснила Энди. – Моя задача – найти Софи, и я готова поверить, что вы не знаете, где она находится.

Когда дверь за ними закрылась, Лео спросил:

– Вот так просто? Ты веришь, что он не лжет?

– Да, верю, – Энди достала свой телефон. – Я позвоню Голду. Как только приведешь Хасана, возьми Джемму и остальных членов группы и приходите в диспетчерскую.