Розовая Шапочка

Жила-была одна девушка по имени Роза, их с матушкой домик стоял у самого темного, дремучего леса. Отец Розы умер, когда она была еще совсем малюткой, и матушка Розы вырастила ее одна. Девушка выросла смелой, бесстрашной и сообразительной, да и красотой была под стать тому цветку, в честь которого ее назвали. Волосы у нее так и сверкали на солнце, точно золото, а ее улыбка дарила радость всем, кто ее видел.

Роза очень любила свою матушку, да и бабушку, которая жила по ту сторону дремучего леса, тоже не забывала. Каждую неделю они с матушкой ходили к бабушке в гости. Роза обожала навещать старушку и всякий раз старалась прихватить хоть малюсенький подарок для бабушки, а та в ответ угощала ее чем-нибудь вкусненьким. И всегда заваривала чай, любимый напиток Розы.

Но вот однажды матушка Розы почувствовала себя худо. Она завернулась в большой халат и легла в постель. Роза ухаживала за матушкой, готовила ей еду. И даже испекла вкусные сдобные булочки – матушкино любимое лакомство.

На следующий день матушка уже почувствовала себя лучше, но все еще не совсем поправилась. Когда Роза принесла ей чашку чаю, она сказала:

– Знаешь, сегодня день, когда мы с тобой обычно ходим к твоей бабушке, но мне так нехорошо, что я не хочу выходить на холод и идти так далеко, через весь лес.

– А бабушка не будет волноваться, если мы не придем? – спросила Роза.

Ее матушка печально кивнула и пригубила чай:

– Конечно, будет.

– Может быть, я схожу к бабушке одна? – предложила Роза. – Дорогу я знаю, заодно отнесу ей немного булочек из тех, что я испекла вчера.

Матушка Розы сказала, что это очень хорошая мысль.

– Только обещай мне, – сказала она, – что ты всю дорогу не сойдешь с тропы ни в одну, ни в другую сторону. Наш лес небезопасен, особенно для юных девушек, идущих через него в одиночку. Так что держись тропы, пока не достигнешь дальней опушки леса, где живет бабушка.

Роза с легким сердцем дала матушке такое обещание. Лес пугал ее и навевал дурные мысли, даже когда она шла через него не одна, а с матушкой; вот почему у нее и не было никакого желания покидать тропу. Девушка завернула в чистую тряпицу булочки и положила их в лукошко, в котором ее матушка всегда носила еду, когда ходила за покупками. Потом она надела сапоги, ведь тропа была сырой и грязной, а чтобы не замерзнуть в холодный день, завернулась в длинный красный плащ с ярко-розовым капюшоном, в котором ей были не страшны ни холод, ни сырость. Теперь она была готова к дальнему пути.

Роза поцеловала матушку в обе щеки и вышла в промозглое осеннее утро. Небо было в дымке, сквозь нее сочился водянистый солнечный свет. В лесу света стало еще меньше, и девушка очутилась в полумраке. Хорошо хоть, тропа в начале пути была широкой, так что сбиться с нее было никак нельзя. С обеих сторон ее обступали могучие, темные деревья. Их нижние, безлистные ветви тянулись к тропе, словно руки скелетов, шевеля костистыми прутиками пальцев.

Скоро тропа стала сужаться. Когда Роза ходила здесь вместе с матушкой, в иных местах им приходилось идти друг за другом. Роза внимательно вглядывалась в землю у себя под ногами, чтобы убедиться, что она еще на тропе. И, хотя она знала дорогу и не раз ходила по ней раньше, все равно ей было очень страшно. Ведь она слышала столько историй про Злого Волка – это имя было написано на стенах и нацарапано на тротуарах ее городка. Надпись «Злой Волк» и в городе-то встречалась в самых неожиданных и неподходящих местах, словно выскакивая на пешехода из закоулка, а уж здесь, в дремучем лесу, сам волк собственной персоной и подавно мерещился девушке за каждым поворотом тропы, за каждым пнем или корягой.

Так что нет ничего удивительного в том, что Роза, обыкновенно смелая и бесстрашная, завизжала от страха, когда увидела, что на тропе впереди нее кто-то стоит. Она шла, опустив голову и внимательно глядя себе под ноги, чтобы не сбиться с пути, и потому не сразу заметила помеху. А когда заметила, то было уже поздно – она едва не уткнулась в него лбом.

Но, когда она закричала и невольно подняла руку, прикрывая ладонью рот, она поняла, что перед ней всего лишь человек – высокий, стройный, одетый в темную куртку. Казалось, он был удивлен не меньше Розы, но все же приветливо улыбнулся ей и вежливо отступил с тропы в сторону. Похоже, его нисколько не волновало, что таким образом он сходит с тропы. Наверное, он не знал про Злого Волка.

– Простите, – сказала ему Роза. – Я вас испугалась.

– Нет, это вы меня простите, – ответил он ей. – Мне следовало смотреть, куда я иду. А то я вечно во что-нибудь влезаю – во всех смыслах этого слова. – И он слегка склонил голову набок. – Скажите, а вы не видели… – начал он, но тут же прервал себя, улыбнулся и добавил: – Нет, конечно, не видели, иначе вы бы давно убежали прочь.

– Чего не видела? – спросила Роза.

– Да так. Ничего. Не хочу вас задерживать, – сказал незнакомец.

– Кто вы? – спросила Роза и даже остановилась, проходя мимо.

Незнакомец смотрел поверх нее куда-то сквозь деревья.

– Можно сказать, что я лесоруб, – ответил он. – Вырубаю старые, больные деревья, чтобы лес оставался здоровым. Выпалываю ядовитый, колючий плющ.

Роза припомнила все, что она слышала когда-либо о лесорубах.

– А хижина у вас есть? – спросила она наконец.

– О да. – Вежливая улыбка незнакомца превратилась в широкую усмешку. – Конечно, у меня есть хижина. И знаете что? Она просто фантастическая. – С этими словами он поднял руку и помахал ею. – Ну, ладно, пока. – И он повернулся и, не оглядываясь, углубился в чащу.

Роза пошла дальше; теперь ей казалось, что лес вот-вот поглотит ее вместе с тропой, – так тесно со всех сторон обступили ее деревья. Прогалины неба, которые она раньше видела между сучьями, попадались все реже и реже. Возможно, Розе это только мерещилось, но позади себя она то и дело слышала какой-то звук. Не на самой тропе, а рядом, между деревьями; кто-то крался за ней по пятам и следил за каждым ее шагом. Волоски на ее шее встали дыбом под ярко-розовым капюшоном, который она натянула на голову.

Несколько раз она резко останавливалась и прислушивалась. Что это, ветка хрустнула под чьей-то ногой или это эхо ее собственных шагов? Она вглядывалась во тьму по сторонам, но ни разу не осмелилась свернуть с тропы. Один раз ей даже показалось, что она что-то заметила – кто-то приземистый и корявый метнулся и затаился за большим стволом. Но, хотя она пристально смотрела на дерево целую минуту, не сходя с места, за ним никто так и не шевельнулся. Ни звука, ни движения. Ничего.

Но чем дальше шла Роза, тем больше крепла ее уверенность в том, что все это ей совсем не кажется. Кто-то вправду крался за ней по пятам – человек, а может быть, и зверь? Дрожащим голоском она окликнула неведомого провожатого:

– Эй! Это вы, лесоруб?

Но никакого ответа не услышала – только ветки перешептывались на ледяном, кусачем ветру.

С каким же облегчением вздохнула Роза, когда увидела впереди знакомый поворот. Оттуда до бабушкиного домика было уже рукой подать. Еще немного, и она будет под защитой надежных стен, у бабушки, и они вместе весело посмеются над страхами, которых она натерпелась в пути. Бабушка скажет, что все это ей просто показалось, что никакого Злого Волка нет, это просто сказка, которой пугают детей.

Роза поравнялась с тем местом, где тропа делала резкий поворот. И тут же у нее за спиной хрустнула под чьей-то ногой ветка, громко, словно выстрел. Роза застыла. Медленно, едва осмеливаясь дышать, она повернула голову, заранее страшась того, что может увидеть. Что-то темное поднялось с земли у самой тропы. Роза заметила сутулый торс, кожу, морщинистую, как кора старого дерева, и глубоко посаженные глаза, смотревшие на нее с шишковатого, словно картофелина, лица.

Дальше смотреть она не стала. Миг, и Роза уже летела вперед, как стрела, выпущенная из лука. Сердце в ее груди выстукивало бешеный ритм, вторя ее ногам, которые несли ее по тропинке. У нее не было сил оглянуться; все, что она могла, – это бежать вперед. Сама не заметив как, она оказалась между деревьями. Тропа осталась где-то позади. Ноги несли девушку через чащу, куда – она не знала. Вот она остановилась и закружилась на месте, пытаясь понять, куда она прибежала, где просвет между деревьями и тропа. Но ничего похожего не увидела. Она понятия не имела, где оказалась.

И тогда Роза сделала единственное, что ей оставалось: побежала дальше, надеясь, что рано или поздно попадет на тропу или увидит бабушкин домик на краю леса. На бегу она все время смотрела вперед, высматривая, где света больше, а деревья реже.

Наконец Роза увидела свет и едва не зарыдала от радости. Она бросилась туда, но споткнулась, зацепившись ногой за древесный корень. Девушка так тяжело дышала, что не могла сказать, преследуют ее еще или нет. Она ждала, что на ее плечо вот-вот опустится рука или когтистая лапа и утащит ее в темноту. Но лес внезапно кончился, и она оказалась прямо на опушке, где стоял бабушкин дом. Тропа, петляя, подходила к нему с другой стороны, а в одном окне радостно горел свет.

Роза не помнила, как добежала до двери. Она редко бывала заперта, и напрасно, как теперь казалось Розе.

Дверь, как обычно, приветливо распахнулась, и Роза едва не упала внутрь. Там, еле-еле отдышавшись, она стала звать бабушку. Старушка тут же появилась в конце коридора. Она показалась Розе не такой согбенной и хрупкой, как раньше, но девушка была так рада ее видеть, что решила не обращать на это внимания. Минуту спустя Роза уже сидела в гостиной на своем обычном стуле с вытертым матерчатым сиденьем, а бабушка опустилась в такое же потертое кресло напротив.

Отдышавшись и придя после пережитого страха в себя, Роза первым делом рассказала бабушке о болезни матушки. Еще она описала ей свое путешествие через лес и страшную уродливую фигуру, которую видела мельком, уже недалеко от дома.

По губам старушки скользнула улыбка. Но что это, неужели ее зубы стали белее и больше, чем были, когда она видела бабушку в последний раз, или Розе показалось?

– Это все твое воображение, моя девочка, – сказала бабушка, точно прочтя ее мысли. – Люди часто видят в темноте разные вещи, а потом оказывается, что их там вовсе нет.

Роза, которая, оказавшись после темного леса в светлом уютном доме, совершенно забыла о страхе, предложила заварить чай. Бабушка согласилась, но не стала помогать Розе, суетясь вокруг нее, как обычно, а осталась сидеть в своем кресле. Девушка выложила на тарелку принесенные с собой булочки – как хорошо, что в спешке она не обронила корзинку.

– Спасибо, дорогая, – сказала бабушка, когда Роза поставила чашку чая на столик рядом с ней.

– Отведай и моих булочек, – предложила Роза. – Я сама пекла.

– Погоди минутку, отведаю, – медленно кивнула бабушка. Обычно она пила свой чай горячим, а не оставляла его стыть, как сегодня, а Роза тем временем рассказывала ей обо всем, что она делала за неделю.

– Все это очень интересно, моя дорогая, – сказала бабушка, когда Роза окончила свой рассказ; чашка по-прежнему стояла рядом с ней на столике, но над нетронутым чаем уже почти не клубился парок.

Вдруг Роза подумала – как странно, что бабушка еще ни разу не назвала ее по имени. Да и вообще, она сегодня прямо сама не своя: холодная, рассеянная, слушает без интереса и совсем не говорит. И зубы у нее определенно стали белее и даже острее, и воображение тут ни при чем. Роза извинилась, встала и вышла из комнаты, сказав, что нальет себе еще чашечку.

У дверей она оглянулась на бабушку, которая сидела в своем любимом кресле. На стене напротив висело зеркало, и в нем Роза увидела ее отражение. На мгновение девушке показалось, что в зеркале отражается вовсе не ее бабушка, а скрюченное, уродливое существо с шишковатым лицом, глубоко посаженными глазами и присосками по всему телу. Но это продолжалось всего один миг, а потом в зеркале снова возникла бабушка. Видимо, путешествие через лес подействовало на Розу даже сильнее, чем она думала.

Вдруг она услышала звук. По пути в кухню Розе надо было пройти мимо двери под лестницей, за которой была другая, коротенькая, лестница – в погреб. Конечно, это мог быть ветер, который тряс за стенами дома деревья, или в самом доме могла хлопнуть какая-нибудь дверь, однако Розе показалось, будто она слышит стук – негромкий, размеренный, приглушенный, и он доносится из погреба.

Роза отнесла свою пустую чашку в кухню, потом тихонько вернулась и подошла к двери в погреб. Там она приложила к доскам ухо и прислушалась. Из погреба точно шел какой-то звук, больше всего похожий на пульсирующее жужжание. Медленно и осторожно Роза стала открывать дверь. Когда та все же тихонько скрипнула, Роза пугливо оглянулась, но бабушка в гостиной, похоже, ничего не слышала.

Теперь, когда дверь была открыта, звук из погреба стал отчетливее и слышнее. Роза решила не закрывать за собой дверь, боясь, как бы та не скрипнула снова, и ступила на первую лестничную ступеньку. Погреб под ней заливал теплый красный свет. Роза с оглядкой сошла по крутой каменной лестнице вниз. Прежде она спускалась в погреб всего раз, когда бабушка, которой надоели какие-то безделушки, сложила их в корзинку и попросила Розу отнести их сюда.

Добравшись до нижней ступеньки, Роза обнаружила, что красный свет идет откуда-то от противоположной стены. Там стояло нечто похожее на вертикальный шкаф, только в отличие от обычного шкафа вид у него был такой, точно его не сделали руками, а вырастили. Материал, из которого он был сделан, напоминал дерево, узловатое и корявое и не коричневое, как обыкновенно бывает древесина, а ярко-оранжевое. Подойдя ближе, Роза увидела в шкафу стоящего человека, которого сразу узнала.

– Бабуля? – прошептала она.

Расстояние до шкафа она преодолела бегом. Первая ее мысль была, что бабушка, наверное, спит: глаза пожилой женщины были закрыты, а вокруг лба обвились какие-то странные оранжевые щупальца. И только тут Роза подумала: если это моя бабушка, то кто же тогда сидит там, за столом, в гостиной, и не пьет чай?

Шаги на лестнице заставили Розу стремительно обернуться. На ступеньках, вся залитая красным светом из шкафа, стояла ее бабушка – та, другая. Но не успела Роза отвести от нее глаз, как женская фигура расплылась, закачалась, контуры лица сделались неотчетливыми и поплыли, как акварельная краска от воды. Постепенно из-за них выступили совсем другие черты.

Скрюченная, уродливая тварь, которую Роза впервые заметила в лесу, стояла перед ней на ступенях и смотрела на девушку. Кожа ее напоминала поверхность шкафа у девушки за спиной, черные глазки смотрели с узловатого лица, покрытая присосками голова росла прямо из плеч, безо всякой шеи. Существо злобно зашипело.

– Значит, телесный принт тебя не обманул, – проскрежетало оно.

Тварь продолжала спускаться, неотступно глядя на Розу. Под ее взглядом девушка внезапно успокоилась – она поняла, что ей любой ценой надо вырваться из погреба и позвать на помощь. Она ждала, пока гротескное существо подойдет к ней на расстояние вытянутой руки. Когда эта самая рука с присосками на кончиках пальцев, розовыми и подрагивающими в предвкушении, уже тянулась к ней, девушка бросилась на пол, прокатилась под ней, снова вскочила на ноги с другой стороны и побежала.

На верху лестницы Роза оглянулась. Ей очень не хотелось покидать свою бабушку в погребе с этой тварью, совсем беспомощную к тому же, но другого выхода не было. Девушка захлопнула за собой дверь погреба и помчалась по коридору. Когда Роза рванула на себя входную дверь, за ней кто-то был. Человек стоял и смотрел на нее. В темной неподвижной фигуре она не сразу узнала дровосека, встреченного ею в лесу по дороге к бабушке. А когда узнала, то, заикаясь, стала ему что-то объяснять, но он, положив обе руки ей на плечи, отстранил ее и вошел внутрь. Его взгляд был устремлен мимо девушки, на странную тварь, которая как раз выбиралась из погреба за спиной у Розы.

– Зайгон, – громко сказал он. – Так я и думал!

Существо снова громко и злобно зашипело. Оно замерло в раме двери, точно изображение на картине, а дровосек со всех ног кинулся к нему. Его плечо врезалось в грудь странного существа в тот миг, когда оно, опомнившись, уже занесло ногу, чтобы шагнуть в коридор. На миг время как будто остановилось. Но вот существо оступилось и, потеряв равновесие, с криком рухнуло назад, в погреб. Роза слышала, как оно кувыркалось по ступенькам. Наконец раздался последний, приглушенный вой, и все стихло.

Дровосек стоял, обеими руками держась за косяки, за которые едва успел ухватиться, чтобы не полететь за чудовищем вниз. Заглянув в погреб, он обернулся к Розе.

– Стой, где стоишь, – сказал он. – Я сейчас.

Роза стояла в коридоре, обхватив себя руками за плечи, и дрожала, точно от холода. Прошел, казалось, целый век, прежде чем она, наконец, услышала шаги. Кто-то поднимался по ступеням погреба. Еще секунда, и бабушка – настоящая бабушка Розы – шагнула из двери ей навстречу. Она показалась внучке еще старее, бледнее и немощнее, чем обычно. Но она улыбалась Розе.

– Этот милый юноша считает, что чашка чаю мне не повредит, – сказала она. – И знаешь, дорогая, я думаю, что он прав.

Они сели за стол, и на этот раз бабушка выпила свой чай совсем горячим, как всегда, когда Роза приходила к ней в гости. Правда, разговор между ними шел не такой, как обычно, – обе спешили поделиться друг с другом тем, что каждой довелось пережить за день, и обе утешали друг друга. Бабушка рассказала Розе, как ее напугало это существо, а Роза рассказала бабушке о внезапной болезни матушки, о том, как она шла к ней через лес, и о своих приключениях в подвале.

– Ладно, все нормально, – сказал дровосек, вдруг появляясь откуда-то перед ними. Роза и ему приготовила чай, но он выпил свою чашку одним глотком, даже не присаживаясь. – Больше проблем с зигонами у вас не будет, а их телесный копир я разобрал и уничтожил. Спасибо за чай. Я побежал. Пока.

Он не стал ждать, когда Роза и ее бабушка скажут ему «спасибо», а, выйдя из гостиной, сразу покинул дом. Из окна Роза наблюдала за тем, как дровосек подошел к маленькой синей хижине на краю поляны. Она вспомнила, как в лесу он говорил ей о том, что у него есть хижина; а когда он зашел внутрь и закрыл за собой дверь, она вдруг удивилась: почему же она никогда не замечала ее раньше, да еще так близко от бабушкиного дома? И она повернулась к старушке, чтобы спросить, давно ли тут стоит эта хижина, но ее слова заглушил скрежет и хриплый вой. Палая листва взметнулась с земли и закружилась за окном. А когда листья снова опустились на землю, никакой хижины под деревьями уже не было.