Глава 9
– А тебе, Сергей Ильич, никто из оперативного отдела не рассказывал, что они задумали? – выслушав Лесничего, спросил Селиверстов.
– Никак нет, товарищ полковник. Я с ними не общаюсь и выход туда имею только через вас. Иначе и сам мог бы озвучить там свое предложение.
– Устав, значит, не забываешь. Через голову непосредственного начальника к старшему командованию не обращаешься. Это правильно. Скажу тебе, что наш оперативный отдел запросил разведданные по тому самому участку действий сирийского спецназа и получил все то же самое, что тебе рассказал сегодня накиб Марон. Снайперы голову поднять не дают! С чего бы это?
– С чего?
– Помнишь слова генерала Трофимова?
– Так точно. Помню. Это ведь про химическое оружие?
– Да. Именно так. Там летал наш беспилотник, производил съемку, к сожалению, с большой высоты. Она мало что дает. Но средства визуального наблюдения зарегистрировали у нескольких бойцов «Джебхат Фатех аш-Шам», как сейчас себя бывшая «Джебхат ан-Нусра» называет, сумки на боку. Они что-то отчетливо напоминали. Сирийцы прислали в ГРУ несколько фотографий. Наши специалисты искали, сравнивали и нашли-таки. В этих сумках находятся американские армейские противогазы образца тысяча девятьсот шестьдесят второго года. Это уже списанное имущество, снятое с вооружения и распродаваемое за мелочь, не знаю уж, за копейки или за центы. А с чего бы террористам носить с собой противогазы, да еще на сирийской жаре? Понимаешь?
– Только догадываюсь. Ну а съемки с беспилотника хоть что-то показали?
– Склад обнаружен. Модульный, не временный. Построен он прямо посреди большой деревни, где раньше обитали несколько тысяч мирных жителей. Сейчас, как сирийцы говорят, многие сумели убежать оттуда. Неизвестно, сколько народа там осталось. И женщины, и дети – все служат террористам живым щитом. Если там находится химическое оружие, то бомбить это место никак невозможно. Все мирные жители погибнут.
– И что в оперативном отделе надумали?
– Они пытаются совместить свои соображения с реальными возможностями сирийской армии. Ее в первую очередь по рукам и ногам связывают снайперы. Их там почему-то необыкновенно много. Небывалое количество. Поэтому в оперативном отделе предполагают отправить вместе с вами четыре отделения наших снайперов, чтобы они отработали противника. Думают собрать стрелков с разных бригад, взять даже необстрелянных из школы. У них скоро как раз выпускные испытания. Можно будет считать таковыми участие в боевой операции.
– Сложная задача, товарищ полковник. В таких ситуациях обычно побеждает тот, кто раньше позицию занял и хорошо ее оборудовал. А террористы там уже давно сидят. Они не позволят нашим снайперам оборудовать свои огневые. Ни днем, ни ночью. Накиб Марон сказал, что у противника ночных прицелов больше, чем во всех других подразделениях, вместе взятых. А если запустить туда необстрелянных, неопытных, знаете, сколько гробов в Россию вернется! Гораздо проще там будет отработать «Нерехте». Заодно и тактика применения робота вырабатывается.
– Хорошо. Иди пока, посмотри, как там однофамильцы со своей работой справляются. По телефону или рации толком ничего не объяснишь. Поэтому я сам съезжу в ГРУ и все там обговорю. Иващенко-большой пусть настраивает индикатор оптической активности. Нужно как можно быстрее опробовать робота в такой сфере деятельности, испытать на полигоне.
– Вернетесь сегодня? – спросил Лесничий, поскольку дело близилось к вечеру.
– Если будет результат. Но я позвоню в любом случае.
За это время Виктор Юрьевич раздобыл где-то и поставил к эстакаде металлические сходни. Потом он, видимо, с помощью того же большого ноутбука, заставил робота спуститься на бетонированную площадку. Сходни выдержали вес машины, хотя и не выглядели излишне мощными.
Да и с довольно крутым спуском «Нерехта» вполне справилась. Тот же «Уран-9» из складских ворот выводили по мостику, специально сваренному из мощного швеллера.
Сейчас этот танк-робот уже прочно прописался в гараже комендантской роты. Он стоял там в отдельном, надежно закрываемом боксе. Туда же, видимо, Иващенко-большой планировал перегнать и «Нерехту». Места благодаря компактным размерам нового робота должно было вполне хватить. Там даже еще пара таких же мелких машин поместилась бы без проблем.
Виктор Юрьевич вынес все комплектующие робота из склада на улицу и разложил по кругу. Сам он сидел рядом и читал инструкцию.
– Справляешься? – спросил командир. – Может, стоит и в самом деле пригласить специалиста по сборке?
– Зачем? – не понял Виктор Юрьевич. – Я читать уже научился. На буковки посмотрю, репу почешу и справлюсь. Сначала грузовую платформу соорудим и отвезем комплектующие в гараж. Не понимаю только, зачем все это на складе выгружали. Традиция такая у нас, что ли? Это паралет можно с эстакады на руках снять. А «Нерехту» не стащишь.
– Может, сначала боевой модуль соберешь? – предложил, особо не настаивая, Лесничий.
Он понимал, что иногда работу лучше начинать с простейшей ее части.
– В этом есть необходимость? – спросил Иващенко и посмотрел на командира очень даже внимательно. – Ты придумал что-то?
– Есть необходимость опробовать «Нерехту» как охотника на снайперов.
– Излагай!.. – заявил Виктор Юрьевич.
Сергей Ильич рассказал заместителю о своем звонке в Сирию, о разговоре с полковником Селиверстовым и о планах оперативного отдела ГРУ. Он озвучил свою мысль об использовании нового робота в качестве истребителя снайперов. Лесничий даже высказал сомнения относительно того, сумеет ли пулемет «Корд» пробить, скажем, кирпичную кладку.
– Тут можно два робота использовать, – заявил Иващенко. – Пусть «Нерехта» засекает цели и справляется с кем может, а координаты остальных передает «Урану». Скорострельная пушка любую кладку в два счета разворотит. И наши снайперы живы останутся. Их вообще туда возить ни к чему. Но вот сирийских на место подогнать обязательно надо. Как только наши роботы станут снайперов противника гонять, там обязательно паника начнется. Южные люди имеют склонность к такому вот пылкому проявлению чувств. А сирийцы в это время пусть работать начинают.
Командир боевой группы волкодавов соображал недолго.
– Дело говоришь, – согласился он с тем, что сейчас услышал. – Ну так собирай свою машинку, посмотрим, как индикатор оптики работает.
– Установка грузовой платформы отнимет у меня двадцать минут. Потом перетащу все в гараж. А там помощников много. Все с техникой дружат. Платформу снимем, поставим боевой модуль и сегодня же его опробуем. Поговори пока с Величко, спроси, как он нам цели обозначит, чтобы мы его самого не подстрелили. Это тоже проблема.
Не согласиться с Виктором Юрьевичем было сложно. Это первые, самые простые индикаторы оптической активности определяли порой даже очки и поднимали ненужную тревогу. Те приборы испытатели проверяли просто. Они клали под мишень пустую бутылку, донышком повернутую в сторону индикатора, и он реагировал на это.
Современная техника стала намного точнее и эффективнее. Она не просто передает данные сразу на прицел, но еще и различает оптические системы. Такая штука сообщит вам голосом, производится наблюдение в бинокль или в оптическую трубу, расскажет, что противник использует лазерный дальномер или целеуказатель, определит оптический прицел, отличит дневной от инфракрасного и тепловизионного. А некоторые особо продвинутые индикаторы даже назовут вам марку прицела, если она входит в каталог, заложенный в память этого устройства.
Поэтому обойтись простыми бутылками или очками, подвешенными на мишень, будет невозможно. Тут следует использовать настоящего снайпера, чтобы он с нескольких мест посмотрел на исходный для стрельбы рубеж через оптический прицел.
Лесничий глянул на часы. Занятия на полосе разведчика должны были закончиться через несколько минут. Ему стоило поспешить туда, чтобы потом не бегать и не искать снайпера Величко. Тот всегда отличался изрядной непоседливостью и в перерыв был способен унести ноги куда угодно, даже не сменив одежду, испачканную грязью. Если Величко что-то надумает учинить, то остановить его можно только приказом или топором.
В этот раз командир успел застать группу еще на дистанции. Хакер Суматоха полз под колючей проволокой. Величко шагал рядом и по своей привычке безостановочно болтал. Прямо во время такого трепа, в самый, казалось бы, неподходящий момент, он иногда подбрасывал банки.
Ход абсолютно правильный в тренировочном процессе. В боевой обстановке отвлекаться на пустяки никак нельзя. Когда подошло время стрелять, твоя реакция должна работать безупречно.
Этому, кстати, волкодавов обучали на занятиях по боевой психологии. Сам этот курс включал в себя и предварительные разделы, то есть готовил человека к участию в боевых действиях. Психология должна использоваться здесь и в отработке физических заданий, и в умении настраивать соответствующим образом свое внутреннее состояние, собственное мышление.
Сергей Ильич такие действия обычно поддерживал. Конечно, его раздражало, когда подчиненные так же общались с ним самим. Но внешне он этого никогда не показывал. Точно так же держались и другие волкодавы.
Не психовал по этому поводу и Суматоха. Он усердно елозил на лопатках и работал ногами. Колючая проволока постоянно мешала ему согнуть их для сильного толчка. Хакер не отвечал на провокационные вопросы и заявления Величко.
Сам Емельян Герасимович дистанцию уже прошел. Об этом говорили его грязные спина и затылок. Видимо, он выдержал такой же поток отвлекающей болтовни, поскольку напарник снайпера был не прочь поговорить на любую тему и отличался острым языком.
Лесничий посмотрел на часы. Оставалось четыре минуты занятий. Обычно волкодавы не останавливались, когда время выходило. Они завершали любое упражнение. Величко должен был освободиться через минуту, это самое большее.
После него на дистанцию должна выйти еще и следующая пара. Кравченко и Редька ждали своей очереди и даже готовили себе маршрут. Кравченко длинным шестом убирал из-под проволоки консервные банки, пробитые пулями.
– Емельян Герасимович, как завершите работу, ко мне! Я в стороне посижу.
– Понял, командир.
Они разговаривали, не пользуясь внутренней связью, хотя имели шлемы с интегрированной аппаратурой и коммуникаторы в нагрудном пристежном кармане.
Деревянная лавочка с побеленными известью бревенчатыми ножками стояла неподалеку. На нее и сел командир группы.
Величко протянул Суматохе руку, помог ему выбраться из-под проволоки и подняться.
Только после этого он поспешил к командиру и сказал:
– Слушаю, Сергей Ильич.
– Тебя на снайперской точке когда-нибудь пытались достать из крупнокалиберного пулемета? – задал профессиональный вопрос Лесничий.
– Было однажды такое дело. В Новороссии. Я тогда вовремя пулеметчика заметил, переместился и уже с другой точки его снял. Из «Утеса» по мне парень долбил. А там пули – ого-го!..
– У «Корда» разве хуже?
– Не вижу разницы. Приятного мало.
– Тогда будь готов. Виктор Юрьевич хочет провести испытания нового робота. По тебе немножечко пострелять. Не испугаешься?
– Это как? Он меня наглухо заваливать будет? А я отвечать могу?
– Иващенко сейчас готовится робота в гараж отправлять. Сходи к нему. Договоритесь, как испытать взаимодействие индикатора оптической активности и пулемета «Корд» в борьбе против снайперов. Надо возможности робота проверить и тебя в живых оставить. Ты нам еще, мне думается, можешь пригодиться, как и Виктор Юрьевич. Так что давайте без взаимного уничтожения работать.
– Понял, командир. Винтовку сразу брать?
– Сначала варианты обговорите. Неизвестно еще, что путное вам в головы придет. Потом за винтовкой сходишь и переоденешься.
– А занятия по расписанию?
– Разрешаю пропустить. Если там будет что-то новое, тебе наши специалисты отдельно объяснят.
По расписанию следующими были занятия по теме: «Установка охранного электронного периметра временной или постоянной базы подразделения». Вопрос не новый, многократно изученный и решенный на практике.
Специалистами по этой теме в группе считались Кравченко и Редька. Они же обычно были в курсе всех новинок, знали, какие датчики применяются при тех или иных условиях, могли и подсказать, как эти приборчики обманывать при приближении к лагерю противника.
Впрочем, самые современные электронные средства охраны территории обмануть просто невозможно. Но такие штуковины не ставятся повсеместно. Они в основном используются в системе Федеральной службы охраны и в аналогичных структурах потенциального противника.
Тут надо заметить, что институты и лаборатории, которые разрабатывали подобные средства охраны, потихонечку думали и над тем, как им противодействовать. А это значило, что во времена, когда новая подобная техника станет обыденностью, появится и другая, позволяющая справиться с ней. Сами понимаете, как это важно для диверсантов и разведчиков всех мастей.
Тогда-то все это и поступит на вооружение волкодавов. Можно будет не сомневаться и в том, что аналоги таких вот вещиц уже будут стоять на вооружении потенциального противника.
Правда, в широкое применение все эти средства все равно никогда не пойдут. Линия фронта еще долгие века будет определяться, скорее всего, рядами колючей проволоки и подвешенными к ней консервными банками. Таков самый распространенный вид сигнализации.
Все эти самые средства будут использоваться подразделениями, аналогичными ЧВК «Волкодав», и всяческими спецслужбами для защиты собственных интересов и проникновения в чужие. Такова уж задача разведчика, даже ушедшего с официальной службы. Он просто обязан совать свой нос в чужие дела.
Не всем это нравится, но обращать внимание на этику, когда на кону стоят важные государственные интересы, в принципе не полагается. Приказ в первую очередь выполняется. Только потом он уже может и обсуждаться.
Сами по себе занятия для боевых офицеров, мягко говоря, довольно скучные. Волкодавы их традиционно не любили. Не в пример преподавателям и инструкторам, которые знали цену себе и своим знаниям.
Такие занятия пропустить при необходимости можно. Хотя лучше, конечно, этого не делать, посещать их все. Ведь любая мелочь в боевой обстановке способна как спасти бойца, так и погубить его. Это истина всем известна и неизменна.
Тем не менее, когда есть самые важные вопросы, их надо решать в первую очередь, даже за счет других. В данном случае первоочередным был вопрос борьбы со снайперами противника.
Не успел Емельян Герасимович Величко уйти в сторону гаража, как Сергею Ильичу кто-то позвонил. Он вытащил мобильник и посмотрел на определитель номера. Его беспокоил полковник Селиверстов, который должен был уже добраться до ГРУ, но вернуться успеть еще никак не мог. Значит, непосредственный начальник звонил оттуда. Такое случалось редко и обычно бывало вызвано некими особыми обстоятельствами.
– Слушаю, товарищ полковник!
– Сергей Ильич, отпусти личный состав на четыре часа по домам. Сам понимаешь, по какой причине. По истечении этого времени все должны быть у меня в кабинете.
– Понял, товарищ полковник. А как же испытания «Нерехты»?
– Если Иващенко-большой согласится, то пусть остается. И тот человек, который помогать ему будет, – тоже. Но тех, кто хочет навестить семью, не задерживай. Да и сам отправляйся.
– Я позвоню домой. Меня там хорошо понимают.
– Добро. Я буду через четыре часа. Привет тебе просил передать раид Салман аль-Самхад. Я с ним по телефону беседовал. Правда, через нашего переводчика. Раид ждет тебя и готовится к встрече.
– Спасибо. Я его плохо помню, но визуально узнаю. Иващенко-большой говорит, что усы у Салмана знаменитые. Мол, одни такие на всю сирийскую армию. Про Иващенко-мелкого не решили?
– Наверху пока сомневаются. Не видят необходимости. А вот еще одну «Нерехту» я выпросить сумел. Если первая себя на сегодняшних испытаниях хорошо покажет, то выделят. Привезут ночью. Будут и специалисты по сборке. Говорят, что эти ребята любой модуль полностью монтируют за полчаса.
– Грузовой модуль Виктор Юрьевич собрал за двадцать минут.
– Это самый простой. Там электронику подключать и настраивать практически не надо. Только систему управления. А ты что, хочешь от специалистов отказаться?
– Нет. Я даже думаю, что к ним будет много вопросов от наших операторов.
– Ты их уже назначил?
– Одного. Он сам себя назначил. Вторым будет, я думаю, Кравченко. Он усердно «Уран» изучал. Наверное, и к «Нерехте» такой же интерес проявит.
– Ладно. Отправляй группу с семьями проститься, – проговорил полковник и отключился.
Лесничий вздохнул и приказал снайперу Величко:
– Группу собери! Сюда, ко мне. Я пока позвоню.
Величко убежал.
Что такое «отпустить группу домой на четыре часа», Лесничий знал отлично. Это действо обязательно происходило каждый раз, когда был получен приказ на выступление и хотя бы ориентировочно обозначено время отбытия. На сборы личному составу выделяется около шести, максимум восьми часов.
Так было всегда. Даже в первой командировке. Нормальная, чисто человеческая традиция, поскольку ехали волкодавы не на курорт. Они отправлялись туда, где людей часто убивают и есть риск не вернуться живым.
Отцы-командиры считали, что за час волкодавы доберутся домой. Столько же времени им понадобится на обратную дорогу. Еще два часа бойцам отпускалось на то, чтобы попрощаться с семьей.
Последние недели перед командировкой волкодавы всегда проводили, говоря сухим армейским языком, на казарменном положении. Они безвыездно находились на базе, готовились, интенсивно тренировались. Тем не менее времени им никогда не хватало.
Если тому же спецназу ГРУ на подготовку к операции обычно отводится два месяца, то у волкодавов весь этот процесс в лучшем случае укладывался в две недели, а то и в одну. Правда, следовало признать, что они всегда находились в боевой готовности и в любой момент могли выполнить приказ, каким бы он ни был. Подготовка волкодавов постоянно поддерживалась на очень высоком уровне.
Потому командование и считало, что время подготовки волкодавов можно сокращать, исходя из необходимости. А таковая в данном случае, как, впрочем, и обычно, диктовалась действиями противника.
Правда, в этой ситуации были и неприятные моменты. Боевая готовность бойцов частной военной компании может быть сколь угодно высокой, не считая некоторых навыков. Например, работы с роботом «Нерехта» против снайперов противника, как сейчас. Или с паралетом. Мотопарапланом в одной из предыдущих командировок бойцы группы пользовались. Но параплан и паралет – это разные летательные аппараты. Каждый из них имеет свое предназначение и условия применения.
Сергей Ильич подумал, что, может быть, даже хорошо, что начальство пока не включает в группу Виктора Васильевича Иващенко с его паралетом. Иначе кому-то пришлось бы еще и учиться летать на этой штуке. А приобрести полноценные навыки за одну ночь невозможно.
Одно дело – работа с роботом. Он будет уничтожен противником или просто не выполнит задачу, поставленную перед ним, и земля от этого не перевернется. А вот гибель каждого члена группы волкодавов – это чрезвычайное происшествие, сродни убийственному землетрясению. А ведь расстаться с жизнью, не умея летать, можно запросто.
Командиру надо исходить из того вооружения, которое есть у него здесь и сейчас, не искать лучшего вместо хорошего, не зная толком, что это такое. Никогда не следует разбрасываться. Лучше выбрать что-то одно и выполнить свою работу как можно качественнее.
Размышляя об этом, Сергей Ильич вытащил другой телефон, личный, и позвонил жене.
– Здравствуй. Это я.
– Я понимаю, что не соседка.
– Я, видимо, сегодня не успею приехать. А завтра мы отправляемся в командировку.
– Кавказ?.. – спросила жена.
– Не знаю.
– Значит, Сирия, – сделала она совершенно правильный вывод.
Зря он в прошлый раз привез ей пару сирийских сувениров.
– Не волнуйся сильно… – Сергей Ильич не стал разубеждать жену.
– А разве я когда-нибудь волновалась?! – резко ответила она.
Сергей Ильич давно и хорошо знал железный характер супруги. Тем не менее перед прошлой командировкой он сделал отметку на пузырьке с корвалолом, просто приклеил к этикетке волос, а по возвращении проверил. Пузырек опустел больше чем наполовину. Но он не сомневался в том, что жена никогда ему об этом не скажет.
Она не сердилась, как можно было бы подумать по серьезности ее голоса. Супруга так вот подбадривала его, не хотела, чтобы Сергей Ильич еще и о ней думал там, где часто стреляют.
– Игорь как? – спросил Лесничий про сына.
– С Дунканом гуляет.
Дункан – это тот пудель, которого завела себе сестра жены, но по семейным обстоятельствам вынуждена была от него избавиться. Вот Лесничие и взяли к себе добрую собачку, когда та была еще щенком. Не волкодав, конечно, тем не менее живая душа, очень ласковая и привязанная к хозяевам.
– Объяснишь Игорю, почему папа не попрощался?
– Он сын офицера. Все понимает.
– Тогда до встречи.
– Возвращайся быстрее. Мы ждем тебя.
Разговор пора было заканчивать, поскольку вся группа волкодавов, за исключением Иващенко-большого, собралась рядом с командиром. Сергей Ильич отключился и убрал мобильник.
Потом он окинул своих бойцов долгим серьезным взглядом и спросил:
– Ну так что, готовы еще раз в Сирию скататься?
Ему никто не ответил, но по группе прошел сдержанный одобрительный гул.
– Нет возражений, самоотводов?
– Да хоть сию минуту на самолет! – выразил общее мнение Величко.
– Сию минуту не требуется. Самолет еще не готов принять нас. Четыре часа вам дается на посещение дома и на прощание с семьей. Рекомендую для этого случая переодеться. В двадцать четыре ноль-ноль всем собраться в кабинете полковника Селиверстова. Все свободны. Величко, останься.
Во время обычной службы волкодавы приезжали на базу на собственном транспорте. Сейчас, когда шла усиленная предоперационная подготовка и ночевали они на территории базы, машины стояли здесь же, под охраной, хотя и под открытым небом. На своем транспорте добраться до дома было не сложно. Тем более что на другом конце Москвы никто не жил, и стоять в автомобильных пробках при пересечении города необходимости ни у кого не было.
Волкодавы ушли торопливо, желая сэкономить время. Величко остался стоять на прежнем месте. Судя по глазам, он уже понимал, о чем его сейчас попросит командир.
– Ты понимаешь, почему я не спешу домой? – поинтересовался Лесничий.
– Ты туда позвонил. Испытания проводить надо.
– Ты можешь этим заняться?
– Вполне могу. У моей половины характер далеко не золотой. Чем меньше она меня видит, тем счастливее себя чувствует. Только обрадуется, что проститься не заеду. Позвоню дочери, а она матери все передаст. С девчонкой у меня особые отношения. Она меня ценит. У Кравченко дочь мечтает командиром танка стать, а моя думает в военное училище поступать. В девятом классе учится, а уже парней-десятиклассников запросто лупит. Моя школа, сам натаскивал! У нее еще и учитель физкультуры подходящий. Он у меня солдатом служил, когда я взводом командовал. Ее поддерживает. Ладно, с дочерью я сейчас поговорю. А что с Виктором Юрьевичем? Он согласен? – осведомился Величко.
– Здесь я даже не сомневаюсь. У него дома казарменный порядок и полное понимание ситуации со стороны жены и, разумеется, сыновей. Как командир скажет, так и будет. Возражений не последует. Это не раз проверено.
– Хорошие отношения, – сделал вывод Величко. – Многие мужики ой как позавидовали бы таким.
– Их еще заслужить надо, – подвел черту разговору командир группы. – У Виктора Юрьевича жена вместе с ним служила. Связисткой в батальоне была. Она на сто процентов в нем уверена. Считает мужа самым надежным человеком на свете. Драться, кстати, умеет ничуть не хуже тебя. Теперь пойдем. Давай-ка мы с тобой разыщем этого эпического героя.
