Глава 27
Снова взошло солнце. Его первые лучи лежали на земле и приятно ласкали замерзшее тело. «Но через час оно будет меня жарить», – понял Максим.
На сосне он уже несколько часов. Все тело ноет и болит. Левой ягодицей уселся на сучок, правую, покалеченную ногу свесил вдоль ствола. Вокруг дерева намотал цепь, чтобы не упасть. Неплохо бы сменить положение, но он боится это делать, так как силы на исходе и при смене положения можно запросто упасть.
Шакалы вальяжно разлеглись вокруг сосны. Кто-то спит, кто-то зевает, один все время ловит в своей шерсти насекомых. «Вот уж действительно, шакалы, – усмехнулся Максим, – не могли полуживого человека задрать. Наши российские волки давно бы меня загрызли». Эта странная форма патриотизма развеселила.
И сколько мне еще сидеть? Если чуда не произойдет, то рано или поздно я обязательно свалюсь. М-да, плохая смерть. А какая смерть хорошая? Конечно, на арене! Во время гладиаторского боя. На миру и смерть красна! Так нет, Максим, костлявая сама выберет тебе твой конец, эти животные сожрут тебя, как больную антилопу.
Да что я все о смерти да о смерти! Надо о чем-нибудь хорошем. Ну, например, о ребятишках, которых мне дал на воспитание Саиф. Хорошие мальчики. Мустафа, Ибрагим, Абдель… Особенно Абдель. Все на лету схватывает, смышленый. Да, дали бы мне поработать с ними годик, вылепил бы из них что-нибудь! И воспитал бы их как надо. Изуродуют игиловцы пацанов. Жаль!
Снова забытье, полудрема. Вспомнилось детство, семья. Мамины пироги, футбольные баталии в школьном дворе. Отчим много уделял внимания его физическому воспитанию. Заставлял рано утром вставать, бегать с ним на зарядку, отдавал в спортивные секции.
А отца он помнит плохо. Яркой вспышкой запечатлелось в памяти их прощание в поезде. «Мне тогда было лет семь. Отец поднял меня на руки и прижал к себе. А я прижался к его щеке, она была у него почему-то колючая, и прошептал ему в ухо: «Папа, я люблю тебя». После того как поезд отъехал, а отец исчез из вида, мама заплакала. Я еще спросил ее: «Ты чего плачешь, мама?» А она: «Не знаю, Максимушка, что-то предчувствие нехорошее». И все. Больше я отца не видел. Потом мать как-то проговорилась, что он разведчик и погиб где-то в Африке. Неужели я тоже повторю его судьбу?»
Солнце палит все сильнее. Голова чугунная, все тело чешется от грязи и ран. И снова жажда. Она угнетает больше всего. Сколько я еще так просижу? Час, два, пять? А когда свалюсь, то шакалы меня разорвут. Вон они! Ходят вокруг сосны, смотрят на меня, пасти разевают. Может, повеситься на суку? Браслет на сук, а другой конец – вокруг шеи. Во всяком случае, быстро и надежно. Не хочется. Посижу еще».
Вдруг Максим услышал приближающийся шум мотора. Посмотрел: ничего не видно. Галлюцинации. Однако шум приближался. Джип выскочил на холм неожиданно. Он был без верха, но с поручнями, как багги. В джипе сидели несколько человек.
– Эй, эй! – Максим заорал что есть силы. – Сюда, сюда! – и замахал правой рукой. Затем закричал по-английски: – Хелп, хелп!
Джип двигался мимо. Еще метров пятьдесят, и он исчезнет за холмом.
– А-а-а! – Максим заорал так, что у него загудела голова.
Джип сбавил скорость, остановился. Один из пассажиров указал водителю в сторону Максима. Машина развернулась и поехала в направлении сосны. Сердце Максима бешено заколотилось. Через несколько секунд джип подъехал к сосне, остановился. Шакалы вскочили, ощерились на людей. Один из пассажиров дал короткую очередь из автомата. Двое хищников забились в конвульсиях, остальные убежали.
Максим стал медленно спускаться с дерева. На последнем метре кулем свалился на землю. Силы оставили его. Его окружили неожиданные спасители. Все они были безбородые. «Значит, не игиловцы», – с облегчением заключил Максим. Одеты в широкие штаны, подпоясанные кушаками, у каждого на кушаке длинный нож. На головах платки. У всех платки синие, лишь у одного, пожилого, платок клетчатый. «Это курды», – понял Максим.
– Аллах милостив, и он вовремя послал вас мне на помощь, – заявил Максим, устало улыбаясь.
– Саид, он говорит по-курдски! – удивленно воскликнул один молодой мужчина.
– Ты кто такой и откуда будешь? – спросил его Саид.
– Я русский офицер, бежал из плена игиловцев.
– У кого ты был в плену?
– У Саладдина.
– Саладдин, – Саид сжал челюсти, покачал головой, – он еще жив? Шакал!
«Какое верное сравнение. Молодец!» – мысленно похвалил Максим. Его погрузили в машину, поехали на запад. По дороге дали воды.
– А зачем ты таскаешь с собой цепь? – спросил его молодой курд.
– Это мне подарили в Аазизе, – сообщил Максим и рассказал о необычном способе найма водителей для транспортировки нефти в Турцию.
– Ты слышал, Саид? – крикнул молодой мужчина старшему курду. – Это что-то новенькое. Надо будет рассказать об этом Магомеду.
– Расскажем. Надо и этого парня показать Магомеду.
