Глава 16
Саиф и Хасан собрались ехать в Ракку на похороны Абу Бакра аль-Багдади, главного идеолога всемирного халифата. Перед отъездом к Иконникову зашел Хасан. Он был непривычно серьезен и встревожен.
– Ну, теперь начнется… – озабоченно произнес он.
– Что, борьба за власть? – высказал предположение Максим.
– Да, – нехотя признался араб. – Здесь главным остается Салех. Будь осторожен. – Хасан выразительно посмотрел в глаза Максиму.
На следующий день во время занятия с подростками Череп по секрету сообщил Максиму:
– Салех вызовет тебя на бой с Джалилем. Ты будешь с ним драться на глазах у всего отряда.
– Кто такой Джалиль? – поинтересовался Максим.
– Это страшный человек. У него руки как молоты. Он на спор одним ударом кулака раскалывает пленным головы, как грецкие орехи.
– А зачем Салех это устраивает?
– Он хочет тебя убить. Но сделает это так, будто ты погиб в честном поединке. Ты для меня чужак, Максимус, но мне тебя жалко: он убьет тебя.
– На все воля Аллаха, – расплывчато заметил Максим.
После занятия к нему неожиданно подошел Абдель.
– Максимус, а ты сможешь победить Джалиля? – Мальчик пытливо посмотрел учителю в глаза.
– Я ничего не могу тебе сказать, ведь я не видел его.
– Он один раз взял молодого быка за рога и своротил ему шею. Я видел.
– Но у меня нет рогов. – Максимус улыбнулся подростку.
Этот тринадцатилетний сирийский мальчик явно симпатизировал ему. Он не только старательно отрабатывал все приемы рукопашного боя, которые показывал русский, но и интересовался им самим, расспрашивал о его родине. Особенно ему понравился рассказ о том, как в старину зимой в российских деревнях часто устраивали кулачные бои «стенка на стенку», которые проводились не по злобе, а чтобы выбить из засидевшегося сельчанина «дурную кровь». Родители Абделя погибли во время американской бомбежки, и Абдель дал клятву, что всегда будет мстить Америке за смерть родителей.
– Мударрес, у нас многие моджахеды говорят, что надо убивать неверных. Чем больше ты убьешь неверных, тем больше благ тебе даст Аллах на небе.
«И такой дурью они забивают головы своих детей с малых лет», – с тоской подумал Максим.
– А кто такие неверные, ты знаешь? – спросил он мальчика.
– Н-нет, – подросток растерянно помотал головой, – наверное, все те, кто не мусульмане.
– А сколько таких неверных на Земле?
– Сколько?
– Пять миллиардов. То есть неверных, как ты говоришь, в три раза больше, чем мусульман. И вот теперь представь: мусульмане начнут убивать немусульман. А те ведь не будут это терпеть. И тоже начнут убивать мусульман. Что из этого будет?
– Что? – Абдель был в замешательстве.
– Погибнут все мусульмане, у них нет ядерного оружия. Неверных тоже много погибнет, но мусульман не останется совсем. Ты над этим не думал?
Мальчик засопел, его смуглое лицо застыло. Чувствовалось, что с этой стороной вопроса он столкнулся впервые.
– И потом, Абдель… В нашей стране, России, тоже много мусульман, их тридцать миллионов. В три раза больше, чем в твоей стране. Но наши мусульмане не хватаются за оружие, никого не убивают. Мы, неверные, живем с ними рядом, ходим друг к другу в гости…
– У нас тоже так было. До войны. Наши соседи были христиане, они всегда нас угощали на Рождество жареным гусем. Их отец был бизнесмен. А когда началась война, они куда-то уехали… Мударрес, я могу тебе чем-нибудь помочь во время боя с Джалилем? – Глаза мальчика светились решимостью.
– А чем ты можешь мне помочь? – усмехнулся Максим, – хотя… узнай, если сможешь, условия боя.
– Я узнаю. Я хочу, чтобы ты победил.
Бой был организован на окраине Идлиба. Место было сравнительно ровное, покрытое желтой засохшей травой. По обеим сторонам поля стояли футбольные ворота без сетки. Вероятно, здесь еще до войны местные ребятишки гоняли мяч.
Максима привезли к самому началу поединка. Он выпрыгнул из машины, огляделся по сторонам. По всему периметру поля было полно людей, в основном бородатых боевиков. Они молча с интересом смотрели на странного русского. Стояла необычная тишина, но Максим физически ощутил волны, исходящие от сотен врагов, – волны ненависти и жажды крови неверного.
Он ждал этого, и это его не удивило. Удивило другое: на краю футбольного поля сидели его ученики. Все шестнадцать человек. «Зачем они детей-то привели сюда?» – мелькнуло в голове. Хотя понятно: бандитам надо сокрушить их кумира. А то, что он за эти три месяца стал для ребят образцом для подражания, он чувствовал безошибочно. Максим поймал взгляд Абделя – он был напряженным и испуганным.
На середину поля вышел Салех. Его круглое жирное лицо излучало удовольствие.
– Моджахеды, – обратился он к зрителям, – сейчас будет поединок между русским и нашим братом Джалилем. Этот русский, – Салех небрежно показал на Максима, – специалист по восточным единоборствам, он специально этому учился. А наш Джалиль – простой феллах, который этому не учился. Но Аллах всегда помогает истинному мусульманину, и вы это сейчас увидите. Это будет честный поединок.
Толпа зрителей одобрительно загудела: на поле вышел противник Максима. Полуголый араб невысокого роста, широкий и плотный. Ноги были такие непропорционально короткие и толстые, что казалось, будто он врос в землю. Руки Джалиля тоже были толстые, бицепсы вздувались буграми. Он был коротко стрижен, «под горшок». Карие глаза араба смотрели на Максима зло и вызывающе. «Почему у него так расширены зрачки?» – удивился Максим. В руках Джалиль держал цепь со звеньями толщиной в палец.
Араб поднял свое оружие над головой и заревел: «Аллах Акбар!» Затем закрутил цепь, повернулся к футбольным воротам, сделал выпад и одним ударом цепи перебил штангу. Ворота упали на землю. Толпа радостно зашумела.
«Один такой удар – и бой будет закончен», – тоскливо подумал Максим.
Салех поднял руку. Толпа притихла.
– Не подумайте, что противник Джалиля будет безоружным, – объявил он. – Это честный поединок. Мы предоставляем русскому на выбор три вида оружия: нож, нунчаки или шест. Пусть он выберет то, что ему нравится. – Салех с ехидцей пригласил Максима к столу, на котором лежали названные «снаряды».
Максим стал выбирать. Нож, длинный и кривой, он сразу отложил в сторону. Нунчаки были неплохие, из твердого сорта дерева, на цепочке, и даже подходили по размеру. Но от них он тоже отказался. Коротенькие нунчаки против якорной цепи – это все равно, что двустволка против автомата. Выбрал шест. Это был не боевой шест, просто длинная палка. Но им еще можно хотя бы ставить блоки.
Максим взял шест в руки, вышел на середину поля. Толпа замерла, установилась жутковатая тишина.
– Давай, Джалиль, – тихо произнес Салех, – убей его.
Джалиль сверкнул диким взглядом, молча пошел на противника, крутя в воздухе восьмерку.
«Надо выбить из его рук цепь, – понял Максим. – А как это сделать? Накрутить цепь на шест и резко вырвать ее из рук. А приближаться к нему на расстояние короче длины цепи нельзя. Он либо собьет меня с ног, либо обернет меня цепью, и тогда конец».
Джалиль уверенно двигался на Максима, а тот все время отступал. Наконец араб сделал выпад и с криком: «Дха!» сверху вниз ударил цепью точно в направлении противника. Максим поставил блок шестом и отклонил голову, чтобы цепь не задела ее. Но шест не выдержал удара и переломился пополам. В руках Максима остались два бесполезных обрубка. Он откинул их в сторону. Бородачи, сидевшие в первом ряду, засмеялись.
Теперь Максим был совершенно безоружен. Джалиль стал виртуозно крутить цепью и наносить удары, но задеть противника ему никак не удавалось – всегда в последний момент Максим отскакивал от смертоносных ударов. Тогда араб изменил тактику: он стал наносить удары в горизонтальной плоскости с целью закрутить ноги противника в цепь и рывком опрокинуть его на землю. Максим стал высоко подпрыгивать, и цепь только шаркала по земле.
Араб остановился, со злостью посмотрел на проклятого русского. Вероятно, он не ожидал от него такой прыгучести. Джалиль поставил ноги на ширину плеч, правой рукой закинул цепь за спину, поймал ее конец в левую ладонь, поднял правую руку вверх над правым плечом, зарычал, глаза его налились кровью.
«Сейчас будет диагональный удар, самый опасный, – понял Максим. – Надо рисковать, но только двумя руками. Если буду ловить одной, он может мне ее перебить». Джалиль сделал выпад правой ногой вперед, цепь начала движение. Максим прыгнул навстречу противнику, одновременно поднял обе руки вверх. Как он и ожидал, цепь больно ударила по рукам, обвилась вокруг. Рывок, и оружие противника вылетело из его рук. Максим быстро отбросил цепь назад. Встал напротив араба, тяжело дыша. Тот не ожидал такого приема и был явно обескуражен.
И тут произошло то, чего Максим никак не ожидал. Мальчишки, его ученики, вдруг встали и начали кричать: «Максимус! Максимус!» Оба противника посмотрели на детей. Один со злостью, другой – с горячей благодарностью. Ближние бородачи зашикали на подростков. Те притихли.
«Ну вот, и у меня появились свои болельщики, – удовлетворенно подумал Максим. Он пошел на араба. – Теперь посмотрим, какой ты боец на самом деле». Иконников высоко подпрыгнул, развернул корпус параллельно земле и двумя ногами резко ударил противника в грудь. Джалиль не успел среагировать и упал на землю. Максим вскочил первым, увидел, что араб еще тяжело поднимается, стал ждать.
Подполковник медленно пошел на противника. На лице араба отразились удивление и злость. Когда Максим подошел к нему на расстояние удара, тот замахнулся, попытался ударить Максима боковым крюком в голову. Однако Иконников успел пригнуться, кулак просвистел над головой. Привстав, Максим сделал противнику подсечку и резким толчком в спину послал его на землю. Джалиль упал плашмя всем телом. Максим бросился на него сзади. Шея в захвате клинча. Араб захрипел, дернулся всем телом, но из захвата вырваться не смог. Захват вокруг шеи сжимался все сильнее и сильнее. Несколько конвульсивных движений противника, и он затих. Максим встал, на поле была гробовая тишина.
Салех подошел к поверженному Джалилю, перевернул его. Глаза поединщика удивленно смотрели в открытое небо, изо рта вытекала белая пена.
Салех повернулся к Максиму, прожег его буравящим взглядом, затем приказал кому-то, показав рукой на победителя: «В колодец его!» И, угрюмый, пошел с поля.
