Глава 57. Таёжными тропами
Стояла полуденная жара, от воды тянуло холодом, да лёгкий ветерок обдувал тела. По берегу Алдана лежали крупные валуны. Между камнями росли кусты тальника и дикого лука, цвели ромашки.
Как предполагал Фёдор, лодку загрузили под завязку. Два больших рюкзака и продукты в брезентовом бауле поставили вниз. Туда же пошёл металлоискатель, бензопила и весь инструмент. На них легли верблюжьи спальные мешки, вложенные в пистоны и обернутые полиэтиленом. Всю гору этого снаряжения сверху закрыли толстым брезентом. На случай мелководья был ещё один брезент, который можно было подвести под лодку. Немало места занимали три двадцатилитровых бачка с бензином. Именно столько по расчётам Фёдора должно было хватить, чтобы подняться вверх по течению и без проблем дойти назад.
Когда резинка была готова к отплытию, Наташа устроилась на носу, Федор сел на корме за руль и веслом оттолкнулся от берега. «Меркурий» завёлся с пол оборота. Резинка быстро набрала скорость и заскользила вверх по течению. На скорости раздувало волосы, охлаждало от жары. От нахлынувшей радости Наташа была на седьмом небе, сердце трепетало от счастья. Было радостно сознавать, что она на родине своей мамы и плывет по такой красивой реке.
Резинка шла, как быстроходный катер, рассекая широкую водную гладь. Как-то незаметно показалось устью Бурхалы. Мимо проносились каменистые косы и заросшие лохматыми лиственницами берега. Скала, долго видневшаяся впереди, мелькнула последний раз и скрылась за поворотом. Река стала петлять, лодка пошла по стремнине, обходя галечные отмели и выступавшие из воды камни. Километров через двадцать показалось устье Некучана — первого притока Бурхалы. Уже издалека стало видно, что это немаленький ручей, а приличная река. В неё впадал тот самый ключ Безымянный, где был тайник с Дальстроевским золотом. Не доходя устья, Фёдор причалил к берегу.
— Давай перекусим, а то потом будет не до того — как подойдём к Безымянному, обо всём забудем.
Наташа не возражала. Она уже давно посматривала на Фёдора в надежде на то, что он её поймёт и сделает остановку. На берегу обдувающего ветра не было, нещадно пекло солнце. Захотелось окунуться.
— Федя, я даже взяла с собой купальник, и как видишь, не ошиблась. — Она зашла в воду, и, постояв, купаться сразу расхотелось. — Лучше окунёмся на месте, — сказала она в своё оправдание.
Вскоре пылал костёр, огонь лизал почерневший от копоти чайник, попавшийся ему под руки.
— Осталось совсем немного. Главное не пропустить свой ручей, а то, если сразу не найдёт — всё пойдёт не так, как надо. По своему опыту знаю.
Пока Наташа «накрывала на стол», Фёдор привязывался по карте, и неожиданно для себя сделал открытие. В том районе, где был их ручей, он рассмотрел изгиб горизонталей, говоривший о том, что там распадок.
— По идее это тоже ручей, просто в масштабе этой карты его не видно. На местности определимся, какой из них первый от устья Некучана, а какой второй. Они оба Безымянные.
Так ни к чему ни прядя, сели за чай. Солнце давно перевалило за вторую половину дня и медленно клонилось к закату.
Щипач шёл впереди, следом ковылял Косой. Он еле передвигал ноги, палкой поддерживая равновесие. Болела рана, временами кружилась голова и немного подташнивало, по лицу катились капли пота. Было видно, что каждый шаг даётся ему с трудом. Впереди показался песчаный берег, намеченный для перекура. На привале можно было расслабиться, и кое-как опустившись на землю, Косой повалился на спину. С непривычки ныло всё тело, сердце готово было выскочить из груди, но как только он лёг, перед глазами всё поплыло. В этом блаженном состоянии он даже забыл о раненой ноге и неосторожно повернулся на бок. Острая боль ударила в голову, мгновенно сковала всё тело.
— Ой-й… — застонал он, сжав зубы и следом разнёсся громогласный мат. Он проклинал всех на свете и в первую очередь того ублюдка, который прострелил ему ногу. Казалось, его проклятьям не будет конца, но боль прошла и он замолчал.
— Смотри, тут кто-то стоял, — услышал он Щипача. — И, по-моему, совсем недавно. Вон, видишь, угли от костра. Их даже ещё не разнесло ветром, и зола сохранилась.
Косому говорить совсем не хотелось и, выдавливая из себя слова, он пробурчал, что это, наверно, какие-нибудь туристы.
— Кто сюда полезет посреди лета? Насколько я соображаю в этом деле, время настоящей рыбалки ещё не пришло, и охотиться рано.
— Угу, — буркнул, думавший о своём Щипач. Забыв про напарника, он обежал по кругу весь берег, чего-то выискивая и, как настоящий сыщик, разгадывал великую тайну. Ухмыляясь он, наконец, подошёл к лежавшему Косому.
— Кажись, тут был мужик с пацаном. По следам вижу. Сюда они приплыли на резиновой лодке, недолго постояли, пожрали и пошли вверх по течению. Слышишь меня: они пошли вверх. Значит, у нас тобой ещё не всё потеряно — когда они будут возвращаться, мы их встретим.
Косой слушал, но все слова неслись мимо него. Рана кровоточила, боль в ноге не проходила, причиняя боль при каждом движении.
— Дай бог бы. Может и, правда, с кем-нибудь встретимся, — сказал он сквозь зубы.
— Потерпи, осталось немного. Сейчас мы выйдем на Нучу.
Хотелось верить в счастливый конец этой истории, но с каждым шагом Лёнькины надежды в благополучном завершении путешествия гасли, как утренняя заря. Зато Сашка, воодушевлённый увиденным, теперь думал только о том, как завладеет резинкой неизвестных туристов. При наличии своей лодки снималось много проблем, неожиданно свалившихся на его голову. Одной из главных был раненый Косой, который сильно задерживал продвижение вперёд, кроме того, он мог навести милицию. После того, как Щипач узнал, что его паспорт остался в лодке сбежавшего Алексея, интерес к нему сразу пропал, и он усиленно думал, как бы от него избавиться. Решение этого непростого вопроса он опять оставил на самый конец.
«Когда разберусь с тем, ради чего заварил эту кашу, тогда будет видно, что с ним делать», — посмотрев на Косого, очередной раз подумал Щипач.
Внизу, откуда они пришли, послышался гул работающего мотора. Вверх поднималась моторная лодка. И только беглецы успели спрятаться в лесу, как она оказалась рядом. Это был небольшой катер, покрашенный голубой краской. Борта, как молнии, рассекали белые полосы, идущие сверху до ватерлинии. На них было написано «Милиция». В катере сидели двое мужчин в камуфляжной одежде. У одного Щипач увидел автомат Калашникова. Катер сбавил обороты и сквозь гул послышался голос сидевшего за рулём:
— Смотри, вон следы на песке, там кто-то ходил. Может, проверим?
Тот, к которому обратился рулевой, секунду колебался, видно, принимая решение, и дёрнувшись вперёд, отчего на груди запрыгал автомат, резко ответил:
— Да мало ли кто там мог ходить. Что мы будем останавливаться возле каждого следа. Наши подались вверх. Там и будем их мочить.
Рулевой добавил обороты, и катер снова рванул.
— Это по наши души, — сплюнул Щипач. — Слышал, мочить они нас собрались. Хрен вам! Вы ещё доберитесь до нас, а потом посмотрим кто кого.
— Лёха навёл. Значит, жив остался, а я думал, он больше не поднимется. Живучий гад оказался. Теперь мучайся тут из-за него… — И он опять разразился страшным матом.
— Песчаные берега обходим стороной, к воде не подходим, — не обращая внимания на грозные тирады раненого, строго сказал Щипач. — Пусть поищут нас вверху. — И он рассмеялся.
Заря потухла. На гребнях гор темнели силуэты вековых лиственниц, на склонах лес слился в одно серое пятно. Потянуло тёмные тучи, ветер гнал холод, пробираясь по глухим распадкам и долинам рек. Кое-как прокоротав ночь у костра, Щипач готовился к очередному броску, и даже не заметил, как резко сменилась погода. С севера дул пронизывающий ветер, низкая облачность затянула вершины гор, спустилась в долину реки. Пошёл мелкий моросящий дождь.
— Ну, вот и всё, Косой, приехали. Теперь придётся помокнуть — этот дождь может зарядить на пару дней. Но ничего, прорвёмся. Непогода нам только в помощь — дождь смоет все следы, а то эти менты вверху никого не найдут и вернутся сюда. Вот, лопухи! И чему их только учат в этой ментовке?
Дождь разошёлся. Моросящее облако плотной завесой закрыло горизонт.
— Давай вставай, надо двигать. Волка ноги кормят!
Косой нехотя поднялся. Идти совсем не хотелось — бессонная ночь и больная нога вывели его из равновесия, и внесли полную сумятицу в чувства. Но оставаться одному у едва тлевшего костра он не хотел, да и неизвестно, как это мог истолковать Щипач. Но главное, что заставляло его преодолевать неожиданно свалившиеся на голову трудности — маячившее впереди золото. Пока в кармане его куртки лежал пистолет, он чувствовал себя более-менее безопасно.
