Топор на плече Марото давно не казался таким легким. Кучка хорошо вооруженных личностей у остановленного фургона повернулась к нему: юнец со щетиной на бледном лице и еще пятеро, все в песочного цвета плащах, с клинками на поясе. По нервному взгляду, который этот небритый бросил на капитана Джиллелэнда, Марото раскусил их всех в мгновение ока. Вместо того чтобы возмутиться из-за предательства, он даже успокоился: раз Джиллелэнд все это устроил, они будут вести себя нагло – быть может, даже так осмелеют, что спустятся всей оравой сюда, где можно до них дотянуться, а не будут прятаться в скалах наверху с луками и аркебузами. Как минимум, это означает, что Марото наконец-то сможет вонзить топор в череп капитана Джиллелэнда, прежде чем бандиты отправят его самого вопить в уготованный ему демонами персональный ад.

– Хо, варвар! – воскликнул капитан Джиллелэнд. В отличие от зеленых бандитов, еще не догадывавшихся, что их раскусили, наемник и два его головореза вытащили клинки. Джиллелэнд весело отсалютовал кавалерийской саблей. – Как раз тот человек, которого я надеялся увидеть. Должен отметить, что эта кольчуга вряд ли приятна на такой жаре!

Она и не была приятной, доспех облегал слишком плотно, особенно на животе, но Марото ответил:

– За меня не волнуйтесь, я ее скоро сниму. У вас тут какие-то проблемы?

– Ничего такого, с чем ты не можешь справиться, я уверен. Эти путешественники полагают, что, возможно, сломали ось; не будешь ли так добр посмотреть?

– О, конечно, – сказал Марото, считая шаги между собой и Джиллелэндом и помня об опущенном пологе фургона, откуда за ним наверняка наблюдает лучник, а то и три. Каждый шаг уменьшал его шансы быть застреленным раньше, чем он сделает что-то полезное. – Всегда рад помочь путнику попасть туда, куда он направляется. Дайте-ка прикину, правильно ли я все понял: этих охранников, как вы говорили, утащили каннибалы в первую же ночь, а вы только отрубили им головы и скатили в пропасть?

Улыбка Джиллелэнда стала еще шире, и когда небритый бандит положил ладонь на эфес сабли, остальные четверо молокососов сделали то же. Отлично. Марото уже был в двух коротких прыжках от Джиллелэнда, подойдя под таким углом, что капитан и двое его молодчиков оказались между варваром и фургоном, мешая выстрелить сидящему в нем. Не тем, кто спрятался в окружающих скалах, это да, но нельзя ожидать, что все в жизни будет легко.

– Вот что тебе скажу, варвар, – произнес Джиллелэнд. – Остановись, и мы все обсудим.

Марото послушался. Он уже подошел достаточно близко.

– А в храме Голодных Песков, возможно, вы подсказали прокаженным, что Дигглби и его рыцарятам интересно было получить религиозный опыт?

– На самом деле только кавалерессе Халфорд и зир Сисоруэн, – ответил Джиллелэнд. – Этот мальчишка Дигглби приперся в неудачный момент, так что можешь себе представить мое облегчение, когда он остался невредим. Ты умнее, чем утверждает твоя репутация, Марото. Интересно, насколько умнее.

– Пап, что… – начал небритый бандит, но сурово нахмуренные брови мигом заставили юнца умолкнуть.

Отлично, все лучше и лучше: чем больше светлеет небо, тем слабее выглядят бандиты. Они красны от солнечных ожогов, а не покрыты давним загаром – вероятно, не провели в пустошах и недели. Впервые, с тех пор как Марото познакомился с капитаном Джиллелэндом, этот зубоскал был несколько на взводе.

– Достаточно умен, чтобы понять: мы потеряли в дороге всех, кто остался бы верен своим господам, а не согласился с вашим планом, – сказал Марото.

– Заметь, тут стоишь ты, с целой шеей, невзирая на твой язык, – возразил Джиллелэнд. – Вот она, выгода от того, что спишь в палатке господ, где всюду слуги, а не несешь караульную службу, как опустившийся проводник, которого они нанимали.

– А я-то удивлялся, как тот рыжий отшельник попал в фургон. Хорошо, что я всегда проверяю свою скатку. Никакая ползучая тварь не выстоит против Негодяя Марото, – сколько бы в ней ни скопилось яда, все равно расплющит сандалия.

По правде говоря, ему тогда потребовалось немалое усилие воли, чтобы не проверить, можно ли словить кайф от этого паука.

– Дичь всегда узнает дичь, Марото, – сказал Джиллелэнд. – Это единственная причина, по которой мы разговариваем.

Марото фыркнул. Плохо уже то, что внешнеземцы переняли жаргон Кремнеземья, так ведь еще они обычно искажали смысл. В Мерзлых саваннах охотники имели в виду совсем другую дичь, когда ставили такое клеймо на молокососе: даже испуганный заяц понимает разницу между мышью и гривистым волком, который преследует их обоих, – идея была такая.

– А как бы ты убедил их выбрать этот путь, если бы я их сюда не повел? – Марото вспомнил, как протестовал капитан, когда он нашел компанию аристократов в трактире и предложил Дорогу Отчаянных. Джиллелэнд, ни малейшего сомнения, был тогда холоден, как снегомед из холодильного фургона. – Твой парень зря ждал бы здесь.

– Чтобы заставить господ сделать то, что ты хочешь, достаточно лишь сказать им, что этого делать нельзя, – самодовольно сообщил Джиллелэнд. – Ладно, уже почти рассвело, так что давай с этим покончим. Я знаю тебя, Марото, и скажу прямо: ты не приглашен на этот финальный праздник. В знак почтения к многим твоим героическим подвигам во время Кобальтовой войны мы дадим тебе фору в сто ударов сердца. За это время тебе разрешается пробежать по каравану, взяв то, что сумеешь унести, и отойти на приличное расстояние обратно по дороге. Через час после нашего ухода можешь двинуться вперед и покинуть пустоши, как тебе заблагорассудится. Условия простые, но щедрые.

– «Простые» – слово явно подходящее, – согласился Марото. – А что, если я воспользуюсь возможностью поднять боевой дух?

– В арьергарде, который с нами в деле, или в пижонах? В любом случае для тебя это не кончится хорошо.

– А как это кончится для них? – Взгляд Марото продолжал обегать стены ущелья, которые теперь стали видны яснее. Пока что ни одного отблеска солнца на острие стрелы или ружейном стволе. – Выкуп?

– Выкуп? За этих придурков? – Капитан Джиллелэнд покачал головой. – Увы, больше проблем, чем пользы. Да и зачем нам жадничать? У них при себе достаточно добра – мы сорвем приличный куш без лишних сложностей.

– Верно, – согласился Марото, взвешивая свои возможности. Ему предлагают сделку, без обмана, и она очень даже выгодна для всех сторон. Ну, кроме пижонов.

Капитан Джиллелэнд оказался не так уж прост. За одну минуту в караване Марото мог бы нахватать достаточно добычи, чтобы проехать весь путь до Агаллоха в своем собственном фургоне люкс. На самом деле он пока не сильно задумывался о том, что будет, когда они с господами вернутся из пустошей; что он собирается делать – вести этих гомонящих идиотов через всю Звезду к Софии и Кобальтовому отряду?

Тут у него два варианта: броситься на пятерых зеленых юнцов и трех опытных громил, за которыми уж точно придут другие – при явном отсутствии надежной поддержки от тех, кто выигрывал от такого самоубийственного шага, – или принять предложение Джиллелэнда. Ну будет на его руках чуть больше крови, и что с того? Они и так достаточно грязны, чтобы даже не заметить нового слоя. Ведь он прекрасно знал, ведя хихикающую шайку на Дорогу Отчаянных, что именно такое здесь и может случиться. Но разве это не то, о чем они прямо-таки просили – суровое приключение в реальном мире?

Сами сражайтесь за свою жизнь, богатенькие бездельники, потому что Марото этого делать не собирается.

Знает Черная Старуха, прежний Марото уже принял бы сделку. Он и сам запросто учинил бы предательство. Он, может, и тугодум, но не дурак.

– Тапаи Пурна идет со мной, – решил он.

– Без шансов, – ответил Джиллелэнд. – Твое слово ничего не значит, а ее – может. Что, если она свяжется с семьями своих невезучих друзей, которые вот-вот заблудятся в пылевой буре? Будет тебе, Марото, мы оба понимаем, что дельце не выгорит, если она уйдет.

– Угу, понял.

Ничто не мешает ему принять предложение, а потом все-таки подхватить Пурну и уехать с ней. Джиллелэнду и остальным пижонам не повезет, если он вздумает преследовать Марото. Это был единственный выход, если вдуматься, все прочее – безумие, а где еще его настигало безумие, как не прямо там, где он стоял?

– Хорошо. Итак, твоя минута начинается сейчас. С тобой приятно работать; надеюсь, когда-нибудь мы провернем такой трюк еще раз. – Джиллелэнд махнул саблей, позволяя Марото идти прочь, и побелевшие от напряжения костяшки пальцев его сына расслабились на рукояти. Небритый решил, что добрый папочка все устроил. Что ж, скоро все и правда устроится.

– Новые условия, – сказал Марото, решившись. – Правда, боюсь, что не смогу дать вам полную минуту на ответ, только десяток ударов вашего цыплячьего сердца. Вы бросаете оружие и уходите – или я разрублю вас пополам топором. Если твоя собственная шкура, Джиллелэнд, не стоит спасения, подумай о сыне.

Щетина отступил на шаг, врезавшись в одного из дружков, но на капитана Джиллелэнда речь Марото впечатления не произвела.

– Сомневаюсь, чтобы даже в свои лучшие годы Могучий Марото смог бы одолеть восемь крепких бойцов, прежде чем кто-то из них…

– Разрубить пополам, – уточнил Марото, безуспешно стараясь удержать ухмылку, и тяжелый топор чуть ли не взлетел с его плеча. – Я обещал не одолеть вас, а разрубить надвое. Топором.

– Будь у нас время, я бы и впрямь с удовольствием посмотрел, как ты попробуешь… – начал капитан Джиллелэнд, но крутому парню не удалось добраться до конца, потому что Марото поймал его на слове.

Марото слыхал о Джиллелэнде задолго до того, как они встретились в начале этой злополучной экспедиции. Тощий, жилистый, рыжий воин сделал себе имя при осаде Старого Слэйра, – если память не лжет, он был тем, кто научил переживших первый месяц ловить крыс и стервятников, которых в замке привлекал запах мертвецов, благодаря чему осажденные могли есть нечто поприличнее, чем своих товарищей по несчастью. Возможно, если бы они просто смирились и занялись людоедством, то нашли бы силы сопротивляться в тот день, когда ворота наконец пали, и усбанцы не надрали бы им костлявые задницы. Как бы там ни было, сейчас ветеран-предатель поймет, что охота на медведя требует более серьезной подготовки, чем ловля крыс.

Капитан Джиллелэнд был достаточно разумен, чтобы не пытаться отразить двусторонний топор. Он уклонился, выставив саблю с намерением проткнуть нападающего. Это могло бы сработать, если бы под ногами не болтался его сын, который и испортил папочке игру, не оставив пространства для маневра, и, когда капитан отскочил от сыночка, Марото доказал, что держит слово.

Острие сабли Джиллелэнда прошло мимо бока Марото на добрых шесть дюймов, а топор варвара достал ключицу не столь высокого капитана под углом. Оружие рассекло мясо и кости и засело в ребрах под другой мышкой. Наблюдатель-дилетант уже бы решил, что Марото не выполнил обещания, но тот вывернул запястья, перехватив рукоять топора, и полностью отделил голову, руку и плечо капитана от всего прочего. Только неповрежденная боковина доспеха не дала Джиллелэнду распасться на два отдельных куска – верхняя часть свесилась вбок на полоске кожи.

Не было момента, когда бы все оценили этот удар и застыли в ошеломлении. Как бы ни хотелось Марото краткой паузы, чтобы восхититься собственным мастерством, тотчас завязалась драка, и всерьез: на него насели двое капитанских громил. Опытный мужчина и еще более опытная женщина атаковали с противоположных сторон, и даже звезде непорочновского балета было бы нелегко выплясывать между их сверкающими клинками.

По виду Марото никто бы не догадался, но он прямо-таки демон танца, и, пока новые противники наседали, его руки высвободили топор из не успевших повалиться останков Джиллелэнда, а ноги сами собой развернули туловище. Прежде чем труп капитана ударился о землю, щеку Марото задел меч мужчины, а свистящий клинок женщины вспорол бриджи и бедро. Он вломился прямо в кучку замявшихся, неуклюжих недобандитов и, пока двое крутышей не успели его догнать, поставил сопляков между собой и настоящей опасностью. Марото провальсировал сквозь толпу юнцов, прежде чем их сталь покинула ножны, и двое наемников напрасно рявкали на мальчишек: «Держи его! Бей его!»

Проще сказать, чем сделать; единственный клинок ухитрился ударить его в спину и отскочил от кольчужного жилета. Так же быстро, как начал отступление, Марото развернулся и ринулся вновь. Его топор блеснул, описывая размытую дугу и цепляя бок небритого, поджаренного солнцем бандита по пути к истинной цели. Когда всем весом оружие вошло в бедро Джиллелэндова громилы, задетый топором мальчишка повалился на своих соратников, разбрасывая кишки из длинного разреза на рубашке. Марото любил, чтобы топор был острым.

Число противников сократилось с восьми до пяти, и настоящим бойцом Марото считал только одного. Однако на его стороне больше не было элемента внезапности, а ружейный залп из остановившегося каравана намекал, что еще четыре вероломных охранника приканчивают пижонов с должной скоростью и могут появиться здесь в любой момент. Единственная оставшаяся наемница Джиллелэнда была достаточно разумна, чтобы последовать примеру Марото и укрыться за четырьмя стоящими бандитами, ни один из которых вроде не горел желанием напасть на варвара, выскочившего из зоны поражения. Только теперь Марото получил желанную паузу и смог полюбоваться на дело рук своих – как ни разленился он в последние годы, а сноровки не потерял!

Краем глаза он заметил нескольких всадников, скачущих к ним от каравана. Лучше разобраться с этой шайкой побыстрее, прежде чем…

Вжик. Он отшатнулся вбок, удивляясь, как, во имя всех демонов ада, кто-то из недомерков застал его врасплох. Боль в виске быстро росла от сильной до сущей гребаной муки. Стрела все еще дрожала от удара о его череп, посылая головокружительные волны ужаса в онемевшую плоть звенящего уха. Сопляки и крутая тетка разом бросились на него.

Небритый взмахнул саблей, явно сделанной по образу и подобию отцовской, и Марото, как всегда в жесткой драке, дошел до особой точки – той, откуда нет возврата, пока не пал последний враг. Его зрение прояснилось, сердце замедлилось, ум сосредоточился, и даже оглушительный звон церковного колокола в ухе превратился в далекое позвякивание. Марото обещал кое-что этим слабакам. Может, он и не способен сдержать слово, данное себе, но слово, данное врагам, держал всегда.

Сынок капитана Джиллелэнда развалился в облаке крови. Топор Марото продолжил полет и остановился в грудной клетке девчонки позади небритого. Крутая тетка чуть было не проткнула варвара, но он вовремя выдернул топор из умирающей разбойницы, чтобы парировать удар. Шум всего прочего мира превратился в тишину, остались только звуки, издаваемые его партнерами по танцу: рык, вздох, стук каблука о пыльную дорогу. Даже оглохнув на одно ухо, Марото различал их так ясно, что мог бы закрыть глаза и рубить только на слух.

Но у него не было желания проверить эту теорию практикой прямо сейчас.

Марото танцевал с бандитами, орудовал топором, и со всех сторон на него падали клинки.

Ххак. Отлетела рука, разрубленная пополам выше запястья.

Шаг. Сабля отскочила от кольчуги на его груди.

Вжик. Отхвачена целая рука.

Шаг. Упал красный от солнца юнец, вломившийся между Марото и крутой теткой.

Хрясь. Снес полголовы.

Шаг. Взметнулся фонтан – Марото подарил красный дождь иссушенной почве.

Рраз. Марото перекатился по земле, уйдя от выпада наемницы. Удара по суставам пальцев было бы мало, чтобы он выронил топор, но вот он лежит на земле, средь раскинутых ног порубанных придурков. Марото откатился подальше. Он оставил бы достаточно места между собой и нападающей, чтобы вскочить на ноги, но, когда заканчивал перекат, стрела, поразившая его в ухо, чиркнула по каменистой земле. Ощущение подкосило его, как колдовская молния: тело полностью выключилось, и разум растерялся, так же как плоть. Марото пролежал, содрогаясь на песке, достаточно долго, чтобы крутая тетка воздвиглась над ним и длинный меч начал падать, грозя раскроить его…

Сначала молния из ниоткуда, а затем громовой раскат, опередивший свою тучу, – весь миропорядок пошел задом наперед. Крутая тетка упала на Марото в тот же миг, как клуб перечно-серого ружейного дыма окутал их обоих. Они лежали распростершись, словно любовники, и содержимое пробитого черепа наемницы вытекало на онемевшее лицо Марото. Облако быстро развеялось, но Марото был не в силах выбраться из-под тяжелого тела покойницы. Или стрела в голове засела глубже, чем он думал, или то первое ранение в ногу его обескровило. В любом случае…

– Хо, ваше величество! Может, оставить вас с новой подругой наедине? – донесся издалека голос Пурны, но потом она склонилась над Марото – с кремневым пистолетом в одной руке и какури в другой.

Из ствола покрытого богатой филигранью оружия поднимался дымок, и кровь стекала по лукообразному изгибу длинного ножа. Девчонка успела нанести под глаза несколько черных и оранжевых полосок, прежде чем созвала остальных пижонов на более важное дело. Она вытерла нож о спину своей жертвы, потом убрала в черные кожаные ножны на усеянном стразами белом поясе.

– На вид клевая парочка.

– Эй… – Марото не узнал собственный голос – тот будто прилетел откуда-то сверху. – Помоги вылезти.

– Да-да, я… Ффух, это что, застряло внутри? – Пурна отдернула руку, которую протянула ему, и указала на собственное ухо. – Ты умираешь? Она у тебя в мозгах?

– Помоги встать, и я отвечу. – Собственный голос показался Марото еще более далеким. Нужно сделать все быстро, пока он не вырубился. – Только помедленнее.

Пурна подчинилась, ногой спихнув с него мертвую наемницу, и протянула ему руку, но он оттолкнул ее и упал обратно на песок, изо всех сил стараясь не сблевать. Похоже, встать – не такая уж хорошая идея. Фффу-у-ух.

Пурна продолжала щебетать, только голос звучал еще отдаленнее:

– Арьергард тоже был с ними в сговоре, ты знаешь? Они думали, все пройдет без сучка без задоринки, хитренькие такие: велели нам побыстрей выходить из фургонов, неодетыми. Здорово, что я уже всех разбудила и велела приготовить оружие, прежде чем пошла искать охранников, иначе кто знает, что бы случилось! Им не понравилось, что мы выходим с заряженными ружьями, они так и сказали, и тут я заглянула в ястроглаз Дигглби, а ты как раз бросился на Джиллелэнда. Я скомандовала, и мы их перестреляли.

Пурна набрала в грудь побольше воздуха, чтобы закончить доклад. Марото предположил, что она может несколько минут удерживать дыхание под водой.

– Потом мы взяли их верблюдов и поскакали помогать тебе, а Дигглби, Дин и Хассан погнались за двоими, которые сбежали, – они прятались в том засадном фургоне с арбалетами, но мы их вышибли. Вряд ли есть раненые… кроме тебя.

– Чудесно, – простонал Марото. Даже лежа ничком в грязи, он чувствовал себя так, будто балансировал на носу лодки посреди урагана, лишь чудом не выпадая за борт. – Из тебя получается неплохая помощница, детка.

– Помощница? – Пурна вздернула толстенные, подрисованные карандашом брови. – Ты когда-нибудь слышал песни, Марото, хоть одну? Я дерзкая юная героиня, а ты утомленный старый мастер, которого я уболтала меня учить.

– Звучит ужасно, – отозвался он, внезапно задумавшись, не собирается ли умереть прямо сейчас. Опустив взгляд на онемевшее тело, он обнаружил, что левая нога вся мокра и красна. – Это значит, ты будешь делать то, что я тебе говорю?

– Пока ты не умрешь – конечно. – Слабый голос Пурны еще пуще взбудоражил находившееся под Марото незримое море. – Возможно, в конце тебе придется пожертвовать собой, чтобы спасти меня.

– На это не рассчитывай, – ответил он.

Горячий воздух отдавал кровью и металлом.

– Ну, мы посмотрим, протянешь ли день, – ты, может, уже перескочил к этой части песни.

Вот это была демонски неприятная мысль, мало украшавшая его виды на будущее.

– Ты хочешь быть моей ученицей?

– Больше всего на свете. – Пурна сжала его огромную руку двумя своими. – Когда придет время, клянусь, я отомщу за тебя, Марото.

– Здорово, – согласился он. – А до того побудь хорошей девочкой и помоги мне разрубить эти тела.

– Извини? – Пурна уронила его руку, и та упала ему на грудь с тяжестью боевой кувалды.

– Пополам. Каждое. – Поспать вдруг показалось супер-пупер-идеей. Почему он так мало спал? Демоны свидетели, он заслужил сон.

– Ты уверен, что не хочешь, чтобы служанка Кеза о тебе позаботилась? – скептически произнесла Пурна, и, прежде чем Марото успел сказать, что никогда не говорил, будто не нуждается в хирургах, тьма, всегда таящаяся за глазами смертных, вздыбилась и обняла его. «Я тоже по тебе скучал», – подумал он, отключаясь на песке, со стрелой в ухе и кровавой ухмылкой во весь рот – она так и осталась при нем.