Вечером в пятницу я желала лишь пить и разговаривать. Единственные люди, с которыми мне хотелось общаться, были Элен и Гай. Я прибыла на станцию рано, но поскольку в зале ожидания первого класса не подают алкоголь, поднялась на эскалаторе в паб на верхнем этаже вокзала.

Здесь пахло как в самом обычном пабе, и возникло ощущение как в самом обычном пабе. Я слегка удивилась, что можно находиться на вокзале, не ощущая этого. За столиком сидел мужчина, читая в таблоиде статью о раке; муж и жена с большими чемоданами расположились друг напротив друга, а на столе между ними лежал вскрытый пакет чипсов, перед мужчиной стояла пинта светлого пива, перед женщиной – полпинты. Никто не посмотрел на меня, пока я шла к бару. Усевшись на табурет, я заказала водку с тоником у неправдоподобно молодого светловолосого бармена с постугревыми рубцами на лице.

Я опрокинула в себя водку, не разговаривая и даже не думая. Затем заказала вторую порцию.

Ночь после признания Оливии я провела в ее каморке, постаравшись избежать встречи с ней утром и упаковав достаточно вещей, чтобы хватило до тех пор, пока я не смогу заставить себя вернуться и забрать остальное. Прошлую ночь я провела в отеле бизнес-класса, вполне приемлемом, хотя совершенно непрактичном в финансовом отношении.

Все равно это лучше, чем отправиться в то место, на котором настаивает мой отец и которое он называет домом, и жить с родителями, и ездить оттуда каждый день в Лондон.

– Ну же, Лара, – сказал он по телефону в тот вечер. – Это твой дом. И всегда им будет. Позволь нам позаботиться о тебе.

– Не могу, папа, – отозвалась я. Я была с ним так тверда, как никогда не отваживалась. – Я живу в Лондоне, чтобы избежать поездок. Мне нужно быть рядом с работой, чтобы я могла полностью посвящать себя ей в течение недели. Честное слово. Мне приходится засиживаться допоздна, приходить рано. Но все равно спасибо. Я найду себе маленькую студию или еще что-нибудь.

– Твоя сестра… – задумчиво произнес отец, и я напряглась, отчаянно желая его остановить.

– С ней все в порядке, – быстро проговорила я. – Это не ее вина. Я рада за нее, правда рада. Мне просто надо побыть вдалеке от нее некоторое время.

– С ней не все в порядке, – поправил меня отец. – Она не имела права быть такой жестокой. Так ты уверена, что не хочешь? Твое присутствие в доме необычайно оживило бы его, и, признаться, мне бы пригодились твои здравые советы по некоторым вопросам.

Я изо всех сил постаралась, чтобы мой голос прозвучал нейтрально, в то время как сердце сжалось в благоговейном страхе.

– Мы можем встретиться в любое удобное для тебя время, чтобы обсудить такие вопросы, – сказала я, надеясь всей душой, что папа не станет этого делать. – У нас не отведено времени на обеденный перерыв, но мы можем встретиться как-нибудь после работы. Хотя мне надо держаться поближе к офису.

К моему огромному облегчению, папа отступил. Теперь я старалась держаться как можно дальше от всех членов моей нездоровой семьи.

Только сидя в поезде с традиционным пятничным джин-тоником в руке, я немного расслабилась. Рядом со мной расположилась Элен, напротив – Гай. Я откинулась в кресле, слушая историю Элен о своем разговоре по скайпу с Сингапуром, и с облегчением выдохнула, отбрасывая туфли.

Когда рассказ закончился, я рассмеялась.

– Как ты, Лара? – поинтересовался Гай. Подняв глаза, я увидела, что он наблюдает за мной с некоторым любопытством. Мысленно я воздвигала защитный барьер, стараясь держать между нами дистанцию.

– О, прекрасно, – ответила я. – Просто немного… напряжена.

– Из-за сестры? – уточнила Элен.

– Нет. То есть да. Да. Была трудная неделя. Большая семейная разборка. Мне не хочется говорить об этом. – Я взглянула на нее и улыбнулась. – Не потому, что для меня это такая травмирующая тема, а просто она меня, на хрен, задолбала.

Я редко употребляю бранные выражения. И мне понравилось, как это получилось сейчас. Я сделала еще глоток из своего стакана.

– Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом, – тотчас предложил Гай. – Хочешь выслушать свежую сводку моих событий?

– О да, пожалуйста. – Я слегка наклонилась в его сторону. – Что у тебя за события?

– Дай угадаю, – сказала Элен слегка суховато. – Подвернулась работа в Уэст-Кантри.

Гай рассмеялся, и в уголках его глаз появились морщинки. Мне они понравились.

– Мы с тобой так давно вместе путешествуем, – заметил он, и Элен подняла в его сторону стакан. Гай повернулся ко мне. – Да, в самом деле. Ты знаешь, что я с семьей живу неподалеку от Пензанса? За Пензансом, возле Сеннана, на самом краю суши?

– Ты переехал туда, чтобы быть поближе к семье твоей жены.

– Верно. Отец Дианы скоропостижно скончался три года назад, и в результате мы переехали, чтобы Ди могла ухаживать за своей матерью, которая хрупка и слаба в одном отношении, но сильнее упряжки волов в другом. Дети тогда были в младших классах средней школы, так что они подняли страшный шум по поводу переезда, и, по правде сказать, я молчаливо их поддерживал. Поменять Суррей на Корнуолл – это серьезно, когда тебе тринадцать лет. Да и в любом возрасте. Но мы должны были переехать, я это понимал. Бедная старушка Бетти была не в состоянии сама о себе позаботиться и определенно не собиралась перебираться ближе к Лондону, поэтому нам пришлось переехать к ней. Ди всегда говорила, что это ее расплата за счастливое детство, и, возможно, так оно и есть. На самом деле Ди обрадовалась возможности вернуться в родные места.

– Но там не так-то просто найти работу.

Гай кивнул:

– Вот именно, Лара. Для меня там нет ничего. Мне буквально пришлось бы идти на работу в «Теско», «Макдоналдс» или «Аргос». Так что мы сошлись на том, что я буду ездить в Лондон и подыскивать себе что-нибудь поближе к дому. Мне нравится моя нынешняя жизнь. Я бы свихнулся, если бы мне пришлось все время жить в Западном Корнуолле. В доме, полном подростков – у меня их только двое, но они заполняют весь дом, – да еще с тещей и ее склонностью к непрерывным перестановкам. Так что я с радостью вошел в этот режим. На неделе я один, в задрипанном гостиничном номере типа «постель и завтрак», но меня это устраивает. А сейчас наклевывается одна паршивая работенка в Труро. В Труро! С каких это пор в Труро можно найти хорошую работу?

– Что это за работа? – мягко спросила Элен. Она заметила мой взгляд и весело подмигнула.

– Адвокатская контора с большой практикой. Потребуется купить долю капитала в предприятии и войти в качестве партнера.

– О, Гай. Ты идеально подойдешь для этой работы.

– Я знаю! Придется делать вид, что я прикладываю усилия. Затем постараться провалить дело. Еще по одной, дамы?

В час ночи Элен встала.

– Все, – произнесла она. – Хорошо сидим, но мне пора спать. У меня впереди напряженный уик-энд. Увидимся в воскресенье, ребята.

– Спокойной ночи, Элен, – пожелала я ей.

– Спокойной ночи, Джонсон, – добавил Гай. – Мы скоро подтянемся.

– Мне тоже через минуту надо быть в постели, – проговорила я. – Мы будем в Труро через шесть часов.

– Шесть часов! На самом деле это удивительно много, – задумчиво сказал Гай. – Я думаю, мы можем задержаться немного дольше. Знаю! Я же собирался показать тебе, как пользоваться «Твиттером». Какой у тебя электронный адрес?

Я посмеялась над этой жалкой отговоркой. Гай начал возиться со своим телефоном, и я сообщила ему адрес своей электронной почты. Вскоре он вручил телефон мне.

– Вот видишь. Это твой аккаунт в «Твиттере». Давай, напиши что-нибудь. Твой пароль «прекраснаялара».

– О, спасибо. Пароль высшей пробы.

– Знаю. Если бы я был трезвым, ты получила бы лучший.

Я тыкалась в его телефоне, пока наконец не написала: «Пытаюсь научиться пользоваться «Твиттером» – и передала его обратно Гаю.

– Один пункт можно вычеркнуть из списка, – сообщила я. – Я написала свой первый и определенно последний твит. Вот с этим моя сестра тоже справляется лучше меня, но, по крайней мере, я старалась. Теперь я иду спать.

Я подумала о Сэме, о том, как он там, дома, отчаянно ждет моего возвращения, вкладывая всю душу в ожидание счастливых выходных. Если я посплю шесть часов, то буду завтра в приемлемом состоянии. Я соглашусь на все, что он запланировал, и сумею сделать это как следует.

Я уже собралась встать, как вдруг заметила, что моя нога под столом уже давно прижимается к ноге Гая, и не решилась отстраниться.

– Итак, – услышала я свой спокойный голос. Бар открыт всю ночь, но в данный момент под его яркими огнями не осталось никого, кроме нас. Все изменилось.

– Лара, – произнес Гай. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, но передумал.

– Да.

– Это…

– Я знаю. – На самом деле я, конечно, не знала. Я понятия не имела, хочет ли он сказать: «Это опасно» – или: «Это неожиданно, дико, сумасбродно, но это интригует и возбуждает». Одно со знаком плюс, другое со знаком минус.

Между нами повисло напряжение. Гай подался вперед и взял меня за руку. Его рука была теплая, кожа – сухая. Я перевела взгляд на обе наших руки, переплетенные вместе. Они не должны быть вместе, но вместе они смотрелись правильно. Мы сплели свои правые руки так, что обручальные кольца не участвовали в этой немой сцене.

– Могу я перейти на твою сторону стола? – спросил он.

Я посмотрела в его темные глаза и увидела одну только сердечность.

– Да, – прошептала я, и он выскользнул из своего кресла.

Гай сел рядом со мной, положив руку на мою талию. Я повернулась к нему, помимо своего желания, и, запрокинув лицо, встретилась с ним губами.

Возникает странное чувство во время поцелуя с мужчиной, который не является твоим мужем. Только одного человека на свете мне было позволительно вот так целовать, и тот факт, что это не он, вызвал у меня сильное волнение. Мне так отчаянно захотелось как можно больше попробовать в эти секунды, пока нас не нагнала реальность, что каждый нерв в моем теле затрепетал.

Губы Гая принесли мне новые ощущения. Они оказались мягкими, а язык нежно исследовал мой рот. Я совершаю что-то прекрасное и абсолютно запретное. Прошло много лет с тех пор, как я делала нечто абсолютно недозволенное. Моя долго спавшая темная сторона радостно вышла на поверхность и возликовала, тем временем как руки Гая переместилась с моей талии вверх. Его рука остановилась у меня на груди, затем проникла под блузку и стала нащупывать путь внутрь лифчика.

На какой-то момент рассудительная часть моей натуры одержала верх, и я отдернулась. Он убрал руку.

– О господи, – вздохнул он. – Лара, ты ошеломительна. Приношу извинения за то, что перешел границу.

Это был тот самый момент – момент, когда я могла выйти из игры. Назвать все это ошибкой, забыть и избегать Гая в течение следующих нескольких недель.

Но я сделала другой выбор.

– Ты не перешел границу, – сказала я тихо. – Или мы оба ее перешли.

Он улыбнулся, и все его лицо озарилось от радости. Он теснее прижался ко мне.

– Ты уверена? Я хочу сказать, ты ведь, конечно, видела, как я смотрю на тебя. Я почувствовал это в тот самый миг, как тебя увидел, вероятно, когда ты в первый раз ехала в этом поезде. Я просто… я хочу сказать: то, что ты женат, не означает, что ты не замечаешь людей. А потом я познакомился с тобой. О боже, послушай. Никто не сказал нам, что мы все еще будем способны чувствовать такое в сорок четыре года. Может, это кризис среднего возраста? Наверняка он, не так ли?

– Гай. Ш-ш. Просто два человека повстречались в поезде.

Он обнял меня за плечи и поцеловал в макушку.

– Я хочу забрать тебя в свое купе и раздеть, – прошептал Гай. – Что ты об этом думаешь?

Я постаралась овладеть собой.

– Да, – проронила я. – Да, но…

– Да. Но?..

– Но это будет перебор. – Мне следовало умолчать об остальном, но я произнесла: – Мне бы этого очень хотелось. Ты и сам знаешь. Каждый кусочек моего тела просит об этом. Но мы не можем, Гай. Потому что мы оба несвободны. Поцелуй – это одно, но ты знаешь, что произойдет, если мы окажемся вместе в маленьком запертом помещении.

– Знаю. Еще как знаю. Ладно, ты права. Давай проявим чуток благоразумия. – Я услышала недовольство в его голосе. Сознание того, что я могла бы прямо сейчас заняться сексом в поезде с красивым мужчиной, который не является моим мужем, и именно я вынесла решение против, дало мне колоссальный прилив сил.

Я стала думать о Сэме. О Диане, которая сидит в своем доме неподалеку от Пензанса, заботясь о своей престарелой матери и двух подростках, и ожидает мужа на выходные. Я представила, как отчаянно ей хочется, чтобы он получил работу в Труро и снова стал жить вместе с ней… Я знала, что Гай не желает браться за эту работу, но знает ли она об этом?

– Мы действительно не можем так поступить, – сказала я. – Я замужем девять лет и никогда не делала ничего подобного. Ты на меня так влияешь, Гай. Никто прежде так на меня не влиял. Только один человек когда-то в прошлом. Но я не собираюсь бросаться с тобой в постель.

– Хорошо, – кивнул Гай. – И при трезвом свете дня я, бесспорно, оценю твои моральные принципы.

Он наклонился ко мне, и мы снова поцеловались. Я решила не показывать, как легко он мог бы заставить меня передумать. Я почувствовала прилив радости. В этот момент мне наплевать на Оливию, на родителей, на замужество и на странную эфемерную жизнь. Гай заставил меня забыть обо всем об этом. Это греховно, но на короткое время тот факт, что он делает меня счастливой, свел на нет все остальное.

Ночью я не смогла заснуть. Я лежала на узкой постели, уставившись в потолок при тусклом свете, и думала только о Гае. Я невольно пыталась оценить технические свойства крохотного спального купе. Совершенно невозможно вдвоем уместиться на этой койке. Секс был бы здесь без всяких удобств. Я представила, как мы занимаемся этим стоя, потом – как сижу на нем верхом на этой маленькой койке. Я попыталась подумать о чем-то другом, о чем-то разумном, но у меня не получилось.

Я вышла на платформу в Труро, осознавая, что чары разрушаются. Мне предстояло взять себя в руки, устроить для Сэма такие выходные, которых он заслуживает. Я выпью как можно больше кофе и не буду падать духом.

Стоя на платформе, я вдруг заметила в одном из дверных окон мелькнувшее лицо Гая. Это видение было так коротко, что оказалось невозможно прочитать выражение его лица.

К тому времени, как я достигла Фалмутских доков, я поняла, что была не в себе.

Я увидела, как Сэм машет мне из окна теплицы, держа в руке чашку с кофе, и заставила себя улыбнуться и помахать в ответ. Я поцеловала другого мужчину. Сэм был исключительно порядочен и не поверил бы, что я способна на такое. Я всегда была примерной женой, а сейчас стала плохой, и ничто никогда не сможет этого изменить.

Я медленно шагала в конец крохотной платформы. Слева от меня, в доках, орудовал подъемный кран, и неожиданно раздались звук сирены и серия индустриальных гудков. Перед станцией находится странно размещенный многоквартирный дом, содержавший студенческое общежитие, и я наблюдала, как какая-то девушка идет к нему через парковку, одетая явно в ту одежду, в которой была вечером, и поигрывает комплектом ключей.

Я остановилась и сделала глубокий вдох. Мне нужно притвориться, что всего этого не было. Сэм не должен ни о чем узнать: его это слишком сильно ранит. Я закрыла глаза и велела себе быть милой.

– Милая!

Я подскочила от неожиданности и с трудом вздохнула. Конечно, Сэм прибежал на станцию. Конечно, он здесь. Он пять дней ждал, как я сойду с этого поезда. Я погрузилась в собственные страхи и тревоги, а этот безупречный человек грустил исключительно оттого, что меня не было с ним. А тем временем он находился (я признаю это) в самом низу моего списка приоритетов.

Мое сердце сжалось от чувства вины. Сэм обнял меня. Я изо всех сил постаралась расслабиться, только сейчас осознав, насколько напряжены мои мышцы.

– Здравствуй, милый, – сказала я, уткнувшись ему в плечо. Я больше никогда не сделаю ничего подобного. Я люблю Сэма. Без него я была бы ничем. – Извини, – пробормотала я. – Я была мыслями далеко отсюда.

– Правда? – Голос его прозвучал скорее заинтересованно, чем обеспокоенно. – Где же ты была?

– Я думала о том, как чудесно оказаться дома.

– Не так чудесно, как для меня встречать тебя. Твой кофе готов. И я приготовлю яйца-пашот, хорошо? Ты будешь их? – Сэм взял мой чемодан. – Как ты ходишь в этих туфлях?! Идем.

Я улыбнулась.

– Мои лондонские туфли. Переоденусь в ботинки.

– Так-то лучше. Как ты себя чувствуешь? Чем бы ты хотела сегодня заняться?

Я попыталась не дрогнуть, давая ответ, которого Сэм заслуживает:

– Я бы хотела заняться тем, что хочешь ты. Мы куда-нибудь пойдем? – Я повернулась и оценила вид Фалмута у нас за спиной. Небо серое, но бледное; солнце старается пробиться сквозь облака. – Денек, пожалуй, будет славным. Мы можем отправиться на долгую прогулку или еще что-нибудь.

– Да. – Сэм был счастлив. – Обязательно. Дадим тебе хороший заряд Корнуолла. Ты хочешь этого? Правда? Как насчет Зеннора?

– Шикарная идея. Просто мне надо выпить немного кофе, и я буду в отличной форме.

Я заставила себя шагать по горной тропинке. Пока мы шли, я решила, что должна рассказать Сэму о Гае. Если я признаюсь, признаюсь во всем и скажу, как сожалею об этом, возможно, мне станет легче. В конце концов, Сэм был моим лучшим другом. Если я расскажу ему сейчас, на этой стадии, то больше не совершу той же ошибки. В будущем я смогу оставаться в своем купе и игнорировать Гая, когда его увижу, и все будет прекрасно. Я знала, что мне нужно во всем признаться Сэму.

От этого меня внутренне ломало. Мне приходилось сосредоточиваться, шагая под облаками цвета сланца, потому что при моем изнеможении можно было очень легко споткнуться. В некоторых местах довольно одного неверного шага, чтобы кувырнуться вниз с утеса. Таких мест немного, но там, где они существуют, они в равной степени пугают и магнетически притягивают.

– Сэм! – крикнула я против ветра ему в спину. Над нами с криками кружили чайки.

– Да?

Спина у него широкая и обнадеживающая. Он ниже ростом, чем Гай, зато шире, словно игрок в регби.

– Послушай, – проронила я. – Мне надо кое-что тебе сказать… – Я перевела дух и заставила себя продолжить, но, даже произнося какие-то слова, знала, что не смогу этого сделать. Для этого мне недоставало храбрости. Я не могла причинить ему страдание, но, главным образом, мне было страшно. – Это будет нелегко, Сэм. Оливия беременна.

Я не стала рассказывать Сэму об этом по телефону, беспокоясь, что он расстроится еще сильнее, чем я, и он действительно был огорчен. Он замедлил шаг, а я тем временем изложила историю конфликта в ресторане «Пицца Экспресс».

– Не думаю, что папа разговаривал с ней с тех пор. И мне ее, конечно, жаль. Я знаю, что она не специально.

– Может, да. Может, нет.

Сэм повернулся, чтобы меня подождать, положил две тяжелые руки мне на плечи и притянул к себе. Когда он поцеловал меня в макушку, я прижалась к нему, ненавидя себя.

– Почему ты не сказала мне, Лара? Почему не сказала по телефону?

– Мне не хотелось об этом говорить. Я просто собрала основную часть вещей и провела ночь в отеле, а потом приехала домой.

– Может, тебе следует остаться дома? Выбросить эту лондонскую затею из головы.

– У меня контракт. Я не могу сейчас уйти с работы, Сэм. Правда не могу. Но я найду другое жилье. Возможно, даже смогу пожить у мамы с папой. Это не конец света.

Я ожидала, что Сэм презрительно отнесется к этой идее, но, как ни странно, он отреагировал спокойно. Он никогда не ладил с моими родителями, потому что в глазах моего отца ни один мужчина не может быть достаточно хорош для меня. Приемлемого зятя просто не существует.

Мы стали смотреть на море. Волны черные, строптивые. Вода вздымается и опускается, и кажется, будто это дышит какое-то существо.

– Может, тебе стоит это сделать, – произнес Сэм. – Это не будет тебе ничего стоить. Мне было бы приятно сознавать, что за тобой присмотрят.

Мы продолжили путь большей частью молча вдоль края континента, над утесами, между больших валунов, то спускаясь в низины, то вновь взбираясь на вершины утесов.

Облака потемнели, затем полностью заслонили солнце. Зловещий ветер подул с моря, теребя мои волосы и развевая пряди вокруг лица.

Сэм остановился.

– Будет дождь! – крикнул он. – Надо возвращаться обратно.

Я ощутила изнеможение, отогнала его огромным усилием и повернулась в обратную сторону.

Пару минут спустя на нас упали первые капли. Торопиться было невозможно, поскольку местами тропа такая коварная, что один неверный шаг по грязи может привести к падению навстречу верной смерти. Мне захотелось взять Сэма за руку, но тропа недостаточно широка, чтобы идти по ней бок о бок.

К тому времени, как мы добрались до бухточки среди скал, мы промокли до нитки. Мои волосы прилипли к лицу, и все мои шпильки смыло водой. Пару шпилек я положила в карман, прочие незаметным мусором остались на скалах. Спуск здесь был крутым, и подъем к тому отрезку тропы, что ведет к машине, окажется ужасным. Мы остановились и посмотрели на воду. Интересно, сколько времени мы шли? Кажется, несколько часов. Надеюсь, что прошло всего минут двадцать.

Море зловеще вздымалось, волны рассыпались водопадами белой пены. Темное небо поливало нас водой. Я взяла Сэма за руку, и мы побежали к подножью утеса на краю пляжа, чтобы слегка укрыться от дождя.

– Это интересно! – крикнула я сквозь бурю.

Сэм притянул меня к себе. Я прильнула к его привычной большой массе.

– Это сумасшествие! – крикнул он в ответ. – Такого не предполагалось!

Он со смехом взглянул мне в глаза, и я тоже выдавила смешок. Мы стояли и пялились на стену ливня, бьющего по песку и оставляющего на нем оспины. Вода неистовствовала. Ветер гнал по пляжу выброшенный морем громадный кусок деревяшки. Я услышала раскаты грома.

– Мы не можем стоять здесь в грозу, – решил Сэм. – Если будем двигаться осторожно, то сможем вернуться к машине.

Мне хотелось остаться здесь и наблюдать, как природа громит все кругом.

– Ладно, – согласилась я и побежала за ним по пропитанному влагой песку. И мы начали свое нервное восхождение.

Сэм завел мотор машины и включил печку на максимум. Я нашла на заднем сиденье один из его джемперов и вытерла им лицо и волосы, а затем передала джемпер ему.

– Как ни странно, было весело, – заметила я, глядя, как Сэм краешком джемпера сушит уши.

– В каком-то смысле да, – согласился он. – Теперь все позади. Мои джинсы промокли насквозь, отвратительное ощущение.

– Мои тоже.

– Тогда едем домой. Ты выглядишь усталой, милая. Поспи немного, если можешь.

Я с благодарностью кивнула. Несмотря на пропитанную водой одежду, несмотря на коктейль из кофеина и адреналина, который должен был дать мне заряд бодрости на весь день, мои глаза закрылись в тот самый миг, как я прислонилась головой к окну, подложив под щеку старый влажный джемпер Сэма. Я дремала всю дорогу домой, и мне снились волнующие сценки, в которых Сэм и Гай менялись местами и становились одним гибридным человеком.