Глава 29

Сара вошла в служебный лифт после того, как доставила несколько подносов financiers в bistro, один из дополнительных ресторанов отеля. Патрик ушел из кухни сразу после ссоры с Люком. Сара надеялась где-нибудь столкнуться с ним, но, когда двери лифта закрывались, сильная мужская рука схватила край, и двери опять открылись. Вошел Люк Леруа.

Сара постаралась не сжаться в углу. Ведь осторожно переступить, чтобы занять как можно меньше места, не означает «сжаться»?

Выкованный в огне, беспощадный шеф Леруа выглядел усталым, унылым. Уголки его скульптурных губ были опущены. В кухнях сплетничали, что Саммер Кори бросила его и умчалась на Таити или куда-то в этом роде, но этого можно было ожидать от красивой испорченной светской девчонки. Очевидно, Люк Леруа обманулся, если ожидал чего-то другого. Сара быстро взглянула ему в лицо и вздрогнула, когда увидела, что он тоже смотрит на нее.

– Сара, – внезапно произнес он.

Она чуть не подскочила.

– Oui, chef?

– Если ты крадешь у меня помощника, то тебе же будет чертовски лучше, если ты заслуживаешь его.

Раскрыв рот, она смотрела в невозмутимые черные глаза человека, который для всех был воплощением совершенства. «О боже, я не готова к соревнованию такого уровня». Разговаривать с самим Люком Леруа, да еще о Патрике! Крестьянская девочка дерется на мечах с мастером фехтования. За сердце принца.

– Я не… – Сара запнулась и нахмурилась. «Ну, я не отступаю прежде, чем будут скрещены мечи, только потому что не могу выдержать взгляда его черных глаз. Могла же я выдержать мамин. И отчима. И даже Патрика. И Люка Леруа тоже». – А раньше он никогда не влюблялся в практиканток?

– Нет, Сара. Он никогда ни в кого не влюблялся. Он влюбился в тебя.

Неужели его галантные, романтичные поступки, – например, встать на колени у ее ног над Парижем, пригласить в театр, поглаживать ее щеки, целовать ее ладони – ради нее?

Ее глаза заполнились слезами, и ноздри начало щипать.

Но она не разревется перед шефом Леруа.

– Правда? – прошептала она.

– Он тебе не говорил? – Глаза Люка чуть сузились, и он посмотрел в общем направлении кухонь, будто мог проникнуть взглядом через металлические двери лифта и снести Патрику голову. Видно, Патрик сделал что-то, и к Люку Леруа возвратилась энергия. – Не говорил, что ты много значишь для него?

– Кажется, говорил, – едва слышно призналась Сара.

Он сказал это один раз, когда они стояли посреди Елисейских Полей, окруженные мчащимися автомобилями, и никто больше не мог услышать его. И не раз показывал. Но из-за своего чувства незащищенности Сара была склонна забывать об этом.

И у нее не должно быть этого разговора с шефом. Его шефом, с которым он рос в одной приемной семье. Постой, значит, она практикантка у шефа Леруа и подруга его брата? Сюрреализм какой-то.

– Вы с ним действительно приемные братья? – внезапно спросила она, и ее лицо запылало. Неужели она только что задала шефу Леруа личный вопрос? Она и профессиональные вопросы не смела задавать ему.

– Это он тебе сказал? – безучастно спросил Люк Леруа. – Так вот, значит, как он думает о себе? – Такая новость привела шефа в оцепенение, и Сара подавила сильное побуждение встряхнуть его. Но через секунду шеф Леруа покачал головой и несколько высокомерно поднял брови. – У меня пятьдесят таких приемных братьев. А он мой помощник, второй после меня в кухнях. – То есть правая рука. – И в самом деле при этих словах Люк согнул правую руку и посмотрел на нее. – Он… Он Патрик.

Патрик. И этим все сказано. Уголки губ Сары приподнялись. Возможно, шеф Леруа мог бы ей в конце концов понравиться. Саре стало неловко.

– Он когда-нибудь рассказывал тебе, почему не стал учиться инженерному делу? – неожиданно спросил Люк.

Брови Сары сошлись, она забыла об улыбке и медленно покачала головой.

Черные глаза Люка оставались холодными.

– А ты его спрашивала?

Она еще медленнее покачала головой.

– Не так уж тебе это интересно? – спросил он, когда двери лифта распахнулись на их этаже. Люк не двинулся с места.

Ее брови сошлись теснее. Она была… она просто…

– Знаешь, Сара, раз ты окружена мужчинами, старающимися показать свои чувства, ты могла бы подумать о том, чтобы и самой сделать то же самое.

Она уставилась на него.

И неожиданно увидела себя с другой стороны – желая делать все правильно, она только один раз в жизни рискнула изменить свою карьеру и приехать сюда. И считала, что сделала что-то необыкновенное и больше никогда не должна рисковать ради дикой, сумасшедшей мечты. Теперь она могла забиться в свой собственный пузырь пространства, где может быть самой собой, не испытывая тревог и не подвергаясь опасностям. Никто не будет надеяться на нее, и она не будет надеяться на других.

– Просто мне это пришло в голову, – сказал Люк Леруа, когда двери лифта опять начали закрываться.

Сильные быстрые пальцы скользнули с другой стороны и поймали створки. Патрик заполнил собой дверной проем.

– Sarabelle, – радостно воскликнул он. Ничего в его лице или поведении не напоминало о недавнем взрывном столкновении с Люком. – Вот кого я больше всего хотел поймать в лифте. А ты, Люк, живей отправляйся на тропический остров или куда там еще, где кое-кто хочет помириться с тобой.

Люк вылетел из лифта, не сказав ни слова и не вынув рук из карманов.

Патрик нахмурился ему вслед, когда двери лифта начали закрываться.

– Знаешь, ведь я и вправду был лучшего мнения о Саммер. Но эта девчонка не понимает своей ответственности перед другими. А Люк или поедет за ней самостоятельно, или я накачаю его наркотиками, суну в ящик с дырками и отправлю багажом в южную часть Тихого океана. Так или иначе, но в День святого Валентина мне одному придется делать все. Не могла она дождаться четырнадцатого февраля? Ненавижу все это сердечное дерьмо. Ты что-нибудь вытащила из него?

Сара молча смотрела на Патрика.

– О чем и речь. Этот человек запер себя в стальной броне. – Патрик потряс головой и внимательно взглянул на Сару. Взгляд его смягчился. Он протянул руку, коснулся ее вспыхнувшего лица. Ее волосы были растрепаны от утренней работы. Закрытая, жаркая спецодежда превратила ее в маршмеллоу снаружи и в нечто клейкое и липкое внутри. – Ты такая красивая.

Она очень глубоко вздохнула, когда двери открылись на этаже, где располагалось bistro.

– Я тоже люблю тебя, – сказала она спокойно.

И, наклонив голову, выскочила из лифта, темно-красная от застенчивости. Патрик остался стоять в лифте, лишившись дара речи. Двери закрылись.

Очень возможно, этот поступок был самым храбрым в ее жизни. Сейчас ей потребовалось больше отваги, чем при уходе с инженерной работы в погоне за своей фантастической мечтой, в которую она действительно верила.