Роджер покинул гостиную и вышел на веранду, пробравшись сквозь толпу, которая стаей тли облепила столы. Ночной воздух приятно охладил взмокшую кожу. В полумраке можно было незаметно расстегнуть камзол и похлопать полами рубашки, чтобы немного остыть.

Пламя сосновых факелов, выстроенных вдоль веранды и каменных дорожек, трепетало на ветру и отбрасывало пляшущие тени на гостей, то и дело выхватывая лица или части тел. Огонь отражался от серебра и хрусталя, от золотой тесьмы и застежек на обуви, от сережек и пуговиц. Казалось, будто среди складок темной ткани летают светлячки.

В течение дня Брианну он видел лишь мельком. Она то помогала Иокасте, то заботилась о Джемми, то беседовала с десятками людей, с которыми познакомилась во время своего прошлого пребывания в «Горной реке». Что ж, Фрейзер-Ридж не мог похвалиться изысканной компанией, пусть Брианна хорошо проведет время.

Роджер и сам не скучал. Он почти охрип от долгого пения, а Шеймус Хэнлон научил его трем новым песням. В последний раз поклонившись публике, он оставил маленький оркестрик и вышел из гостиной, пропахшей потом и спиртным.

Вот и она. Брианна появилась в дверях и обернулась, чтобы что-то сказать идущей сзади женщине.

Брианна тоже его заметила, и ее лицо засветилось от радости.

– Целый день тебя практически не видела! Правда, временами слышала.

– М-да? И недурно пел, правда? – поинтересовался Роджер, открыто напрашиваясь на похвалу.

Брианна усмехнулась и постучала по его груди сложенным веером, как умелая кокетка.

– Ох, миссис Маккензи, – произнесла она пискляво и в нос, – у вашего мужа просто божественный голос! Если бы мне выдалось такое счастье, я бы часами им наслаждалась!

Роджер рассмеялся, узнав мисс Мартин, простоватую компаньонку мисс Бледсо, которая все распахивала глаза и вздыхала, пока он днем пел баллады.

– Ты и сам знаешь, что был хорош, – сказала Брианна.

– Может, и так, – кивнул Роджер. – Но хочется от тебя услышать.

– В самом деле? Тебе недостаточно преклонения толпы? – рассмеялась она.

Роджер не знал, что ответить, и тоже рассмеялся, взяв ее за руку.

– Хочешь потанцевать? – Он кивнул на открытые двери гостиной, откуда доносились звуки рила под названием «Герцог Пертский», а потом на столы. – Или поесть?

– Ни то, ни другое. Я хочу хоть минуту побыть на свежем воздухе, я уже еле дышу.

Брианна смахнула с шеи капельку пота, блеснувшую алым в свете факела.

– Отлично. – Роджер взял жену под руку и повернулся к лужайке. – Как раз знаю подходящее местечко.

– Чудесно. Ой, погоди, я все-таки что-нибудь съем, пожалуй. – Брианна махнула рукой, останавливая мальчишку-раба, который шел из кухни с источающим ароматы подносом. – Что там у тебя, Томми? Можно мне немного?

– Берите сколько угодно, мисс Бри, – улыбнулся мальчик и сдернул салфетку, чтобы показать закуски.

Брианна с блаженным видом вдохнула запах.

– Тогда мне угодно все, – сказала она, забирая поднос у изумленного Томми.

Роджер тоже решил воспользоваться возможностью и тихо высказал рабу свою просьбу. Кивнув, мальчишка исчез, а потом вернулся с открытой бутылкой вина и двумя бокалами. Роджер и Брианна побрели по дорожке от дома к причалу, делясь новостями и поедая пироги с голубиным мясом.

– Нашел кого-нибудь из гостей под кустами? – спросила Брианна с набитым ртом. Проглотив, она продолжила уже более разборчиво: – В смысле, когда папа тебя днем просил поискать.

Роджер коротко фыркнул.

– Знаешь разницу между шотландской свадьбой и шотландскими похоронами?

– Нет, а что?

– На похоронах на одного пьяного меньше.

Брианна расхохоталась так, что полетели крошки, а затем взяла с подноса яйцо по-шотландски.

– Нет, не нашел, – сказал Роджер, ловко уводя Брианну вправо от причала, к ивам. – Сейчас, конечно, ты увидишь пару-другую ног, торчащих из кустов, но днем гости еще не успели так надраться.

– Умеешь ты выразиться, – одобрила Брианна. – А я поговорила с рабами. Все были на местах, и в основном трезвые. Несколько женщин признали, что Бетти действительно выпивает на праздниках.

– Это еще слабо сказано, если верить твоему отцу. По его словам, она так смердела, что спиртным там дело явно не ограничилось.

С дорожки спрыгнуло что-то маленькое и темное – лягушка. Их многоголосое кваканье наполнило рощу.

– А мама сказала, что с ней все будет в порядке, хотя доктор Фентиман настаивал на кровопускании. – Брианна слегка поежилась и натянула шаль на плечи. – От этого доктора у меня мурашки по коже. Он похож на гоблина, и у него ужасно липкие руки.

– Не имел удовольствия быть с ним знакомым. Идем.

Роджер раздвинул завесу ивовых ветвей, опасаясь, что они потревожат парочку, что, возможно, успела раньше добраться к каменной скамье, но там никого не было. Все гости веселились в доме – танцевали, ели, пили, а также планировали поздравить жениха и невесту песней. Роджер мысленно закатил глаза, вспоминая предложения, которые слышал от желающих. В другой раз ему, вероятно, даже захочется увидеть такой «кошачий концерт» под окнами новобрачных и попытаться отследить корни подобной традиции, что уходили к французским и горским традициям… но, черт возьми, не сейчас.

Под ивами было неожиданно тихо. Шум гулянки тонул в рокоте речного потока и красочном пении лягушек. Вдобавок стояла кромешная тьма, и Брианне пришлось на ощупь искать скамью, чтобы поставить поднос.

Роджер крепко зажмурился и сосчитал до тридцати. Открыв глаза, он уже хотя бы мог различить силуэт Брианны и горизонтальную линию скамьи. Тогда он поставил бокалы и разлил по ним вино; горлышко бутылки тихо звякало о стеклянные края. Затем Роджер провел пальцами по руке Брианны и, найдя ладонь, вложил в нее бокал.

– За красоту, – приподнял Роджер свой бокал.

– За уединенность, – сказала Брианна и сделала глоток. – О, вкусное, – произнесла она через мгновение мечтательным тоном. – Я не пила вино уже… год? Нет, почти два. До рождения Джемми точно. Вернее, с тех пор, как… – Она резко умолкла, затем продолжила: – С нашей первой брачной ночи. В Уилмингтоне, помнишь?

– Помню.

Роджер приложил ладонь к ее щеке, мягко поглаживая скулу большим пальцем. Неудивительно, что Брианна заговорила о той ночи. Все началось там, под ветвями огромного каштана, который укрыл их от шума и света близлежащей таверны. Нынешняя ситуация странно и трогательно напоминала их уединение в той темноте – они вдвоем, пахнет листвой, шумит вода, а звуки таверны с лихвой заменяют обезумевшие от страсти лягушки.

Тогда стояла влажная, жаркая ночь, и их плоть буквально плавилась, смешиваясь друг с другом. Сейчас было настолько холодно, что Роджер изнывал без тепла Брианны, а их окружали весенние ароматы свежей листвы и быстрого течения, а не затхлый запах ила и опавшей листвы.

– Как думаешь, они переспят? – спросила Брианна.

– Кто? В смысле, Иокаста и Дункан? А почему нет? Они ведь поженились.

Роджер осушил бокал и поставил его на скамью. Стекло звякнуло о камень.

– Красивая у них была свадьба, да? – Брианна позволила Роджеру забрать и ее бокал. – Скромная, но ужасно милая.

– Да, очень.

Роджер мягко поцеловал Брианну и прижал к себе, ощущая под ладонью шнуровку платья под тонкой шалью.

– М-м-м… у тебя приятный вкус.

– Ага, вкус мяса и вина. Как и у тебя.

Роджер влез ладонью под шаль, отыскивая кончики шнурка где-то возле талии Брианны. Она прижалась плотнее.

– А как думаешь, мы будем заниматься любовью, когда станем такими же старыми? – пробормотала Брианна на ухо Роджеру.

– Я буду, – заверил он ее и, наконец нащупав бантик, потянул. – Надеюсь, ты тоже. Не хотелось бы заниматься этим в одиночку.

Брианна рассмеялась и глубоко вдохнула, когда тесная шнуровка ослабла. Но под платьем, конечно же, был чертов корсет. Роджеру пришлось задействовать уже обе руки, а Брианна услужливо выгнула спину так, что ее грудь оказалась едва ли не у него под носом. Подобное зрелище заставило его вновь убрать одну руку со спины Брианны.

– У меня нет… в смысле, я не захватила с собой… – Она слегка отстранилась.

– Ты принимала сегодня семена?

«К черту пиццу и туалетную бумагу», – подумал Роджер. Сейчас он с радостью променял бы все прелести домашней канализации на обыкновенный презерватив.

– По-моему, да, – с сомнением отозвалась Брианна, и Роджер скрипнул зубами, обняв ее крепче, будто она могла вдруг сорваться с места.

– Все нормально, – шепнул он, скользя губами по ее шее к прекрасной впадинке, где начиналось плечо, лаская гладкую и прохладную кожу. – Нам не обязательно… то есть… просто позволь…

Вырез платья был по-модному глубоким и опустился еще ниже, когда шнуровка ослабла. Обнаженная грудь мягкой тяжестью легла Роджеру в руку. В ладонь ткнулся сосок, большой и круглый, словно спелая вишня. Поддавшись порыву, Роджер наклонился и обхватил его губами.

Брианна вдруг напряглась, а потом тихо выдохнула, и Роджер ощутил на языке нечто теплое и сладкое. Он невольно проглотил жидкость, пораженный… и возбужденный. Он даже не думал, он не собирался… Но Брианна не позволила ему отстраниться.

Ободренный Роджер стал осторожно наклонять Брианну назад, чтобы она присела на край скамьи, а сам опустился перед ней на колени. В голову вдруг пришла мысль, подсказанная мучительным воспоминанием о записи в дневнике.

– Не волнуйся, – шепнул Роджер. – Мы не будем… рисковать. Позволь мне…

Он огладил затянутые в чулки ножки, обнаженные бедра. На ум пришли слова одной из песен Шеймуса, где описывались подвиги некоего джентльмена «во славу Венеры». Стихи текли в голове вместе с шумом реки, и Роджер вознамерился с честью повторить эти деяния.

Может, Брианна и не смогла описать свои ощущения, но Роджер был готов постараться. Она задрожала в его руках, когда он дотронулся до местечка меж ее бедер.

– Мисс Бри?

Оба судорожно вздрогнули и отпрянули друг от друга.

– Да? Это ты, Федра? Что случилось… что-то с Джемми?

Роджер мельком увидел светлые груди Брианны, когда та встала, поспешно набрасывая шаль на расстегнутое платье.

– Да, мэм, – раздался голос Федры из-за ближней к дому ивы, однако разглядеть можно было только белый чепец. – Бедняжка проснулся от жара, капризничал, не хотел ни каши, ни молока, а потом начал так нехорошо кашлять… Тереза сказала, что лучше позвать доктора Фентимана, но я…

– Фентимана?!

Брианна тут же исчезла, яростно зашуршав ивовыми веточками. Федра следовала за ней по пятам.

Роджер поднялся и немного постоял, держась рукой за пуговицы на штанах. Соблазн был велик. Хватит и минуты… даже меньше, в таком состоянии. Но нет, Бри нужна будет помощь с Фентиманом. Одной только мысли, что этот докторишка применит свои мерзкие инструменты на мягкой коже Джемми, заставила Роджера рвануть следом за женой. Подвигам во славу Венеры придется подождать.

Роджер обнаружил Брианну и Джемми в будуаре Иокасты, в центре небольшой группки женщин, которые удивились – даже поразились – его появлению на пороге. Не обращая внимания на вскинутые брови и приглушенное фырканье, Роджер пробился через преграду из юбок.

Малыш действительно выглядел больным, и у Роджера засосало под ложечкой от страха. Господи, как это могло случиться так быстро? Он видел его во время обряда несколько часов назад, уютно спавшим в импровизированной колыбельке, а на празднестве до этого Джемми, как всегда, радостно шумел и чувствовал себя отлично. Теперь он прижимался к плечу мамы, с горящими щечками и мутными глазками, и тихонько хныкал, а из его носика текли сопли.

– Как он? – Роджер осторожно погладил покрасневшую щеку тыльной стороной ладони. Боже, вот это жар!

– Болен, – коротко ответила Брианна.

Джемми, словно в подтверждение, разразился ужасным глухим кашлем, будто подавившийся рыбой тюлень. Кровь прилила к и без того пылающему личику, а круглые синие глаза выпучились от напряжения.

– Черт, – буркнул Роджер. – Что делать?

– Нужна холодная вода, – категорично заявила женщина за его спиной. – Положите его в ванночку с холодной водой, а потом пусть еще ее выпьет.

– Господи, Мэри, вы так убьете ребенка! – Другая молодая женщина погладила Джемми по дрожащей спинке. – Это круп, мои ребятишки им время от времени болеют. Надо порезать и согреть чеснок, а потом приложить к подошвам ног, – поведала она Брианне. – Иногда хорошо помогает.

– А если нет? – скептически спросила еще одна дама.

У первой женщины гневно затрепетали ноздри.

– У Джоанны Ричардс два малыша умерли от крупа. Оп – и все! – щелкнула она пальцами, и Брианна дернулась, будто это треснула ее кость.

– Что мы здесь болтаем, когда рядом медик? Эй, девица, приведи доктора Фентимана, живо! Разве я тебе не говорила? – Одна из женщин резко хлопнула в ладоши, повернувшись к Федре, которая прижималась к стене и не сводила глаз с Джемми.

Брианна вскинула голову прежде, чем рабыня успела пошевелиться.

– Нет! Только не его! – Она окинула присутствующих взглядом, а потом обратилась к Роджеру с отчаянной мольбой: – Найди маму, быстро!

Роджер вновь протолкнулся мимо женщин. У него появилась возможность действовать, и страх сразу сошел на нет. Где же найти Клэр? Помогите, помогите мне ее найти, пусть с Джемми все будет в порядке, бессвязно молился он всем, кто мог бы услышать, – Богу, преподобному отцу, миссис Грэхем, Деве Марии.

Он пронесся вниз по ступенькам в холл и наткнулся на Клэр, спешащую в его сторону. Кто-то уже успел ей рассказать. Клэр только спросила: «Джемми?» и после кивка Роджера взлетела по лестнице, оставив позади изумленных гостей.

Роджер нагнал ее уже у самой двери, которую как раз успел перед ней открыть. Затем, получив взгляд Бри, полный незаслуженной благодарности, он убрался с дороги и перевел дыхание. Удивительно, как с появлением Клэр паника тут же исчезла. Женщины по-прежнему были обеспокоены, однако отступали в сторону с уважением и тихо переговаривались, а Клэр направилась прямиком к Джемми и Бри.

– Привет, милый. Что у нас тут, неужели мы приболели? – забормотала она, поворачивая головку малыша то в одну сторону, то в другую, мягко ощупывая под челюстью и за ушками. – Бедненький. Все хорошо, милый, мамочка здесь, бабушка тоже, все хорошо… Как долго у него жар? Он что-нибудь пил? Да, милый, вот так… Ему больно глотать?

Одним и тем же спокойным тоном она то успокаивала ребенка, то задавала вопросы Брианне и Федре, одновременно продолжая осмотр. Роджер вдруг понял, что ему тоже стало спокойнее, и глубоко вздохнул. Тугой узел в груди ослаб.

Клэр взяла со стола лист почтовой бумаги и, свернув его в трубочку, внимательно прослушала спину и грудь Джемми, пока он кашлял. Роджер отстраненно заметил, что волосы Клэр лежали как-то иначе – ей приходилось отбрасывать их.

– Да, круп, – рассеянно произнесла она в ответ на вопрос одной из дам. – Но сейчас у него только кашель и затрудненное дыхание. Это либо, так сказать, круп сам по себе, либо симптом какой-то другой болезни.

– Например? – Лицо Брианны побелело.

– Ох… – Клэр внимательно прислушивалась, но не к словам Бри, а к тому, что происходило внутри Джемми. Малыш перестал кашлять и теперь вновь изможденно уткнулся в плечо матери, тяжело дыша. – М-м… острый ринит, то есть обычная простуда. Грипп. Астма. Дифтерия. Нет-нет, не она, – поспешно добавила Клэр, заметив выражение лица Брианны.

– Ты уверена?

– Да. – Клэр выпрямилась и отложила импровизированный стетоскоп. – На дифтерию совершенно не похоже. Я не слышала, чтобы в округе были вспышки. Кроме того, ты еще кормишь грудью, значит, у него иммунитет…

Клэр умолкла, вдруг осознав, что за ними наблюдают, зато малыш захныкал и опять кашлянул. Этот звук ударил Роджера в грудь, подобно камню.

– Ничего серьезного, – объявила Клэр. – Однако его нужно положить в паровую палатку. Федра, не могла бы ты найти пару старых одеял?

Клэр двинулась к двери, шикая на собравшихся женщин, как на куриц. Поддавшись порыву, Роджер потянулся к ребенку, и Брианна, поколебавшись мгновение, передала ему Джемми. Малыш не возражал, он просто обмяк и повис на нем, совершенно непохожий на прежнего неуемного себя. Его щека буквально обжигала сквозь ткань рубашки.

Кухня находилась в кирпичном полуподвальном помещении. Спускаясь по темной лестнице в полумрак кухни, Роджер невольно вспомнил Орфея, который последовал за Эвридикой в подземный мир. Правда, вместо волшебной лиры он держал горячего, как печка, судорожно кашляющего малыша.

Клэр потрогала лоб Джемми, прикидывая температуру.

– А может, у тебя ушная инфекция, милый?

Она осторожно подула ему в одно ушко, потом в другое. Малыш моргнул, потом потер мордашку ручкой, но не дернулся. В углу кухни суетились рабы – кипятили воду, крепили одеяла к балкам.

Клэр забрала ребенка, чтобы обтереть холодной водой, и Роджер замер в одиночестве, отчаянно желая помочь, сделать хоть что-то.

Брианна до боли стиснула его руку.

– С ним все будет хорошо, – прошептала она. – Все будет хорошо.

Роджер молча сжал ее ладонь.

Когда палатка была готова, Брианна нырнула под свисающее одеяло, чтобы принять Джемми, который то кашлял, то плакал – ему не понравилась холодная вода. Раб успел принести Клэр сумку с лекарствами, и она приготовила пузырек с желтоватым маслом и баночку с кристалликами грязно-белого цвета.

Вдруг по ступенькам сбежал Джошуа, один из конюхов.

– Миссис Клэр, миссис Клэр!

Оказывается, несколько джентльменов отметили счастливое событие пальбой из пистолетов и кто-то пострадал; деталей Джош не знал.

– Ничего страшного, – заверил конюх на абердинском диалекте, который странно звучал из уст чернокожего человека, – но крови много, а доктор Фентиман… ну, он еле на ногах стоит. Мэм, вы посмотрите?

– Да, конечно. – Клэр в мгновение ока сунула пузырек и баночку Роджеру: – Мне надо уйти. Вот. Разведи немного в горячей воде, и пусть Джемми дышит паром, пока не перестанет кашлять.

Клэр аккуратно закрыла сумку и вручила ее Джошу, а затем быстро направилась к ступенькам, прежде чем Роджер успел хоть что-то выяснить.

Из палатки струился пар. Роджер скинул сюртук и камзол и, бросив их кучей на полу, нырнул в темноту.

Бри, ссутулившись, сидела на табуретке с Джемми на коленях. У ее ног стоял большой белый таз с кипятком. Роджер улыбнулся жене, стараясь выглядеть уверенным, затем опустил одеяло, и вновь воцарилась темнота.

– Где мама? Она ушла?

– Да, там какой-то несчастный случай. Ничего, все будет хорошо, – твердо сказал Роджер. – Она оставила мне лекарство, которое надо добавить в воду. Сказала, чтобы Джемми дышал паром, пока не пройдет кашель.

Хотя в палатке царил полумрак, глаза вскоре привыкли. Бри по-прежнему переживала, но уже не казалась такой испуганной. Сам Роджер тоже чувствовал себя лучше. По крайней мере, он знал, что делать, да и Клэр спокойно оставила внука.

В пузырьке было сосновое масло, резкое и воняющее смолой. Роджер не знал, сколько надо использовать, поэтому плеснул в таз на глазок, причем от души. Затем извлек пробку из баночки; сразу же распространился острый запах камфоры. Рассмотрев содержимое, Роджер понял, что это не кристаллы, а липкие кусочки сухой смолы. Он высыпал немного на ладонь и хорошенько растер, прежде чем тоже бросить в воду. Интересно, почему этот жест показался таким знакомым?..

– А, вот оно что, – вдруг понял Роджер.

– Ты о чем?

Он обвел рукой их скромное убежище, которое быстро наполнялось едко пахнущим паром.

– Я помню, как лежал в кровати с головой под одеялом. Мама бросила в воду такие же штуки… и пахло так же. Вот почему все это мне знакомо.

– У тебя в детстве тоже был круп?

– Наверное. Не помню. Помню только запах.

Роджер глубоко вдохнул и погладил Брианну по ноге.

– Не волнуйся.

Джемми снова стал кашлять, правда, уже не так натужно. Может, дело было в темноте, запахе или уютных типично кухонных звуках снаружи, но волнение улеглось. Брианна тоже глубоко вздохнула, а затем слегка шевельнулась, расслабившись, и погладила Джемми по спинке.

Некоторое время они просидели молча, слушая, как малыш кашляет, сопит, хватает воздух, снова кашляет и наконец дышит свободнее. Хныкать он перестал, словно успокоенный близостью родителей.

Роджер зашарил рукой по полу в поисках пробки от баночки, а потом плотно ее закрыл.

– Интересно, что твоя матушка сделала с кольцами? – произнес он, чтобы нарушить заполненную паром тишину.

– А что она могла с ними сделать? – Брианна отбросила с лица прядь волос. На вечер она сделала высокую прическу, однако теперь локоны выбились и липли к влажной коже.

– Их не было, когда она дала мне лекарство.

Роджер хорошо помнил ее бледные длинные пальцы и свое изумление, ведь он никогда не видел ее без этих двух колец, золотого и серебряного.

– Точно? Она никогда их не снимает. Разве что, если приходится делать какую-нибудь гадость. – Брианна нервно хихикнула. – Например, когда Джем уронил свой боби в горшок.

Роджер фыркнул. Так они называли железное кольцо, что вдевают в нос скоту, которое Джем любил грызть. Боби стал его любимой игрушкой, без нее малыш отказывался ложиться спать.

– Би-би? – Джем поднял голову. Глаза его были наполовину закрыты, и он тяжело дышал, но уже начинал интересоваться окружением. – Би-би!

– Ой, зря я про него вспомнила… – Бри легонько покачала Джемми на колене и начала тихо напевать, чтобы отвлечь малыша. – По каньо-о-онам, по пеще-е-ерам… друг мой зла-а-ато добыв-а-а-л… Не оди-и-ин он был, а с дочкой, Клементи-и-ин ее он зва-а-ал…

Темнота вновь напомнила Роджеру то самое чувство уединения и близости, которое он испытал у скамьи под ивами. Правда, в палатке было куда жарче. Рубашка липла к плечам, по спине стекал пот.

– Эй, – слегка пихнул он ногу Бри. – Может, пойдешь наверх и снимешь платье? Долго в нем тут просидишь – потом оно только на тряпки сгодится.

– Ну… – засомневалась она, прикусив губу. – Нет, посижу, ничего страшного.

Роджер поднялся и забрал покашливающего Джемми у нее с колен.

– Иди, – твердо произнес он. – Как раз захватишь его бо… сама знаешь что. И не волнуйся, ты же видишь, пар помогает. Скоро все будет в порядке.

Они еще немного поспорили, и Брианна наконец сдалась. Роджер устроился вместо нее на табурете. Деревянное сиденье напомнило ему об определенном неудобстве, связанном с приливом крови, которое он по-прежнему слегка ощущал, и Роджер поерзал.

– Ничего, от этого не умирают, – пробормотал он Джемми.

Малыш засопел и выдал что-то, начинающееся на «би?..». Роджер коснулся его мягкой щечки тыльной стороной ладони. Жар, похоже спадал, хотя сказать наверняка было сложно.

– Би-би? – тихо квакнул голосок у груди.

– Да, скоро будет. Тише.

– Би-би. Би-би!

– Тш-ш-ш.

– Би…

– И была она как фея… – Роджер начал вспоминать слова песни.

– БИ!..

– И чудесны башмачки! – резко повысил он голос, отчего в палатке и за ее пределами воцарилась испуганная тишина. Роджер помолчал и продолжил колыбельную уже спокойнее: – Э-э… две жестянки от селедки… заменяли каблучки. Дорогая, дорогая, дорогая Клементин… Потерял тебя на-ве-ки, дорогая Клементин.

Кажется, пение подействовало. Джемми прикрыл глазки. Он даже начал сосать палец, но не смог дышать заложенным носом. Роджер осторожно обхватил ладонью его кулачок, липкий и крошечный.

– Ровно в девять приводила она уточек поить… Это ж надо ей споткнуться, прямо в реку угодить…

Веки малыша затрепетали и наконец сомкнулись. Вздохнув, Джемми обмяк. На каждой ресничке дрожали капельки – слезы, пот, пар или все вместе.

– Алы губки под водою все пускают пузырьки… Но пловец я никудышный и не спас ее, увы. Дорогая, дорогая…

Роджер вновь утер лицо, а потом наклонился и поцеловал Джемми в шелковистую влажную макушку. Спасибо, думал Роджер, искренне благодарный всем, начиная с Бога.

– Дорогая… Клементин…