Джейми тягуче меня поцеловал и ломанулся через подлесок с твердым намерением разыскать Ниниана Белла Гамильтона и расспросить его о сборе регуляторов в лагере, о котором упомянул Хантер. Я пошла следом, выждав немного для приличия, но задержалась на краю рощи, чтобы оправить одежду.

Голова приятно кружилась, щеки пылали. Ладно, не страшно. То, что я выхожу из рощи, – тоже ничего удивительного. Многие женщины и мужчины справляли нужду за деревьями, чтобы не пользоваться переполненными вонючими нужниками. А вот факт, что я выхожу из рощи вся раскрасневшаяся и запыхавшаяся, с листочками в волосах и перепачканной юбкой… вот это вызовет некоторое количество сплетен.

К юбке прицепились колючки, на плече обнаружились лепестки кизила. Я смахнула их, затем осторожно проверила прическу, с которой слетело еще несколько ароматных лепестков.

Только я вышла из-за деревьев, как меня осенило: надо проверить юбки и сзади, вдруг там остались кусочки коры. Я уже начала поворачиваться, чтобы глянуть через плечо, как врезалась в Филипа Уайли.

– Миссис Фрейзер! – Он поймал меня за плечи и не дал упасть. – Дорогая моя, вы в порядке?

– Естественно. – Теперь мои щеки пылали по вполне достойной причине. Я сделала шаг назад. Ну почему я все время натыкаюсь на Филипа Уайли? Этот маленький паразит меня что, преследует? – Прошу прощения.

– Пустяки, сам виноват. Я чертовски неуклюж. Позвольте предложить вам что-нибудь для поднятия настроения? Бокал сидра? Вина? Ромового пунша? Яблочной водки? Или… нет, бренди! Да, позвольте мне принести вам бренди!

– Ничего не надо, спасибо! – Его нелепость вызвала у меня невольный смех, и Уайли широко улыбнулся в ответ, очевидно, посчитав себя крайне остроумным.

– Ну, если вы в порядке, дорогая, то вы просто обязаны пойти со мной. Я настаиваю.

Он схватил меня под руку и уверенно потащил в сторону конюшен.

– Всего на мгновение, – заверил Уайли. – Я целый день с нетерпением ждал возможности показать вам мой сюрприз. Вы будете в полном восторге, клянусь!

Я неохотно сдалась. Проще пойти и снова посмотреть на его чертовых лошадей, чем спорить дальше. Все равно до свадьбы куча времени, я успею переговорить с Иокастой. Однако на этот раз мы обогнули загон, где Лукас и компания покорно позволяли двум смелым джентльменам, которые перебрались через ограду, посмотреть на них поближе.

– Какой поразительно спокойный жеребец, – одобрила я, сравнивая про себя добродушного Лукаса с агрессивным Гидеоном. Джейми так и не успел его кастрировать, и по дороге в «Горную реку» он искусал всех – и других лошадей, и людей.

– Признак породы, – ответил Уайли, толкая дверь в главную конюшню. – Причем дружелюбие никак не влияет на острый ум, заверяю вас. Сюда, миссис Фрейзер.

По сравнению с ясным днем снаружи, внутри царила кромешная тьма. Я даже запнулась о неровность в полу, и Уайли схватил меня за руку, когда я, вскрикнув, покачнулась.

– Все хорошо, миссис Фрейзер? – спросил он.

– Да, – отозвалась я, переводя дыхание. На самом деле я больно ударилась пальцем и подвернула лодыжку. – Позвольте мне немного постоять, пока глаза привыкнут к темноте.

Уайли позволил, однако, вместо того чтобы отпустить мою руку, вновь устроил ее в изгибе своего локтя.

– Опирайтесь на меня, – просто сказал он.

Я так и поступила, и мы некоторое время простояли молча. Я поджала ногу, как цапля, ожидая, пока пальцы перестанут болеть. Уайли, в кои-то веки, удержался от колкостей.

В конюшнях всегда спокойно. Лошади и люди, которые о них заботятся, как правило, весьма доброжелательны по своей природе. Здесь тоже царил покой, но воздух будто подрагивал. Что-то шуршало, слышался перестук копыт. Где-то рядом лошадь мерно пережевывала сено.

Стоя близко к Уайли, я различала его парфюм, но даже дорогие ароматы мускуса и бергамота не могли перекрыть запахи конюшни. Пахло свежей соломой и зерном, кирпичом и деревом, хотя присутствовал и другой душок – навоза, а также крови и молока, неотъемлемых частей материнства.

– Здесь как в утробе, – тихо проговорила я. – Тепло и темно. Я почти чувствую биение сердца.

Уайли рассмеялся, но тоже негромко.

– Это мое. – Он коснулся камзола ладонью – тенью на фоне светлого атласа.

Мимо проскользнула кошка, и я, пошатнувшись, опустила больную ногу. Опираться на нее было все еще больно, но, по крайней мере, я уже могла поставить ее на пол.

– В состоянии немного постоять одна? – спросил Уайли.

Не дожидаясь ответа, он отстранился и подошел к стулу, на котором стоял фонарь. Послышались негромкие удары кремня по стальной пластинке, и мы оказались в круге желтого света. Вновь взяв меня под руку, Уайли направился к самому дальнему деннику, поднял фонарь выше и с улыбкой повернулся ко мне.

Свет упал на лошадиную шкуру, что блестела, как речная вода в свете луны, и отразился в больших темных глазах кобылы.

– Ох… какая красота! – вырвалось у меня.

Кобыла немного сдвинулась, и из-за ее ног выглянул жеребенок. Длинноногий, с узловатыми коленками, худенькой грудью и узким крупом, он пока только подавал надежды, что станет таким же идеальным, как мать. Но у него были такие же большие и добрые глаза, обрамленные длинными ресницами. Сзади виднелся забавный, похожий на метелку хвостик.

Малыш моргнул, ослепленный светом, и быстро спрятался за мать. Через мгновение оттуда высунулся носик, ноздри которого любопытно подергивались. Затем показался и большой глаз. Он моргнул, и носик вновь исчез.

– Ах ты, кокетка! – восхитилась я.

Уайли рассмеялся.

– Да, она такая, – сказал он с гордостью в голосе. – Они великолепны, не правда ли?

– Полагаю, слово «великолепны» не для них, оно больше подходит жеребцу, боевому коню. А эти… такие сладенькие!

Уайли весело фыркнул.

– Сладенькие?.. – переспросил он.

– Вы же понимаете, – рассмеялась я. – Очаровательные. Добрые. Прелестные.

– А, в этом смысле. И красивые. – Уайли смотрел на меня с легкой улыбкой.

– Да, – согласилась я, ощутив беспокойство. – Да, они очень красивы.

Он стоял слишком близко. Я шагнула в сторону и отвернулась, чтобы получше рассмотреть лошадей. Жеребенок тыкался носом в вымя кобылы, радостно помахивая хвостиком.

– Как их зовут?

Уайли подвинулся к перегородке денника и повесил фонарь на крюк в стене.

– Кобылу зовут Тесса. Жеребца, Лукаса, вы видели. А вот жеребенок… – Он взял мою ладонь и улыбнулся. – Думаю назвать ее Красавица Клэр.

Я остолбенела.

– Что?

Мне наверняка послышалось. Я попыталась забрать руку, но замешкалась, и Уайли сжал пальцы сильнее. Он же не посмеет…

Он посмел.

– Очаровательная, – тихо произнес Уайли. – Добрая. Прелестная. Красивая.

И он меня поцеловал.

Я была так поражена, что не смогла шевельнуться. Его губы оказались мягкими, а их прикосновение – кратким и целомудренным. Впрочем, важно не это. А то, что он сделал.

– Мистер Уайли! – Торопливо шагнув назад, я наткнулась на перегородку.

– Миссис Фрейзер, – негромко отозвался он и шагнул ко мне. – Моя дорогая.

– Я не ваша… – начала я, и он снова меня поцеловал. Уже безо всякого целомудрия.

Сбросив оцепенение, я со всей силы его оттолкнула. Уайли пошатнулся и выпустил мою ладонь, но тут же схватил выше локтя и просунул вторую руку мне за спину.

– Кокетка, – шепнул он и вновь наклонился к моему лицу.

Я его пнула. К сожалению, больной ногой, поэтому Уайли никак не отреагировал. Шок и неверие уступили место осознанию, что этот молодой человек крепко схватил меня за задницу, и я начала сопротивляться всерьез. В то же время я понимала, что вокруг конюшни бродит полно народу, и мне меньше всего хотелось привлекать их внимание.

– Хватит! – прошипела я. – Сейчас же прекратите!

– Вы сводите меня с ума, – выдохнул он, пытаясь залезть языком мне в ухо.

Я была полностью уверена, что он действительно сошел с ума, но категорически отказывалась брать на себя ответственность за его состояние. Я отодвинулась насколько могла, учитывая перегородку за спиной, и попыталась втиснуть руку между нашими телами. К этому времени я начала мыслить на удивление ясно. Пнуть его в пах я не могла – он сунул колено между моих ног и прижал юбку. А вот если бы я добралась до его горла и пережала сонную артерию, он рухнул бы как подкошенный.

До горла я все-таки дотянулась, однако помешал его чертов шейный платок. Уайли перехватил мою руку.

– Прошу, – произнес он. – Я хочу…

– Да плевать, чего вы хотите! Отпустите меня сейчас же, вы… вы… – Я отчаянно искала подходящее оскорбление. – Вы… щенок!

К моему изумлению, Уайли замер. Побледнеть он не мог, так как лицо его было покрыто рисовой мукой, – я чувствовала ее вкус на губах, – но поджал губы и показался весьма… обиженным.

– Вы правда так обо мне думаете? – проговорил он негромко.

– Да, черт возьми! Что мне еще думать? Вы рехнулись! Вы ведете себя так… так отвратительно! Что с вами?

– Отвратительно? – Уайли поразило такое описание его ухаживаний. – Но я… то есть вы… я думал, что вы… я имею в виду, что вы были не против…

– Вы не могли, – решительно заявила я. – Вы не могли подумать ничего подобного. Я никогда не давала вам ни малейшего повода!

По крайней мере намеренно… Я с тревогой сообразила, что, возможно, Филип Уайли расценивал мои действия несколько иначе.

– В самом деле? – На его лице мелькнул гнев. – Позвольте не согласиться, мэм! Кокетка, – повторил он уже совершенно иным тоном. – Никакого повода? Вы дали мне уйму поводов с самой первой нашей встречи.

– Что?! – невольно повысила я голос. – Я с вами беседовала, ничего более. Если, по-вашему, это кокетство, мальчик мой, тогда…

– Не называйте меня так!

О, значит, он все-таки заметил разницу в возрасте, просто не понял ее величину. И тут я с долей страха осознала, что в обществе, где вращался Филип Уайли, заигрывание и в самом деле скрывали под маской подшучивания. Господи, что же я ему наговорила?..

Я смутно помнила разговор с Уайли и его другом Стэнхоупом о гербовом сборе. Да, о налогах и, кажется, лошадях… Но ведь этого явно недостаточно, чтобы возникло такое недоразумение?

– Глаза твои – озерки Есевонские, – процитировал он тихо и горько. – Разве вы не помните вечер, когда я вам это сказал? Песнь песней Соломона для вас – лишь беседа?

Я невольно почувствовала укол вины. Да, мы обменялись этими строками на званом вечере у Иокасты, два или три года назад. И он помнит? Песнь песней была, конечно, опрометчивой темой для разговора. Возможно, одна отсылка… Я мысленно встряхнулась и выпрямила спину.

– Чушь! Вы меня дразнили, и я просто ответила вам в тон. А сейчас пора…

– Вы пришли со мной сюда. Одна.

Он снова шагнул ко мне с решительностью во взгляде. Опять за свое, вот же тупоголовый хлыщ!

– Мистер Уайли, – твердо начала я, ускользая в сторону, – мне ужасно жаль, что вы неправильно поняли ситуацию. Я замужем, счастлива в браке и не испытываю к вам ни малейшего интереса в романтическом плане. А теперь прошу меня простить…

Я протиснулась мимо него и поспешила прочь из конюшни так быстро, насколько позволяли новые туфли. Впрочем, Уайли не стал меня догонять, и я благополучно выбралась наружу. Сердце бешено колотилось.

Возле загона стояли люди. Я повернула в другую сторону и обошла конюшню, пока меня никто не успел заметить. Укрывшись от глаз, я быстро убедилась, что не выгляжу слишком всклокоченной. Не знаю, видел ли кто, как я заходила в конюшню с мистером Уайли.

Из прически выбился лишь один локон, и я аккуратно заправила его обратно, а потом отряхнула юбки от соломы. К счастью, Уайли ничего не порвал, оставалось лишь поправить шаль – и я вновь выгляжу прилично.

– Ты в порядке, саксоночка?

Я подскочила на месте, как пойманный лосось. Сердце екнуло. Я резко развернулась… и увидела Джейми, хмуро изучавшего меня взглядом.

– Чем это ты занималась?

Сердце по-прежнему колотилось где-то в горле, мешая дышать, но я сумела выдавить несколько слов.

– Ничем. Смотрела на лошадей… на лошадь. Кобылу. У нее жеребенок.

– Ага, я знаю. – Джейми странно на меня глянул.

– Ты нашел Ниниана? Что он сказал?

Я принялась поправлять волосы, чтобы избежать его взгляда.

– Он говорит, что это правда… хотя я и не сомневался. Их там более тысячи человек, в лагере под Солсбери. И каждый день приходят новые. А старый пройдоха этому рад!

Джейми нахмурился, постукивая пальцами правой руки по ноге, – явно нервничал. На то были причины. Если даже не принимать во внимание сам конфликт, сейчас стояла весна. Мы смогли приехать на свадьбу Иокасты только потому, что ее плантация располагается в предгорье. Здесь уже вовсю цвели растения – крокусы пробивали землю, словно оранжевые и фиолетовые зубы дракона, на деревьях набухали почки. Недели через две почки начнут лопаться, и во Фрейзер-Ридже наступит время весенних посевных работ. Правда, Джейми предусмотрел подобную ситуацию и договорился с старым Арчи Багом, однако в одиночку Арчи многого не сделает. Что касается арендаторов и поселенцев… если губернатор опять созовет ополчение, на посеве останутся только женщины.

– Люди в том лагере… это те, кто оставил свои земли?

Солсбери тоже лежал в предгорье. Немыслимое дело – чтобы земледелец бросил все в такое время года ради выступления против правительства, неважно, насколько плохого.

– Оставили или потеряли, – коротко ответил Джейми и нахмурился еще сильнее, глядя на меня. – Ты поговорила с тетушкой?

– А… нет, – виновато отозвалась я. – Пока нет. Я как раз собиралась… Что-то еще произошло?

Джейми зашипел, будто кипящий чайник.

– Господи, я почти забыл… Кажется, одну рабыню отравили.

– Что? Кто? Как?

– Не беспокойся, она в безопасности. Только пьяная. – Джейми раздраженно передернул плечами. – Возможно, отравить хотели не ее. Я отправил Роджера и Брианну на поиски, но они пока не нашли мертвое тело.

– Возможно? – Я потерла переносицу, забыв свои злоключения. – Признаю, алкоголь ядовит, хотя никто этого не осознает, но есть разница между человеком пьяным и намеренно отравленным. Что ты имеешь в…

– Саксоночка, – перебил меня Джейми.

– Что?

– Чем, бога ради, ты занималась?

Я уставилась на него в замешательстве. По мере разговора щеки Джейми все сильнее пылали, но я думала, что это из-за переживаний о Ниниане и регуляторах. Теперь я заметила в его глазах опасный блеск и поняла, что дело в чем-то куда более личном. Я наклонила голову к плечу и осторожно глянула на Джейми.

– В смысле, чем я занималась?

Джейми поджал губы и вместо ответа бережно коснулся уголка моих губ указательным пальцем. А потом продемонстрировал нечто темное, прилипшее к кончику пальца… мушку Филипа Уайли.

– Ох. – В ушах зашумело. – Это… э-э…

Голова закружилась, а перед глазами замелькали черные точки – причем все в форме звездочек, как эта чертова мушка.

– Да, вот это! – рявкнул Джейми. – Господи, женщина! Меня до смерти достали глупости Дункана и выходки Ниниана… Почему ты не сказала, что он подрался с Барлоу?

– Я бы не назвала это дракой, – произнесла я, стараясь вернуть самообладание. – Майор Макдональд их угомонил, раз уж тебя нигде не было. И, раз уж тебе надо все рассказывать, майор хочет…

– Знаю я, чего он хочет, – отмахнулся Джейми. – Я по уши в проблемах с майором, регуляторами и пьяными девицами, а ты милуешься в конюшне с этим хлыщом!

Кровь ударила мне в голову, и я сжала кулаки, чтобы не влепить ему пощечину.

– Я ни в коей мере не «миловалась», ты прекрасно знаешь! Гадкий прохвост пристал ко мне с ухаживаниями.

– Ухаживаниями? Предавался любви то есть? Да уж, вижу!

– Да нет же!

– М-да? А эту мелочь он тебе на счастье прицепил?

Джейми сунул мне под нос палец с мушкой, и я сердито по нему стукнула, запоздало вспоминая, что «предаваться любви» означало скорее заигрывать, чем развратничать.

– То есть, – процедила я сквозь зубы, – он меня поцеловал. Возможно, в шутку. Я же в матери ему гожусь, ради всего святого!

– Скорее в бабки, – жестко бросил Джейми. – Поцеловал, конечно… Почему ты, черт возьми, этому потворствовала, саксоночка?

Я распахнула рот от возмущения, оскорбленная как словами про бабку Филипа Уайли, так и подобным обвинением.

– Потворствовала?! Дурень проклятый, ты прекрасно знаешь, что ничему я не потворствовала!

– Твоя собственная дочь видела, как ты с ним вошла в конюшню! У тебя что, стыда нет? Ко всему, что здесь творится, мне теперь еще и на дуэль его вызывать?

Мне слегка поплохело при мысли о Брианне, а потом стало еще хуже, когда я представила дуэль между Джейми и Филипом Уайли.

– Моя дочь не дура и не сплетница, – с огромным достоинством произнесла я. – Она не подумала бы ничего плохого о том, что я пошла посмотреть на лошадь, с чего бы ей? С чего вообще кому-либо так решить?

Джейми шумно выдохнул сквозь сжатые губы.

– Да уж, с чего? Может, потому, что все видели, как ты заигрывала с ним на лужайке? Как он повсюду за тобой ходит, словно кобель за течной сукой? – Должно быть, Джейми обратил внимание, как опасно изменилось выражение моего лица. Он кашлянул и быстро продолжил: – Уже не один человек посчитал нужным мне об этом сообщить. Думаешь, приятно, когда из тебя делают посмешище, саксоночка?

– Ты… ты… – Я задохнулась от ярости. Мне ужасно хотелось ему врезать, но в нашу сторону уже начали заинтересованно поворачиваться. – Течная сука?! Как ты смеешь обо мне так говорить, ублюдок проклятый!

Джейми хватило приличия сделать слегка смущенный вид.

– Ладно, извини. Я не хотел сказать… но ты ведь последовала за ним, саксоночка. Как будто у меня и так мало забот, так моя собственная жена… А если бы ты пошла поговорить с тетушкой, как я просил, этого бы вообще не произошло. Смотри, что ты натворила!

Насчет дуэли я передумала: теперь мне хотелось, чтобы Джейми и Филип Уайли друг друга убили, прилюдно и быстро и чтобы крови побольше. А еще мне стало все равно, смотрят на нас или нет. Я рванула вперед с твердым намерением кастрировать Джейми голыми руками, но он перехватил мои запястья и дернул их вверх.

– Господи! Вокруг люди, саксоночка!

– Да мне… черт побери… плевать! – шипела я, изо всех сил пытаясь освободиться. – Пусти, гад, или сейчас им будет на что посмотреть!

Не сводя глаз с Джейми, я знала, что к нам уже повернулись многие гости. Джейми тоже это понимал. Он мимолетно нахмурился, а потом на его лице отразилась решимость.

– Ну и ладно. Пусть смотрят.

Он обхватил меня руками, крепко прижав к себе, и поцеловал. Сопротивляться было бесполезно, вместо этого я оцепенела от ярости. Послышались одобрительные возгласы и смех. Ниниан Гамильтон выкрикнул что-то по-гэльски; по счастью, слов я не разобрала.

Наконец Джейми перестал терзать мои губы и, по-прежнему меня обнимая, очень медленно наклонил голову. Его прохладная, твердая щека коснулась моей. Его тело тоже было твердым, но совершенно не прохладным. Жар проникал сквозь по меньшей мере шесть слоев одежды прямо к моей коже: сквозь рубашку, камзол, сюртук, платье, нижнюю рубашку и корсет. Не знаю, от гнева или возбуждения – или одновременно, – но он пылал как печка.

– Прости, – тихо сказал он, щекоча мое ухо горячим дыханием. – Я не хотел тебя оскорбить. Честно. Давай я убью его, а потом себя?

Я самую малость расслабилась. Мои бедра вжимались в его, и разделяло их лишь пять слоев ткани. Мне нравилось.

– Ладно, пожалуй, не сейчас, – снизошла я.

Голова немного кружилась от всплеска адреналина, и я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. И отстранилась, почувствовав резкую вонь от его одежды. Если бы я не была так раздосадована, то сразу бы заметила этот мерзкий запах.

– Чем ты, бога ради, занимался? – Я принюхалась к его сюртуку. – Ужас! Воняет, как…

– Навоз, – смиренно закончил Джейми.

– Да, навоз. – Я снова втянула воздух носом. – И ромовый пунш… И что-то жуткое, вроде застарелого пота, и…

– Вареная репа, – сказал он еще более покорно. – Так, саксоночка, о рабыне, про которую я говорил. Ее зовут Бетти.

Джейми взял меня под руку и, низко поклонившись толпе наблюдателей – они, черт возьми, разразились аплодисментами! – повел меня к дому.

– Было бы хорошо, если ты от нее добьешься чего-нибудь вменяемого, – проговорил Джейми, глянув на солнце в зените, зависшее над ивами, что росли вдоль реки. – Но уже нет времени. Лучше сперва сходи поговори с моей тетушкой, раз уж в четыре свадьба.

Я снова глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями.

– Хорошо. Я пойду к Иокасте, а потом осмотрю Бетти. А что касается Филипа Уайли…

– Что касается Филипа Уайли, – перебил меня Джейми, – хватит о нем, саксоночка. – В его глазах читалось некое намерение. – Я об этом позабочусь.