8
Я очнулась уже в бараке, на бывшей кровати Лайлы, прикованная к стене, и, с трудом приподнявшись, села. На мне не было ничего, кроме футболки, а бедра прикрывало наброшенное полотенце. Ботинки стояли рядом с кроватью, кофта, джинсы и трусы лежали в изголовье. В ушах шумело, но слух постепенно возвращался. Меня это событие не радовало – в сознание врывались звуки, от которых сжималось сердце: плач и стоны. Сильнее всех убивалась молодая женщина: заламывая руки, она причитала на незнакомом языке. Вторая, постарше, пыталась ее успокоить. На соседней кровати миниатюрная тайка или филиппинка обрывками простыни перевязывала кровоточащую лодыжку старику – отцу или деду. От каждого прикосновения он вскрикивал. Заткнув уши ладонями, я снова откинулась на подушку. Первый день новой охоты закончился и своей болезненной какофонией выталкивал из недр памяти воспоминания о другой охоте и о других людях, жизни которых тоже прервали в угоду извращенцам. Мысли о них вызывали тоскливое чувство безысходности. Я тоже скоро умру. И хоть в глубине души еще теплилась надежда, что Джейсон просто решил преподать мне урок, я понимала, что зря утешаю себя. Каждая мишень стоит денег. Поэтому он не убил меня сразу.
Живот скрутило от спазма. Я поднялась и кое-как дошла до туалета. Люди расступались и отводили глаза. Неужели я настолько страшно выгляжу? Душ облегчения не принес, но я хотя бы смыла кровь с ног. Разорвав часть простыни на тонкие полосы и заменив ими испорченное полотенце, я стала чувствовать себя менее грязной. Пусть это не самые лучшие прокладки, но хотя бы что-то. На обратном пути к кровати я случайно наткнулась на пожилую женщину. Она испуганно отшатнулась. Что происходит? Почему все шарахаются от меня как черт от ладана?
– Извините, – пробормотала я по-английски.
Женщина попятилась.
– Вы меня не понимаете? – продолжала я, переходя на русский.
Ответа не последовало. Я подошла к всхлипывающей тайке, державшей старика за руку. Его лоб покрылся испариной, лицо посерело.
– Давайте я помогу… У вас есть что-нибудь, куда можно налить воды?
Тайка испуганно заверещала, отмахиваясь от меня свободной рукой.
– Меня кто-нибудь понимает? – я обвела барак озадаченным взглядом.
Люди молчали. Я не могла их за это винить – доверять незнакомке не было ни единой причины.
– Меня зовут Селина, я участвовала в предыдущей охоте, – я все еще пыталась разбить лед. – Я знаю лес и где находятся основные ловушки. Могу нарисовать схему…
Договорить мне не дал стук открывшейся двери – принесли ужин. С поднятыми винтовками Стиляга и Священник разошлись по разным концам барака. Увидев их, народ забился по углам или замер на кроватях. Пока заносили ланч-боксы и воду, я не сводила глаз со стоящего рядом Священника, но он даже не посмотрел в мою сторону. Вашу мать! Вы сговорились? То, что Джейсон снова притащил меня в барак, не делает меня мебелью! Пока я негодовала, разгрузка закончилась. Егеря и охранники удалились.
– В воде снотворное, будьте осторожны, – я снова подала голос, когда окружающие робко потянулись за едой. – И в каше.
Со мной по-прежнему не разговаривали, но пару раз я поймала заинтересованные взгляды. Прогресс есть, нужно продолжать.
– Завтра охоты не будет, и есть возможность подготовиться. Попробовать сделать оружие – свинтить часть трубы в туалете или обрезать бутылки под острым углом. Убить этим пластиком сложно, но можно хотя бы ранить.
Все больше людей смотрело на меня.
– В лесу расставлены капканы, старайтесь передвигаться по проложенным тропам. Еще там есть петли, сети и волчья яма…
Мои усилия оказались тщетными – никто не произнес ни слова.
– Почему вы молчите?
– Нам запретили разговаривать с тобой. Если, конечно, мы не хотим сдохнуть раньше времени.
Я не увидела, кто это сказал, но с плеч словно сняли тяжелый груз: я не прокаженная, их просто запугали.
– Но здесь нет микрофонов! – воскликнула я, пытаясь найти глазами неизвестного собеседника. – Только камеры. Никто не узнает, что вы говорите со мной. Просто не смотрите в мою сторону…
– Как тебе удалось выжить?
Это был уже другой голос, и я вздохнула с облегчением: я все-таки до них достучалась.
– Меня… забрали с площадки за два дня до окончания охоты.
– Почему? – пожилая женщина не сводила с меня тревожного взгляда.
В моем ответе она ждала спасения. Но что я могла ей ответить?
– Почему тебя не убили? – повторила она.
Потому что зверь решил сделать меня своей игрушкой.
– Потому что ты шлюха?
Вопрос был больнее, чем пощечина, но я молчала. Наступившая тишина давила. От меня все еще ждали ответа.
– Я хочу вам помочь… – наконец пробормотала я. – Рассказать, как здесь все устроено. Посоветовать…
– Если ты не знаешь, как отсюда выбраться, то все свои советы можешь засунуть… – женщина витиевато выругалась на смеси английского и какого-то неизвестного языка. – Подстилка, – с презрением добавила она, сплюнув на пол.
Неожиданно для себя я разозлилась. А ведь еще недавно я точно так же смотрела на Снежану. Можно подумать, что мне дали право выбирать! Хотя выбор есть всегда, и когда я поднялась по ступеням трейлера, я его сделала. Нельзя обижаться на правду. Я – шлюха. Только я променяла тело и волю не на деньги, а на возможность еще немного пожить.
Меня больше ни о чем не спрашивали. Но я упрямо говорила: про ловушки, охрану на башнях, камеры, деление леса на квадраты, рации, егерей… Меня распирало от количества информации, которую я хотела передать. Я предупреждала, упрашивала, советовала, но мои пламенные пассажи разбивались о стену равнодушия. Люди понимали, что я не могу ответить на главный вопрос: как отсюда выбраться живыми? Я рассказала обо всем, кроме бункера. Он будет моим последним козырем.
Ближе к ночи я выдохлась, да и остальные тоже устали – и от меня, и от давящего отчаяния. Народ засыпал: кто-то сам, а кто-то благодаря снотворному. Свою бутылку я отдала тайке, чтобы она напоила старика. Ворочаясь, я слышала, как он тяжело дышит, а она успокаивающе что-то ему шепчет, иногда всхлипывая.
Утром я проснулась одной из последних. Вокруг меня уже царила суета, сопровождаемая позвякиванием цепей: разбирали ланч-боксы с завтраком. Гадая, как я могла проспать приход егерей и охраны, я поднялась. Мысль о том, находился ли среди них Джейсон, я старательно отгоняла. К окну, тем не менее, подходила довольно часто, но ни разу его не увидела. Погода портилась: облака сгущались, моросил дождь и к обеду перерос в ливень. В бараке стало прохладно. Матеря мешающийся наручник, я натянула один рукав кофты, а второй просто накинула на плечо. И с ногами забралась на кровать. Живот ныл, есть не хотелось.
Мои вчерашние призывы обзавестись самодельным оружием были проигнорированы, как и новые попытки обзавестись единомышленниками.
– В лесу есть где спрятаться, – убеждала я молодую женщину, которая продолжала плакать и второй день отказывалась есть. – Бежим вместе, я покажу.
Вместо ответа она снова уткнулась в подушку. Я переключилась на тайку, все еще сидевшую на кровати старика.
– Ему нужно сделать перевязку, я принесу ткань.
– Не говорить с тобой, – она покачала головой.
Проходившая мимо нас пожилая женщина неожиданно остановилась.
– Если ты действительно хочешь помочь, попроси своих… – она брезгливо поморщилась, подбирая слово, – любовников нас отпустить.
Меня захлестнула волна ненависти. Никого не интересуют благие намерения. Для этих людей в бараке я навсегда останусь чужой. Подстилкой тех, кто их убивает.
– Вы приехали сюда добровольно, – раздраженно выпалила я. – Так что не нужно делать из меня исчадье ада – это вам захотелось легких денег.
– Легких? – взвилась женщина. – Мы приехали сюда работать! Продали все, чтобы купить билеты и оплатить визы…
Ее голос сорвался. Я пристыженно вернулась к своей кровати. Тяжелый ком в груди не давал вздохнуть. Я больше ни с кем не разговаривала, размышляя, что делать завтра. Я не надеялась, что Джейсон передумает и заберет меня из барака до охоты – за два дня он ни разу здесь не появился, – и, закрыв глаза, восстанавливала в памяти план площадки, вспоминая местонахождение бункера. Когда совсем стемнело, я подошла к окну. Отсюда просматривался только вход в монтажную. Представив, что Джейсон сейчас сидит за мониторами, я перевела взгляд в угол, где висела одна из камер. Интересно, есть ли в ней режим ночного видения? Видит ли он меня? Думает ли обо мне? Засыпая, я не могла выкинуть эту мысль из головы.
От истеричного вопля сердце сжалось в тисках страха. Я распахнула глаза. Озираясь, люди вскакивали с кроватей. Кричала тайка, испуганно указывая куда-то в глубь барака. Уже рассвело; из-за туч было темнее, чем обычно, но даже в этом полумраке я разглядела неестественно изогнувшийся силуэт. Повесилась молодая женщина, которую я вчера уговаривала спрятаться вместе. Пропустив через спинку верхней кровати цепь от наручника, она намотала ее на шею и шагнула с матраса вниз. На шум сбежалась охрана. Пока сообщали о случившемся по рации и пока до барака добежали егеря, тело продолжало висеть. Никто не сделал попытки даже прикрыть его.
– Да снимите же ее! – не выдержала я.
Царапая пальцы о цепь, я пыталась размотать затянутую петлю. В дверях появились егеря, народ привычно отступил к стенам. Мои глаза наполнились слезами, но я не могла их вытереть, продолжая яростно дергать цепь. Сатиру еле удалось меня оттащить. Механик прошел в глубь барака. Он ни в кого не целился, но людям было достаточно видеть пистолет в его руках – никто не шелохнулся.
– Снимите ее! – рыдала я.
– Сядь на свое место.
– Сатир, пожалуйста, – умоляла я, пока он тащил меня к кровати. – Хоть сейчас будьте людьми…
В дверях появился Англичанин и, достав из кармана ключ от наручника, прошел вперед. Я с облегчением закрыла глаза.
Тело быстро вынесли и погнали народ следом – заминка не должна была сказаться на охоте. Я вышла последней и поежилась, оказавшись на открытом пространстве. Засунув руки в карманы кофты, я подняла глаза к небу. Тучи все еще висели над лесом, но дождь уже закончился. Только прохладный ветер и лужи напоминали о вчерашней непогоде. Егеря взяли нас в кольцо, привычно не опуская винтовок. Я отыскала Джейсона взглядом – он не обращал на меня внимания, даже лица не повернул. Пока столпившийся у барака народ испуганно озирался по сторонам, охотники изучали нас, перебрасываясь шутками и комментируя выбор друг друга. Седовласый, которого все называли Олдмен, казалось, смотрел поверх голов, а качок, похожий на военного – Полковник, – наоборот, внимательно изучал лица. Латиноамериканец – по прозвищу Снафф-мен – скалился над едким комментарием Психопата. Разглядев в толпе меня, Кьяра восторженно ахнула:
– Ты все-таки передумал?
– Ты же хотела ее погонять, – пожал плечами Джейсон, по-прежнему не взглянув в мою сторону.
– Спасибо, – игриво улыбнулась Кьяра и предупредила вмиг посерьезневшим голосом: – Парни, сучка моя.
А вот это вряд ли. Блондинистой стерве придется выбрать другую цель – я собираюсь спрятаться. Неожиданно в животе шевельнулся холодок страха. А вдруг, когда я найду бункер, Джейсон приведет к нему Кьяру? Но времени паниковать не оставалось: прозвучала команда, и все кинулись в заросли.
С первых шагов я поняла, что уже успела забыть, каково это – быть мишенью. Последний раз на меня охотились десять дней назад, а казалось, что прошло больше месяца. Я успела растерять сосредоточенность и сноровку – и поскальзываться стала чаще, и с большим трудом определяла наличие на пути ловушек. Но самое страшное – я не могла вспомнить, в какой части леса находится чертов гроб, который вопреки здравому смыслу второй раз должен был стать моим убежищем. Я поворачивала, как мне казалось, в нужную сторону, но натыкалась на ельник вместо ручья или бежала к стене, но выходила на просеку. Смятение, охватившее меня, понемногу перерастало в панику. Не знаю, сколько раз я попадала в поле зрения камер – за ними я не следила, – но выстрелы за моей спиной звучали с неотступной периодичностью, хоть ни одного егеря или охотника я пока не увидела. Наконец, когда я практически смирилась с участью встретиться лицом к лицу с Кьярой, неожиданно для себя выскочила на знакомую поляну.
Обойдя позади дерево с камерой, я подошла к березе, под которой все еще были свалены ветви, скрывающие ручку. На мгновение мне показалось, что я чувствую трупный запах, но я отогнала от себя глупый страх – не будет же Джейсон держать мертвое тело в бункере так долго. Я отгребла часть листьев в сторону и потянула за скобу. Крышка приподнялась, открывая во всех смыслах тошнотворное зрелище, скрытое внутри: начавший гнить труп Стю, завернутый в пленку. Задохнувшись от хлынувшего запаха, я разжала пальцы и отшатнулась. Крышка захлопнулась, похоронив под собой надежду переждать охоту. Я осмотрелась, собираясь с мыслями и решая: искать другое убежище или закрыть лицо чем-нибудь из одежды и спуститься в бункер. Вздохнув и еле сдерживая рвотный позыв, я зажала нос рукавом и снова взялась за скобу. На Стю я старалась не смотреть. За два дня на полу образовались лужи, но второй слой пленки частично их перекрывал. Я недоуменно приподняла бровь: раньше ее не было. В углу валялся странный предмет, похожий на противогаз или маску пожарного. Придерживая крышку, я осторожно спустилась и подняла находку, оказавшуюся респиратором с массивными фильтрами. Примерив его, я улыбнулась: Джейсон знал, что я найду это место. Знал и подготовил, чтобы я могла переждать охоту. Стекло закрывало лицо, а респиратор плотно прилегал к коже. Через него запах все еще чувствовался, но не так ощутимо, как через рукав. Я опустила крышку, стараясь не раскидать листья, которыми она была присыпана, предварительно подтянув через небольшую щель несколько массивных веток, чтобы они скрыли скобу, как только бункер закроется. О результате я могла лишь догадываться.
Вытянувшись на холодном полу, я закрыла глаза. Как и в прошлый раз, время тянулось слишком медленно. И пусть стены больше не давили на меня, и Стю не пугал, а лишь раздражал своим мерзким запахом, ждать все равно было очень тяжело. Я не боялась Кьяры; меня страшила лишь мысль, что Джейсон в назидание может продержать меня взаперти до следующего утра. Я приподнялась на локтях, вытянула руку и дотронулась до крышки бункера. Забери меня отсюда. Пожалуйста! Довольно скоро я замерзла – вода местами протекла поверх пленки. Джинсы, и без того отсыревшие во время бега по лесу, промокли окончательно. Кофта от холода не спасала. Дрожа и стискивая зубы, я лежала и ждала, когда скрывающий свет прямоугольник поднимется и я увижу лицо Джейсона. Прислушивалась в отчаянии, но звука шагов все не было.
Крышка взметнулась вверх так резко, что я вздрогнула. Джейсон склонился над бункером, внимательно меня изучая. Я выпрямилась и стянула респиратор. Свежий воздух не заменит ни один фильтр. Хотя в тот момент мне казалось, что запах Стю будет преследовать меня всегда. Выбравшись из бункера, я отдышалась и осторожно взглянула на Джейсона. Он закрывал крышку и на меня не смотрел.
– Я усвоила урок.
Джейсон не отреагировал, продолжая перекладывать ветки.
– И шагу не сделаю без твоего разрешения.
Он по-прежнему молчал. Как еще мне нужно унизиться? И что сказать?
Джейсон наконец повернулся, но в его глазах не было ничего, кроме равнодушия.
– Спасибо за респиратор, – прошептала я, чувствуя, что внутри у меня все сжимается от страха.
Он действительно потерял ко мне интерес. Лучше бы Кьяра меня пристрелила. Все еще надеясь, я осторожно его обняла.
– Пожалуйста… скажи хоть что-нибудь…
– Тебе нужно помыться, – с подобием улыбки сообщил Джейсон, не спеша меня отталкивать. – Ты воняешь.
На обратном пути я была готова перепрыгивать через капканы, хоть меня и продолжало слегка лихорадить то ли от холода, то ли от недавнего страха. Я бы и через волчью яму сиганула, подвернись такая возможность. Джейсон, не оборачиваясь, шел впереди и, только когда из-за деревьев показался трейлер, остановился. По инерции сделав несколько шагов, я его опередила.
– А куда это ты направилась? – поинтересовался он, стерев улыбку с моего лица. – Барак в другой стороне.
– Джейсон! – взмолилась я. – Ты же не будешь снова…
И осеклась, понимая, что он не простил. Вот почему он не стал долго держать меня в бункере – с ролью тюрьмы прекрасно справится менее замкнутое пространство. Обреченно я отправилась к бараку, но меня удержала рука, сжавшая шею сзади.
– Всегда помни, насколько он близко, – прошептал Джейсон мне на ухо и потянул за собой.
Как он это со мной делает? Только что была близка к тому, чтобы сдаться, и вот уже снова вырастают крылья, а сердце рвется из груди.
На ступенях трейлера нас поджидал Сатир – вместо выхода через монтажную он почему-то воспользовался архивным.
– Что-то срочное? – спросил у него Джейсон.
– Сначала я думал, что да, но теперь понимаю, что все терпит до завтра, – хмыкнул Сатир, задержав взгляд на моем лице.
– Может, тогда уже уберешься с дороги?
Сатир с грохотом спустился по ступенькам, не забыв пожелать спокойной ночи и язвительно хмыкнуть по поводу своей же шутки. В архиве Джейсона задержал Механик, а я прошмыгнула в спальню и кинулась в душ, на ходу стягивая пахнущую одежду. Надеюсь, я смогу отстирать этот мерзкий запах. Но сначала необходимо смыть его с тела. Лихорадочно втирая шампунь в волосы и кожу, я смывала пену и намыливалась заново. На третьем или четвертом круге я поняла, что зловоние больше присутствует в моей памяти, нежели на теле, и оставила тюбик в покое. Замочив одежду в раковине, я щедро залила ее гелем для душа.
Я вышла из ванной, когда Джейсон появился на пороге спальни. Закутавшись в полотенце, я смотрела, как он раздевается, но ложиться в кровать не спешила.
– У меня… еще не закончились… – стыдливо пояснила я в ответ на его вопросительный взгляд. – Я простыню испачкаю.
Он отобрал полотенце и, схватив за талию, потащил в ванную. Я смеялась как заведенная, а оказавшись под душем, завизжала: Джейсон случайно или с умыслом врубил ледяную воду.
– Не надо! Пожалуйста! Мне хватило холодной лужи в бункере!
Кожа вмиг покрылась мурашками. Я прижалась спиной к стене. Джейсон отрегулировал напор и шагнул ко мне. Ощущая исходящее от него тепло, я провела пальцем по его груди. Горячие ладони сжали мои бедра и рывком подняли. Не упасть бы, мелькнула мысль, но Джейсон держал крепко. Я обвила его торс ногами, скрестив их за спиной. Прижавшись к нему животом, я почувствовала, как напряглись мышцы его пресса. Наши лица были на одном уровне, но впервые я улыбалась, видя устремленный на меня взгляд.
– Соскучился? – стараясь скопировать интонацию Кьяры, поинтересовалась я, и в этот момент Джейсон стремительным движением ворвался в меня. Остаток фразы растаял в моем довольном стоне. Я повела бедрами навстречу новому рывку, готовая принимать его член снова и снова.
– Джейсон, пожалуйста! – бессвязно шептала я. – Вот так… Да!
Как же я ждала этого! Момента, когда можно снова чувствовать его стальную хватку и прижиматься к его груди. Ловить ртом его частое дыхание. Вскрикивать от его движений во мне. Струйки воды стекали по нашим яростно прижимающимся и трущимся телам, делая прикосновения еще более осязаемыми. Продолжая сжимать мои бедра, Джейсон грубо и порывисто вонзался в меня, а я стонала от наслаждения. Прерывисто дыша, в такт его энергичным движениям я то стискивала его плечи, подаваясь вперед, то откидывалась назад. И снова рвалась навстречу. Определенно воздержание обостряет чувствительность.
– Как же… хорошо… – дрожа, простонала я, едва Джейсон кончил.
Он прижал меня к стене, не отпуская. Я встретилась с ним взглядом и снова улыбнулась.
