Раповые луга мы пересекли спокойно, без неприятностей. Единственное неудобство заключалось в огромном количестве мумифицированных голов рапов, которыми мы обвесили седла наших скакунов. Даже Дехор прикрепил к броне десяток высушенных зубастых голов и бежал по равнине, похожий на ожившее чучело. Встреченные стаи велоцирапторов (порой достаточно приличные) шарахались от нашего отряда, как студент от женитьбы, подтверждая извечное правило – подобное лечится подобным. Ближе к вечеру показались первые холмы, которые к темному времени суток окружали нас плотным кольцом, в какой бы точке мы ни находились. На вершине одного такого холма мы и заночевали, предварительно с удовольствием отужинав сайгаком, которого я подстрелил.

Последующее неспешное путешествие по Пустынным холмам заняло четыре дня. За это время никаких происшествий не произошло – схватку с раптором, наткнувшимся на наш дневной лагерь, можно не считать. Мы даже не стали убивать зверя – Васиз прогнал его громом, молниями и ветром (в вихрь Хоб напустил песка, который забил глаза раптора, доставив тому массу неприятных минут).

Близился десятый день моего непрерывного пребывания в мире Ворк. Так долго я тут никогда еще не был. Прекрасно понимая, что никаких изменений произойти не может, я все равно нервничал. Постоянно ощупывал коллоидную маску на предмет размягчения, трогал клыки, со страхом ожидая ощутить очаги эрозии, рубил мечом все, что подворачивалось под руку, проверяя мономолекулярный слой режущей кромки. Одним словом, вел себя как законченный психопат. Рыжик, естественно, прекрасно чувствовал мое нервное состояние, и у нас как-то раз состоялся интересный разговор.

«А что ты так нервничаешь?» – спросил меня кот.

«Маскировка может сломаться», – честно ответил я.

«Так отведи глаза, и все», – удивленно предложил рыжий телепат.

«Не умею», – признался я.

«Почему? Должен уметь – ты котенком не прикидывайся», – возмутился Рыжик.

«А как это делать?» – догадался спросить я.

И рыжий сэнсэй взялся за мое обучение. В принципе, ничего сложного в «отводе глаз» действительно не было.

Главное условие оказалось совершенно банальным – не шуметь. Поэтому с практикой при скачке на волке пришлось повременить. Зато теория и тренировка оказалась именно тем, чего мне так не хватало в монотонном путешествии. Уровня прирожденного телепата мне достигнуть конечно же никогда не светило. Рыжик мог отводить глаза даже мне, хоть я и находился с ним в одном седле. Когда он проделывал этот трюк, я вдруг забывал о том, что рядом со мной имеется кот, поддерживал его в седле чисто автоматически и смотрел на все, что угодно, кроме как на рыжего телепата прямо перед моим носом. Когда Рыжик вновь привлекал мое внимание, я даже немного пугался, – ощущения были вроде того, как будто кто-то неслышно и неожиданно подошел и встал рядом, а ты его только что заметил.

Самое сложное и в то же время, как бы это ни звучало парадоксально, самое простое в отводе глаз – умение смотреть. Надо сосредоточиться на объекте, которому отводишь глаза, но изучать его исключительно боковым зрением. Сосредоточить внимание на чем-либо находящемся на краю видимости у меня получалось отлично, но, когда надо было делать следующий шаг, глаза непроизвольно скашивались на объект, и все рассыпалось. Рыжик поначалу сердился, но когда понял, что я действительно не могу этого сделать, подобрел и дальше тренировал меня, как неразумного котенка. Фактически это был разговор с объектом, от которого прячешься. Я уговаривал Рыжика меня не видеть, а мой телепатический учитель поправлял меня, объясняя, как правильнее себя уговаривать. И как при любом разговоре, меня тянуло заглянуть в глаза оппонента, чтобы оценить его реакцию на мои действия, а именно это делать было противопоказано.

Кстати, гораздо проще оказалось «уговаривать» не замечать определенные предметы (в частности, клыки на лице), чем себя в целом. На привале вволю поиздевался над Лией. Предварительно договорился, что она будет следить за моим головным убором, повязал голову красным платком и «уговорил» гоблинку его не «замечать». Потом спрятал платок в сумку, и мы всем отрядом потешались над маленькой аристократкой, которая была твердо уверена, что я ничего на голову не надевал. Только после того, как я вытащил из сумки красный платок и снова повязал его себе на голову, в глазах Лии забрезжило узнавание. Гоблинку это не остановило, она прыгнула мне на плечи, и моя спина узнала крепость ее маленьких кулачков, после чего я решил эксперименты впредь проводить на ком-нибудь другом.

– Ты сильный ведун, я таких и не встречал никогда, – сказал Хоб уважительно.

– Вот сильный ведун. – Я кивнул в сторону кота, который, не обращая внимания на наше баловство, в этот момент строил своих подчиненных скакунов.

– Он-то таки да! – совершенно в гоблинской манере согласился Хоб, и я начал отрабатывать телепатические умения уже на нем.

Через пару дней тренировок мне уже достаточно спокойно удавалось отводить глаза друзей от своего лица, одежды и прочих частностей. Если при этом проделывать отвлекающие жесты руками, как любят делать фокусники-престидижитаторы, так вообще ничего сложного в этом не было. В принципе, наша память устроена так, что основное количество людей (кроме особей с ярко выраженными художественными способностями) не придают значения деталям. Мы запоминаем только то, что нас интересует. Мужчины отлично помнят оружие и снаряжение оппонента, женщины никогда не забудут модную вещь, надетую конкуренткой. Но основная масса деталей от не наметанного на определенные вещи взгляда ускользает. Оказывается, всем этим возможно управлять, даже больше скажу – особых трудностей при определенных способностях в этом нет.

Но сделать так, чтобы меня совсем не замечали, я не мог. Если при «отводе взгляда» от частностей я прекрасно взаимодействовал с оппонентом, то при попытках скрыться самому это взаимодействие выходило боком – я, наоборот, привлекал к себе внимание. Да и «отводить взгляд» от отдельных вещей даже у двоих противников мне удавалось с большим трудом – я терял сосредоточенность при переносе внимания с одного на другого. А уж о троих речи вообще не шло – я сразу терялся, каждый раз с восхищением вспоминая бабу Торю, которая могла полноценно отвести глаза нескольким врагам одновременно. Так что «отвести глаза» от вышедшей из строя маскировки я пока мог только в теории, поэтому вопрос о замене оборудования вставал передо мной в полный рост – те же клыки еще выглядели нормально, но язык уже ощущал некоторую шероховатость. Местность мы пересекали пустынную, поэтому схронов тут заложено не было. В таких местах проще отделиться от отряда и прыгнуть на Землю для смены снаряжения, что я и собирался проделать этой ночью.

В свою смену совершить обратный прыжок я не мог – не оставлять же спящих товарищей в опасном месте без присмотра. Поэтому я провернул предварительный финт – мне вдруг перестало везти в стрельбе. Сначала я промазал по добыче, которая находилась буквально в двадцати шагах от меня, чем заслужил недоуменные взгляды всего нашего отряда.

– Руки дрожат? – съехидничал Хоб.

– Нет, он косить начал, – поддержала его язвительная Лия.

– Оружие заклинило? – предложил свою версию Васиз, растянув синюю физиономию в глумливой улыбочке.

– Отстаньте от него, – вступился за меня добродушный Дехор и без всякой задней мысли ляпнул: – Может, он заболел!

Остальной отряд расценил заявление огра как самую удачную шутку и дружно захохотал, на что я с неудовольствием, а отставной сержант с недоумением на них посмотрели.

После этого я еще несколько раз промахнулся, и веселья значительно поубавилось – предстояло обойтись без свежего мяса на ужин, а это ребят немного расстроило. После ехидства сотоварищей приступа сочувствия я почему-то не испытал. Ничего, сушенина в припасах имеется – и так все это время бесперебойно снабжал всех свежей дичью, хоть бы спасибо кто сказал. Обойдутся один денек.

Вечером без лишних слов стал собираться якобы на ночную охоту. Отговаривать меня не стали – места пошли уже не такие опасные, мы подбирались к Великим топям. Да и физиономию я держал максимально хмурой, так что никто ко мне особо-то и не лез.

«Рыжик, оставайся здесь», – попросил я кота.

«Ты только возвращайся, не бросай меня тут одного», – немного обеспокоенно сказал рыжий трусишка.

«Не переживай, я меньше чем одну ночную вахту буду отсутствовать», – успокоил я кота.

«Тогда ладно», – моментально унял свое беспокойство Рыжик и перенес внимание на Дехора, выпрашивая у великана сушеного мяса.

– Удачной охоты, – на полном серьезе пожелала мне гоблинка, обеспокоенная моим подавленным состоянием от свалившейся на голову неудачи.

– Угу, – буркнул я и, не прощаясь, устремился во тьму.

Я действительно был ужасно издерган, но отнюдь не своими промахами. Левый клык под языком стал жутко шершавым, плюс к тому мне казалось, что появился неприятный привкус, который говорил о начале деструктуризации. Еще мне постоянно чудилось, что маска поплыла, и я почти ощущал, что лицо стекает вниз. Одним словом, меня посетило обыкновенное параноидальное обострение.

К тому времени сумерки начали сгущаться, плавно переходя в ночь. Отойдя от лагерного костра метров на пятьдесят, я включил ночное видение и, не выдержав, побежал. Сканер прилежно показывал, что происходит в округе. Вскоре с экрана исчезли мои компаньоны, и еще через пару минут счетчик пикнул, указывая на то, что я вышел из зоны действия подзаряжающей телепатии Рыжика. Я вколол себе на ходу компенсирующую инъекцию, отошел еще на десяток шагов и застыл в ожидании. Через пару минут оказался в гашек-камере родного офиса.

Несмотря на поздний вечер, в зале старта фирмы «Гноминст» народу находилось прилично. Как это ни удивительно, но часть из них ждала именно меня. Стоило выйти из гашек-камеры – моментально раздалась мелодичная сигнальная трель, и все пришло в движение.

– Мы тебя заждались уже! – заорал Саня сразу после того, как мы хлопнули по рукам. – Два дня в полной боевой готовности!

– Все запасное оборудование рядом с джакузи, – пробурчал Дима, двинув меня по плечу, как заправский огр. – Капсула с краской для кожи на бортике лежит.

– Отлично, – перевел я дух, посмотрел на другой конец зала и удивленно спросил: – А это кто такие?

– Пошли в раздевалку, – ухмыльнулся Саня. – По пути расскажу.

Мы прошли в зал переодеваний, где я подошел к джакузи и сразу кинул в воду капсулу с краской. Через секунду вода стала ядовито-зеленоватого цвета, после чего я окунулся с головой в спокойную воду и стал ждать положенное время, дыша через соломинку. Заодно Саня продемонстрировал мне новые возможности стрикета. Лазерный экран, проецируемый прибором прямо перед зрачком, отлично работал и с закрытыми глазами. Информационные линзы тоже могли работать с прикрытыми веками, но почему-то это вызывало ужасный дискомфорт, поэтому, отходя ко сну, их желательно было деактивировать. Новые лазерные приспособления стрикета при закрытых глазах преобразовывали сигнал, используя наши веки как экраны, на которых появлялось вполне воспринимаемое высококачественное изображение. Так что я принимал необходимую для маскировки водную процедуру и одновременно с этим просматривал свежие новости, которыми Дима предварительно загрузил сменный прибор. Интересного в нашем мире за время моего отсутствия произошло немало.

Во-первых, наше московское отделение фирмы «Гноминст» было признано советом корпорации головным предприятием, в остальных городах мира другие «Гном-инсты» либо расформировали, либо отдали нам в подчинение. Руди назначен куратором всего проекта, а наш тринадцатый отдел сменил свой несчастный номер. Теперь я, оказывается, руководил специальным отделением, подчиняющимся непосредственно Рудольфу Ивановичу. Впрочем, никакой разницы, кроме громкого названия и увеличения заработной платы, я не углядел, так что эта новость оставила меня равнодушным.

Вторая новость касалась изуродованной мной гашек-камеры. Ловкий Руди снял качественный клип для модного журнала, и теперь это произведение корявого искусства было известно в мировом сообществе не менее (а то и более) нашего скромного проекта. Рудольф Иванович, как рачительный «руководятел», не мог этим не воспользоваться и моментально создал при фирме арт-отдел. Возглавила его, естественно, наша офисная стрекоза по имени Леночка, и теперь это белокурое создание круглосуточно занимается съемками и прочими дефиле рядом с предметом ломоизготавляемого искусства. Должность секретаря-референта в нашем свежеорганизованном отделении оказалась вакантна, и сейчас Дима занимался подбором кадров.

Когда я это узнал, то чуть не захлебнулся от смеха под водой – благо время приема процедуры окрашивания как раз подошло к концу, и я вынырнул на поверхность, хрипя и жадно глотая воздух. Остальная толпа в нашем зале старта, вызвавшая у меня приступ недоумения при выходе из гашек-камеры, оказалась чем-то вроде вечернего приема-презентации, который ловкий Руди организовал в тот вечер.

– Я оттягивал до последнего, – с улыбкой покаялся Рудольф, забежавший к этому времени в раздевалку. – Но ты на два дня задержался, сколько еще можно было тянуть?

На руководителе проекта великолепно сидел роскошный фрак, и Рудольф Иванович выглядел на все сто процентов одним из успешных руководителей крупнейшей в мире корпорации. Дима и Саня ему вполне соответствовали. Единственное, что немного портило их блестящую компанию, – соседство клыкастого зеленокожего орка, в этот момент абсолютно голого.

Впрочем, я как раз начал облачаться в обновленную одежду, предварительно потертую и пропитанную моим хищным запахом, реконструированным синтезирующей камерой. Согласитесь, для моих друзей из мира Ворк (обладающих великолепным обонянием хищников) было бы немного странным учуять меня в дикой степи в совершенно чистой одежде после получасового отсутствия. Снаряжение, оружие и приборы тоже были подкорректированы в плане восприятия на уровне обоняния, и через пару минут я был готов к обратному переносу.

– Пойдем, послужишь иллюстрацией, – не выдержал Руди, взглянув на мою колоритную клыкастую рожу, и потащил в зал.

Разряженная публика поначалу шарахнулась от дикого орка, невзначай появившегося в приличном обществе московского бомонда. Но потом, когда я дал интервью каким-то СМИ, Руди представил меня как одного из руководителей проекта, занимающегося полевой работой, а Леночка, ничуть не испугавшись, взяла меня под руку во время интервью (я этим был, признаться, немного шокирован), нарядные люди проявили ко мне величавый интерес. Мне это понравилось значительно меньше, чем презрительные гримасы поначалу, и я стал дергать Руди, просясь обратно в привычный дикий мирок. Рудольф Иванович смилостивился, и я в его сопровождении прошел мимо цепи бодигардов с винтокрылами, которые разделяли огромный зал старта на рабочую и праздничную половины.

– А это точно нужно? – спросил я у Руди, когда мы остановились напротив приготовленной гашек-камеры. – Прямо тут я имею в виду…

– Я к тебе не лезу, и ты…

– Понял, можешь не продолжать, – моментально дал я задний ход.

После этого я тепло попрощался с Руди и приятелями-предпринимателями. По пятьдесят граммов мы принимать не стали по причине все того же запаха (откуда я мог взять в степи эль?), хотя в провожающих меня сотрудниках, на мой нетренированный взгляд, находилась уже такая доза алкоголя, после которой я обычно разбиваю свой гоночный болид.

Через две минуты я стоял под ночным небом в мире Ворк. Серп луны почти не освещал темную равнину. Вдалеке раздавался рев какого-то зверя. Казалось, кругом скользили неясные тени. Почти у самой линии горизонта светился костер моих боевых товарищей.

– Как же тут хорошо-то! – выдохнул я, сбрасывая с себя груз банкетной цивилизации, и со спокойной душей отправился на ночную охоту.

По темной степи шел джисталкер, включив сканер обновленного стрикета и выискивая подходящую добычу. Приборы, снаряжение и одежда на вид ничем не отличались от бывших у человека буквально полчаса назад, но при этом все было абсолютно новым, имеющим минимум двухнедельную устойчивость к деструктуризации в этом мире. Джисталкер не испытывал ни малейшего неудобства – снаряжение и одежда были подогнаны под прежние вещи с минимальными допусками. Даже вставная челюсть во рту ощущалась как давно привычная. Приступ паранойи ослабил свою мертвую хватку и немного подергивался из-за возможности провала легенды прикрытия, но не более чем в стандартных рамках. Зато облегчение от удачного избегания вечернего банкета восторгом кололо легкие человека (а возможно, это свежий воздух так контрастировал с кондиционированной атмосферой закрытого зала). Джисталкер в этот момент испытывал почти абсолютное счастье.