Одно из самых священных мест штата Химачал Прадеш — озеро Ревалсар. Это место почитается одновременно индусами, сикхами и буддистами. Легенды утверждают, что величайший учитель тантрического буддизма гуру Падмасамбхава, использовав свою чудесную силу, улетел с Ревалсара в Тибет проповедовать. Также известный как Гуру Ринпоче, то есть Драгоценный Учитель, он основал одну из старейших буддистских школ Ньингмапа. Распространение буддизма в Тибете — его заслуга. Утверждают, что дух Гуру до сих пор живёт в пучках водорослей, плывущих по поверхности озера.

В монастыре секты Ньингмапа я и остановился. Плата за комнату была копеечной, но не возбранялось сделать пожертвование, что я и сделал. Ещё с Тибета у меня сохранилась тёплая армейская нижняя одежда. С каждым днём становилось всё жарче, и я решил, что она мне уже не понадобится. А монахов со временем ждёт новая зима. Пусть одежда китайской армии послужит на благо тибетским беженцам — греет их в холода.

Чуть поодаль выстроились индуистские храмы Шивы, Кришны и мудреца Ломаса. Перед ними стояли изображения ездового быка Шивы с держащим его за хвост Кришной. Ещё дальше высилась солидная сикхская гурдвара с бесплатной гостиницей и столовой для паломников.

Озеро оказалось небольшим. Его береговая линия всего 735 метров. Если идти по часовой стрелке, то можно сделать полный круг за 15 минут. Можно идти и в обратную сторону, но неудобно — приходится пробиваться через массу движущихся навстречу паломников. Поэтому я ходил по кругу в одну и ту же сторону, фотографируя происходящее, и вскоре меня многие узнавали и окликали по имени. У меня даже завелись друзья и недруги. В числе последних была вредная тётка с питоном. Я по неосторожности сфотографировал её и дал ей за это двадцать рупий: теперь она хотела, чтобы я снимал её всякий раз, проходя мимо, ну или просто дал денег. Ноющая тётка шла за мной и тыкала мне в спину одуревшим от жары и духоты питоном.

В этот день на озере проходил праздник Байсакхи — начало индийского лета. Начинался он в гурдваре. Из неё вышла пышная процессия, и выехал «сикхомобиль» — закутанный в покрывала и украшенный гирляндами микроавтобус, на крыше которого сидел чтец со священной сикхской книгой Грант Сахиб. Он непрерывно обмахивал книгу пушистой метёлочкой, отгоняя непрошенных мух и злых духов. Идущие перед машиной подметальщики чистили асфальт и смачивали его водой. Почётная стража маршировала рядом, держа перед собой острые мечи.

В честь праздника воины-сикхи демонстрировали боевые искусства. Четырёхлетние дети сражались на палках, а взрослые — на настоящих мечах и копьях. Один сикх с завязанными глазами на манер Вильгельма Телля разбежался и обрушил боевую дубину на кокос, установленный на голове у другого, невозмутимо сидящего на земле. Кокос разлетелся на части, оба сикха поклонились радостно вопящей публике. Даже миролюбивые буддистские монахи пришли понаблюдать за воинственными сикхскими играми.

С наступлением темноты начался праздник у индусов. К Ревалсару с окрестных деревень прибыли носилки с изображениями божеств — их было два десятка! Сикхи и тибетцы тоже подходили, чтобы прикоснуться к ним. Всю ночь индийцы веселились на берегу. Куда там культовым гоанским транс-вечеринкам! Большинство людей не представляет, сколько шума можно произвести при помощи нескольких тяжёлых барабанов, изогнутых медных труб с широкими раструбами и хлопков в ладоши. А я узнал точно — у меня было окно с видом на озеро и отличная акустика. Всю ночь меня подбрасывало на кровати в такт барабанному бою.

На второй день Байсакхи к озеру съехалось ещё больше автобусов с паломниками и чудовищное количество профессиональных попрошаек. Последние, как самонаводящиеся ракеты, были способны выявить иностранца в толпе любой плотности. Приходилось сбивать их с курса, давая им ложные цели — попросту скрываясь за спинами других иностранцев.

Праздник достиг апогея, а автобусы намертво застревали в пробке ещё на подъезде к Ревалсару. Я же поспешил ретироваться. Отчаянно маневрируя между ревущими автобусами и джипами, вырвался на свободную дорогу и спокойно покатился вниз по наклонной. На следующих 25 километрах спуска моими недругами были лишь дорожные ямы.