Книга: В Индию на велосипеде через Западный Китай/Тибет/Непал
Назад: Праздник самоистязания
Дальше: Весёлое озеро

Наследники Македонского

Четырьмя годами ранее я снимался в болливудском боевике «Чарас» («Гашиш»). Мы с коллегами-артистами изображали общину странных и недружелюбных людей, производящих наркотики где-то в горах. По сценарию на нашу территорию случайно попал иностранный студент, и мы с ним жестоко расправились. Эта история была основана на реальных фактах. За последние годы в долине Куллу пропало несколько десятков иностранцев. Полагают, что эти исчезновения связаны с наркотиками. Мог ли я предположить, что вскоре сам попаду в эти края?!
Есть труднодоступное место в долине Куллу, где до недавнего времени не жаловали пришельцев. В них бросали камни, натравливали собак. Обитатели этой деревни не признают полиции и внешней власти, у них свое правительство и один из старейших действующих парламентов в мире. Они считают себя потомками солдат Александра Македонского, а жителей остального мира — грязными, неприкасаемыми. Их экономика основана на производстве картофеля и гашиша, причем со вторым продуктом индийское правительство ничего не может сделать много лет. Эта деревня, расположенная на склоне горы Чандракани на высоте 2800 метров, называется Малана, и, конечно, я направился туда.
Ночь перед походом к Малане я провел в деревушке Джари. В дешёвенькой местной гостинице один из обкурившихся постояльцев за стенкой устроил жуткий скандал. Сначала он пел мантры. Затем начал шуметь и ругаться на хинди. Потом перешёл на английский и попытался арестовать соседей по этажу, утверждая, что является агентом ФБР. И напоследок на чистом русском заревел:
― Сволочи!! Революции не боитесь?!!
Неужели соотечественник? Устав от шума, я начал прикидывать, а не спустить ли разбушевавшегося гражданина с лестницы? Но тут что-то загрохотало, и раздался звук упавшего тела — соотечественник спустился самостоятельно.
Так бывает с теми, кто увлекается одновременно эзотерикой и наркотиками. Не всякий ум выдерживает такое напряжение. В Дели мне рассказывали байку про сына высокопоставленного сотрудника не то российского посольства, не то торгового представительства. Молодой человек увлёкся духовными поисками, экспериментировал с галлюциногенами, сбежал в горы. Потом его нашли в невменяемом состоянии. Стали думать, как отправить парня на родину? Никто из посольских работников сопровождать сумасшедшего не соглашался. Нашли офицера, который не слышал об этой истории и вскоре должен был возвращаться в Россию из служебной командировки. Перед отлётом его пригласили в посольство, напоили, ну и в бессознательном состоянии погрузили в самолёт, пристегнув к нему наручниками несчастного парня. Очнулся офицер уже в воздухе. Голова болит, ничего не помнит, на руках наручники. Боже, что вчера было?! Поворачивается, а рядом с ним хихикающая физиономия с вытаращенными глазами. Говорят, кадровый офицер от ужаса потерял сознание…
Утром я оставил велосипед в гостинице, и до дамбы меня подвезли местные строители. Так называемый «маланский проект» ещё не был завершён, но именно благодаря строительству гидроэлектростанции цивилизация добралась до Маланы.
От дамбы нужно было идти пешком — всё время вверх. По дороге изредка попадались маланцы. Каждый из них, включая стариков и детей, предлагал мне приобрести наркотическую пасту. И удивлялись, когда я отказывался. Дорожка чем дальше, тем становилась круче. Приходилось лезть с камня на камень. Наверное, не одна пара ботинок нашла здесь свою смерть. Наконец, я забрался на вершину склона и вышел к деревне. Я уже слышал, что в деревне никого и ничего нельзя трогать, поэтому сразу же выяснил, где находится ближайший постоялый двор, и направился туда.
Дуни, хозяин гостиницы «Рама», жил здесь пять лет и хорошо знал странные местные обычаи. Сам он был родом из деревни Чоуки, что в 20 километрах ниже по дороге. В Малане Дуни купил заброшенный дом на отшибе и сдавал комнаты туристам. Его дети на новом месте освоились быстро и уже свободно говорили на местном наречии канаши. Я тоже выучил одно слово: «далан», что означает «привет».
Дуни был добрым человеком. Он угостил меня картошкой, а заодно протянул жестяную банку с тёмными катышками гашиша:
― Угощайся!
― Нет, спасибо. Я против наркомании, — сказал я.
Дуни, неторопливо выпустил из трубки клубы сладковатого дыма, и одобрительно покачал головой:
― Я сам не люблю наркоманов…
Хозяин гостиницы полностью поддерживал индийское правительство, годами сражающееся с маланской наркогидрой. В 1992 году в эти места прибыл отряд из трёхсот полицейских с косами для уничтожения посадок конопли. Полицейские выкосили запретные посадки и сожгли урожай (то-то дыма было, наверное!), а маланцам строго запретили выращивать наркотики, порекомендовав вместо этого развивать туризм. С тех пор жители деревни камни в чужаков не кидают. В Малане даже появилось три постоялых двора, открытых жителями соседних деревень. Однако непросто развивать туризм в месте, где приезжего окружает паутина запретов. Людей трогать нельзя, в помещения заходить нельзя, касаться стен домов или крупных камней на дороге — запрещено, что уж говорить про прикосновение к местному храму! За любое касание пришелец обязан заплатить штраф 1000 рупий. На эти деньги покупают овцу и приносят в жертву, чтобы очистить нанесённое деревне осквернение. Поэтому для большинства туристов единственной причиной посетить Малану остаётся покупка чараса. Процесс товарообмена проходит в маланском стиле — покупатель кладёт на землю деньги, а продавец их подбирает и кладёт на то же место товар. Передавать что-либо из рук в руки нельзя.
Всё население Маланы, вне зависимости от пола и возраста, употребляет наркотические смеси. Каждый год правительственные полицейские навещают деревню, и тогда местные жители сдвигают посадки конопли дальше в горы и в лес. Но выгодный бизнес не бросают.
Ещё одна категория людей, интересующихся странной деревней — учёные: историки, социологи, лингвисты. Маланцы ведут родословную от македонцев. Внешне деревня не сильно отличается от обычных поселений в Химачал Прадеш: те же брусчатые дома с крышами из каменных пластин, та же одежда и круглые шапки-топи у жителей. И всё же чувствуется, что место особенное.
Общественный строй Маланы — теократическая демократия. 125 домов деревни поделены на 4 избирательных участка. От этих участков избираются 8 временных представителей в верхнюю палату сельского парламента. Три других члена верхней палаты — постоянные. Это жрецы бога Джамлу. Главы всех семей образуют нижнюю палату. Последняя собирается в том случае, если обсуждаемый вопрос сложен, и верхней палате не удается решить его самостоятельно. Что бы не произошло в деревне, обращаться к индийской полиции или внешней власти запрещено, за это штраф —1000 рупий.
Сама деревня производила впечатление спокойного и несколько сонного места. Мужчины отдыхали, покуривая трубочки. Женщины пахали грядки «по-македонски» — сразу двумя тяпками. На большом камне сидели несколько маланцев, среди них дедушка с клубком шерсти и веретеном.
Я показал камеру — можно сфотографировать? Дедушка кивнул в знак согласия. Для лучшего ракурса я облокотился на камень, но как раз этого делать и не стоило. Начался переполох, селяне как ошпаренные вскочили со своих мест и негодующе загалдели. Я быстро отскочил в сторону. Забыл, что все камни в деревне тоже неприкасаемые! Быстро ретировался, пока не заставили платить штраф.
На центральной площади Маланы стояла параболическая антенна. И сюда добралось телевидение! Напротив была школа, где дети постигали азы хинди и английского, заполняя разлинованные тетрадки аккуратными рядами закорючек. При виде меня они бросили занятия и зашумели:
Фоту! Фоту! Фотупикчур!
Всем индийским детишкам нравится фотографироваться. Одна девочка застенчиво попросила у меня шоколад. Сладостей в карманах не было, зато я нашёл пакетик с орешками. Протянул девочке, но она показала жестами: «кидай». Подкинул пакетик вверх, и девочка его поймала.
Какое-то время я бродил по узким деревенским дорожкам, прижав руки к бокам. Каждый встречный предостерегающе бросал мне:
― Не трогать! Не касаться! Штраф 1000 рупий.
Думаете, это просто — ничего не касаться?! Скоро я начал чувствовать себя неуклюжим слоном в посудной лавке. Даже предпочёл вернуться в свою гостиницу на отшибе. Там можно было касаться чего угодно — и это такое счастье!
Вечером в Малане начались танцы. Под барабанный бой, взявшись за руки, молодые люди вышагивали вокруг костра. Танец напоминал одновременно хороводы долины Куллу и греческий сиртаки.
На склоне противоположной горы мерцали яркие цепочки огоньков.
― Что это? — спросил я у стоящих рядом ребят.
― Охотники, — ухмыльнулись они в ответ.
― Хм… А может земледельцы? Коноплю сажают?
― Может и так. Но это не наши, а непальцы, — ответили они, хитро прищурившись.
Мне маланцы не верили, когда говорил, что не курю гашиш. Переспрашивали, уточняли и предлагали продать свой товар со скидкой, как некурящему.
― Ты, это… ночью один не гуляй, — хмуро посоветовали парни. — В наших местах водятся ракшасы-призраки. Хватают любопытных иностранцев и утаскивают в потусторонний мир…
С охраняющими коноплю ракшасами я связываться не собирался и потому вернулся ночевать в гостиницу.
С утра отчего-то разболелось горло. Я пошёл в местный медпункт — он был открыт для всех, даже для чужаков. Доктор не стал ко мне прикасаться, а просто выдал пару пилюль и записал моё имя в журнал посещений. В колонке «подпись» красовались росчерки предыдущих пациентов. Но в половине случаев вместо подписей стояли отпечатки пальцев — многие жители деревни были неграмотны.
Забрав вещи из гостиницы, я пошёл в сторону выхода из посёлка. На окраине Маланы мне навстречу шёл маленький мальчик.
Он с трудом нёс на плече здоровенное бревно. Я дернулся было, чтобы помочь, но мальчик в ужасе закричал:
― Не трогать! Не касаться!..
Ах, да! Чуть не забыл.
На пути вниз, нога соскользнула с гладкого камня, и я неловко упал. Да так что умудрился почти полностью оторвать одну штанину. Даже тяжело нагруженные ослы, поднимавшиеся мне навстречу по горной дорожке, казалось, смеются надо мной.
Длинные караваны регулярно доставляют наверх провизию и товары для деревенских магазинов. Что отправляют вниз, я даже не хотел гадать.

 

Назад: Праздник самоистязания
Дальше: Весёлое озеро