53

О’Брайен поставил внутренний будильник на 6:30. Он растянулся на жестком матрасе в номере мотеля и слушал тарахтение кондиционера. Старенькое устройство дуло то теплом, то холодом, а воздух пах так, будто его пропустили через нечищеный пылесборник.

О’Брайен следил за пульсацией фиолетовой неоновой вывески «Есть места», свет которой пробивался широкой горизонтальной полосой в том месте, где у жалюзи не хватало сегмента. Среди далекого рева проезжающих грузовиков и шума кондиционера он задремал.

Во сне О’Брайен оказался у средневекового собора. В каком-то глухом месте – поля темных цветов на краю древнего леса, стволы и листва цвета темных оливок. Тяжелая деревянная дверь медленно отворилась. О’Брайен не вошел в собор, он вплыл и в следующее мгновение уже сидел на резной каменной скамье. Внутри никого не было. Потом ему показалось, что между скамьями что-то снует.

Он опустился на колени, руки и ноги ощущали холодный и твердый пол. О’Брайен заглянул под скамью и увидел большую крысу. Крыса уставилась на О’Брайена, ее глаза по форме и размеру напоминали жемчужины, но пылали огнем. Потом крыса обернулась фантастической фигуркой, человечком, напоминающим гнома, с лицом старым, как мир. Человечек зарычал на О’Брайена и выскочил в поле черных цветов.

Интерьер собора сменил цвет, став из серого лимонно-желтым. О’Брайен посмотрел вперед и увидел, как нечто спускается из открытого окна. Он медленно пошел туда. Молодая женщина с тонкими чертами лица. И с крыльями, которые сложились за спиной, когда она встала на пол. Фигура с крыльями ангела улыбнулась, скромно прикрыла глаза и поплыла к кафедре.

В открытую дверь влетел ястреб и уселся на спинку каменной скамьи. О’Браейн обернулся и увидел, как птица поворачивает голову, следя за плывущей женщиной.

В следующее мгновение О’Брайен стоял на высоком берегу и смотрел на залив с гаванью и кораблями. Вода была цвета чая. На вечернем небе опускались темные тучи, открывая луну. О’Брайен видел изображение женщины, проплывающей мимо луны; на этот раз он мог разглядеть ее лицо, лицо Девы Марии.

– Кто ты? – услышал О’Брайен собственные слова. – Где я?

Он потянулся к фигуре и коснулся влажной краски на холсте. Когда он взглянул на свои пальцы, их кончики покрывала телесная краска. Он вновь посмотрел на картину, но лицо женщины было размытым.

О’Брайен резко сел на кровати. Сердце колотилось, по бокам тек пот, впитываясь в простыни.

Он взглянул на часы. 6:30. Если внутренний будильник установлен, он всегда срабатывает. Всегда вырывает его из сна.

О’Брайен принял душ, надел чистую рубашку и джинсы и пошел к джипу. Проехал несколько миль, пока не добрался до «Севен-элевен» на Артур-Годфри-роад, и припарковался, чтобы позвонить из автомата. Он набрал Уэйверли Кондос и сообщил о сильном шуме в 1795-м. Вскоре он пересек Макартур-козуэй, повернул на юг и остановился у «Корнер-кафе», чтобы позавтракать. Дизайн заведения подражал ирландскому пабу и ресторану – десяток бело-зеленых кабинок и столько же столов. В блеклом баре был единственный клиент и пожилая барменша, на груди которой болталась табличка с именем «Джесси». Пахло беконом, пивом и сигаретами.

Официантка, за сорок, с характерным кашлем курильщика, взяла меню, пожелтевшее, забранное в исцарапанный пластик, и провела О’Брайена мимо стойки бара в угловую кабинку. По телевизору, висевшему над стойкой, шла программа «Сегодня».

– Нужна пара минут, или ты уже знаешь, чего хочешь? – спросила официантка.

– Яичницу. Пшеничные тосты, картошку и черный кофе.

– Сейчас принесу кофе, дорогой.

О’Брайен протянул ей заляпанное меню. Когда официантка отошла, он достал телефон и стал набирать письмо Дейву Коллинзу. К письму он приложил сделанную вечером фотографию луны с облаком.

Официантка принесла О’Брайену кофе.

– Заказ будет готов через минуту.

О’Брайен кивнул и отпил кофе. Потом открыл папку с делом. Когда он добрался до расшифровки показаний Джуди Нилсон, соседки Александрии по квартире, он обнаружил подробности, о которых не помнил. Отвечая на вопрос, как часто Джонатан Руссо бывал в их квартире, Джуди сказала: «Слишком часто. А потом он перестал появляться. Не знаю почему. Алекс не хотела об этом говорить. Я думаю, она боялась, что я расскажу Чарли. В любом случае тогда Алекс начала получать звонки, после которых ей приходилось уходить. Она ненавидела туда идти. Говорила, что этот парень наводит на нее жуть. Она возвращалась со встреч с ним, наверное, в мотеле, и долго стояла под душем. Однажды я услышала, как она плачет в душе, я усадила ее, и мы поговорили. Она сказала, что думает о самоубийстве. Я сказала, если ее жизнь стала настолько ужасной, пора что-то предпринять. Списать убытки и бежать. А через три дня ее убили».

О’Брайен перечитал документ. Он отхлебнул кофе и задумался над словами Джуди. Что-то не сходится. Зачем Руссо встречаться с Александрией в мотеле? В клубе у него был личный кабинет, а на берегу залива – дом в средиземноморском стиле. В момент убийства Александрии было двадцать четыре года, не самый подходящий возраст для педофила.

Мобильник О’Брайена зазвонил.

– Где тебя носит? – спросил детектив Рон Гамильтон.

– Завтракаю. Рон, у меня есть записанное на пленку признание Руссо.

– А у нас есть ордер на тебя. Адвокат Руссо дал показания, чтобы выписали ордер.

– Какие обвинения?

– Для начала словесное оскорбление и угроза физического насилия при отягчающих обстоятельствах, избиение, уничтожение имущества и кража в особо крупных размерах.