40

О’Брайен выезжал из гаража, когда у него зазвонил мобильник. Это был детектив Дэн Грант.

– Патрульный доложил, что вчера вечером останавливал пикап Лайла Джонсона. Сообщил, что Джонсон не остановился на знаке «Стоп» на перекрестке шоссе 15 и 44. Патрульный сделал Джонсону предупреждение. Он сказал, Джонсон нервничал, причем значительно сильнее, чем бывает после предупреждения.

– Тебе удалось еще раз поговорить с его женой?

– Шон, с этой дамой грустная история.

– В смысле?

– Она в синяках.

– Бытовое насилие?

– Скажем так… Человек, который охраняет заключенных, бьет свою жену… причем делает это, или делал, регулярно.

– Что она говорит?

– Скорее, не говорит. Она сгрызла ногти до мяса. Нервничает. Сказала, что последний раз муж говорил с ней около десяти вечера в понедельник. Говорил, что собирается встретиться с каким-то парнем, но не сказал с кем. Ему в руки попало некое дельце, и все должно закончиться этой ночью. Он сказал, если не вернется домой к часу ночи, то пусть забирает ребенка и уезжает к своей матери как можно скорее.

– У нее есть какие-то мысли, где Джонсон должен был встречаться с этим парнем?

– Нет.

– Если он умен, то выбрал какой-нибудь бар. Общественное место.

О’Брайен взглянул на часы.

Пятьдесят восемь часов. Он позвонил в справочную и попросил соединить с клубом «Оз».

– «Оз», – произнес знойный женский голос.

– Джонатана Руссо.

– Кто спрашивает?

– Серхио Конти.

– Подождите, пожалуйста.

О’Брайен проехал еще квартал в сторону «Денни», слушая записанную музыку и рекламные предложения: «Вечеринка в «Оз» в эту пятницу с всемирно известным диджеем Филипом Кейманом».

– Мистер Конти?

– Да?

– Мистер Руссо последние два дня отсутствует. Он должен вернуться вечером. Оставить ему сообщение?

– Спасибо, я перезвоню.

Детектив Рон Гамильтон ждал О’Брайена за столиком в углу ресторана «Денни». О’Брайен подошел к столику, держа в руке номер «Майами геральд». Он удивился, увидев, что его старый напарник набрал вес. У Гамильтона был нос картошкой, темные глаза, густые брови и тонкие волосы. При росте не больше пяти футов восьми дюймов Гамильтон на вид тянул на все двести фунтов. На нем была спортивная коричневая куртка, которой требовалась химчистка. Галстук ослаблен до первой пуговицы под воротником. Гамильтон пил черный кофе.

– Рон, спасибо, что встретился со мной.

– Нет проблем. Хотел бы сказать, что отставка хорошо на тебя повлияла. Ты вообще спал?

– Немного. На мне висит проклятая ответственность за все, что случилось с Чарли Уильямсом и людьми вроде отца Каллахана, которые всего лишь оказались в неудачное время в неудачном месте.

– Шон, не грызи себя. Ты вообще не должен был встревать в эту историю. Однако ты решил попытаться что-то сделать. И это уже очень много значит. Зная, как быстро ты умеешь работать, готов допустить, что ты единственный парень, который успеет остановить тиканье часов для Чарли Уильямса. Как прошел разговор с вечнозагорелым прокурором Розеном?

– Не очень. Похоже, его больше беспокоит общественное мнение, чем спасение человеческой жизни.

– Потому он и сидит на своем месте.

– Розен резво ухватился за мои черные метки времен убойного отдела – внутренние расследования. Швырнул мне в лицо как еще одно оправдание того, что не собирается заново открывать дело об убийстве Александрии Коул.

– Этот парень мало что забывает, особенно если речь идет о делах, связанных со знаменитостями. Ему бы хотелось, чтобы О. Джей дал маху здесь, в Майами, как это случилось в Вегасе. Когда я позвонил Розену, Шон, он вспомнил тебя через две секунды. Спросил меня, тот ли это О’Брайен, за которым – я цитирую – «тенью ходил отдел внутренних расследований». Я сказал ему, что ты был лучшим детективом из всех мне известных.

– Возможно, твое одобрение как-то повлияло на его предвзятое мнение обо мне.

– Шон, не принимай это на свой счет. Розен из тех обвинителей, которые идут в суд только за победой. Ничьих для него не существует.

– Сейчас в зачет идут очки только за одно – сохранить жизнь Чарли Уильямсу. Ты принес копию материалов дела?

– Ага. Вот они… на твоей посылке.

Гамильтон поднял с соседнего стула толстую папку и положил ее перед О’Брайеном.

– Не забудь ее где-нибудь. На копирование этих материалов у меня ушла чертова уйма времени.

– Спасибо, Рон. Тут все сводится к запасу времени Чарли Уильямса.

– Ты не можешь получить отсрочку в каком-нибудь суде?

– Губернатора нет в стране. Все ходатайства адвоката Уильямса проигнорированы либо отложены. Если даже какой-то судья или суд захочет меня выслушать, я не смогу выложить на стол ничего, кроме интуитивных рассуждений. Поскольку Верховный суд определил, что смертельная инъекция не является жестоким или необычным способом казни, к палачу образовалась очередь.

Гамильтон отхлебнул кофе.

– Многие обитатели камеры смертников заслуживают того, где оказались, и встречают судьбу, которую заслужили.

– Но Чарли Уильямс не из них. Я только со встречи с Лорин Майлз в ФБР. Во время судебного разбирательства с Чарли Уильямсом они работали по коксу вместе с УБН. Федералы занимались менеджером Александрии Коул, Джонатаном Руссо, как раз тогда, когда я допрашивал его о смерти Александрии.

О’Брайен посмотрел на папку, лежащую на столе, и ткнул в нее пальцем.

– Где-то там я писал, что в ночь убийства Александрии Коул Руссо ужинал со своим деловым партнером, парнем по имени Серхио Конти. Сейчас я знаю, что это алиби – ложь. Так где же он был?

– Праведником Руссо не назовешь. Нам известно, что его клуб отмывает грязные деньги. Но одно дело знать, и совсем другое – доказать.

О’Брайен смотрел в окно ресторана, следя за огнями машин на мосту Рикенбакер Козуэй.

– Рон, чтобы получить ответы от Руссо, я собираюсь пройти по самой грани. Он жестокий и самовлюбленный. Этот парень считает, что невосприимчив к серьезным проблемам. Будь у меня время, я вел бы расследование иначе, строго по правилам и фиксируя каждый шаг. Но я не стану, я не могу. Сейчас я начинаю с нуля, и мне приходится выбирать самый быстрый путь для спасения жизни Чарли Уильямса. Мне не нравится такой метод расследования. В общем, дружище, прикрой меня, если сможешь. Возможно, нам с тобой удастся спасти Чарли. Но если ты не можешь, я пойму.

Рон добавил в кофе сахара и размешал.

– Сделаю, что смогу. С тех пор, как ты ушел, в Майами стало еще хуже. Парни вроде Руссо пленных не берут. Шон, если ты не вовремя моргнешь или совершишь ошибку, мы никогда не найдем твое тело.