Часть вторая
Мини, Нейпир, февраль 1933 года
С момента страшного землетрясения в Хокс-бей прошло уже два года, но те события все еще жили в памяти людей. Центр Нейпира полностью изменился с того времени и принял совершенно иной облик. Улицы стали шире, а новые дома для сейсмоустойчивости строились из стали и бетона. Медленно исчезали последние строения, которые портили общий вид. То, что возникало на их месте, отличалось по стилю. Эти строения стали самыми оригинальными в стране. За два года Нейпир превратился в самый современный город в мире. Во времена глубочайшей экономической депрессии горстке архитекторов удалось придать разрушенному городу совершенно новый, своеобразный облик. Фасады недорогих в постройке зданий из стали и бетона были украшены роскошными элементами в стиле ар-деко. Иногда они выполнялись в стиле времен испанского колониализма, к которому, с учетом модернизации, вернулись архитекторы Флориды и Калифорнии.
Ева, гуляя по городу, не переставала удивляться. У нее были такие же ощущения, какие бывают у человека, который въехал в новый дом, где все чужое и в то же время волнующее. Только это все относилось к целому городу. И самым невероятным Еве казалось то, что она была причастна к этим переменам. Пусть и в незначительной мере.
Усадьба в Мини тоже выиграла от этой перестройки: Даниэль по просьбе Люси переделал фасад, используя элементы испанского стиля, хотя после землетрясения на доме не было ни одной трещинки.
Ева задумчиво глядела из окна на виноградники, которые по большей части уже никто не обрабатывал. Лишь несколько наделов обрабатывались для личных нужд хозяев. Люси поставила перед собой задачу — выращивать виноград и делать вино хотя бы для собственной семьи. Впрочем, этого все равно никто не ценил. Миссия монахов построила винодельню в другом месте, и никто больше не хотел покупать вино у других производителей, ведь законы, запрещающие торговлю спиртным, становились все строже. Люси выкупила покинутое здание миссии. Эти помещения служили гостевым домом, подвалами для вина и комнатами для наемных работников. «Болд Вайнери» превратилась теперь в самую спокойную и тихую усадьбу в Мини.
Еве казалось, что она спит, когда к ней приходили воспоминания о неожиданных поворотах судьбы, случившихся в последние два года. После страшного землетрясения, после исчезновения Адриана и принудительного переезда с Камерон-роуд она опасалась, что все пойдет хуже и хуже. Но случилось наоборот. Люси, Хариата и Ева вместе с Хеленой и Стеллой переехали в осиротевшую усадьбу в Мини. Пару дней спустя Ева вышла на работу в солидное архитектурное бюро Уильямса, правой рукой которого был Даниэль. Из девочки на побегушках она очень быстро превратилась в эксперта по внутренней отделке зданий. Ведь вновь отстроенные банки, жилые здания, гостиницы, универмаги нуждались в новом интерьере, и их хозяева обращались с этой целью в бюро. Шефу сразу понравилась одаренная немка. Вместе с Даниэлем он решил рекомендовать Еву как немецкого дизайнера интерьера. Еве не нравилось это, но оба архитектора настояли на своем. Мистер Уильямс опасался, что в противном случае в бюро случится бунт.
— Вы намного лучше, чем некоторые из моих работников, — вздыхая, говорил он. — Но если они пронюхают, что у вас нет даже образования, молодые люди взбунтуются. Мои господа архитекторы и распорядители едва ли смогут принять то, что вы работаете по наитию и что у вас отличное природное чутье и вкус к обустройству комнат, выборе пропорций и цветов!
Ева признавала, что ей, единственной женщине, было довольно тяжело работать в этом царстве мужчин. А если эти тщеславные архитекторы прознают, что она всего лишь дочь винодела из Пфальца, до этого рисовавшая эскизы интерьеров в старом альбоме, никому не рискуя их показывать?
Она снова подошла к окну своей комнаты. В Мини в ее распоряжении было целое крыло усадьбы. В другом жили Люси и Хариата. Молодая маори уже два года училась на медсестру и трогательно заботилась о пожилой даме, когда возвращалась домой. Одна мысль о том, что между ними возникли такие тесные отношения, ранила Еву. При этом она полностью осознавала, что Люси держится за Хариату. Как-то Ева вернулась из Нейпира домой поздно вечером. Она позволила себе купить дребезжащий, но вполне приличный «остин», на содержание которого уходило совсем немного денег. Времени у Евы теперь не оставалось даже для бабушки Люси, у которой в последний год сдало сердце. Хариата все время, как только появлялась свободная минута, заботилась о Люси, а Ева видела ее чаще по выходным в столовой. Да и то они тогда почти не разговаривали. Признаться, Ева и сама догадывалась, почему не искала близости с Люси: девушка переживала, что та может попросить ее наконец-то дать согласие на похороны Адриана. Хотя Ева понимала, что Адриан стал жертвой землетрясения, сердце ее противилось этому.
В тот день Люси и Хариата поехали вместе с Евой в город. Люси редко хорошо себя чувствовала. Конечно, Ева знала причину, почему старая маори не хотела ездить в город. Очевидно, она боялась встретиться со своей сестрой Харакеке. После того как Люси рассказала ей, что убила отца, та молча развернулась и ушла. Люси была слишком гордой, чтобы бежать вслед за ней. Что касается Евы, то она считала, что Люси ведет себя чересчур непримиримо. Вероятно, Харакеке пребывала в шоке, но если бы Люси объяснила ей, почему тогда все так случилось, сестра наверняка поняла бы ее. Но Люси могла быть чертовски упрямой, поэтому обе пожилые дамы не виделись с февраля 1931 года.
Ева часто думала о том, чтобы навестить Харакеке, но так и не решилась. Иногда девушка неуверенно заговаривала об этом с Люси, спрашивала, не может ли та перебороть себя, но пожилая дама даже слышать ничего не хотела. При этом Еве было ужасно интересно узнать, что же за история приключилась с Хеху. Но после исчезновения Адриана Люси больше не хотела диктовать свою историю. «Если у меня появится время, тогда я ей снова предложу записывать историю, на случай, если Адриан все же вернется», — решила Ева. Если… В первый год она думала о нем каждый день и почти каждую ночь он ей снился, однако в последнее время она все реже вспоминала о нем. Но в этот момент Ева в который раз горько осознала, как ей его не хватает! Она просто не может искать свое счастье с другим мужчиной. Во время траурных мероприятий, посвященных годовщине землетрясения в Нейпире, Даниэль дал Еве понять, что все еще любит ее. Ева перепугалась и почти отдала его в руки Элизабет — дочери одного из старших архитекторов бюро.
— Мои чувства по отношению к тебе никогда не изменятся! Никогда! — сказала она ему прямо. При этом она солгала! Она чувствовала к этому молодому, ставшему успешным архитектору больше, чем дружбу.
С момента их первой встречи Даниэль очень изменился и стал весьма серьезным молодым человеком. Ева уже не могла игнорировать тот факт, что Даниэль занял в ее сердце очень важное место. Это случилось в ясное солнечное воскресенье, когда Ева встретила его на Марин-Парейд с сияющей Элизабет. Дорого бы она дала, чтобы оказаться рядом с ним вместо этой легкомысленной особы! В ушах Евы долго еще звучали слова Люси, которая в тот день согласилась поехать вместе с ней в город:
— По цвету твоих щек можно судить, что ты не так уж к нему безразлична, как всегда утверждаешь!
Но, несмотря на предательский румянец, Ева все отрицала. С тех пор она избегала Даниэля. Это было непросто, ведь их кабинеты находились друг напротив друга. И в тот особый день им даже пришлось задержаться вместе.
Ева еще раз повертелась перед зеркалом. Специально для такого случая она заказала из розовой тафты облегающее длинное, до щиколоток, платье с глубоким вырезом, прямо как у принцессы. Оно сидело идеально и отлично подходило к ее искусно завитым в локоны светлым волосам. Сама девушка считала эти локоны слишком вызывающими, но молоденькая секретарша подбодрила ее, сказав, что Ева с этой прической похожа на Грету Гарбо. Ева же, напротив, полагала, что не имеет ничего общего с актрисой, которую незадолго до этого видела в роли мадам Грушинской в фильме «Гранд-отель». Но то, что вид у нее был совершенно иной, не такой, когда она только приехала в Новую Зеландию, с этим Ева не могла спорить. До вида роскошной дамы на другом конце земли ей было тогда очень далеко. Явившись в роскошное бюро на Теннисон-стрит, разодетая в пух и прах Ева не могла не заметить, какой вызвала фурор, даже мужчины на улице оборачивались!
Ева скользнула ногами в туфли и взяла сумочку. При этом ее взгляд упал на последнее письмо брата, и лицо ее помрачнело. Хотя она и не собиралась возвращаться в Германию, политические новости с бывшей родины ее беспокоили.
Там пришел к власти Гитлер. Он ненавидел евреев, так писал ей брат Ганс. Еву воспитали как католичку, но мать ее была по крови еврейкой, хотя и приняла католицизм. В семье это было известно. Ганс писал, что, пока Гитлер у власти, в Германию ни в коем случае нельзя возвращаться, и он сам этого делать не собирается. Антиеврейские настроения, очевидно, использовал сосед, которого Ганс попросил продать участок земли. Тот, продав виноградник, присвоил деньги. Ганс все это подробно описал, к тому же заверил, что в течение этого года переселится в Новую Зеландию. С большим бизнесом у него в Калифорнии пока не складывалось, но он бредил о том, как придумать новый — стопроцентный! — способ, чтобы заработать кругленькую сумму и сразу вложить ее в Новой Зеландии.
Ева искренне любила брата, но его вечные хвастливые обещания действовали ей на нервы. Если бы все было так, как она хотела, брат приехал бы с пустыми руками и испытал бы удачу в Новой Зеландии. Она скучала по нему! Что он скажет, когда увидит младшую сестренку успешным дизайнером интерьера? Ева не писала брату о том, каких неожиданных карьерных успехов ей удалось добиться. Если бы он только мог приехать, тогда бы она все ему показала! Девушка вытерла выступившие на глазах слезы и решительно вышла из комнаты.
В прихожей ей встретились Люси и Хариата. Ева с удивлением обнаружила, что они были не одни. Вместе с ними пришел молодой врач, хотя в праздничном костюме его едва ли можно было узнать. Вместе с Хариатой они во время землетрясения помогали ему. Нетрудно было догадаться, почему тот сопровождает их, ведь ее подруга-маори просто светилась от счастья. В своем довольно простом вечернем платье та выглядела сногсшибательно.
— Это Фрэнк, — раскрасневшись, представила она Еве молодого врача.
— Мы, кстати, знакомы, — добавил доктор Веббер.
Завидуя их счастью, Ева повернулась и взглянула на Люси. Пожилая дама тоже надела лучшее платье. Ее глаза светились гордостью за внучку, ведь после исчезновения Адриана бабушка так ее всем и представляла.
— Поедем на моей машине? — спросила Ева.
Люси закатила глаза.
— Я бы лучше отправилась в экипаже, но у нас его больше нет. Тогда, вероятно, нам придется сесть в автомобиль. Ты же не собираешься сама садиться за руль?
— Именно собираюсь, Люси, кто же поведет тогда? — рассмеялась Ева. — Может быть, доктор Веббер?
Молодой врач улыбнулся. Люси пробормотала что-то неразборчивое и прошла за ними к машине. Она наотрез отказалась садиться на переднее пассажирское место. Хотя машина и была старовата, но все же сидеть на задних пассажирских местах считалось определенным шиком.
Ева любила ездить по прибрежным улицам. Чем ближе они подъезжали к Нейпиру, тем больше она волновалась. Не каждый день выпадает такая честь! За постройку нового здания шеф местной газеты «Нейпир Дейли Телеграф» выделил премию архитектору Даниэлю Томасу и ответственной за дизайн интерьера Еве Кларк. Эту премию должны были вручить на торжестве по случаю второй годовщины ужасного землетрясения.
Ева чертовски гордилась, и все же ей было не по себе. Она все еще опасалась, что кто-нибудь раскроет ее обман. Это был абсурд: едва ли на другом конце мира можно было бы встретить знакомых из Баденхайма. Чтобы высадить пассажиров, Ева остановила машину возле здания, в котором находилось издательство. Но о том, чтобы припарковать здесь автомобиль, нечего было и думать. В ряд выстроились автомобили, из которых выбирались нарядные дамы. Ева отъехала немного дальше, к Теннисон-стрит, и там ей повезло. Как раз, когда она выходила из машины, ее окликнул звонкий женский голос:
— Миссис Кларк!
Ева обернулась. Это оказалась молодая Элизабет Хантер в сопровождении Даниэля и своего отца. Мистер Хантер проектировал несколько новых городских зданий для бюро Уильямса и, казалось, гордился будущим зятем. Девушка шла под руку с Даниэлем, а тот заметно смущался. Мистер Хантер протянул Еве руку, и они отправились за молодой парой. К счастью, Еве не пришлось погрузиться в свои чувства: мистер Хантер болтал без умолку. У здания он остановился и бросил горящий взгляд на впечатляющий фасад.
— Вы только взгляните! — воскликнул он. — Идеальная симметрия! А каковы центральная часть с балконом и флагшток — просто глаз радуется! Я ничего не имею против наших старых домов в викторианском стиле, но прежде ничего подобного не видел!
— Нет, дорогой Карл, еще узор балконной решетки у «Дома Гувера» в Лондоне, — бросил Даниэль, очевидно следивший за разговором. — Но остальной декор мы придумали с миссис Кларк сами.
Ева отмахнулась:
— Может, я как-то и обмолвилась, что в проекте хорошо бы расположить ленту зигзагом.
— Это все миссис Кларк. Она очень скромная, — подтрунивал Даниэль, бросая на нее внимательные взгляды.
«Если бы он знал, как мне все это неприятно, — холодно подумала Ева. — Надеюсь, что эти двое не заметили, что нас с Даниэлем связывает нечто больше, чем работа». Но ее опасения оказались напрасными: Элизабет улыбнулась, а седой архитектор продолжал болтать:
— Грандиозно! Эти узоры на колоннах между окнами… Они напоминают мне пальмы. А это название газеты, простирающееся через весь фасад. Ах, юноша, о вас еще услышат в мире! — Он любовно похлопал Даниэля по плечу.
— Да, отец, я уверена в этом, но если ты и дальше будешь глазеть на дома, мы пропустим праздник. — Элизабет рассмеялась и потащила Даниэля к входу в здание.
— Ох уж эти дети, — благосклонно посетовал мистер Хантер. — Но вы ведь согласитесь, такие краски! Использовать охру — на это нужно было иметь смелость! Никто бы не додумался, что этот выбор был сделан от безысходности: краску просто пришлось разбавить водой. Великолепная идея! Ах, так радует сердце, что не только бюро Хея делает что-то новое в этом городе!
— Разумеется! Но вы не слишком прибедняйтесь. Ведь «Холланд Билдинг» — это же ваша работа!
— Ну да, бюро Уильямса сделало отличную ставку в конкурсе на самое необычное новое здание! А теперь давайте быстрее пройдем внутрь. Я с нетерпением хочу взглянуть на вашу работу!
Когда Ева вошла в здание, у нее по спине пробежала приятная дрожь. Благодаря стеклянному пологу стол администрации газеты был, казалось, погружен в нереальный свет. Такой способ освещения придумал мистер Уильямс. На колоннах под потолком повторялся наружный орнамент — зигзагообразная лента. К тому же просматривались элементы орнамента древних майя. Ева делала в стиле ар-деко проект пола, гигантскую стойку в приемной и деревянные украшения на стенах, которые благодаря прозрачной стеклянной стене выглядели почти невесомыми. Но больше всего она гордилась стильными светильниками, которые фирма изготовила по ее эскизам.
Мистер Хантер одобрительно присвистнул.
— Вот это мощь! — пробормотал он. — Я могу надеяться, что вас не переманят? Вы только посмотрите! Вон там мистер Хей тоже не перестает восхищаться. — Мистер Хантер приподнял шляпу, приветствуя самого известного архитектора города, и тот поздоровался в ответ. — Он у Даниэля тайный пример для подражания. У Хея — своя команда, хотя он даже не подозревал, что стиль Даниэля так близок ему. Как вы считаете? Даниэль бы расплакался, если бы только мог вообразить, что его дом в готовом виде будет по стилю похож на здания Хея… Да, да, именно Хей отправил его в комитет по восстановлению города. Там выдавали заказы.
Еве нравился мистер Хантер, но уж слишком много он говорил. Теперь к ним подошел знаменитый архитектор с женой. Ева еще ни разу до этого с ними не встречалась и была впечатлена, ведь каждый в Нейпире знал, что миссис Хей сильно пострадала во время землетрясения. Поговаривали, что у нее еще не зажила полностью нога, но по женщине этого не было видно.
— Мистер Хантер, не хотите ли представить мне молодую даму? — вежливо попросил мистер Хей.
— Конечно, дорогой Луис. Эта дама — дизайнер интерьера Ева Кларк, которая и создала всю эту роскошь.
Архитектор улыбнулся:
— Я так и думал. О вас повсюду говорят.
— Да, могу это подтвердить, — добавила миссис Хей, когда Ева протянула ей в ответ руку.
— Хотите прийти на торжественное открытие моего нового бюро через два месяца?
Ева покраснела. Буквально на ровном месте ее снова охватил страх. Она по-прежнему опасалась, что ее афера раскроется.
— А что я говорил?! — проворчал мистер Хантер, едва чета Хей удалилась. — Он еще попытается вас переманить! Но давайте же наконец отправимся наверх. Иначе сейчас придут еще господа из Веллингтона, которые станут любезничать с вами в корыстных целях.
Ева, улыбнувшись в ответ, поспешила заверить его:
— Не беспокойтесь, мистер Хантер, я останусь верна архитектурному бюро Уильямса, даже если получу много выгодных предложений.
«Если бы он знал, что у меня просто нет выхода, — подумала Ева, — любой другой потребует от меня свидетельство и документы. Тут красивая мечта и кончится…»
Они пришли как раз вовремя, чтобы перед торжественными речами насладиться бокалом шампанского. Ева, пошарив глазами по толпе, с сожалением обнаружила, что Элизабет с Даниэлем сели на места рядом с Люси, Хариатой и Фрэнком. Поэтому ей ничего другого не оставалось, как сесть рядом с мистером Хантером, который, прикрыв рот ладонью, продолжал болтать о почетных гостях, присутствующих в зале. Только когда издатель газеты «Нейпир Дейли Телеграф» взошел на трибуну и попросил тишины, архитектор прекратил разглагольствовать. Прозвучала хвалебная речь, посвященная Еве и Даниэлю. «Ах, если бы мои родители могли это услышать! И если бы брат был здесь… — пронеслось в голове у Евы. — И Адриан…» Девушка боялась, что, подумав о нем, не сможет сдержать слез. Она быстро вытащила носовой платок и промокнула повлажневшие глаза. «А разве меня чествовали бы тогда здесь? — внезапно задалась она вопросом. — Может, училась бы себе, как Хариата, в школе медсестер». В один миг Ева осознала: только благодаря Даниэлю она выбрала этот путь.
Ева погрузилась в мысли и совсем перестала слушать речь. И лишь тычок в бок заставил ее прийти в себя.
— Вы должны выйти вперед, — зашептал мистер Хантер.
Ева поднялась и вышла через центральный проход к трибуне. Грохнули аплодисменты. Мистер Брюс, издатель, пожал ей руку и попросил сказать от себя несколько слов. У Евы от одной мысли об этом встал ком в горле. Она не предполагала, что, возможно, ей нужно будет сказать маленькую речь перед всеми этими людьми! Девушка почувствовала, как краска заливает лицо. Она словно во сне склонилась над микрофоном, губы растянулись в искусственной улыбке. В поисках помощи она оглядела публику. И только когда мистер Уильямс, главный редактор газеты, ободряюще кивнул, она решилась заговорить.
Первые фразы нерешительно сорвались с ее губ. Ева боялась, что ее спросят о том, где именно в Германии она получила образование. Ей ничего другого не оставалось, как вести себя естественно. Она правдиво описала, что по прибытии в Новую Зеландию и не думала, что останется здесь навсегда. Она никогда бы не получила в Германии шанс, который представился в этой стране. Еве пришлось прерваться в этот миг, потому что публика разразилась аплодисментами. Это ободрило ее, и она просто заговорила от чистого сердца. Она описала, как вскоре после прибытия пережила страшное землетрясение, что ее муж пропал без вести, но она с мыслью о нем сделала все, чтобы возродить к жизни разрушенный город Нейпир. Ведь они, оставшиеся в живых, должны были это сделать ради тех, кто пал жертвой. Вместо аплодисментов в зале послышались одиночные всхлипывания. Ева видела, как все больше женщин вытаскивают носовые платки, а взрослые мужчины стараются не потерять самообладания. В тот момент Ева поняла, что следует своему призванию, а все остальное было бы лишь авантюрой. В конце она поблагодарила бабушку Люси, мистера Уильямса и, прежде всего, Даниэля, который доверил ей, немке, помогать восстанавливать его родной город.
Даже мистер Брюс был растроган и поблагодарил ее за такие слова, в шутку добавив, что, если когда-нибудь Ева перестанет заниматься архитектурой, он возьмет ее к себе в газету, ведь люди, которые могут подобрать правильные слова, ему нужны всегда. Он попросил Еву присесть на один из двух стульев и вызвал на сцену Даниэля.
Даниэль не мог скрыть слез, да он и не пытался этого делать. Напротив, он дал понять всем этим людям, как глубоко тронули его слова Евы. Девушка в смущении рассматривала носки своих туфель. А затем он объяснил публике, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Архитекторы вынуждены были работать в стиле ар-деко, потому что восстанавливать старые викторианские здания было бы слишком дорого. И было бы слишком мрачно, если бы на фасадах остался голый бетон. Тут Ева подняла голову и окинула взглядом публику. Недалеко от себя она обнаружила знакомое лицо, оно просияло, когда их взгляды встретились. Старая добрая Харакеке! Ева очень переживала из-за того, как воспримет Люси встречу с сестрой, ведь после окончания праздника это неминуемо произойдет. Ева усмехнулась, но ее улыбка тут же померкла, когда она вдруг среди публики узнала еще одного человека. Береника Кларк торжествующе осклабилась, и Ева догадывалась почему. Именно эта девушка могла рассказать всем присутствующим о ее афере, причем с большим удовольствием.
Мини, Нейпир, апрель 1933 года
До последнего мгновения Ева не хотела принимать приглашение от мистера Хея, который просил ее присутствовать на открытии нового бюро. Однако Даниэль пригрозил, что, если она не приедет, он лично доставит ее в Нейпир в принудительном порядке. Еве пришлось клятвенно пообещать ему, что она прибудет вовремя. Собственно, у нее совершенно не было желания, потому что это было воскресенье, которое она обычно проводила в Мини на природе. В выходные она любила спокойно посидеть в усадьбе. Но теперь увильнуть явно не удастся. Только что Даниэль позвонил по телефону и сообщил, что из-за непогоды заберет ее в любом случае. В тот мартовский день было еще довольно тепло, но с утра как из ведра лил дождь. Взглянув на свои новые наручные часы, Ева поняла, что у нее есть еще немного времени, чтобы переодеться. Она открыла шкаф, и ее взгляд остановился на «платье принцессы». «Что за вечер!» — подумала она, тут же вспомнив о присуждении премии. От этих воспоминаний мурашки побежали по коже. Все, что превосходно началось, из-за Береники закончилось кошмаром. Хотя ее кузина ни словом не обмолвилась о происхождении Евы, она все время играла на ее нервах. Она появилась в сопровождении одного молодого архитектора из бюро мистера Хея, который безоговорочно подчинялся ей. Как только Береника познакомила их, ладони Евы сразу же стали влажными от волнения.
— Я позабыла, дорогая, где ты училась в Германии? — запела Береника.
— В Мюнхене, — невозмутимо ответила Ева.
И такие игры продолжались весь вечер, до тех пор, пока Ева не сказалась больной и не ушла с праздника, который проводился в ее честь.
Одной из причин ее нежелания идти на открытие бюро была именно Береника. Ева легко могла представить себе, как Береника вновь возьмется за дело, и от этого испытывала замешательство. Но что удивляло Еву больше всего, так это то, что Береника, очевидно, еще никому не открыла этой тайны, иначе до нее уже давно дошли бы слухи. Ева никому не рассказывала о подлостях Береники, хотя и очень хотела поделиться с Даниэлем. Но у того и так забот хватало — поддерживать хорошее настроение Элизабет. Девушка во время праздника вдруг стала неразговорчивой и отвечала односложно.
Ева твердо решила, что, если Береника сегодня вечером опять попытается ее шантажировать, она отведет ее в сторону и серьезно с ней поговорит.
Ева достала элегантное платье и надела его. Это темно-синее, с белым воротничком платье доходило до щиколоток и подчеркивало талию, к тому же внизу расходилось в широкую юбку. Раньше Ева никогда не относилась к одежде так серьезно, но теперь ей нравилось ходить по магазинам модного женского платья и покупать там элегантные вещи. Ева даже как-то побывала в Веллингтоне и отметила для себя новые модные тенденции.
Волосы она зачесала строго назад, губы подкрасила красной помадой. Еще один контрольный взгляд в зеркало убедил ее в том, что Ева и так знала: сейчас она выглядит стильной дамой. «Если бы только Адриан увидел меня такой», — подумала она и, вздохнув, отвернулась от зеркала. В последние недели ей уже несколько раз приходила в голову мысль, что нужно наконец-то провести погребение и оказать Адриану последнюю честь. Но каждый раз она отбрасывала эту мысль, хотя и была готова предложить это Люси.
Уже в коридоре Ева услышала взволнованный разговор между Харакеке и Люси. Обе сестры на празднике в «Нейпир Дейли Телеграф» просто молча обнялись. С тех пор они много времени проводили вместе, ведь Харакеке, продав свой дом, перебралась в Мини. Теперь не проходило и дня, чтобы они не ссорились. Ева, улыбаясь, подслушивала их перепалку.
— Ты злопамятная! — ругалась Люси. — Сколько раз я тебе уже говорила, что у меня не было иного выхода. Наш отец и Том! Ты бы пожертвовала собственным мужем?!
— Да ты просто не хочешь понять, что не из-за этого я так сильно обиделась, а из-за того, что ты мне все эти годы врала!
— Ах вот оно что, а что бы ты сделала, если б узнала, что я застрелила отца, великого вождя Канахау?
— Именно это я и имею в виду! — Голос Харакеке сорвался от злости. — Ты же знаешь, как он со мной обращался. Это ты была его принцессой, а на меня он смотрел как на пустое место. Но и этого мало. Он же хотел запретить мне врачевать, мечтал выдать замуж за старого целителя, полуслепого тщеславного старикана. Ты думаешь, я побежала бы в полицию, чтобы заявить на тебя и отомстить за то, что ты осталась с любимым человеком?
— Нет, конечно, нет, но…
— Ты просто мне не доверяешь! Вот что меня больше всего ранит. Я всегда была на твоей стороне. По крайней мере, когда объявился Хеху, ты просто обязана была сказать мне правду… — Голос Харакеке дрожал от гнева, в то время как Люси говорила все тише.
Наконец бабушка громко всхлипнула, Ева постучала в дверь, чтобы сестры не заметили, что она подслушивает.
Когда никто не пригласил ее войти, она осторожно приоткрыла дверь.
— Я пришла сказать, что сейчас за мной приедет Даниэль, — сообщила она.
Люси сделала вид, будто между ними ничего не произошло.
— Тебе так идет это платье, — пропела она, незаметно смахивая тыльной стороной ладони предательские слезы со щек.
Харакеке не могла так быстро переключиться. Ее лицо все еще было искажено от злости.
— Ты мне так и не ответила, дорогая Люси, — проворчала она, прежде чем обратиться к Еве: — А ты не притворяйся, будто не знаешь, что мы только что поссорились. Я знаю, что в коридоре слышно каждое слово, даже когда говоришь обычным тоном. А наши вопли наверняка разносились по всему дому. Почему, Люси, почему?
— Только не начинай все снова! — измученно простонала Люси.
— А ты, Ева? Ты считаешь, что это правильно? Ведь она даже тебе все рассказала, а от меня скрывала всю жизнь!
Еве очень не хотелось вмешиваться в ссору двух сестер. Но Харакеке не отступала:
— Ну, говори же!
Ева пожала плечами.
— Такой я тебя еще никогда не видела, тетушка Ха, — уклоняясь от ответа, сказала она.
Харакеке уперла руки в бока.
— А меня так еще никто никогда не обижал! И поэтому я не успокоюсь, пока Люси не скажет мне в лицо, почему она умалчивала, что у нее в подвале останки, да к тому же нашего отца!
Люси потеряла самообладание и разрыдалась.
— Поверь мне, я сама задавала себе этот вопрос миллион раз. Я думала, что просто упустила подходящий момент. Я сожалею об этом всем сердцем. Знаешь, мне нужно срочно с кем-нибудь поговорить, — всхлипывала она.
Злость с лица Харакеке как ветром сдуло. Она подошла к сестре и взяла ее за руки. Теперь плакали обе.
Вид двух пожилых маори, которые со слезами на глазах просили друг у друга прощения, так тронул Еву, что она сама едва не расплакалась. Она тихонько попятилась за дверь. Увидев то, что не предназначалось для ее глаз, она почувствовала себя вуайеристкой. Но сестры не обратили на это внимания. Они были целиком и полностью заняты собой, словно в этом мире, кроме них, никого не существовало.
Ева тихо прикрыла дверь в комнату. В этот момент в прихожей раздался звонок. Это был Даниэль. В последнее время Ева часто спрашивала себя, привлекателен ли он все еще для нее? Ей казалось, что его лицо стало более строгим, черты — более мужественными. Он уже не был большим ребенком, от которого постоянно веяло весельем и беззаботностью. Как многих людей в этом городе, землетрясение изменило и его.
— Ты выглядишь очаровательно, — произнес Даниэль.
— Не могу не сказать того же о тебе, — с подчеркнутым вниманием ответила Ева. Ее сердце забилось быстрее, как только она открыла Даниэлю дверь.
— Ты не хочешь пригласить меня войти? Я бы хотел поздороваться с бабушкой Люси.
— Сейчас неподходящий момент, — шепнула Ева. — Она поссорилась с тетушкой Ха, и теперь они просят друг у друга прощения. Подожди. Я только возьму свою сумочку.
По дороге к машине Даниэль держал зонт, чтобы она не промокла. Он провел Еву до пассажирской двери и помог сесть в машину. Ева все еще не могла прийти в себя. Даже малейшее прикосновение его руки приводило ее в странный трепет.
Пока он разворачивал машину, Ева словно прозрела: она влюблена в Даниэля Томаса. Ева была перепугана этим неожиданным открытием, но не подала вида. Напротив, она сознательно завела тему о его помолвке.
— Ты уже волнуешься насчет завтрашнего события? — спросила она, хотя вообще не хотела слышать ответ на свой вопрос. Предстоящая помолвка Даниэля и тот факт, что он не пригласил Еву на торжество, вызывали у нее смешанные чувства. Возможно, она и сама притворилась бы нездоровой и пропустила это празднество, но девушке не давала покоя мысль о том, что он не пригласил только ее одну из всего бюро. Девушка также задавалась вопросом, почему Элизабет после вручения премии в «Нейпир Дейли Телеграф» внезапно стала относиться к ней враждебно.
Даниэль молчал. В машине было так тихо, что отчетливо слышались удары капель дождя по лобовому стеклу.
— Не будет никакого праздника, — спустя некоторое время ответил он.
— Что это значит? — Ева надеялась, что Даниэль не заметит ее внутреннего волнения.
— Это значит, что помолвка не состоится!
Ева ошеломленно взглянула на Даниэля. Он упрямо смотрел вперед на мокрую дорогу.
— Но почему?
— Ты действительно хочешь это знать?
— Конечно, я… То есть, вы были такой… хорошей парой и… — Ева смущенно замялась.
— Она задала мне один вопрос, на который я правдиво ответил.
Ева поджала губы. «Только не спрашивай больше ни о чем, — сказала она себе, — иначе он заметит». Но Даниэль невозмутимо продолжил:
— Она спросила, есть ли у меня еще чувства к тебе, а я ее спросил, действительно ли она хочет это знать? Элизабет настаивала, и мне пришлось сказать ей правду.
Ева нервно сглотнула и машинально положила руку на руку Даниэля. Он свернул влево и остановился. Даниэль повернулся к ней, в его глазах читалось невероятное удивление.
— Скажи мне, я сплю или мне только что померещилось?.. Ты отвечаешь на мои чувства?
— Поцелуй меня! Пожалуйста! — прошептала Ева.
Даниэлю не нужно было говорить дважды. Он заключил Еву в объятия. Их губы соприкоснулись так, словно они уже тысячу раз целовались. На какую-то долю секунды Ева вспомнила об Адриане, но потом она вся без остатка была с Даниэлем.
— Когда ты поняла, что чувствуешь ко мне больше, чем дружбу? — спросил он после поцелуя, нежно погладив ее по щеке.
Ева улыбнулась.
— Только сейчас, когда села в машину.
Даниэль рассмеялся.
— Прошла целая вечность! А ведь я не переставал тебя любить. Я никогда не забуду тот миг, когда мы впервые встретились с тобой. Сначала я видел перед собой лишь твои сверкающие глаза…
Даниэль вздохнул и продолжил:
— У Элизабет будет шок, если она увидит нас вдвоем сегодня вечером. Она мне, кстати, пророчила, что ты не ответишь на мои чувства. Ведь они либо появляются сразу, либо их нет совсем. В любовь со второго взгляда она не верит.
— Могу понять. Я тоже когда-то так думала. Потому что с Адрианом… — Ева осеклась. — Извини. Я не хотела ворошить прошлое.
— Не беспокойся о том, что я каждый раз буду расстраиваться, когда ты вспомнишь о нем. Во-первых, я его любил как брата, а во-вторых, я знаю, сколь искренними были твои чувства к нему. Они ведь развивались почти у меня на глазах, хотя я охотно бы не видел всего этого.
Даниэль нежно взял ее лицо обеими руками и заглянул ей в глаза.
— Я люблю тебя, твои глаза цвета «пунаму», — мечтательно пробормотал он. — Так маори называют нефрит. Я еще никогда в жизни не видел, чтобы глаза лучились таким ярко-зеленым светом.
— А я впервые заметила, что у тебя тоже зеленые глаза. Я всегда думала, что они голубые, потому что так обычно бывает у рыжих и блондинов… И из-за твоих веснушек… — Она снова запнулась. — Это было бестактно с моей стороны, да?
Даниэль рассмеялся:
— Если ты после сегодняшнего дня будешь говорить, что у меня голубые глаза, тогда я обижусь. Но по крайней мере ты знаешь, какого цвета у меня волосы.
Ева провела рукой по его жестким волосам.
— Ты ведь все понимаешь, правда?
— О нет, я не пойму, если ты и сейчас откажешься от моего предложения. Ева Кларк, ты выйдешь за меня замуж, чтобы создать со мной семью? Скажи наконец «да». Или ты хочешь узнать меня получше?
Ева побледнела.
— Но… но это же слишком рано, я хочу сказать, что Адриан еще не…
— Тогда, моя любимая, мы это сделаем после того, как окажем ему последнюю честь.
— Ты считаешь, нам нужно похоронить его?
— Да, я думаю, это единственное, что мы можем для него сделать.
— Да, — едва слышно ответила Ева.
— Это ответ на какой вопрос? О похоронах или о замужестве?
— На оба!
Даниэль неистово подхватил Еву на руки. Они снова поцеловались.
Когда они разняли объятия, Ева предположила, что будет лучше не показывать своего счастья перед коллегами на празднике, устроенном в честь открытия нового архитектурного бюро мистера Хея. И прежде всего из-за Элизабет.
— Я не могу ничего обещать, — шутливо ответил Даниэль и глянул на часы. — Но нам нужно ехать. Или мы прогуляем? — добавил он.
— Нет, мы не должны разочаровывать мистера Хея.
Даниэль запустил мотор. По машине все еще хлестал дождь.
— Значит, это правда, что он пытался тебя переманить? — спросил Даниэль, когда они уже были в центре города.
— С чего ты взял?
— Мистер Хантер намекнул на это Элизабет.
Ева повернулась к Даниэлю.
— Нет. Он, конечно, проявлял некоторый интерес, но ты же знаешь, что я никогда не смогу принять его предложение, даже если бы захотела. Тогда бы он потребовал от меня документы, а я могу предъявить ему лишь аттестат об окончании баденхаймской школы.
— Такое может быть. Но тогда мистер Уильямс и я сможем кое-что придумать!
— Ты уверен, что он поможет мне, даже если я уйду к конкурентам?
— Думаю, да. Мистер Уильямс никогда не станет вставлять тебе палки в колеса, если таким образом ты сумеешь подняться по карьерной лестнице. Значит, ты готова подумать над предложением, если мы все уладим?
Ева покраснела. Да, ответ был очевиден, она бы ушла к Хею, если бы у него смогла подняться по карьерной лестнице.
— Тебе не нужно отвечать. Я знаю, что ты скажешь, но тебе не стоит мучиться угрызениями совести. Я поговорю с шефом.
— Но ведь Хей еще не сделал мне предложения! — запротестовала Ева.
— Он это сделает сегодня!
— Откуда ты знаешь?
— У меня есть свои источники, — рассмеялся Даниэль.
— Давай, выкладывай! Как ее зовут?
— Ты будешь переживать, если я назову имя.
— Только не говори, что это Береника!
— Именно так. Недавно я встретил ее на Марин-Парейд. Она сказала мне по секрету, а ей сообщил об этом молодой архитектор, с которым она встречается. Хей непременно хочет видеть тебя в своей команде и готов заплатить любую цену. Ты везучая!
Ева удивленно взглянула на Даниэля. Казалось, он искренне радуется за нее. При этом Даниэль всегда сам мечтал работать у Хея.
— Ты немного обижен, что он не сделал предложения тебе?
— Нет, достаточно, если у него будет работать моя жена, — улыбнулся он.
Ева растроганно пожала ему руку.
— Знаешь, ты великолепный мужчина!
— Да, конечно, иначе у меня не было бы ни одного шанса заполучить тебя, — лукаво ответил он, паркуя машину.
Даниэль снова постарался, чтобы на Еву не упала ни одна капля, и проводил ее до входа.
— Я все же завидую тебе, — шепнул ей на ухо Даниэль, когда они входили в бюро, которое архитектор спроектировал явно под впечатлением так называемого органического стиля Фрэнка Ллойда Райта.
Мини, апрель 1933 года
Харакеке и Люси, взявшись за руки, стояли под старым деревом на вершине холма над виноградниками. Шел дождь, пахло сырой затхлой землей, но это им не мешало.
Они смотрели, словно завороженные, на мокрую пустую яму, которая будто ждала, чтобы ее засыпали землей. Это Люси придумала устроить для отца символические похороны и отдать ему последнюю честь. Харакеке хотела, чтобы Люси попросила Беренику выдать им останки отца и его меховую накидку вождя, но Люси даже слушать не стала сестру. Она наотрез отказалась говорить со своей внучкой.
Харакеке начала петь. Люси колебалась, не зная, стоит ли ей присоединиться к сестре: она так давно не пела погребальных песен. Но уже в следующее мгновение сама удивилась, как свободно слетели с ее губ слова, словно и не прошло десятилетий с тех пор, как ее отец обрел вечный покой.
Внезапно Люси позабыла обо всем и позволила волне воспоминаний унести себя в детство. Она чувствовала нежное тепло матери, вдыхала запах свежего ханги, вспоминала, как чесать лен, делать из него одежду и игрушки. Хотя на ней были туфли, у Люси появилось ощущение, будто она стоит на влажной земле босиком. Она вспоминала, как однажды с сестрой тайно прокралась в комнату собраний и разглядывала вырезанные из дерева страшные маски. Да, она даже ощутила приятный холод хей-тики, который постоянно носила на шее. В этот момент она уже знала, что нужно делать.
— Подожди немного, — шепнула она.
Харакеке перестала петь и удивленно взглянула на нее, Люси вытащила из кармана пальто нефритовый амулет.
Это был подарок, который Ева сделала ей когда-то на Рождество. Люси повесила амулет на шею и сказала:
— Он удивительно похож на мой старый хей-тики. Ты не находишь?
— Ах, Люси, — вздохнула Харакеке.
— Нельзя просто зачеркнуть свое прошлое. Я — маори и останусь ею навсегда. И с сегодняшнего дня я снова буду Ахоранги! — решительно сообщила Люси.
Харакеке наклонилась к сестре, и они потерлись носами, как часто делали еще детьми.
— И ты не простая маори, а принцесса. Его принцесса, — произнесла Харакеке сдавленным голосом. — Но, пожалуйста, оставайся Люси. Меня столько лет раздражало твое новое имя, но я уже к нему привыкла. Я не смогу переучиться, да и обо всех других подумай, Люси! Речь ведь идет о том, кто ты в душе… — Харакеке указала на сердце и продолжила: — Главное, что ты внутри снова маори.
У Люси от умиления появились на глазах слезы.
— Я точно не хотела его убивать, но он проклял моих детей и хотел застрелить Тома, — всхлипнула она.
— Я знаю, что у тебя не было иного выхода. Если бы я оказалась на твоем месте, то поступила бы точно так же. Клянусь тебе предками.
— А он отнял у меня моего сына!
— Люси, это был несчастный случай. Проклятие уже давно утратило свою силу. — Харакеке начала засыпать пустую могилу.
Люси молча взяла у нее лопату и принялась выполнять работу сама.
Вместе они произнесли заклинания в честь Ранги и Папа — самых больших богов их племени. Они не заметили, как промокли до нитки. Одежда липла к коже, а с волос стекали ручейки.
— Пойдем, нужно принять теплую ванну. Иначе мы околеем, — заметила Харакеке.
Не оглядываясь, сестры поспешили к дому.
После того как Люси и Харакеке выкупались и переоделись в сухую одежду, они удобно расположились в гостиной. Чтобы отметить этот день, Люси вытащила старую бутылку виски, еще из запасов мужа. Наблюдая, как сестра наполняет свой стакан, Харакеке не могла скрыть удивления.
Люси рассмеялась.
— Я же не могу позволить тебе все время пить одной!
— Понимаю, ты так обо мне заботишься! — съязвила Харакеке и подняла стакан за сестру.
— Скажи, что мы теперь будем делать с Адрианом? — вздохнула Люси. — Прошло уже больше двух лет, как он пропал. Мы ведь не можем не проститься с ним…
— Мне кажется, что Ева когда-нибудь поймет, что все кончено. Дай ей время. Это была короткая, но сильная любовь, которая бывает только раз в жизни.
Люси внимательно взглянула на сестру. Харакеке поняла молчаливое послание.
— Ты думаешь, что мне не дано этого знать, не так ли? Что мне было отказано в любви и что я была лишь сиделкой старого больного мужчины?
— Ты же не делила ложе с мистером Дорсоном? — выпалила Люси с отвращением.
Харакеке увидела округлившиеся от удивления глаза сестры.
— Даже если бы я хотела это сделать по своей воле, старый добрый мистер Дорсон уже был не в состоянии ответить мне взаимностью.
— И с кем же ты была так близка?.. — В глазах Люси читалось сомнение.
— Ты помнишь инспектора Ретбона из Гисборна, что на Титиранги, который тогда непременно хотел засадить Хеху в тюрьму за убийство нашего отца?
— Как я могу такое забыть?
— И тебя не удивило, что он потом отказался от своего плана?
— Нет, он мне поверил, что у Хеху есть алиби!
Харакеке сухо рассмеялась.
— Ни единому слову он не поверил. Он всегда держал Хеху под подозрением. Даже когда наконец уехал из Нейпира.
— И почему же он тогда оставил его в покое? — Люси подозревала, что этим хотела сказать сестра, но отказывалась верить. Она попыталась вспомнить полицейского. Это был высокий широкоплечий парень с добродушным круглым лицом.
— Ты спала с ним?
— Это не касается дела напрямую. Мы любили друг друга, но Фрэд был женат, и я отправила его обратно к супруге. Поэтому он и покинул Нейпир так поспешно.
Люси от возмущения хватала ртом воздух.
— И ты молчала об этом столько лет? Не сказала своей сестре? — рассердилась она.
— Ты ведь тоже от меня все скрывала! Теперь мы квиты. Ты не можешь меня упрекать!
— Но это же совсем другое! — выпалила Люси.
Слово за слово, и сестры опять поссорились. В этот раз Люси, быстро выпив подряд две порции виски, пошла на примирение.
— Давай больше никогда не ссориться, Ха, мы слишком стары для этого. Кроме того, сегодня я совершила большой шаг. Уже забыла?
Харакеке простонала:
— Ты хочешь, чтобы я одобрила твою идею с похоронами?
— Нет, я хочу услышать твой совет. Что мне делать с Береникой? Так больше не может продолжаться.
— Она эгоистичная скотина!
— Но она внучка Тома! Может, она как раз стала такой, потому что я, как мать, ее плохо воспитала?
— Наверное, я ослышалась! Может, ты окончательно разбаловала девочку и не научила благодарности, потому что она не хотела быть дочкой маори?..
— Береника все время находилась под ее влиянием. Но она несчастная девочка, и я бы все сделала для того, чтобы мы снова помирились и стали одной семьей. По документам она ведь моя внучка!
— Забыла, как она тебя шантажировала? Выгнала из собственного дома! Девочке нужно всыпать хорошенько. Вот и все!
— Но ты только подумай о том, как с ней обошелся муж Джоанны! Просто она бедное заблудшее дитя. Поэтому я хочу попросить Еву записать до конца мою историю для Береники, которую я планировала передать Адриану.
— И что из этого получится? — Харакеке быстро налила себе третью порцию виски и закурила сигарету.
— Береника будет знать, кто она на самом деле, и, может, станет более чуткой.
Харакеке подняла стакан, после того как снова налила сестре.
— Если это сделает тебя счастливее, то я не против, только перед этим позволь прочитать твою историю мне!
— Зачем это? Ты ведь и так знаешь все мои тайны! — быстро ответила Люси и смущенно посмотрела куда-то мимо сестры.
Харакеке подняла стакан и хитро улыбнулась.
— В этом, моя дорогая, я очень сомневаюсь.
Нейпир, апрель 1933 года
Холл нового бюро Хея был полон нарядных гостей. Рослому Даниэлю удалось протащить Еву сквозь толпу к бару с шампанским.
— Мне просто необходимо хотя бы один раз выпить с тобой, — шепнул он и, взяв два бокала, с нежностью посмотрел на Еву.
Не успели они чокнуться, как к бару подошли Элизабет и ее отец, который держал ее под руку. Девушка внезапно остановилась, заметив Еву и Даниэля.
— Пойдем, отец, посмотрим сначала на шведский стол, — громко сказала она, чтобы Ева и Даниэль услышали.
Мистеру Хантеру от такого поведения дочери стало неловко. Он лишь запоздало приподнял шляпу в знак приветствия.
— Добрый день, мистер Томас, — пробормотал он.
Еве показалось странным, что Хантер не поздоровался с ней. В конце концов, это ведь Даниэль расторг помолвку с его дочерью. Так чем же виновата Ева? Она положила руку на плечо Даниэля.
— Давай постараемся не поднимать шумихи. Осмелюсь предположить, что на нас уже все смотрят. Ты только взгляни!
— Что ты выдумываешь! — попытался успокоить ее Даниэль, но Еву не могли убедить никакие отговорки.
Некоторые гости откровенно косились в сторону бара.
— Хорошо, если ты так хочешь, оставайся одна. А я составлю компанию нашему шефу. По-моему, он там совсем загрустил. Может, до него уже дошли слухи, что ты собираешься уходить от нас?
— Нет, к тому же это еще не вполне решенный вопрос.
— Я бы так не сказал. Смотри, вон там целая толпа молодых архитекторов из бюро Хея. И они действительно поглядывают на нас! Я бы посоветовал тебе пойти и поздороваться с новыми коллегами.
— Этого я точно не буду делать. Ты не заметил среди них Береники?
Даниэль рассмеялся.
— Не бойся, золотце! Береника очень счастлива с этим молодым архитектором, и она в самом деле рада, что тогда все пошло иначе и мы с ней не поженились.
— Твои слова да Богу в уши, — ответила Ева. — Лучше я затеряюсь среди других гостей.
Она как раз хотела собраться с духом и подойти к группе архитекторов, как вдруг мистер Хей начал речь. Он коротко поблагодарил «отцов города» за оказанную честь: после землетрясения они призвали его работать в комитете по восстановлению. Он выразил личное удовлетворение тем, что совершенно разрушенный город теперь обрел новое лицо и что он как архитектор тоже приложил к этому руку. Он подчеркнул, что Нейпир в плане архитектуры сейчас является самым современным городом в мире. Потом он поблагодарил коллег и сообщил, что очень рад в скором времени привлечь в свою команду еще одного ценного сотрудника. Он пообещал почтенному обществу представить этого человека чуть позже.
Сердце Евы забилось быстрее, хотя, если честно, девушке показалось немного странным, что ей не сделали конкретного предложения и не дождались согласия. Но, возможно, он был так в себе уверен, что даже не принимал во внимание вероятность отказа. У Евы закружилась голова от одной мысли, что в этом роскошном здании у нее будет собственное рабочее место. Она очнулась от своих мечтаний, только когда раздались аплодисменты. Мистер Хей закончил речь. Теперь Ева с полным правом могла его поздравить.
Но для этого ей придется пройти мимо группы молодых дизайнеров интерьера из родного бюро. Она не ожидала, что эти трое отнесутся к ней особенно хорошо. С тех пор как мистер Уильямс назначил ее руководителем проекта по оформлению интерьера здания «Дейли Телеграф», коллеги не упускали возможности ставить ей палки в колеса. Ева никогда не жаловалась на это мистеру Уильямсу, но в прошлом это стоило ей нервов и бессонных ночей. Коллеги, в общем-то, не выказывали своего отношения открыто. Это были мелочи, которые осложняли Еве жизнь: то набросок пропадет, то забудут о встрече со строителями. Ева искусно улаживала проблемы. Нет, эти трое дизайнеров не были настроены дружелюбно. Но то, что было написано на их лицах сегодня, казалось чем-то бóльшим, чем просто зависть. Ева не могла понять, что они думают на самом деле: они вели себя так, как будто все было в порядке.
— Впечатляющая речь, господа, не так ли? — твердо и решительно спросила она, оглядев группу.
— О да, можно и так сказать, мы уже с нетерпением ждем, когда же мистер Хей представит нам нового сотрудника, — язвительно заметил Джонатан, самый старший из троицы.
«Ах, вот откуда ноги растут! — подумала Ева. — Они точно знают, что я ухожу из бюро Уильямса и буду работать на конкурентов».
— Наверное, он откроет эту тайну еще сегодня, — холодно ответила она.
— Я думаю, для кое-кого это станет очень большой неожиданностью, — произнес Джонатан, а двое других собеседников криво улыбнулись.
— Кажется, беспроводной телеграф работает отлично. — Ева тоже постаралась улыбнуться в ответ.
— Да, Ева, здесь уже каждый знает, что ты уходишь от Уильямса.
— Значит, теперь мы можем закопать топор войны? — примирительно спросила Ева. — Я ведь никогда не хотела переходить вам дорогу.
— Для этого тебе не хватает компетентности! — резко ответил Джонатан.
Ева нахмурилась.
— Боже ты мой, да вы ведете себя как дети! У нас могла бы получиться отличная команда!
— С тобой во главе? Едва ли до этого когда-нибудь дойдет.
Ева уже достаточно услышала, а потому резко повернулась и ушла. Откуда такая неприкрытая ненависть? Почему они просто не порадуются за нее хотя бы по той простой причине, что им больше не придется работать с ней?
Ева радовалась, что сможет вырваться из коллектива с таким ядовитым климатом. Она будет вечно благодарна мистеру Уильямсу за то, что он дал ей подобный шанс и даже поддерживал ее в стремлении к карьерному росту, пусть даже у конкурентов. Она как раз увидела, как он спорит с Даниэлем о чем-то в углу. Очевидно, их мнения разошлись. Ева остановилась и стала наблюдать за взволнованными жестами мужчин. Она не могла разобрать ни слова: слишком далеко стояла. Мистер Уильямс выглядел очень бледным, но и с Даниэлем что-то творилось. Еве стало вдруг немного не по себе. Что, если Даниэль ошибался и мистер Уильямс совсем не собирается содействовать переходу Евы к конкурентам?
Ева быстро прошла дальше. К чему бы это ни привело, мистер Хей сначала должен сделать ей деловое предложение. Она обнаружила его вместе с главным редактором «Дейли Телеграф» у бара с шампанским. Оба втянули головы в плечи и, казалось, обсуждали какую-то проблему. Мистер Хей был явно рассержен. Ева решила, что это не лучший момент, чтобы подойти к нему.
Вместо этого Ева направилась к группе молодых архитекторов из бюро Хея, в кругу которых стояла и Береника со своим новым другом. «Только не выказывай своего страха», — говорила сама себе Ева.
— Добрый день, Береника, — решительно поздоровалась она. — Давно не виделись. Кстати, в Мини, за городом, у твоей бабушки все хорошо. — Ева кивнула в знак приветствия всем остальным: — Добрый день, господа!
Береника и трое молодых архитекторов взглянули на нее так, как будто Ева явилась с другой планеты.
— А у вас, надо заметить, железные нервы, — возмущенно произнес кавалер Береники. — Или вы пришли сюда, чтобы поскандалить? — спросил он, понизив голос. — Будь я на вашем месте, то сейчас же ушел бы из бюро!
Ева ошеломленно взглянула на него.
— Вы что, выпили лишку? Почему я должна бежать из бюро, как преступник?
— Потому что в нашей стране мошенничество является преступлением, — прошипел молодой человек.
Один-единственный взгляд на Беренику, у которой возбужденно блестели глаза, все объяснил Еве. Теперь она понимала, что тут произошло. Береника позаботилась о том, чтобы все эти люди узнали, что Ева не училась ни в академии, ни в университете.
Ева почувствовала, как ее щеки заливаются краской стыда.
— Теперь ты довольна? — прошипела она.
— Глупышка, ничего личного, но на этот вопрос мне ответить не так просто. Ты выставила себя здесь светской дамой и знаменитым дизайнером, а не закончила ничего, кроме немецкой деревенской школы. Ты только представь, о чем все говорят! Наш город станет посмешищем…
Ева сделала инстинктивное движение рукой — отпустила Беренике звонкую пощечину. В этот момент к ним подбежал Даниэль.
— Пойдем, любимая, нам здесь больше нечего делать, — решительно произнес он и закрыл Еву собой.
— Она меня ударила! — вскрикнула Береника.
— Еще одно слово — и ты получишь оплеуху от меня, — вовремя предупредил ее Даниэль.
Береника раскрыла рот от удивления. В этот момент Ева поняла, чего хотела достичь Береника. Она хотела удалить Еву от Даниэля. Но все вышло совершенно иначе. У Евы не осталось времени на злорадство, потому что Даниэль схватил ее за руку и потащил сквозь глазеющую толпу к двери.
Все еще шел дождь, но Даниэль и не вспомнил о зонте, он лишь крепко прижал ее к себе.
— Ты вся дрожишь, любимая, пойдем скорее в машину!
Он вытащил куртку, набросил ей на плечи и быстро повел к автомобилю. Они оба насквозь промокли, пока добрались до салона.
Ева ничего не ощущала, кроме пустоты. Словно оглушенная, она смотрела на дождь, который барабанил по стеклам и которому не было дела до разыгравшейся человеческой драмы. Девушка очнулась, выйдя из странного транса, когда почувствовала прикосновение чьей-то теплой руки.
— Я уеду из города, чтобы вместе со мной и ты не оказался в опале, — пробормотала она.
Даниэль энергично замотал головой.
— Ты уедешь из города, но не одна!
Ева взглянула на него расширенными от изумления глазами.
— Как ты себе это представляешь?
— Так, как я сказал. Я всем буду говорить, что Уильямс не знал, что у тебя нет образования. Потом уволюсь из бюро сам.
— Я наблюдала за вами. Вы о чем-то взволнованно спорили. Он, похоже, вышел из себя. Он заставил тебя взять ответственность за все?
— Нет, напротив, он хотел, чтобы я остался. Из себя он вышел по той простой причине, что Береника Кларк с присущей ей ненавистью сообщила об этом всем. Очевидно, она разболтала эту новость архитекторам из обоих бюро перед самым нашим прибытием на праздник. Один из сотрудников бюро Уильямса потребовал от шефа, чтобы тот при всех объявил, что увольняет тебя немедленно. Тот отказался. Я его просто-таки умолял не говорить сотрудникам, что он поручил тебе заниматься интерьером здания «Дейли Телеграф», зная, что у тебя нет соответствующего образования. Надеюсь, он выполнит мою просьбу.
Ева горько улыбнулась. Даниэль продолжил:
— Он должен сказать, что я якобы поручился за тебя в том, что ты оставила документы в Германии, хотя и подозревал, что у тебя вообще нет образования.
— Но ведь тогда ты не сможешь больше никуда устроиться! Об этом будут говорить все. Это навредит твоему имени… Я не могу этого допустить! Береника права, это непростительно. Я просто мелкая мошенница! Ты, по крайней мере, сохранишь свое место, а я обещаю, что больше никогда не прикоснусь к карандашу и бумаге. Потом это дело быльем порастет и твоей карьере ничего не будет мешать.
— Нет, Ева. Это была бы слишком большая потеря для отрасли. Нейпир — не единственный город в Новой Зеландии, где взяли курс на современные стили архитектуры. В стране сейчас повсюду возводят такие здания. Мы будем нужны там. Понимаешь? У нас прекрасная команда!
Ева тяжело вздохнула.
Она вздрогнула, когда кто-то постучал снаружи в окно автомобиля. Дождь был слишком сильным, чтобы распознать, кто это. Она покрутила ручку, чтобы опустить стекло, и оцепенела. Это был мистер Хей.
— Но… вы… простите… — залепетала Ева.
— Вы позволите мне сесть в машину, мне нужно кое-что вам сказать?
Ева открыла дверь. Взглянув на Даниэля, она поняла, что тот не меньше нее удивлен визиту дорогого гостя.
— Почему вы не остались в моем бюро, а вынудили меня выйти под этот всемирный потоп?
Ева обернулась. Она собралась что-то ответить, но не смогла подобрать нужных слов.
— Мы не хотели, чтобы все почтенное общество узнало, что произошло, — сдавленным голосом ответил Даниэль.
— Вы поставили меня в отличную ситуацию, — выругался архитектор.
У Евы на глаза навернулись слезы.
— Мне очень жаль, мне не нужно было принимать заказ на создание интерьера в «Дейли Телеграф». Не стоило мне приходить к вам на праздник и уж тем более надеяться, что вы мне сделаете деловое предложение. Ах, мне вообще не стоило выдавать себя за дизайнера интерьера…
— Какая ерунда! Прекратите эти стенания. Вы должны были позаботиться о том, чтобы эта дурочка Береника Кларк держала язык за зубами. Если бы она не разболтала все это издателю газеты и моим сотрудникам, у нас сейчас имелось бы прекрасное решение на будущее. Я мог бы заполучить дизайнера-оформителя из Лондона, и вы вдвоем тесно работали бы. Но под его руководством. У вас была бы полная свобода творчества, а все остальные видели бы уже готовые проекты англичанина. Я бы этого потребовал для своей и вашей защиты, чтобы никто никогда не заикнулся об отсутствии у вас диплома…
— Значит, вы знали, что у меня нет соответствующих документов?
— А как вы думали? Мы с Уильямсом старые друзья. Конечно, мы говорили о том, как такому исключительному таланту предоставить наилучший шанс, совершенно заслуженный вами. И мы все тщательно спланировали, но теперь нам придется отказаться от этого плана! Газеты не станут публиковать эту статью, чтобы не нанести вред городу. Однако ни мои сотрудники, ни сотрудники Уильямса не успокоятся, пока мы будем держать у себя человека без образования. С нас просто шкуру сдерут. Поэтому я посоветовал своему другу, чтобы он принял ваше ценное предложение, мистер Томас, и публично уволил миссис Кларк. Это трагедия, но мы на этом не остановимся. Мы не собираемся сдаваться, если речь идет о таком экстраординарном таланте.
— Спасибо вам за искренние слова, мистер Хей. Мы сделаем выводы: Ева вместе со мной уедет из города. Мы где-нибудь найдем другую работу.
— Не где-нибудь! Вы поедете в Веллингтон, в бюро Джеффри. Там молодые развивающиеся архитекторы, которым как раз срочно нужны такие креативные люди, как вы. Народ в Веллингтоне вошел во вкус, и теперь там тоже хотят строить в стиле ар-деко.
— Зачем вы это делаете? — растерянно спросила Ева.
— Потому что я преклоняюсь перед большим талантом! И потому, что я хотел бы видеть в нашей сфере больше смелых женщин, обладающих врожденным даром создавать прекрасные вещи. Или вы в будущем не хотите работать в этой сфере?
— Конечно, хочу!
— Хорошо, тогда заберите утром рекомендательные письма. Молодые люди мне кое-чем обязаны. Они примут вас с распростертыми объятиями, а если я буду по делам в Веллингтоне, то постараюсь увидеться с вами…
— Огромное спасибо… — растерянно произнесла Ева, не успев больше ничего добавить, потому что мистер Хей открыл дверь и вышел из машины.
Мини, май 1933 года
В день, когда Адриана Кларка похоронили в гробу, в котором не было ничего, кроме песка, по католическому кладбищу гулял ледяной ветер с моря.
По настоятельной просьбе Евы на похоронах присутствовали лишь Даниэль, Харакеке, Люси, Хариата, Фрэнк Веббер, горничная Люси Хелена и старая Стелла. Они держались за руки и плакали, пока Люси наконец не сказала:
— Пойдемте, оставим его в покое. Отправимся в отель «Масоник» и пообедаем.
Один за другим все последовали за Люси, которая внезапно решила побыстрее уйти с кладбища. Лишь Ева и Даниэль задержались у могилы. Ева боролась с собой. Ей очень хотелось попрощаться с Адрианом наедине, но как это объяснить Даниэлю, чтобы не обидеть? Собрав свою волю в кулак, она произнесла:
— Даниэль, мне бы хотелось остаться сейчас на минутку одной. Ты можешь уйти?
— Разумеется, дорогая, — тут же заверил он ее, и все же нотки в его голосе Еве не понравились.
Она обидела его своим желанием. Ну что ж! Этого уже не исправить. Но Ева и не сожалела об этом. Напротив, она спокойно вздохнула, когда шаги Даниэля стихли вдалеке.
— Дорогой Адриан, — пробормотала она. — Не сердись на меня, мне нужно наконец тебя похоронить. Отрадно знать, что здесь я тебя всегда смогу навестить…
Ева прервалась, осознав, что эти слова прозвучали фальшиво. Его здесь не было! Теперь, когда Ева осталась у могилы одна, она ощутила его отсутствие даже телом. Там, где остался прах Адриана, будет и его душа. Не на этом месте. Ее знобило, она подняла воротник пальто. Ей казалось, что из пустой могилы веет холодом. Она быстро покинула кладбище.
На выходе ее ждал Даниэль.
— Что с тобой случилось? Ты выглядишь так, словно за тобой сам черт гнался! — взволнованно сказал он.
— Адриана там нет, понимаешь? Его там нет! — воскликнула она дрожащим голосом.
Даниэль обнял Еву и крепко прижал к себе.
— Нет, мое золотце, поверь мне, так лучше. Теперь он наконец сможет обрести покой.
— Там, где мы его похоронили, нет даже его следа. Ничего от него нет! — Ева высвободилась из объятий. — Я думаю, мне нужно съездить на то место в Хейстингсе, — решительно заявила она. — Туда, где рухнул универмаг. Он будет там, мне нужно к нему!
Лицо Даниэля помрачнело еще больше.
— Не думаю, что это хорошая идея. Харакеке и Люси…
— Ну и что? Он был моим мужем. Ты уже забыл об этом?
Даниэль тяжело вздохнул.
— Вы поженились в тот день, когда это случилось. Вы даже не провели вместе первую брачную ночь!
— И что? Ты думаешь, мы терпеливо ждали, когда у нас появится возможность любить друг друга?
Даниэль побледнел. Неужели она забыла о том, что уговорила Даниэля подождать, и они пока не спали друг с другом?
— Этого я вообще знать не хочу. Считаешь, что ты единственная, кто переживает утрату Адриана? Думаешь, мне так просто смириться с мыслью, что он больше никогда не вернется? Он для меня был братом. Мы знали друг друга много лет, а вот ты с ним была знакома всего три месяца!
Еву бросало то в жар, то в холод. От злости у нее покраснели щеки, она сжала кулаки.
— У нас была настоящая большая любовь, которую узнают с первого взгляда! — прошипела она, резко отвернулась и зашагала к отелю.
И только когда Ева уже почти дошла, она заметила, что Даниэль не пошел вслед за ней. Она остановилась и обернулась, но у ворот кладбища его тоже не было.
Ева побежала назад, звала его, но Даниэль исчез. Она даже вернулась к могиле, но все было напрасно. Ева сожалела о том, что выпалила ему в лицо. Конечно, он неправильно истолковал ее последнюю фразу о том, что Адриан был ее самой большой любовью, в противоположность Даниэлю!
Она еще раз окликнула его, потом перестала искать и пошла обратно в направлении отеля «Масоник» в надежде, что он отправился туда другой дорогой и что они встретятся уже там.
Она не могла скрыть своего разочарования, когда не увидела его в ресторане вместе со всеми остальными.
— Где вы так долго были? — поинтересовалась Люси.
— Я постояла еще немного одна на кладбище и подумала, что Даниэль уже присоединился к вам, — быстро ответила Ева, но по проницательному взгляду Люси поняла, что ей не верят.
— Вы поссорились? — шепнула та.
Ева кивнула.
— Выйдем на минутку наружу. Ты выглядишь так, словно сейчас упадешь в обморок.
Не снимая пальто, Ева последовала за Люси к двери отеля. Она бегло взглянула на обновленный фасад в стиле ар-деко.
— Что случилось?
— Я наговорила Даниэлю много ужасных вещей.
— Ах, Ева, дитя мое, он простит тебе это, потому что любит больше всего на свете.
— Возможно, но если нет, то мне это совершенно все равно! — упрямо заявила Ева. — Я сама больше не знаю, смогу ли я полюбить его когда-нибудь так, как любила Адриана.
— Если бы вы жили в Веллингтоне и у вас была бы собственная семья, ты бы не так мучительно вспоминала об Адриане.
— Но я этого не хочу. Я хочу все время о нем думать, пока живу. И не забывать о нем ни на секунду! — бурно возразила Ева.
Люси вздохнула.
— Совсем забывать его, конечно, не надо, но однажды все станет по-другому. Поверь мне, тогда и утрата не будет казаться такой горькой.
— Спасибо, что ты стараешься мне помочь, но я все же думаю, что ты не можешь себе представить, как внезапно, в один день теряешь навсегда самого любимого человека…
— Мне ли этого не знать! — возмутилась Люси и покраснела.
Ева насторожилась.
— Тебе нужно непременно рассказать мне свою историю до конца.
— Я как раз хотела тебя об этом попросить. Я могу тебе что-нибудь надиктовать, пока вы еще в Нейпире, а остаток — когда я навещу тебя в Веллингтоне?
— Конечно, до отъезда у меня еще много времени. В бюро я больше не могу ходить. А Даниэлю нужно доделать проект торгового дома для мистера Уильямса. Хозяин, мистер Форд, отказался, потребовав, чтобы проект передали другому архитектору.
— Ты сделаешь это. А если я скажу, что история будет для Береники?
Ева изменилась в лице.
— Для Береники? Твои воспоминания? После всего, что она тебе сделала?
— Она должна их получить только после моей смерти. В день, когда вскроют мое завещание.
— Не выдумывай! — возмутилась Ева. — Зачем ты вообще это делаешь?
— Потому что у нее есть право знать, кто она такая. Что в ее венах нет ни капли крови маори. Может, это ее успокоит.
Ева пожала плечами.
— Я тоже за то, чтобы прощать людей, но только не в случае с Береникой Кларк!
— Значит, у меня все же есть шанс? — раздался хриплый мужской голос.
Люси и Ева обернулись. Даниэль криво улыбнулся:
— Мне очень жаль, что я тебе сказал такое.
— Тебе не нужно извиняться. Это мне нужно попросить у тебя прощения.
— Нет, нет, мне очень жаль!
Люси заговорщически подмигнула Еве, которая уже не выглядела такой несчастной.
