14

Стольников вынул пачку и с сожалением заглянул внутрь. Оставалось две сигареты. Он вытянул одну, закурил и выглянул, стараясь рассмотреть в сгущающейся темноте Алхоева.

– Магомед, чего ты трясешься над этим прибором? – крикнул.

– Не твое дело, Сашья! Я же не спрашиваю, зачем ты здесь, вместо того чтобы в Москве пить вино, любить девушек! У каждого свои интересы!

– Так если он тебе так дорог, навигатор этот, чего же ты его в избушке бросил?

Алхоев рассмеялся хрипло и устало.

– Моя вина, капитан! Тебя не ждал! Поэтому просто послал троих дураков… – Помолчав, Алхоев прокашлялся – кажется, он тоже курил, и закончил: – В общем, так, Сашья. Даю тебе шесть часов. После этого возьму город. Всех вырежу. До единого. И женщин, и детей. Решай.

Стало тихо. Спустившись вниз, Стольников обратил внимание, что кольцо людей сузилось, почти сдавило разведчиков, но уже не чувствовалось напряженности, что была раньше. Да и бойцы его расслабились – кто опустил оружие, кто просто повесил автомат на шею. Но Саша знал – одного сигнала достаточно, чтобы все изменилось. Однако он не хотел ничего менять.

– Они не смогут взять крепость, – сказал Трофим, он и другие хорошо слышали разговор Стольникова с полевым командиром. – Толщина стен не позволит. А у ворот я поставлю лучших своих людей.

Смяв окурок, капитан бросил его на землю и растер подошвой.

– Алхоев посадит гранатометчика с десятью кумулятивными гранатами, и тот с расстояния семидесяти метров будет долбить в одну точку. Через пять минут в стене будет дыра, сквозь которую можно будет въехать в город на коне. А ворота ваши… смех и грех… – Капитан посмотрел себе под ноги и покачал головой. – Он возьмет крепость в течение часа без нас и в течение двух суток, если я приму в обороне участие.

– Трофим, он ерунду говорит, – упрямо дал о себе знать неугомонный Николай.

Понемногу Стольников стал находить разницу в лицах этих людей. Оказывается, они не все одинаковы. Бороды мужчин, не сбриваемые то ли по какой-то обязательной причине, то ли от лени, перестали быть масками.

– У вас есть что-то вроде конференц-зала? – поинтересовался Саша.

– Не понимаю, о чем вы говорите, видимо, речь идет о каком-то большом помещении?

– Точно. – Стольников улыбнулся.

– Просто я тоже чувствую потребность объясниться.

– Да уж! – встрял робко Крикунов и потер ушибленный затылок. – Не мешало бы!

Трофим развернулся и пошел в гущу людей. Мужчины и женщины расступались перед ним, как льдины под ледоколом. Но не расходились далеко, потому что всем хотелось увидеть и даже потрогать неизвестных в пятнистой форме со странным оружием. Люди Стольникова представляли собой привычное для них самих, но необычное для местных зрелище. С короткой щетиной, коротко стриженные, огромные и крепкие, внешне они ничем не уступали лучшим из защитников крепости. Но, поскольку были издалека, казались более могущественными и величественными.

– Смотри, какая подруга, – бросил Ключников Айдарову, кивая на девушку у стены одного из домов. В холщовой юбке и чистой рубашке, она выглядела просто и привлекательно. – Ну прямо как в ночной рубашке.

– Не гневи Аллаха, – попросил Айдаров. – У меня невеста в Казани.

– А чего это я Аллаха гневить буду? Он ко мне никакого отношения не имеет. А девочка просто прелесть… Ей бы платье от Валентино и косметики от Диора…

– И она сразу превратится в телку с Рублевки. Заткнись…

Просьба Айдарова замолчать имела свои причины – Трофим, за ним Стольников, а после и все остальные входили в огромное пустое помещение, на полу которого, усевшись и слегка тесня друг друга, могли разместиться до трех сотен человек. Перед входом Ключников поднял голову, пытаясь разглядеть шпиль, однако увидел лишь темное чеченское небо. Но разведчик точно знал – над крышей этого сооружения днем горит на солнце крест.

– Господин капитан, пусть ваши люди сядут с одной стороны, мои сядут с другой. Женщины принесут воды и пищи, пусть воины едят, не стесняясь.

– Они не будут стесняться, – пообещал Стольников. – Мы не видели еды почти сутки. Мы не угорим здесь? – Он с тревогой посмотрел на вяло шевелящиеся факелы, развешанные по периметру стен.

– Это здание строили еще наши деды. И за минувшие годы не угорел ни один. Нам пора объясниться, господин капитан.

– Хорошо, – согласился Стольников. – Хотя у меня к вам вопросов больше. – Он сел по-турецки и положил автомат на колени. За спиной его разместились разведчики. – Вчера вечером я со своей группой вылетел на задание. В окрестностях Ведено была замечена подозрительная группа людей. А у меня, знаете ли, работа такая – появляться там, где подозрительные люди двигаются… По пути следования вертолет был обстрелян с земли и сбит. Небольшая высота позволила нам выжить, и моя группа, отбиваясь, стала уходить вниз по склону. Вскоре мы были окружены, но в одном из оврагов обнаружили пещеру…

Стольников заметил, что как только он произнес слово «пещера», Трофим наклонил голову, словно слышал эту историю не раз.

– Как бы глубока она ни была, – продолжил капитан, решив быть теперь быть еще более внимательным к реакции атамана, – пещера оказалась единственным укрытием. Мы вошли в нее и обнаружили сеть коридоров. Мы углублялись все дальше и дальше и через шесть часов оказались у странного, светящегося источника. Поняв, что водный тоннель является единственным способом выйти из катакомб, мы погрузились поочередно в воду и вынырнули у водопада. Так мы оказались здесь, Трофим…

– Скажите, какой сейчас год и какое число? – вдруг спросил Трофим, и разведчики переглянулись.

– Сегодня двадцатое мая двухтысячного года.

По толпе местных прошелся сдержанный ропот.

– Мы считали, что сегодня тринадцатое мая, – признался Трофим.

– Вы неправильно считаете дни, – заметил Жулин и потрогал многозначительно мочку уха. – Наверное, Николай считает…

– Значит, вы – Оттуда?

– Откуда оттуда? – уточнил Стольников, вглядываясь в лицо Трофима.

– Оттуда, куда дорога нам закрыта?

Стольников отложил автомат и встал на колени. Усталость сковала его мышцы, сделала тело непослушным.

– Чтобы нам поговорить на эту тему, атаман, мне нужно выслушать вас. Многое в этом краю кажется удивительным не только для меня. Я воюю с бандами полевых командиров в Чечне пять последних лет и хорошо знаю республику. Наверное, нет в Чечне места, где бы я не побывал. Но этот участок местности… Я здесь впервые и ничего не понимаю. Но ладно – я! Вот этот человек, – капитан указал рукой на Пловцова, – летает над Чечней много лет. Но даже с высоты птичьего полета он не видел ничего подобного!

– То есть как, простите, летает?.. – понизив голос, уточнил Трофим.

– А как летают военные в Чечне? Не на метле же. На самолетах, на вертолетах… Старший лейтенант кружит на «вертушке».

– Тебе морочат голову, Трофим! – вскрикнул Николай. – Неужели ты не видишь, что тебе морочат голову?!

– Почему этот молодой человек так враждебно настроен? – осведомился Лоскутов. Он сидел, прижавшись спиной к стене, и морщился от боли. Теперь, когда в бесконечной схватке наметился перерыв, адреналин схлынул, и рана напоминала о себе. – И почему он вмешивается, когда говорят мужчины?

Николай вскочил, распихивая своих земляков, но Трофим знаком велел ему успокоиться.

– Он жених моей дочери, – шепнул атаман капитану. – Молодые люди редко упустят шанс проявить себя, вы меня понимаете?.. – И борода Трофима шевельнулась, выдавая короткую, осторожную улыбку.

Стольников кивнул и постучал пальцем по ствольной коробке АКС:

– И теперь я хотел бы понять, что здесь происходит.

– Перед тем как заговорить, позвольте еще один вопрос, господин штабс-капитан?

Стольников никак не мог понять – нравится ему такое обращение к себе или его выставляют на посмешище. Но думать об этом нужно было не сейчас, и он кивнул.

– Откуда вы с Магомедом так хорошо знаете друг друга?

– А вы?

– Я отражаю нападения его людей вот уже семь лет.

– И я отражаю его нападения, только не семь лет. Поменьше… Кроме того, он мой кровник. Я смертельно оскорбил его родного брата, и теперь помимо работы у нас еще личная неприязнь.

– А что вы сделали с его братом?

– Превратил его в кобуру для пистолета, – подал голос Баскаков. – Товарищ капитан, у меня в руках каша для вас.

– Позже, – отмахнулся Стольников. – Итак?

Трофим принял из рук женщины, судя по всему – жены, чашку воды и выпил.

– В ночь с девятнадцатого на двадцатое мая одна тысяча восемьсот двадцать пятого года рота Черданского пехотного полка вышла из крепости Грозная и двинулась на юг в район Ведено. Девяносто пять солдат, три унтер-офицера и три офицера во главе с командиром – штабс-капитаном Постниковым…

– Спасибо, атаман, – на слове «атаман» Стольников сделал ударение.

– За что? – не понял Трофим.

– За то, что начали не с исхода евреев из Египта.

Трофим посмотрел мимо капитана спокойно и расслабленно.

– Вам стоит слушать меня не перебивая. Наберитесь терпения, господин офицер.

Стольников промолчал, дав понять, что согласен, но при этом посмотрел на часы, намекая, что отведенное Алхоевым время начало свой отсчет.

– Полковником Лекуновым, командиром Черданского полка, было дано задание сжечь селение Кайзехи близ Ведено. Говорят, этот приказ полковнику отдал сам Алексей Петрович Ермолов. Причиной тому стало убийство горцами троих солдат полка. Рота в пешем порядке выдвинулась к селению, и по дороге капитаном Постниковым была обнаружена пещера. Решив, что это тоннель, который сократит им путь, капитан ввел роту в пещеру. Через десять минут, когда путь назад был уже отрезан, штабс-капитан понял свою ошибку. Попытка вернуться ни к чему не привела. Коридоры подземного лабиринта были извилисты и многочисленны… Я повторяю ваш рассказ, господин офицер, не находите?..

– И что было дальше? – спросил Стольников.

– Рота продолжила путь и заблудилась под землей. Через восемь часов людьми овладели отчаяние и страх. Двое из солдат сошли с ума, и капитан уже почти смирился с участью, но вскоре был обнаружен источник, сияющий голубым светом… Догадавшись, что это единственный путь наружу, капитан велел нырять в тоннель. Этот приказ был выполнен, и еще трое солдат захлебнулись и были похоронены у водопада. На том самом месте, где нами была пленена часть вашей группы…

– Я не заметил могил.

– Сто семьдесят пять лет прошло, господин капитан.

– Хорошо, – согласился Стольников. – Я вас понял. Но мой вопрос был – кто вы?

– Мы – потомки тех солдат и офицеров роты Черданского полка, оставшихся здесь навсегда и не умевших найти дорогу обратно. Я – потомок штабс-капитана Постникова. Это, – Трофим указал на сидящего рядом старца, – потомок унтер-офицера Жулина.

– Жулина?.. – раздался голос прапорщика из группы, расположившейся у самой стены. Его лицо, освещенное факелом, было бледно, почти прозрачно.

– Да, я Жулин, – подтвердил семидесятилетний старик. – Почему вы спросили, молодой человек?

– Мой предок, Георгий Жулин, погиб во время Чеченской кампании в двадцать пятом году позапрошлого столетия… – пробормотал прапорщик. – Он носил звание унтера…

– Однофамилец, – хлопнул Олега по плечу Баскаков. – По фамилии Баскаков я искал однажды деда в школьном поисковом отряде. Нашел в Казани двадцать восемь человек, и все они оказались сержантами и имели медали «За отвагу». Остынь.

– Хватит болтать, – попросил Стольников, и разведчики молча принялись за еду. – Атаман, я кое-что не понимаю… Итак, девяносто восемь человек вышли из-под земли и оказались здесь. Прошло сто семьдесят пять лет, как верно вы заметили… Передо мной – потомки тех, кто входил в штатное расписание пехотной роты… Даже по скромным подсчетам выходит, что вас здесь не менее тысячи, а?

– Одна тысяча сто восемь человек. Если Агафья родила, значит, добавьте еще одного. Хотя повитухи утверждают, что будет двойня. Тем лучше.

Стольников поморщился и взлохматил волосы на голове.

– Простите за нескромный вопрос… В другое время я бы его не задал, разумеется… Но коль мы здесь собрались, к черту условности… Атаман, как размножались ваши предки? Здесь же шаром покати – ни единой души, кроме вас и жулья Алхоева!..

– Война Там продолжалась, господин, не здесь…

– Я – капитан.

– Хорошо, господин капитан. Война продолжалась. Оказавшись здесь, штабс-капитан Постников, как и вы, бросился искать свои войска. Но не нашел, потому что здесь их не было. Климат, солнце, трава, айва – все было как и Там, но здесь не было ни войск генерала Ермолова, ни горцев. Только тишина, богатый дичью край и первая рота первого батальона Черданского полка. Соблюдая осторожность, Постников велел построить укрепление, которое со временем выросло в крепость. И пять лет его люди охотились, строили, жили надеждой и предпринимали попытки выбраться отсюда. Раз в месяц Постников снаряжал в дорогу одного из солдат, и тот отправлялся к водопаду, чтобы повторить путь роты в обратном направлении… Но ни один из них не вернулся и не привел помощь. Но война Там продолжалась, и вскоре одна из частей русской армии попала в окружение под Ведено. Случилось это в одна тысяча восемьсот тридцатом году, когда мюриды набрали силу среди горских народов. Чтобы спасти раненых, командир полка Некрасов приказал двенадцати сестрам милосердия укрыться в пещере с двумя десятками раненых. И через сутки они, заплутав в подземелье, наткнулись на источник. Женщины смогли проникнуть сюда через водный тоннель, а из числа раненых повезло только троим… Вскоре они вышли на укрепление Некрасова и остались здесь, как вы понимаете, навсегда… Раз в десять-двадцать лет здесь оказываются люди – женщины, мужчины. Они приносят нам удивительные новости Оттуда и остаются здесь навечно. Потому что обратной дороги нет, господин капитан. Еще ни один из тех, кто вошел в пещеру, не взял на себя труд запомнить расположение лабиринта. Потому что ни одному из них не пришло в голову представить, что он бесконечен в полном смысле этого слова…

– Значит, те медсестры…

– Жизнь диктует свои условия, – поспешил продолжить Трофим. – Они вышли здесь замуж и родили столько детей, сколько смогли. Их дочери родили еще и еще, и в третьем поколении пропавшей роты родилось столько девочек, что возникла угроза исчезновения нашего города. Сейчас эхо той девичьей весны… Нам нужны мужчины. Все защитники города находятся перед вами. Нас осталось не более двух сотен. Вот почему, увидев вас и поняв, что вы не горцы, мы приняли решение захватить хотя бы нескольких из вас.

– Простите, если снова покажусь странным, – заговорил Пловцов, – но разве две сотни мужчин не в состоянии… как бы это сказать… Если откинуть детей, стариков и старух, то женщин будет не менее шести сотен, верно?

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – перебил его атаман. – Но мы живем по законам христианской веры. Теперь вы понимаете, о чем говорю я?

Пловцов кивнул.

– Вот почему, – продолжил Трофим, – нам нужны новые мужчины, свежая кровь.

– Значит, – жестко заговорил Жулин, – Крикунова вы захватили, а мне дали по голове? У меня кровь, выходит, не свежая?

– Нам важно, чтобы род продолжали высокие, сильные русские мужчины, – просто объяснил старец, сидевший рядом с Трофимом.

– Тогда вы ошиблись. – Стольников рассмеялся. – Прапорщик Жулин стоит многих из нас.

– Прапорщик? – ожил старик. – Вы носите стяг части?

– Он уносит стяги частей, – пробормотал Айдаров. – А после меняет их на консервы.

– Товарищ капитан, – тихо позвал из темноты зала Мамаев.

– Потом, – отмахнулся Стольников.

– Вам нужно на это посмотреть!

– Я сказал – потом!.. Атаман, что было дальше?

– Здесь не было войн сто семьдесят восемь лет. Но восемь лет назад начались какие-то странные действия. В пещеру стали проникать люди с оружием. Мы и раньше таких задерживали и отнимали пистолеты и винтовки, но эти люди выглядели так, словно Там шла настоящая бойня. Озлобленные, они отказывались идти на контакт и всякий раз бежали, убивая наших людей и не догадываясь, что выхода отсюда нет…

– Алхоев? – напомнил Саша.

– Тот, кого вы называете Алхоевым, а мы зовем Кровавым Магомедом, появился здесь семь лет назад. И после этого у нас стали пропадать люди. Мужчины уходили на охоту, как было полтораста лет, и не возвращались. Лишь однажды одному из захваченных воинами Магомеда мужчин удалось бежать, и он вернулся в крепость. Он-то и рассказал, что на севере, у самого подножия гор, странно одетые люди – совсем не горцы, а русские и разговаривающие на неизвестном языке иноверцы, построили сооружение, которого он никогда не видел. Оно высоко, как наш храм, гораздо выше, сделано из железа и работает само, без человеческих усилий. И руководит всем этим – Магомед. Это происходит последние пять лет.

– Как же вы… ассимилировались здесь?.. Как привыкли, как живете? – изумленно задавал вопросы Стольников. – Вы что, никогда не видели самолетов, автомобилей… не слышали голос Майкла Джексона? Ну, о Путине-то вы слышали?

– Я Путин!

Стольников поднял беспомощный взгляд и посмотрел туда, откуда донесся голос.

– Это наш пасечник, – объяснил кто-то из горожан.

– Этого не может быть… – прошептал Саша, поворачивая голову и глядя на лица окружавших его людей. – Этого не может быть, простите.

– Нет, я – Путин! – упрямо настоял мужчина у стены.

– Я вам верю, – не глядя на него, выдавил Стольников. – Многие наверху теперь мечтают, чтобы вы здесь оказались. – Под сдержанный хохот бойцов он наклонился и заглянул в глаза Трофиму. – Я не верю, что вы все существуете. Я не верю уже, что сам существую, что существуют мои люди…

Трофим подсел ближе к капитану.

– Знаете, сколько раз нам приходилось слышать эти слова? Мне и моим предшественникам?

– Когда в последний раз приходили к вам люди Оттуда?

– Четырнадцатого апреля одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Мужчина с киркой, с бородой, назывался Геологом. Мы так и звали его – Геолог.

– Где он? – Стольников поднял голову.

– Ему было пятьдесят лет к тому дню. Его уже давно нет в живых.

– Я хочу каши, – обреченно процедил Стольников, откидываясь и кладя ладони на лицо.

Включенный секундомер на его часах отсчитал два часа из выделенных Алхоевым шести.

– Товарищ капитан, простите, это важно, – снова услышал он голос Мамаева. – Посмотрите сюда.

Разведчики смешались с местными, и теперь шли между ними странные разговоры, изредка прерываемые хохотом с обеих сторон. Стольников поднялся, оставил автомат и дал знак Трофиму следовать за ним. Когда они подошли к связисту, он держал в руках навигатор, мигающий разноцветьем жидкокристаллического дисплея.

– Что это? – поинтересовался Трофим.

– Сейчас узнаем.

– Здесь сотни программ, – заговорил Мамаев. Как и любой человек, помешанный на электронике, он переставал интересоваться всем вокруг, когда в руках его оказывалось сложное техническое устройство. – Это – контроль за объектами, я так понимаю. Смотрите… – Он стал переключать кнопки, и на дисплее прибора появился повторяющий окружность зала рисунок и красная мигающая точка в углу. – Прибор охватил контур помещения и вычислил кого-то… кого-то, мать его, из нас!

Стольников вспомнил о маячке, который еще за стенами крепости из кармана жилета переложил в карман брюк.

– Дальше.

– Дальше – больше! Я наткнулся на программу с бесконечными коридорами. И нет конца и края этим коридорам. Вот, предположим, – я. Я стою у входа в лабиринт…

Мамаев осекся, побледнел и посмотрел на командира.

– Продолжай, Мамай.

– И если я поведу себя по этому лабиринту, то передо мной оказывается несколько предполагаемых решений… – Мамаев защелкал кнопками. – Это как игрушка. А может, и есть игрушка? Я не вижу решения этой задачи.

– А что нужно, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки? – В IP-технологиях Стольников был абсолютным «чайником», поэтому сформулировал вопрос как смог.

– Ну… Считаю, что необходим контакт прибора с чем-то внутри лабиринта. Что-то вроде системы «свой-чужой» у самолета.

– А проще говоря?

– Куда проще? Ну, я попробую… – Мамаев присмирел под взглядом капитана. – Если проще, то… Ариадна клубок ниток Тесею дала, и тот выбрался, помните?

– Помню. И что?

– Ну давайте представим, что голова Тесея – это навигатор, а нитка Ариадны – объект контакта в лабиринте. То есть Тесей включил свой навигатор, тот увидел нить, и Тесей пошел по ней, как самолет с автопилотом. Понятно?

– Ты хочешь сказать, что… Послушай, Мамай, мы сейчас говорим об одном и том же лабиринте?.. – Стольников прищурился и облизнул сухие губы.

– Я думаю, о том самом, – торопливо подтвердил, понимая, что это разговор не для посторонних ушей, связист. – Я думаю, товарищ капитан, что на стенах есть какие-то метки, определенным образом вступая в контакт с которыми навигатор решает задачу и указывает верный путь. Но…

– Что – но?

– Батарейки… Тестирование прибора займет некоторое время, а переключение программ сжирает энергию. Датчик показывает половину зарядки. Я не знаю, на сколько часов работы рассчитана полная зарядка.

Стольников выпрямился и посмотрел в стену перед собой.

– Так вот почему Алхоев готов предать память о брате и отложить кровную месть. Ему нужен этот прибор, чтобы исключить возможность нашего исчезновения отсюда. Мы уйдем, и я, конечно, приведу федеральные войска… А он на севере строит какие-то железные устройства…

Мало понимавший из сказанного Трофим потрогал Стольникова за рукав.

– Вы знаете, я не искушен в смысле вашей речи… Но то, о чем вы говорите, – это плохо для нас или хорошо?

– Все зависит от того, есть ли у Алхоева еще один навигатор, – с земли подал голос Жулин.

Пловцов отвалился на спину и закрыл глаза. Лишь вздрагивающие ресницы его свидетельствовали, что штурман не спит.

– Конечно, у него есть еще навигатор. И не один. Стольников прав – Алхоев не хочет появления здесь властей. Пока отсюда никто живым не вышел – он король не существующего на политической карте мира этого государства. В котором есть рабы, подданные и вооруженные силы. И полезные ископаемые, конечно, иначе что же это за Чечня такая, без углеводородов?

«Пловцов прав, – подумал Стольников. – Одним бы глазком взглянуть на механизмы Алхоева… Устройство для выкачки нефти я узнаю сразу. А что, неплохо! – присосался к луже, которая под всей Чечней, и никто эту врезку не заметит…»

Но как тогда эту нефть подавать Туда?

Стольников вдруг почувствовал легкое головокружение и следом – резкую головную боль. Схватившись за виски, он опустился на землю.

– Что с вами? – бросился к командиру Ермолович.

– Пустое, Ермола. Пройдет…

Трофим кивнул Пловцову, и тот поднялся.

– Ему нужно отдохнуть, поручик. Просто – отдохнуть.

Он направился к своим, но был остановлен за руку.

– А вы думаете: я – не схожу с ума?.. Как он? – шептал Трофиму на ухо штурман. Отстранившись, он посмотрел в переносицу атаману и снова наклонился. – А вы сами – в своем уме?.. Вы хоть понимаете, что происходит и о чем вы говорите?

Переступая через спящих бойцов и их оружие, Пловцов с атаманом выбрались к факелу у входа в зал.

– Это маразм, понимаете? Ирреальность!.. – Штурман волновался, и губы его были сухи, как при сердечном приступе. – Площадь в триста, пятьсот квадратных километров – неизведанная и недоступная! Ее нельзя спрятать от топографов, спутников и пеших исследователей! Тем более в Чечне!.. Где мы находимся, бородатый?.. Ответь – и останешься жив!.. Мы в горном районе Грузии?

– Вам тоже нужно отдохнуть, – посоветовал Трофим, отрывая руку Пловцова от воротника своей рубахи.

Штурман неожиданно быстро обмяк, и лицо его посерело. На губах появилась влага.

– Наверное, вы правы… Наверное, вы правы.

За стеной крепости послышались сначала звуки зажигательной лезгинки, а потом песни на чеченском языке. Кто-то из чехов, находясь в хорошем настроении, включил магнитофон. Не без ведома Алхоева, надо полагать.

Стольников сидел, прислонившись спиной к стене крепости. Рядом, поджав ноги и глядя на неторопливое движение людей в той части улицы, что была видна, разместился Трофим.

– Вам придется остаться, Александр. Я могу называть вас по имени?

– Почему бы и нет? Я же вас называю Трофимом? – Стольников подумал и вспомнил о главной теме. – Где остаться?

– Вам придется остаться. Городу повезло. Появились сильные, здоровые мужчины. Вы вступите в брак с женщинами, которых полюбите, родите детей, нас станет больше. Рано или поздно мы станем хозяевами этой земли. Вы меня понимаете?

Стольников молча разглядывал небо. Луна была затянута облаками, звезды то появлялись, то исчезали.

– Когда вы в последний раз отправляли человека под землю? – вместо ответа спросил он, разглядывая свои грязные руки. Капитан вдруг подумал, с каким удовольствием вошел бы в парилку русской бани, к которой всегда был равнодушен.

– Надеюсь, вы не о похоронах спрашиваете?

– Вы поняли, о чем я, – твердо настоял Саша.

– Семь лет назад, – ответил Трофим. – Среди нас был человек по имени Валентин. Он попросил сварить и выпарить смертельной отравы, а потом ссыпал ее в короб, взял палку и ушел, пообещав вернуться с людьми.

– Палку? – переспросил Стольников.

– Отбиваться от крыс, – пояснил атаман. – Появляющиеся у нас люди Оттуда свидетельствовали о полчищах крыс, живущих в лабиринтах.

– Мы не встретили ни одной.

– И это странно.

– Возможно, крысы уничтожили все живое под землей, после чего сожрали друг друга?

– Возможно, – согласился Трофим. Он соглашался со всем, не споря. Где-то внутри него жила мысль о том, что спор с людьми Оттуда лишен всякого смысла. – Но потом снова должны были появиться крысы, нет?

– Если их не убивать регулярно.

Трофим задумался.

– Отравы – чтобы сыпать ее позади себя? – напомнил Стольников.

– Верно. Крысы жрали ее и мгновенно дохли. Валентин говорил, что крысы будут пожирать собратьев, но утащить всех не смогут. Так появится дорога из крыс, указывающая дорогу обратно.

Стольников улыбнулся с закрытыми глазами:

– Откуда он знал, что дорога, которой он идет, верная?

– Он не мог объяснить. Он словно видел ее. И уверенность его была так велика, что я разрешил нашим лекарям сварить ему отраву. И отпустил Валентина. Как и все перед ним ушедшие, он не вернулся.

– Когда, вы говорите, он ушел? – спросил, открывая глаза, Стольников.

– Семь лет назад.

– А когда появился Алхоев?

– Семь лет назад, – помолчав, повторил Трофим.

– А что случилось раньше – Валентин ушел или Алхоев появился?

Атаман подобрал под себя ноги и медленно поднялся над капитаном.

– Кровавый Магомед впервые появился у ворот крепости через два месяца после того, как из них вышел Валентин… Вы хотите сказать, что…

– Вот так предашься воспоминаниям и находишь ответы на простые вопросы, верно, атаман?

Трофим был взволнован и возбужден.

– Но Валентин… – Он качал головой и тер виски пальцами. – Валентин не мог привести сюда бандитов!.. Это был человек, на которого можно было положиться!..

– Вы плохо знаете чехов, – успокоил его разведчик. – Послушайте, атаман. У меня есть датчик, который указывает мое расположение. Алхоев видит, где я нахожусь каждую минуту. Мне нужно уйти из крепости, чтобы оказаться у своих. Как только я уйду из крепости, он снимет осаду. Ему нужны будут люди для охоты за мной. Я же выберусь к своим и выведу вас из этого ада.

– Это не ад, это наша земля.

– Есть земля лучшая.

– Лучшая для нас – здесь, – не раздумывая, подтвердил Трофим. – И я, конечно, позволю вам уйти. Но только потому, что твердо знаю: обратно вы не вернетесь. Ваши воины останутся здесь и начнут свой род заново. Город пополнится новыми мужчинами, а через несколько лет – крепкими, здоровыми детьми.

Стольников молчал, думая о своем.

– До появления Алхоева мы жили счастливо и спокойно. Возделывали лен, из которого шили одежду. Теперь он заканчивается, а выйти за стены крепости для работ означает плен и каторгу вдалеке отсюда. То есть смерть. Мы охотились на зайцев, фазанов и косуль. Пришел Алхоев, и пищи стало меньше. Он делает все, чтобы поработить мой народ.

– Вы говорите как вождь.

– Я и есть вождь. Нам нужны здоровые мужчины, а ему – здоровые рабочие…

– Поэтому он до сих пор вас и не уничтожил?

– По-видимому, да. Приводить рабочих Оттуда связано с хлопотами. Зачем это делать, если здесь есть свои рабы?

Стольников поднялся.

– Предупредите часовых на постах, чтобы отвлекли внимание боевиков, если мой побег из крепости будет обнаружен сразу.

– Я сделаю то, о чем вы просите. И сожалею, что больше не увижу вас.

– Вы ошибаетесь, увидите, – возразил Стольников. – Потому что ухожу я не для себя, а для тех, кого оставляю здесь.

Стольников выделил себе час для подготовки и пошел в здание, предоставленное для ночлега его людям.

До рассвета оставалось несколько часов.