Книга пятая
Декабрь 1903 года

В библиотеку вошел Феннел и вручил Чарльзу конверт.

– Что это? – встревоженно спросил Чарльз, опасаясь, что это может быть уведомление об увольнении от Феннелов, поскольку к этому моменту разбежалась уже половина прислуги.

– Его доставил посыльный из отеля «Кастлуэст Армс», ваша светлость, – пояснил Феннел.

– Вот как? – сказал Чарльз и быстро вскрыл конверт, едва Феннел вышел. Прочитав содержимое письма, Чарльз откинулся на спинку кресла и задумался.

Припарковав свою машину напротив гостиницы «Кастлуэст Армс», Чарльз вошел внутрь.

Пройдя к стойке портье, он позвонил в колокольчик. Через несколько секунд к нему вышла молодая женщина.

– Могли бы вы передать мистеру Фитцрою, что я приехал, чтобы повидаться с ним, – сказал Чарльз.

Женщина бросила на него презрительный взгляд. Как и все в этом городе, она прекрасно знала, кто он такой, и была наслышана о жестокостях в его поместье.

– Мистер Фитцрой сказал, чтобы вы поднимались к нему, как только приедете. Комната двадцать пять, четвертый этаж, – непочтительно бросила она.

Чарльз кивнул, после чего, поднявшись по лестнице на последний этаж, нашел нужную комнату и постучал.

– Входите! – прозвучал из-за двери знакомый голос Хью Фитцроя.

Чарльз открыл дверь и вошел. Хью Фитцрой сидел на диване и пил виски.

Чарльз закрыл за собой дверь.

– Появиться здесь – это большая наглость с вашей стороны, – заявил Чарльз, входя в комнату.

– Можете мне поверить: это последнее место на земле, где я хотел бы сейчас очутиться, – ответил Хью. – Выпьете?

– Нет, – отказался Чарльз, садясь на стул напротив него. – Что вы здесь делаете, Фитцрой?

– Приехал забрать свою жену, разумеется.

– Ну, в «Кастлуэст Армс» вы ее точно не найдете.

– Я не хотел заявляться в дом без предупреждения.

– Разумно.

– Как она?

– Она далеко не счастлива, Фитцрой.

– Она просто сорвалась в одночасье и покинула Лондон, даже не попрощавшись.

– Эмили всегда была несколько спонтанной – зачастую во вред себе самой.

Хью подался вперед.

– Я хочу ее вернуть, Чарльз.

– Ну, исходя из того, что слышал я, шансы на это крайне малы.

– Она не уйдет от меня. Просто не посмеет вовлечь себя и всю вашу семью в такой скандал.

– Слово «развод» уже столько раз было произнесено в Армстронг-хаусе, что здесь оно потеряло свой шокирующий смысл.

– А что ваша мать думает по этому поводу?

– Леди Маргарет, похоже, ни в малейшей степени не против того, чтобы вы исчезли из жизни ее дочери навсегда… На самом деле в этих обстоятельствах между ними вдруг возникли очень теплые отношения, которых раньше и близко не было, – трогательное зрелище.

– Я не могу потерять ее, Чарльз.

– Да, понимаю, это вызывает досаду и раздражение, когда одна из ваших игрушек вдруг теряется.

Хью пристально посмотрел на него.

– Вы должны помочь мне вернуть ее обратно.

– Я? – удивился Чарльз и разразился громким хохотом. – Дорогой мой, я не имею ни малейшего желания помогать вам в чем бы то ни было. Никогда.

– Но она послушает вас, она всегда вас слушала. И вы можете убедить ее вернуться ко мне.

– Да, без сомнения, я мог бы это сделать, но не стану.

– Если вы уговорите ее вернуться ко мне, я заплачу вам двадцать тысяч фунтов, – сказал Хью.

Чарльз уставился на него:

– Вы думаете, я продам собственную сестру?

– А почему бы и нет? Вы ведь один раз уже сделали это!

– Да, в сделке, где вы не сдержали своего слова.

– Я погасил ваши карточные долги.

– Да, но вы не заплатили по закладной на лондонский дом, как обещали, – тот самый дом, в котором вы теперь живете сами!

На это Хью ничего не ответил, только потупил глаза.

– Вы не верите мне, и вас можно понять.

– Верить вам? Вы были ничем, когда я нашел вас. Бандитом из Ист-Энда. Я вывел вас в люди, дал вам связи, респектабельность и, наконец, признание, которое в конечном итоге позволило вам жениться на моей сестре. Когда вы не заплатили по закладной, я был опозорен перед своей семьей и своей женой. Вы нанесли мне невосполнимый урон. Как бы там ни было, у меня нет на все это времени. Поэтому я советую вам садиться на ближайший поезд до Дублина, поскольку она с вами даже не встретится, не говоря уже о том, чтобы уехать с вами обратно в Лондон.

– И тем не менее я заплачу вам двадцать тысяч фунтов, если вы уговорите Эмили вернуться ко мне.

Чарльз снова уставился на него.

– С чего вы взяли, что я когда-либо соглашусь на подобное предложение от вас?

– Потому что я вас знаю.

Некоторое время они сидели в молчании.

– Я не хочу никаких ваших фокусов, как это было в прошлый раз, – наконец сказал Чарльз. – Двадцать тысяч фунтов должны быть у меня на счету еще до того, как я заведу с Эмили этот разговор.

– Дайте мне ваши банковские реквизиты, и я переведу деньги на ваш счет телеграфом.

Вернувшись домой из Англии, где Арабелла оставила Пирса в пансионе, она чувствовала себя очень одинокой. Без него дом казался ей еще более пустым.

Эмили часто приезжала из Хантерс-Фарм навестить их. Арабелла находила, что девушка очень изменилась. Ушло это бунтарское упрямство, благодаря которому та игнорировала всех и каждого, делая все по-своему. Эмили стала более мягкой и сдержанной и уже не стремилась все делать наоборот по сравнению с тем, что от нее ожидалось.

Однажды ночью Арабелле не спалось. Чарльз заснул рядом с ней, а она лежала на спине, смотрела в потолок, раздумывала над тем, что случилось за все эти годы, и гадала, к чему может привести вся эта ситуация, в которую их втянул Чарльз. Внезапно раздался звон разбитого стекла, и она, вскрикнув от неожиданности, села на кровати.

– Что это было, черт возьми? – воскликнул Чарльз и, вскочив с постели, побежал через комнату, чтобы включить газовый светильник.

Когда же в комнате стало светло, Арабелла увидела, что окно разбито, а на ковре лежит камень.

Чарльз бросился к окну, и как раз в этот момент на улице ярко вспыхнул огонь.

– Феннел! Феннел! – пронзительно закричал Чарльз, набрасывая на себя халат и выбегая из комнаты.

Арабелла встала с кровати и осторожно подошла к окну, стараясь не наступить на осколки стекла на полу. Выглянув на улицу, она увидела, что машина Чарльза вся объята пламенем. Когда она вышла из спальни и быстро направилась по коридору к лестнице, ее охватила нервная дрожь.

– Мама, что происходит? – спросила у нее Пруденс, которая стояла в коридоре в ночной рубашке.

– Быстро обратно в постель! – скомандовала Арабелла и, сбежав по лестнице, бросилась к парадной двери, которая была распахнута.

– Мерзавцы! Они спалили мой автомобиль! – в отчаянии кричал Чарльз.

Арабелла вихрем пронеслась вниз по ступеням крыльца и дальше через передний двор к мужу.

– И это все, что ты можешь теперь сказать? Все, что ты можешь сказать? – набросилась она на него. – Твой чертов автомобиль! Когда ты своими руками навлек весь этот ужас на свою семью, негодяй!

Внезапно она подняла руки и принялась молотить кулаками ему в грудь. Он сдерживал ее, схватив за запястья, а машина продолжала гореть. Вдруг Арабелла залилась слезами. Она тяжело опустилась на колени, судорожно всхлипывая. Чарльз растерянно смотрел на нее сверху вниз. Раньше он никогда не видел, чтобы она сломалась или плакала. Арабелла отчаянно старалась сдержать рыдания, помня свое обещание самой себе: Чарльз никогда не должен видеть, что причинил ей боль или огорчение. Но как она ни пыталась остановить слезы, те все равно упорно текли по ее щекам.

В ту ночь Чарльз с Арабеллой спали в разных спальнях.

Всегда такой исполнительный Феннел на следующий день заменил сломанную оконную раму в их спальне, и Арабелла вернулась в свою комнату. Однако Чарльз так и остался в Голубой комнате для гостей. Он постоянно избегал ее, не приходя в столовую на завтрак и обед. А по вечерам она тоже сидела за громадным столом одна и ела в одиночестве. Она знала, что нарушила свое правило номер один – не показывать Чарльзу своей слабости, забыв в ходе драмы той ночи совет, данный ей матерью в день ее свадьбы. Они могли долгие годы спорить, ссориться и кричать друг на друга, но до этого она ни разу не сломалась у него на глазах, и сейчас, когда эта позиция ее ослабла, она чувствовала себя ужасно беззащитной и уязвимой.

– Где леди Армстронг? – спросил Чарльз, входя через парадные двери.

– Она ушла на прогулку, милорд, – ответил Феннел.

Чарльз кивнул и ушел в гостиную, зная, что здесь он с ней не встретится. Он не хотел ее видеть, не хотел находиться в ее компании. Разбитое камнем окно и сожженный автомобиль потрясли его. Но едва ли не хуже было то, что он увидел свою жену, упавшую в рыданиях на колени на глазах у него и прислуги.

Услышав шум, он выглянул в окно и увидел, что это приехала Виктория.

При виде ее он улыбнулся и уже не мог дождаться, когда останется с ней наедине. В комнате витал запах сигар и горелого торфа. «Будь проклята Арабелла, которая запрещает открывать окна на первом этаже для проветривания», – подумал он. Быстро подойдя к французскому окну, он распахнул его, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха к приходу Виктории.

Феннел проводил ее в гостиную.

– Чарльз! – воскликнула она с порога и, подойдя к нему, поцеловала. – Какое ужасное потрясение для вас! Я только что заезжала в Хантерс-Фарм, и леди Маргарет рассказала мне про твой автомобиль. И про камень, брошенный в окно! Меня вообще удивляет, что никто не пострадал!

– Им плевать на это, Виктория, даже если бы кто-то и пострадал.

– А полиция не догадывается, кто это мог быть?

– Нет – впрочем, как всегда. Такое впечатление, что злоумышленники прокрались сюда под покровом ночи, сделали свое черное дело, после чего снова растворились в темноте так, что их никто не видел. Однако Феннел утверждает, что заметил, как накануне днем здесь околачивался этот головорез Макграт. Это один из крестьян, которых я выселил, и он вообще не имел права находиться на территории моего поместья. Феннел сказал ему, чтобы тот убирался. Знаешь, этот Макграт – очень жестокий тип. Я, разумеется, рассказал в полиции о том, что видел Феннел, и они пообещали допросить Макграта по этому вопросу.

– И что же ты теперь собираешься делать, Чарльз? Ведь что-то делать нужно, пока кто-то действительно не пострадал.

Чарльз некоторое время сидел задумавшись.

– Ты знаешь про Закон Виндхэма, который недавно приняло правительство?

– Конечно.

– Мне посоветовали воспользоваться им и продать поместье.

– Понятно! – охнула Виктория, которая хоть и была шокирована, но понимала, что в этом есть своя логика.

– Арендаторы должны за деньги правительства выкупить свою землю и одновременно избавиться от меня.

Виктория встревожилась.

– Но ты ведь никогда не продашь поместье Армстронгов, правда?

– А я уже начал задумываться – почему бы и нет? Мы много месяцев не получаем от него никакого дохода, мы испытываем серьезнейшие финансовые трудности. Если я продам землю, все мои проблемы будут решены, и к тому же мне не придется больше иметь дело с этими мерзавцами.

– Ты должен очень тщательно обдумать то, что собираешься сделать, Чарльз. Поместье Армстронгов принадлежало твоим предкам столетиями. И как насчет Пруденс и Пирса?

– Понятное дело, что я оставлю за собой дом и земли вокруг него, а сам больше времени буду проводить в Лондоне.

– А что думает по этому поводу Арабелла?

– Я этого с ней не обсуждал. И ты единственный человек, который об этом знает.

– Чарльз, а ты не думал, что обсудить нужно? Это ведь и ее решение тоже.

– Полагаю, что нет, Виктория. Больше уже нет.

– Я не понимаю.

– Думаю, что между мной и Арабеллой все кончено.

– Чарльз!

– Я также думаю, что мы больше не можем выносить друг друга.

– А она в курсе?

– Нет. Я ей ничего не говорил. Мы с ней в последнее время спим в разных спальнях и практически не общаемся.

– Я знала, что у вас с ней существуют проблемы, но ведь подобное имеет место во многих семьях.

– За исключением вас с Гаррисоном? – Он бросил на нее насмешливый взгляд.

– Я бы так не сказала! Мы с ним расходимся во мнениях на очень многие вещи.

– Правда? – с интересом спросил он.

– Конечно. Недавно был как раз случай, когда наши мнения разошлись полностью и мне пришлось уступить ему, потому что я знаю, насколько это для него важно. Мы с ним возвращаемся в Америку, Чарльз.

Эта новость буквально оглушила его.

– Когда?

– Очень скоро. Гаррисон уже занят приготовлениями к отъезду. Можно было бы подумать, что это я должна рваться обратно домой, но, как это ни странно, уехать хочет именно Гаррисон. Иногда мне кажется, что из нас двоих он в большей степени американец, – небрежно усмехнулась она.

– Виктория, вы не можете уехать! – внезапно выпалил он.

– Боюсь, что мы все же уедем обратно в Ньюпорт.

– Но… но что же я буду делать, если вы уедете? – в панике воскликнул он.

Она выдавила из себя улыбку:

– Я уверена, что ты прекрасно справишься с этим.

– Нет, ты не понимаешь!

Арабелла возвращалась с прогулки по парку, когда заметила, что французское окно в гостиной распахнуто. Она про себя выругала нерадивую прислугу. Сколько раз она повторяла им, чтобы не оставляли двери и окна на первом этаже открытыми. Она быстро прошла через лужайку к патио, поднялась по крутым ступенькам и обошла балюстраду. Подойдя к французскому окну, она уже хотела захлопнуть его, когда неожиданно услышала голоса. Она замерла и прислушалась, а уже в следующий момент узнала их – это были Чарльз и Виктория. Она прислонилась к стене за створкой окна и стала слушать.

– Виктория, я влюблен в тебя! – с чувством сказал Чарльз.

Виктория сидела ошеломленная, не в силах сказать ни слова.

Чарльз потянулся к ней и схватил ее за руку.

– Виктория, я люблю тебя. Я всегда любил тебя.

– Чарльз!

– Ты сейчас единственное, что меня заботит в этой жизни. Поместье, Арабелла, даже этот дом больше для меня ничего не значат. И я люблю лишь тебя.

Внезапный порыв ветра ворвался в комнату через открытое окно, разбросав по комнате писчую бумагу.

Вздрогнув, Виктория и Чарльз оглянулись на разбросанные листы. Чарльз встал, подошел к французскому окну и сначала закрыл его, а потом и запер на щеколду.

Арабелла осталась стоять за окном, прижавшись спиной к стене. Затем она попробовала приблизиться к закрытой створке окна, но больше ничего услышать не удавалось. Развернувшись, она быстро спустилась по ступенькам с террасы и в трансе бесцельно побрела куда-то в парк.

Чарльз вернулся к Виктории и снова сел рядом с ней.

– Я этим признанием застал тебя врасплох, – сказал он, заметив выражение ее лица.

– Ты меня совершенно обескуражил!

– Я должен был это произнести. Я не могу позволить, чтобы ты просто так исчезла из моей жизни, – продолжал он.

Он опять потянулся было к ее руке, но она быстро убрала ее.

– Как ты смеешь! Как ты посмел, Чарльз! – со злостью в голосе воскликнула она.

– Я всего лишь сказал тебе правду.

– Правду? Тебе неизвестно истинное значение этого слова. «Правда» – это для тебя просто пустое слово, за которым ничего не стоит. Я жена твоего брата – это хоть что-нибудь значит для тебя?

– Конечно значит! Тот факт, что я говорю тебе все это и открываю свои чувства, свидетельствует, что ты очень важна для меня! Потому что я понимаю, что это может разрушить мои отношения с братом.

– Твои отношения с братом?! Да они тебе абсолютно безразличны, это совершенно очевидно! Ты продемонстрировал это еще пятнадцать лет тому назад, когда увел у него невесту. А теперь ты хочешь повторить то же самое и увести у него его жену! – потрясенно воскликнула Виктория.

Чарльз вновь потянулся за ее рукой.

– Даже не прикасайся ко мне! – вспыхнула она, вставая. Она принялась нервно ходить по комнате. – Подумать только – я ведь сама убеждала Гаррисона дать тебе второй шанс! И сама заставила его восстановить дружеские отношения с тобой вопреки его убеждениям.

– Я знаю, кто я такой, и не отрицаю этого. Но мои чувства к тебе настоящие. И ничто в моей жизни никогда не было более реальным.

– Ты воспользовался нашей с тобой дружбой, чтобы попробовать затащить меня к себе в постель!

– Я говорю не о какой-то любовной интрижке, Виктория. Я говорю о том, чтобы мы с тобой были вместе всегда. Я уже говорил тебе, что брошу Арабеллу. Я неожиданно получил большую сумму денег. С нею и с деньгами, которые я получу от продажи поместья, мы можем уехать и поселиться где угодно. А ты сможешь стать леди Армстронг. Настоящей леди Армстронг, какой она и должна быть.

– Я не хочу быть леди Армстронг и вообще не хочу больше находиться с тобой рядом.

– Но ведь весь мир может лежать у твоих ног!

– И при этом бросить у себя за спиной семью в состоянии хаоса и разброда? Ты что, сумасшедший?

– Но наша дружба, наша близость…

– Наша близость? Чарльз, мои отношения с тобой не более близкие, чем они у меня с Джеймсом, с Эмили – и даже с твоей матерью! И заруби себе на носу – я люблю Гаррисона, люблю всем сердцем и душой. Ради него я готова на все. Я не испытываю к тебе никаких чувств, кроме чисто дружеских – причем нашу дружбу ты только что уничтожил навеки.

Она быстро направилась к двери.

– Виктория!

Она открыла дверь и, обернувшись, презрительно взглянула на него.

– Иди и разберись со своей жизнью, Чарльз. В ней царит полная неразбериха. – Она вышла и хлопнула за собой дверью.

Встав и подойдя к окну, он видел, как она спешно прошла через передний двор к своей машине. Вскочив в нее, она завела мотор и, резко нажав на газ, сорвалась с места на высокой скорости.

– Как обстановка в поместье на сегодняшний день? – спросил Чарльз у Джеймса, когда тот вошел в комнату.

– Все спокойно. К счастью, особых волнений, похоже, не наблюдается.

– В кои-то веки, – проворчал Чарльз. – Я собирался поговорить с тобой о некоторых изменениях, которые я хочу провести.

– Правда? – встревожился Джеймс.

– Да. Я много над этим думал… В общем, я решил, что, если эти мерзавцы так уже хотят свою землю, они могут ее получить. Я продаю поместье – бóльшую его часть, по крайней мере.

– Ты шутишь.

– Я устал от всего этого, а теперь, когда правительство выделило деньги для выкупа земли, – нужно быть просто сумасшедшим, чтобы не взять их.

Джеймс в смятении замотал головой.

– И три сотни лет истории нашего рода будут попросту стерты?

– Ох, прекрати, Джеймс. Все дворянские семьи так поступают. Здесь больше переживаний, чем оно того стоит. А с деньгами, которые я получу, – что ж, мне хватит их на всю жизнь.

– А что насчет нас, всех остальных?

– Каких остальных? Семьи? Все уже разъехались, Джеймс, за исключением одного тебя. И никому из нашей семьи это поместье больше неинтересно. Мать уже не леди Армстронг, так что ее это не коснется. Я не собираюсь продавать дом или Хантерс-Фарм, так что она останется жить там.

– А как же я?

– Ну, я больше не могу нести ответственность за твою судьбу, Джеймс.

– Но… но ведь вся моя жизнь прошла здесь, в этом поместье!

– Значит, тебе придется найти для себя новую жизнь.

– Ты использовал меня. Ты использовал меня, чтобы я выполнял роль управляющего, когда тебя это устраивало. Разговаривал с фермерами, потому что ты не мог этого делать, брал на себя всю грязную работу, а теперь ты избавляешься от меня таким же безжалостным образом, как обошелся с фермерами, которых ты выселил, и их семьями.

– Через несколько лет в Ирландии вообще не останется больших поместий. Эта страна не способствует такому способу ведения хозяйства, что мы все, с болью в сердце, и наблюдали в последние годы.

Джеймс бросил на него злой взгляд.

– Отец всегда говорил, что ты не подходишь для роли лорда Армстронга. Он говорил, что ты не в состоянии потянуть такую работу, и он был прав!

Чарльз вскипел:

– Знаешь, отец на поверку тоже был не тем, кем вы его считали.

– Он был замечательным человеком, и ему было ужасно стыдно за тебя!

– Да что ты говоришь? Как я уже сказал, отец был не тем, каким он вам виделся, – он вовсе не был той выдающейся личностью, которую вы водрузили на пьедестал.

– Ты не достоин того, чтобы даже говорить о нем. Ты промотал его наследство.

– Его наследство! Да оно досталось ему случайно! В тот день, когда его хватил удар, когда ты слышал, как мы с ним кричали друга на друга…

– И что было в тот день?

– В тот день он мне сказал… он сказал мне, что родился в результате любовной связи его матери и нашей бабушки, леди Анны, с крестьянином. Лорд Эдвард Армстронг не был его родным отцом, им был какой-то случайный крестьянин!

– Как ты смеешь пятнать его имя! – Джеймса захлестнула ярость.

– Это правда! Я сам обвинил его во лжи, но он не лгал мне.

Джеймс тяжело опустился на стул.

– Я не верю тебе, Чарльз. Почему он никогда никому об этом не говорил? Если бы это было правдой, он бы обязательно поделился со мной – мы с ним были так близки!

– Он не сказал тебе, потому что ему было стыдно и он хорошо понимал последствия раскрытия этой тайны. Он никогда и никому этого не рассказывал, только мне – в самый последний день, в порыве гнева.

Глаза Джеймса округлились – он все понял. Он был шокирован, но это чувство быстро сменилось жалостью к обожаемому им отцу, который пронес эту позорную тайну через всю свою жизнь.

– Я бы никогда не упрекнул его чем-то подобным.

Чарльз бросил на него холодный взгляд.

– Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вижу его – того крестьянина, который переспал с леди Анной. В остальных членах нашей семьи я этого не замечал. Возможно, следы этой крови были подавлены генами леди Анны и нашей матери… Но с тобой это налицо. То, как ты водишь с ними дружбу, как разговариваешь с ними, чувствуешь себя своим в их компании… даже спишь с ними! С этой своей подружкой из города! Ты один из них – не из нас. Кем бы ни был наш дед, ты именно его потомок. И – как и он – ты такой же безземельный и безденежный. Потому что больше для тебя здесь нет ни должности, ни места – так ты и закончишь.

Джеймс встал, развернулся и быстро вышел из комнаты.

В последующие несколько дней Арабелла пребывала в состоянии полнейшего шока. Причем шокировали ее не чувства Чарльза к Виктории – у нее давно были серьезные подозрения в отношении собственного мужа. Однако ее уязвило то, что Виктория разделяла их – что они вдвоем крутили роман за спиной у нее и у Гаррисона. Виктория ей никогда не нравилась, и она даже не пыталась как-то скрывать этот факт. Но при этом она все же считала Викторию целомудренной. И то, что на деле эта женщина оказалась ничем не лучше той же Марианны Рэдфорд, поразило ее. Впрочем, вскоре Арабелла поняла, что, когда дело доходит до Чарльза, удивляться тут особо нечему: ведь она сама много лет назад точно так же поддалась его чарам.

Она продолжала напряженно думать, как выйти из этой ситуации. Вступать с Чарльзом в открытую конфронтацию смысла не имело – она знала, что это никогда не сработает или, по крайней мере, никогда не срабатывало в прошлом. Она вспомнила, как, когда была беременна Пруденс, справилась с ним, подключив своих родителей. Или как устранила Марианну Рэдфорд, задействовав ее мужа, полковника. Ее методы борьбы с Чарльзом всегда использовали третью сторону.

Арабелле было известно, что Виктория во второй половине дня обычно отправляется в Кастлуэст, чтобы сделать кое-какие покупки и поболтать с местными жителями. И Арабелла отдала распоряжение Феннелу подать для нее экипаж к парадному крыльцу.

Чарльз сидел за письменным столом в библиотеке и, глядя в окно, прокручивал в голове свою стычку с Викторией. Он очень живо помнил ее гневную реакцию, а также смущение и стыд, которые испытал сам. Как он мог так ошибиться? Как он мог позволить своим эмоциям вырваться наружу? Теперь расположение Виктории потеряно для него навеки. Они уедут обратно в Штаты, и он, вероятно, больше никогда ее не увидит. Он сидел и думал о своей жизни. Все для него должно было сложиться правильно, но на деле вышло наоборот. И все, чего хотел он, в итоге получит Гаррисон. Он взглянул на лежащее перед ним письмо от Хью Фитцроя и приложенную к нему выписку из банка о перечислении на его счет двадцати тысяч фунтов. Потом взглянул на сопроводительную записку, написанную на писчей бумаге из отеля «Кастлуэст Армс», где говорилось, что теперь Хью ждет от Чарльза, что тот заставит Эмили образумиться и вернуться к мужу без промедления. Чарльз встал, подошел к шкафу, где держал финансовые документы, и запер эти бумаги в выдвижном ящике.

По крайней мере денежные проблемы на время улажены.

В комнату вошла Эмили.

– Привет, Чарльз. Я просто хотела предложить тебе прокатиться верхом. Возможно, это сможет как-то отвлечь тебя от всего происходящего.

– Нет, Эмили, я что-то не в настроении… Присядь на минутку, я хочу поговорить с тобой.

Она села на диван, а он подошел и сел рядом.

– У меня есть для тебя кое-какие новости.

– Вот как?

– Здесь Хью Фитцрой.

– Здесь? – Она вздрогнула и опасливо огляделась по сторонам.

– Он остановился в «Кастлуэст Армс».

– Откуда ты знаешь?

– Он связался со мной, и я ездил, чтобы встретиться с ним, – ответил Чарльз.

Эмили напряглась.

– Ну и… чего он хочет?

– Он хочет тебя, собственно говоря. И приехал, чтобы забрать тебя с собой.

Эмили покачала головой, словно не веря своим ушам.

– Я никогда не вернусь ни к этому человеку, ни к этому браку.

Чарльз кивнул:

– Я ему так и сказал… Я сказал ему, чтобы он отстал и больше никогда не тревожил тебя.

Эмили заметно расслабилась.

– Спасибо тебе, Чарльз.

– Я сказал ему, чтобы он больше никогда не пробовал связаться ни с тобой, ни со мной.

– Спасибо тебе! – Эмили наклонилась к нему и крепко его обняла.

Экипаж остановился перед Океанским уголком, и Арабелла сразу увидела, что машины Виктории нет.

– Подождите меня здесь, я ненадолго, – сказала Арабелла кучеру, а затем, спустившись на землю, подошла к передней двери дома и громко постучала.

Через минуту ей открыл Гаррисон.

– Арабелла! Как неожиданно, – сказал он.

– Можно мне войти?

– Разумеется. – Он жестом пригласил ее в дом и закрыл за ней дверь.

– Если ты ищешь Викторию, то ее сейчас нет, – сказал он, провожая ее в гостиную.

– Нет, я приехала увидеться с тобой, – ответила Арабелла, оглядывая комнату.

Гаррисон кивнул и вдруг занервничал. Он не оставался с Арабеллой наедине с тех пор, как вернулся в Ирландию, и теперь ломал голову, что ей могло быть нужно от него.

– Выпьешь что-нибудь? Или, может, чай? – предложил он.

– Нет, я совсем ненадолго, – ответила она, присаживаясь на один из диванов в кремовую и красную полоску.

– Ладно, – сказал он, усаживаясь напротив нее.

Наступило неловкое молчание.

– Так чем я могу тебе помочь, Арабелла?

– Я приехала поговорить о своем муже и твоей жене.

– А что с ними?

– Легкого способа сообщать такие вещи не существует… в общем, у них роман.

Гаррисон уставился на нее в полном недоумении.

– А какие у тебя доказательства?

– Я застала их за объяснением в вечной любви.

Взгляд Гаррисона стал холодным и пристальным.

– Ты застала их вместе? Где?

– Они были в гостиной Армстронг-хауса. Французское окно было открыто, и я все слышала.

Гаррисон долго сидел в молчании.

– Я хочу, чтобы ты, Арабелла, немедленно покинула мой дом.

Она опешила:

– Ты что, не понял, что я только что сказала?

– Понял, и я тебе не верю. А теперь, пожалуйста, покинь мой дом.

– Твой дом? Ты имеешь в виду дом, который Чарльз нашел для тебя и Виктории, стараясь подольститься к вам, чтобы добиться твоего – а в особенности ее – расположения? Они дурачат тебя, Гаррисон, дурачат оба!

– Виктория никогда мне не изменит.

– Да что ты говоришь?! И ты в это на самом деле веришь? А теперь скажи мне, Гаррисон: когда я крутила роман с Чарльзом у тебя за спиной месяцами, – а это были именно месяцы, – полагаю, ты и от меня тоже не ожидал такого?

Гаррисон разозлился:

– Виктория совсем не такая, как ты!

– Подозреваю, очень скоро ты сам убедишься, что между нами гораздо больше сходства, чем ты мог бы себе даже вообразить! Похоже, у нас с ней, к сожалению, один и тот же неудачный вкус на мужчин!

– Какие бы проблемы ни были у вас с Чарльзом на вашем минном поле, которое вы называете браком, не пытайся втянуть в это дело нас с Викторией.

– Втянуть в это дело ее? Судя по тому, что я слышала своими ушами, она сама рвется туда, причем бегом – рвется к нему в постель. – Теперь уже и она разозлилась. – Точно так же, как много лет назад это делала я!

– Ты стерва, Арабелла. И всегда ею была. Я не знаю, что творится в твоем перекрученном сознании, – думаю, это все зависть. Тебе завидно, что мы с Викторией счастливы, а вы с Чарльзом – так несчастны.

– Могу тебя уверить, что Чарльз себя несчастным не чувствует – наоборот, он просто счастлив прелюбодействовать с твоей женой!

Гаррисон резко встал.

– Убирайся! Убирайся из моего дома, Арабелла!

Арабелла встала.

– Сама не знаю, почему я ожидала от тебя другой реакции. Я только что рассказала тебе, что твоя жена спит с твоим братом, а ты отреагировал столь же слабо, как и много лет назад в отношении меня. Ты ничего не собираешься предпринять в связи с этим романом?

– Я уже сказал тебе, чтобы ты убиралась отсюда.

– Для Чарльза ты всю жизнь был дурачком, Гаррисон, и будешь таким всегда. Он снова сделал это с тобой! После стольких лет… И с Викторией он поступил так же, как со мной. Строит из себя твоего друга, соблазняя твоих женщин.

– Больше повторять я не буду!

Арабелла пошла к выходу, но у двери обернулась:

– Возможно, тебе нужно спросить у самого себя, что уводит твоих женщин к Чарльзу? Из того, что я увидела сегодня, это происходит потому, что ты слабый. Возможно, было бы в тебе больше какой-то силы, энергии, боевого духа, мы бы от тебя не ушли.

Развернувшись, Арабелла вышла из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Эмили вошла и закрыла за собой двери Хантерс-Фарм.

– Это ты, дорогая? – спросила Маргарет из комнаты.

– Да, мама, – ответила Эмили, проходя по короткому коридору в гостиную.

Маргарет сидела на диване и читала.

– Покаталась с Чарльзом верхом?

– Нет, он не захотел.

Маргарет покачала головой.

– Подозреваю, что голова у него сейчас занята другими вещами. – Она шумно вздохнула. – Твой отец не поверил бы, что здесь может происходить такое. Он всю жизнь боролся за то, чтобы избежать этой беды. Возможно, мне нужно было раньше поговорить с Чарльзом. Попробовать не доводить до такой эскалации конфликта.

– В отношении меня ты никогда не медлила с тем, чтобы рассказать мне, что нужно делать!

– Это было совсем другое. Я не могла подорвать положение Чарльза в этой жизни. И чем же это все закончится? После того нападения на Армстронг-хаус я теперь даже держу в этом ящике своего бюро револьвер. Больше всего я переживаю за детей – Пруденс и Пирса.

Эмили подошла и поцеловала ее.

– Об этом не беспокойся, мама. Я уверена, что все будет хорошо.

Улыбнувшись напоследок матери, она вышла из гостиной и поднялась к себе в комнату, раздумывая над своим разговором с Чарльзом. Ее очень нервировало и тревожило, что Хью находится в каких-то нескольких милях отсюда. Она знала Хью, и уж он-то точно не уедет обратно в Лондон после нескольких резких слов от Чарльза, как, похоже, думает ее брат. Он останется здесь и будет всячески стараться вернуть ее. Каким-то образом нужно было со всей определенностью дать ему понять, что она больше не вернется к нему никогда.

Тем же вечером Эмили шла по коридору верхнего этажа отеля «Кастлуэст Армс» и старалась успокоиться. Номер комнаты Хью она узнала у портье; остановившись перед нужной дверью, она выдержала паузу и постучала.

Через несколько секунд ей открыл Хью, который не выглядел удивленным ее приходом и сразу сказал:

– Проходи.

Она вошла и закрыла за собой дверь.

– Ты говорила с Чарльзом? – помолчав, спросил он.

– Да, это он сказал мне, что ты здесь, – ответила она.

– Хорошо выглядишь. Мы с тобой еще можем успеть на следующий поезд.

Глаза ее испуганно округлились.

– Но я не еду с тобой, Хью. Не сейчас и вообще никогда!

– Но… что ты тогда тут делаешь?

– Я пришла, чтобы сказать тебе как раз это! Я знала, что слову Чарльза ты все равно не поверишь, вот и приехала, чтобы сообщить тебе это лично. Поезжай домой в Лондон и оставь меня в покое.

– Но ты моя жена! Ты принадлежишь мне!

– Я принадлежу исключительно самой себе и никому больше. Я думала, что, выходя за тебя замуж, я получу свободу, но этот брак превратился для меня лишь в ужасную и жестокую тюрьму. Ты что, серьезно думал, что я вернусь к тебе – к твоей отвратительной убогой жизни и жутким манерам поведения?

– Да, ты обязана вернуться!

– С тобой я повидала такого, что мне даже в страшных снах не снилось! На самом деле ты не меня хочешь вернуть. Тебе хочется, чтобы с тобой снова была твоя жена из Армстронгов, чтобы ты мог выставлять ее повсюду напоказ, наивно полагая, что благодаря этому ты будешь принят в обществе.

– А что Чарльз говорит по этому поводу?

– Чарльз ко всему этому не имеет отношения, но он полностью поддерживает меня.

На лице Хью вдруг появилось выражение неуемной ярости, и Эмили испугалась.

– Так он не говорил тебе, что ты должна поехать домой вместе со мною? Не говорил, что ты должна вернуться?

– Конечно, не говорил! Он ненавидит тебя так же, как и я!

– Но ведь я только что заплатил ему двадцать тысяч фунтов, чтобы он вернул тебя мне! – заорал Хью.

– О чем ты говоришь?

– Я заплатил ему двадцать тысяч фунтов за то, чтобы он убедил тебя вернуться ко мне, – продолжал бушевать Хью.

– Что за вздор ты несешь?

Хью подбежал к шкафу, выдвинул ящик и достал оттуда копию банковской выписки.

– Смотри сама! Я заплатил ему двадцать тысяч фунтов при условии, что ты вернешься ко мне.

Прочтя справку о переводе денег, Эмили с трудом старалась скрыть свой шок.

– Что ж, если ты заплатил ему, значит, ты глупец! Он обманул тебя, потому что даже не пытался вернуть меня к тебе – наоборот, он советовал мне держаться от тебя подальше.

Хью вскипел от злости:

– Он ведь уже не в первый раз берет у меня деньги за тебя! Он был должен мне несколько тысяч по карточным долгам в Лондоне, и мы договорились, что я прощу ему эти долги, если он женит меня на тебе.

– Чарльз никогда бы не пошел на такое! К тому же он никак не влиял на то, за кого мне идти замуж.

– Влиял, еще как! Это он убедил тебя выйти за меня, когда все остальные тебя отговаривали, и за это я простил ему его долги. Он продал тебя мне, Эмили!

Эмили почувствовала, что ее сейчас может стошнить. В руке у нее было доказательство – банковская выписка о перечислении на счет Чарльза двадцати тысяч фунтов на этой неделе. И теперь она вспомнила, как упорно Чарльз подталкивал ее к тому, чтобы она выходила за Хью.

– И перед тем, как мы с тобой поженились, он уже знал обо мне все, – продолжал Хью. – Я водил его с собой в Ист-Энд, в мои родные места. Я показал ему принадлежащие мне склады с опиумом. Сводил его в свой опиумный притон, который сам посещаю. Я показал ему настоящего себя.

– Я уезжаю домой, Хью. И советую тебе сделать то же самое, потому что я не хочу видеть тебя. Никогда. – Она резко развернулась и быстро направилась к выходу.

– Никуда ты не пойдешь. Я ведь только что заплатил за тебя двадцать тысяч! – Он проворно обошел ее и перекрыл собой дверь. А затем двинулся на нее.

– Не подходи ко мне! – предупредила она, но он продолжал двигаться вперед. Она беспомощно оглядела комнату и вдруг увидела его пальто, брошенное на диван. Она кинулась туда, схватила пальто и лихорадочно сунула руку в карман, надеясь найти там револьвер, который ее муж обычно носил с собой. Тот оказался на месте. Она схватила пистолет и направила на Хью.

Он остановился.

– Уйди с дороги, или – клянусь – я убью тебя.

Хью стоял неподвижно, и она медленно двинулась мимо него, продолжая наводить на него револьвер. Она открыла дверь и осторожно переступила порог. Затем она быстро положила оружие на столик возле выхода, захлопнула дверь и, тяжело дыша, бегом бросилась по коридору и дальше вниз по лестнице.

Виктория в бакалейной лавке выбирала фрукты и укладывала их себе в корзинку. Она взглянула на часы. Было уже шесть часов вечера. Раньше она случайно натолкнулась в городе на миссис Фокс и пошла перекусить с ней в только что открывшемся отеле, и это задержало ее.

– Виктория, – окликнули ее, и, обернувшись, она увидела у себя за спиной Долли.

– Добрый вечер, Долли! Как поживаете? – тепло поздоровалась с ней Виктория.

– Тссс! – прошипела та, опасливо оглядываясь по сторонам.

Но других посетителей в лавке не было, а хозяйка отвлеклась на заплакавшего ребенка.

– Мне необходимо срочно с вами поговорить, – прошептала Долли.

– Я закончу здесь и зайду к вам в бар.

– Нет! Знаете замок Коннери, те развалины за городом?

– Знаю. – Виктория была сбита с толку.

– Жду вас там через час.

– А до завтра это подождать никак не может? Я уже и так опаздываю домой, – попросила Виктория.

– Не может! Я обязательно должна встретиться с вами сегодня вечером! И никто не должен знать, что я говорила с вами!

С этими словами Долли развернулась и быстро ушла.

Виктория подъехала к замку Коннери, остановилась возле развалин и стала ждать. Она ломала голову, что такого срочного могла сказать ей Долли, и очень надеялась, что много времени это не займет, потому что Гаррисон точно начнет беспокоиться. Было уже больше семи, а Долли так и не показалась. Прошло еще сорок минут; раздосадованная Виктория завела мотор и уже тронулась с места. После ужасной размолвки с Чарльзом розыгрыши Долли Кэссиди вызывали у нее только раздражение.

Но в этот момент она увидела Долли, спешившую к ней на велосипеде, и остановила машину.

– Простите, я никак не могла раньше, – извинилась запыхавшаяся Долли. – В городе сейчас все еще очень много людей, и у меня не получалось скрыться незаметно, чтобы никто не заподозрил, что я еду сюда.

Она слезла с велосипеда и прислонила его к стене руин замка.

– О чем, собственно говоря, речь, Долли? – резко бросила Виктория.

Долли молча села на пассажирское сиденье рядом с ней.

– Ну? – нетерпеливо спросила Виктория.

– Никому не говорите, что мы с вами встречались сегодня вечером, – торопливо сказала Долли. – Я тут кое-что слышала и должна передать это вам, чтобы вы могли что-то предпринять… Лорда Чарльза собираются сегодня ночью убить.

– Что? И кто же?

– Этого я сказать не могу! Один из фермеров, кого он выселил. По роду своей работы мне приходится слышать всякое, и существует заговор с целью убить его сегодня.

– Мы должны обратиться в полицию и все им рассказать, – заявила Виктория.

– Нет! Если вы пойдете в полицию, они догадаются, что кто-то предупредил, и тогда жизнь станет мне не в жизнь. Если я вообще выживу.

– Но почему вы говорите это мне? Почему не расскажете Джеймсу?

– Я уже несколько месяцев не говорила с Джеймсом. Из-за всех этих событий нельзя, чтобы меня видели рядом с ним или еще с кем-то из Армстронгов. Я видела, что вы ближе к вечеру часто проходите мимо моего бара, вот и решила перехватить вас. А теперь мне нужно уходить, пока никто ничего не заподозрил.

– Но что тут могу сделать я? – в панике сказала Виктория.

– Просто увезите его из Армстронг-хауса сегодня вечером, пока еще не поздно. Они собираются убить его ночью именно там.

– А что насчет остальных? Арабеллы, ее дочери?

– Больше никого они и пальцем не тронут. Ни на кого больше они зла не держат. Они будут ждать подходящий момент, чтобы убить Чарльза сегодня ночью. А теперь я должна идти! – сказала Долли, выскакивая из машины.

– Зачем вы это делаете? – спросила Виктория.

– Я бы не смогла чувствовать себя спокойно в этой жизни или даже после смерти, зная о совершенном убийстве, которое могла предотвратить. Увезите его из Армстронг-хауса как можно скорее, пока еще не поздно, – сказала Долли, после чего подбежала к своему велосипеду, вскочила на него и быстро укатила, изо всех сил работая педалями.

Гаррисон взглянул на часы на стене. Половина девятого. После отъезда Арабеллы он еще долго сидел оглушенный. Ее слова снова и снова звучали в его голове. А затем ворвались воспоминания. Близкая дружба Чарльза и Виктории. Как она всегда защищала Чарльза даже от него – в особенности от него. Как она всегда охотно навещает Армстронг-хаус. Как он приезжает в Океанский уголок, даже когда Гаррисона нет дома. Он вспомнил, что она рассказывала ему об ожерелье, подаренном ей Чарльзом. Он бегом ринулся наверх в их спальню и открыл шкатулку с ее драгоценностями. Там он нетерпеливо открывал футляр за футляром, пока наконец не нашел ожерелье, которое раньше не видел. Здесь же лежала записка, на которой было написано: «С любовью от Чарльза».

Гаррисона охватило какое-то оцепенение, и он неровной походкой, спотыкаясь, медленно спустился вниз с ювелирным футляром в руках. Здесь он внезапно разразился рыданиями, поняв, что Арабелла ему не лгала. Что его очаровательная и прекрасная Виктория изменила ему самым ужасным из всех возможных способов.

Тикали часы на стене, час проходил за часом, а Виктории все не было. Может быть, она сейчас с Чарльзом? А где еще она может быть? Все более явственно звучало непристойное обвинение Арабеллы – «прелюбодейство».

Услышав шум, он утер слезы. В парадную дверь ворвалась Виктория и прямо с порога принялась звать его:

– Гаррисон! Гаррисон!

Она вбежала в гостиную.

– Гаррисон, я только что услышала совершенно ужасные вещи!

– Где ты была до этого времени, Виктория? – холодным тоном поинтересовался он.

– Гаррисон, помолчи, мне необходимо рассказать тебе нечто очень срочное.

– Где ты была? – пронзительно крикнул он, и она вздрогнула от неожиданности.

Она только сейчас заметила, что лицо у него заплакано.

– Гаррисон, что с тобой?

– Ответь на мой вопрос: где ты была сегодня вечером?

– Я не могу тебе сказать.

– Не можешь сказать?!

– Я поклялась, что никому не скажу. Но, Гаррисон, ты должен выслушать меня. Мы должны…

– Ты ведь была с ним, верно? С Чарльзом?

– С Чарльзом? Нет, конечно!

– Не держи меня больше за идиота, – сказал он и швырнул ювелирный футляр на стол возле нее, а потом помахал перед ней запиской, которая лежала внутри. – С любовью от Чарльза!

– Так ведь я говорила тебе, что он подарил мне это ожерелье.

– Вот только про записку ничего не сказала! Про любовную записку!

– Гаррисон, прекрати говорить глупости, сегодня вечером у нас на это просто нет времени.

– И сколько это уже продолжается? Я имею в виду ваш с ним роман?

– Мой роман?! – опешила Виктория.

– Я был просто слеп. Хорошо, что хоть Арабелла подсказала мне – хотя она сама большая мастерица по части измен.

– Не было у меня никакого романа с Чарльзом!

– Я тебе не верю.

Виктория чувствовала, как это обвинение разбивает ей сердце.

– Да, действительно, Чарльз признался мне в любви. Но я пришла в ужас от этого, это вызвало у меня отвращение, и я сразу сказала ему об этом.

Гаррисона все еще трясло от ярости.

– И ты не собиралась мне об этом рассказывать?

– Просто не хотела тебя расстраивать.

– Расстраивать меня! Да ты меня уничтожила!

– Но ведь ничего не было, клянусь тебе.

– А я тебе не верю! – Гаррисон рухнул на диван и схватился за голову руками. – Не могу поверить, что это снова произошло со мной. Только не это – только не это!

Виктория смотрела на своего мужа, в полном смятении сидевшего на диване.

– Гаррисон, один человек сообщил мне, что Чарльза сегодня ночью попытаются убить. Мы с тобой немедленно должны поехать в Армстронг-хаус, чтобы предупредить его и забрать оттуда.

Гаррисон вскочил и уставился на нее глазами, налитыми кровью от злости.

– Что еще за вздор ты несешь теперь?

– Один из фермеров собирается убить Чарльза. Не могу тебе сказать, откуда я это знаю, но это правда.

– Да ты меня действительно держишь за самого большого идиота на свете! И этой вымышленной историей пытаешься отвлечь мое внимание от своей омерзительной интрижки!

– Нет, это не так!

– И ты ожидаешь от меня, что я сейчас поеду встречаться с твоим любовником? – Гаррисон был вне себя.

– Послушай, Гаррисон, это недоразумение, и мы можем разобраться с ним завтра. Но на сегодняшний вечер у нас есть другой приоритет, и приоритет этот – спасти жизнь человеку.

– Так ты ставишь его выше меня?

– Гаррисон, сейчас у нас нет на все это времени. Пожалуйста, давай поедем в Армстронг-хаус и доберемся до Чарльза, пока еще не слишком поздно, – продолжала умолять его она.

– Я не хочу его больше видеть никогда. И мне плевать, что с ним произойдет.

– Значит, тебя не заботит, что его могут убить?

– Если кто-то хочет ему смерти, могу пожелать ему удачи. Потому что, если они этого не сделают, это сделаю я сам!

Она смотрела на него в ужасе.

– Если ты не поедешь со мной, я поеду одна.

– Если ты сейчас выйдешь в эти двери и отправишься к нему, между нами все кончено и я за себя не отвечаю, – предупредил он.

Она бросила на него пристальный взгляд, а затем развернулась и быстро вышла из комнаты. Через несколько секунд он услышал, как хлопнула входная дверь, после чего раздался шум отъезжающего автомобиля.

Ко времени, когда Эмили добралась до Хантерс-Фарм, Маргарет уже отошла ко сну. Она тяжело вошла в гостиную и села. Ее встреча с Хью была ужасна, но, с другой стороны, она и ожидала чего-то в этом роде. Она до сих пор не могла поверить в откровения ее мужа насчет Чарльза. Но ведь она собственными глазами видела справку банка о переводе денег за их последнюю сделку. Все вдруг встало на свои места. И то, как Чарльз манипулировал ею, подбивая выйти замуж за Хью, как он постоянно подталкивал ее к этому решению. Ее собственный брат просто продал ее, как и говорил Хью. И таким образом вовлек ее в кошмарный брак, сломав, по сути, ей всю жизнь. Чарльз, которого она обожала, которым восхищалась. Единственный человек, которому она по-настоящему доверяла и с которым она говорила откровенно. А он полностью пренебрег ею, использовав ее доверие, чтобы предать ее, потому что к этому времени он прекрасно знал, в какие руки ее отдает. Она встала и принялась взволнованно расхаживать по комнате. Еще никогда в жизни она не была так разъярена.

Войдя в спальню Пруденс, Арабелла застала дочь пишущей письмо.

– Уже начало одиннадцатого, Пруденс, пора ложиться спать.

– Но я пишу Пирсу, рассказываю обо всем, что у нас происходит.

– Постарайся, пожалуйста, опустить всякие ужасные подробности, хорошо? Ты вполне можешь закончить утром, – сказала Арабелла, подходя к ней и целуя.

– Да, мама. Спокойной ночи.

Арабелла закрыла за собой дверь и пошла по коридору. Решив, что молчание между нею и Чарльзом и так слишком затянулось, она спустилась вниз по лестнице, чтобы разыскать его. Она нашла его в гостиной, где он сидел, задумчиво глядя на языки пламени в камине.

– Ты не думаешь, что нам с тобой необходимо поговорить? – сказала она, присаживаясь рядом с ним.

– Да, вероятно, нужно, – согласился он.

– Мы не можем продолжать игнорировать друг друга и спать в разных спальнях, – заявила она.

– Не можем, ты права. Мы старались изо всех сил, но, полагаю, пришла пора признать наше поражение.

– Что ты имеешь в виду?

– Наш брак больше не работает. Честно говоря, я сомневаюсь, чтобы он вообще когда-то работал. Мы с тобой просто были брошены в объятия друг другу критическими обстоятельствами.

– Я бы так не сказала. Я думаю, мы очень любили друг друга – и продолжаем любить, но я никогда не знала, чего от тебя ожидать в следующий момент.

– Что ж, больше тебе переживать по этому поводу не придется.

Она непонимающе замотала головой.

– Наша семейная жизнь, Арабелла, закончена. Я ухожу от тебя.

Арабелле показалось, как будто ее ударили.

– О нет, Чарльз, ты не уйдешь от меня, и это единственное, в чем я могу тебя уверить, – упрямо заявила она, хотя в глазах ее стояли слезы.

– Прекрати, Арабелла, нет никакого смысла продолжать дальше этот фарс с нашей семейной жизнью.

– Ты не посмеешь бросить меня!

Он насмешливо взглянул на нее и ухмыльнулся.

– Ты действительно так считаешь? Ты на самом деле думаешь, что в мире есть что-то такое, чего я не посмею сделать?

– Ты не навлечешь скандал на свою семью. Твоя мать никогда не позволит тебе этого сделать!

– Боюсь, что после того, как Эмили ушла от Фитцроя, моей матушке пришлось привыкать к тому, семейка наша не такая уж идеальная, какой ей хотелось бы ее видеть. К тому же я не говорю о скандале, связанном с судом или бракоразводным процессом, – мы можем просто жить каждый своей жизнью и больше никогда не видеть друг друга.

– Как ты все это продумал!

– Да, я продам поместье и, вероятно, перееду обратно в Лондон. А этот дом оставлю для сезона охоты и буду периодически наведываться сюда, как делают многие дворяне со своими домами в провинции.

– А что же будет с твоими детьми? – испуганно спросила она.

– Пирс сейчас учится в пансионе, и я думаю, будет разумным послать в пансион и Пруденс.

– Нет!

– На самом деле в этом вопросе у тебя, собственно, нет выбора. Я делаю так, чтобы им было лучше. А во время каникул мы с тобой будем делить опеку над ними по очереди.

– А ты подумал, что будет со мной? – спросила она.

– Делай что хочешь, Арабелла. Можешь оставаться в Армстронг-хаусе, если пожелаешь, – при условии, что не будешь путаться у меня под ногами, когда я буду сюда наезжать.

– Ты бросишь меня одну в доме, который я всегда с трудом выносила, во время всех этих волнений, которые ты спровоцировал с местными жителями, да еще и без моих детей, в то время как ты сам сбежишь отсюда и будешь шиковать в Лондоне?

– Как я уже сказал, тебе самой решать, что будешь делать ты, – ответил он.

После того как первый шок миновал, Арабелла почувствовала, что начинает злиться.

– А я знаю, Чарльз, в чем тут дело. Я знаю, почему ты бросаешь меня на самом деле. Я знаю все про вас с Викторией!

– Ты что, снова перебрала джина? Нет никаких нас с Викторией.

– Я знаю, что у тебя была с ней любовная связь.

– Я догадывался, что ты спятила в последнее время, и сейчас ты только подтверждаешь это!

– О, тогда, наверное, ты сейчас скажешь, что никаких «вас с Марианной Рэдфорд» тоже не было? – бросила она, и на лице ее появилось выражение горького удовлетворения, когда у Чарльза отвисла челюсть, а глаза испуганно округлились.

– Твоя беда в том, что ты считаешь себя очень умным. Но все эти годы я была на два шага впереди тебя. Я знала о вас с Марианной. В действительности это именно я рассказала об этом ее мужу и послала его в Голубую комнату, чтобы застукать вас там!

– Так почему же ты молчала все это время? – прошептал он.

– Потому что тогда мне ничего и не нужно было говорить! Так что даже не пытайся сейчас пускать мне пыль в глаза насчет Виктории!

– Но у нас с Викторией ничего не было!

– Я слышала ваш разговор. Я все знаю – не отрицай этого. И я рассказала об этом Гаррисону. Я рассказала ему, как вы крутите роман у него за спиной, выставляя его на посмешище!

– Я не верю тебе! – взревел он, вскакивая на ноги.

Она мстительно улыбнулась ему:

– О да, он был опустошен этим известием, хоть и старался скрыть это.

– Что ты наделала? – вскричал он.

С переднего двора раздался шум подъехавшего автомобиля.

– А вот и она явилась! Твоя любовница! – объявила Арабелла.

Чарльз быстро пошел через комнату к двери.

– О нет! – воскликнула Арабелла, перекрывая ему дорогу и отталкивая в сторону. – Я сама встречу твою возлюбленную!

Выйдя из комнаты, Арабелла прошла через холл к парадной двери. Открыв ее, она увидела Викторию, которая поднималась по ступенькам крыльца.

– А вот и наша шлюха собственной персоной! – ликующе объявила Арабелла.

– Где Чарльз? – решительно спросила Виктория, проталкиваясь мимо нее в холл.

– Я восхищаюсь твоими нервами, Виктория! Заявиться в мой дом и требовать встречи с моим мужем!

– Ох, заткнись, Арабелла! – крикнула Виктория, сразу направляясь в гостиную.

Арабелла быстро последовала за ней.

– Что ты здесь делаешь, Виктория? – спросил Чарльз.

– И мне тоже очень интересно это знать! – язвительно добавила Арабелла.

– Чарльз, ты должен немедленно покинуть Армстронг-хаус. Если ты еще останешься здесь некоторое время, то подвергнешь свою жизнь ужасной опасности, – заявила Виктория.

– Я не понимаю тебя, – сказал Чарльз.

– Мне стало известно, что один из выгнанных тобой крестьян попытается убить тебя сегодня ночью, – пояснила Виктория.

– От кого ты об этом узнала? – спросила Арабелла.

– Я не могу назвать имя своего источника, – ответила Виктория.

Арабелла демонстративно закатила глаза.

– Более вероятно, что Гаррисон просто вышвырнул тебя, после того как я рассказала ему про ваш роман. Он наконец разглядел в тебе потаскуху, какой ты и есть на самом деле, а теперь ты явилась сюда, чтобы предъявить права на Чарльза.

Виктория проигнорировала этот комментарий.

– Чарльз, времени у нас нет. Мы должны ехать прямо сейчас. Я довезу тебя до станции в Кастлуэсте, откуда ты сможешь ночным почтовым поездом добраться до Дублина и побыть там, пока все не утрясется.

– Откуда вы оба сможете уехать ночным поездом, ты хотела сказать. Сбежать ночью, как пара воров! – воскликнула Арабелла.

– Чарльз! – продолжала Виктория. – Прошу тебя! Я говорю правду. Ты сейчас должен уехать. Они придут только за тобой – все остальные здесь не пострадают.

Чарльз смотрел на выражение паники на ее лице.

– Хорошо, мне только нужно кое-что взять в библиотеке. – Он направился к двери.

– О нет, ничего тебе не нужно! – крикнула Арабелла, вставая у него на пути. – Никуда ты не поедешь, Чарльз. Я не отпущу тебя. После всего того, через что ты заставил меня пройти за все эти годы, я не позволю тебе просто так сбежать вместе с ней.

– Арабелла, да образумься же ты! – воскликнула Виктория. – Вспомни про то, что случилось с машиной на прошлой неделе, вспомни про камень в окно. То было последнее предупреждение, а сегодня ночью они попытаются убить его!

– Если ты уедешь сегодня вечером с ней, – заявила Арабелла, – я покончу с собой!

– Не говори глупости, Арабелла! – раздраженно бросил Чарльз.

– Не веришь, что я это сделаю? – сказала она. – И это будет уже не первый раз, когда ты доводишь меня на грань самоубийства. Когда я много лет назад была беременна Пруденс, а ты не хотел на мне жениться, я еще тогда была готова убить себя. – Арабелла заметила, что Викторию это шокировало. – О да, Виктория. Я была беременна Пруденс до того, как вышла замуж за Чарльза. Его родители вместе с моими заставили его жениться на мне. Это наша с ним тщательно хранимая семейная тайна.

– Арабелла, мне очень жаль, что у вас все так получилось, но сейчас он должен срочно уехать, иначе его убьют, – сказала Виктория. – Все это вы сможете уладить с ним в другой день.

– Не будет никакого другого дня, потому что я действительно покончу с собой, если ты уедешь с ней сегодня! – вновь пригрозила Арабелла. – Можете не сомневаться!

– Чарльз, если мы не поедем прямо сейчас, ты опоздаешь на ночной поезд, – предупредила Виктория.

Чарльз взглянул на свою жену и, бросив:

– Ты редкая лгунья, Арабелла, – оттолкнул ее в сторону и прошел мимо.

Виктория выбежала из комнаты вслед за ним.

Арабелла еще долго неподвижно стояла посреди гостиной в полном оцепенении. Затем она медленно направилась к шкафу, где хранилось оружие. Открыв его, она взяла оттуда револьвер и проверила, заряжен ли он. Развернувшись, она открыла французское окно, вышла на террасу, пересекла передний двор и начала спускаться по ступеням. После этого она быстро побежала через сад и парк подальше. Она не хотела, чтобы Пруденс видела ее тело.

В коридоре Виктория увидела, что Чарльз идет не к выходу, а в библиотеку.

– Куда ты? – спросила она и последовала в библиотеку за ним. – Чарльз! У нас на все это нет времени!

Чарльз тем временем начал отодвигать от стены буфет, за которым оказался сейф. Опустившись на колени, он начал лихорадочно колдовать над комбинацией кодового замка.

– Чарльз! – крикнула она.

– Тсс! – в ответ прошипел он. Он никак не мог совладать с нервами, и с комбинацией все не получалось. Наконец она сработала.

Подбежав к столу, он схватил с него портфель и стал совать туда деньги и бумаги из сейфа.

– Все, пойдем, – в конце концов сказал он и, на ходу застегивая портфель, торопливо направился в холл.

Они вышли через парадную дверь, и Чарльз запер ее за собой на ключ.

Затем они быстрым шагом прошли через передний двор.

– Я поведу, – настоял Чарльз.

Виктория протянула ему ключи и села спереди на сиденье для пассажира. Он завел двигатель, и машина, миновав передний двор, поехала по аллее через парк к выезду из поместья.

Чарльз с Викторией ехали под голыми деревьями у них над головой. Сельский пейзаж был залит лунным светом, и звезды на небе заслоняло лишь редкое облачко.

Было холодно, и Виктория зябко запахнула поплотнее свою меховую шубку.

– Времени до поезда у нас немного, – сказала она, с тревогой вглядываясь в парк по бокам аллеи. – Тебе нельзя приезжать к нам домой, потому что Гаррисон совсем потерял контроль над собой, после того как Арабелла рассказала ему все эти вещи про нас с тобой, – пояснила она.

Он кивнул:

– Безопаснее будет просто на время выехать из страны, пока здесь все немного успокоится. Кто бы мог подумать, что дойдет до такого?

Она бросила на него изумленный взгляд.

Их машина приближалась к воротам, стоявшим на выезде на основную дорогу. В свете фар они увидели, что ворота эти закрыты.

– Кто-то запер эти чертовы ворота! – недовольно заметила Виктория.

– Вероятно, кто-то из егерей, – сказал Чарльз, притормаживая и останавливаясь.

Виктория беспокойно огляделась по сторонам.

Чарльз приготовился выйти из машины.

– Нет, будет быстрее и безопаснее, если это сделаю я – на случай, если это засада, – настойчиво заявила она.

Виктория открыла дверцу машины и выскочила наружу. Подбежав к воротам, она в свете фар отодвинула щеколду и открыла сначала левую створку ворот, а потом правую.

– Быстрее! – прошипела она.

Машина проехала через ворота, потом Чарльз остановил ее; Виктория бегом бросилась к ней и снова села на переднее сиденье.

Внезапно она заметила какое-то движение сзади.

Обернувшись, она увидела появившуюся из-под одеяла Пруденс.

– Чарльз! – вскрикнула Виктория.

Чарльз тоже повернулся: на заднем сиденье машины сидела Пруденс.

– Пруденс! – заорал он.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Виктория.

– Я не могла допустить, чтобы это произошло, папа, – сказала девочка, впившись глазами в Викторию. – Я все слышала! Я слышала, что ты сказал маме, я подслушивала под дверью. Я не позволю тебе бросить нас. Я не позволю ей забрать тебя у нас всех!

Неожиданно она выхватила из-под одеяла револьвер. Направив его на Викторию, она нажала курок. Пуля не попала в Викторию и пробила ветровое стекло. После того как она просвистела мимо, Виктория пронзительно закричала.

– Пруденс! Немедленно отдай пистолет! – крикнул Чарльз и, полностью развернувшись назад, потянулся, чтобы выхватить у дочери оружие. Но внезапно револьвер выстрелил снова, и на этот раз пуля ударила Чарльзу в грудь.

– Папа! – завопила Пруденс, когда он упал на переднее сиденье; из раны хлестала кровь.

Виктория услышала странные булькающие звуки, которые издавал Чарльз, и похолодела от ужаса.

– Папа! Папа! – плакала Пруденс.

– Чарльз? Чарльз, ты слышишь меня? – крикнула Виктория. Чарльз обмяк, и она прижала к груди его голову.

– Я не хотела! Я не хотела попасть в папу! – плакала Пруденс.

Оглядевшись, Виктория заметила невдалеке у дороги огни Хантерс-Фарм. Обернувшись, она крикнула девочке:

– Беги к бабушке и как можно скорее приведи кого-нибудь на помощь!

– Папа! – снова крикнула Пруденс.

– Да беги же!

Пруденс выбралась из машины и побежала по дороге в сторону Хантерс-Фарм.

Виктория сняла свою шубу и накрыла ею Чарльза.

– Помощь уже идет, Чарльз, помощь близко! – неустанно шептала она ему.

Арабелла стояла в лесу, прислонившись спиной к дереву, и держала в руках револьвер. Она подняла глаза на звездное небо над головой. Мысли ее были о Пруденс и Пирсе. Она не могла довести задуманное до конца. Она никогда не сможет убить себя – теперь это стало ей совершенно понятно. И поэтому она медленно побрела обратно.

Выстрел, неожиданно прозвучавший во тьме ночи, заставил ее вздрогнуть. Затем сразу еще один. Она быстро вернулась в Армстронг-хаус и через французское окно вошла в гостиную. Здесь она сразу налила себе чего покрепче.

Пруденс отчаянно молотила кулаками в дверь Хантерс-Фарм.

– Бабушка! Бабушка!

– Что за переполох? – недовольно проворчала Маргарет, спускаясь по лестнице.

Эмили была уже у двери и отодвигала засов.

– Похоже на голос Пруденс!

Как только дверь открылась, заплаканная девочка ринулась в объятия Маргарет.

– Папа застрелен! Папа застрелен!

Маргарет взглянула на Эмили.

– О чем это ты говоришь, Пруденс?

– В него попала пуля. Он сейчас возле ворот поместья. Виктория сказала, чтобы я привела помощь.

– Оставайся здесь с Эмили, – скомандовала Маргарет, быстро набрасывая на плечи свою накидку.

Затем она решительно ринулась в ночь и поспешила к воротам, которые находились совсем недалеко. Прибыв на место происшествия, она нашла Чарльза в машине без сознания на руках у Виктории; все вокруг было в крови.

– Сынок мой! – простонала она, забираясь в автомобиль. – Что с ним случилось?

– Это сделала Пруденс! Она пряталась на заднем сиденье, и у нее был с собой пистолет. Она пыталась застрелить меня! Но случайно попала в него.

Маргарет отпрянула назад и испуганно посмотрела на нее, словно на умалишенную.

В это время на дороге послышался шум подъехавшей конной упряжки. Экипаж остановился у ворот. Это был Гаррисон. Оглядев открывшуюся перед ним картину, он выскочил на землю и бросился к машине.

– Виктория! – Увидев кровь на ее платье, он едва не обезумел.

– Это кровь Чарльза. Пруденс выстрелила в него.

– Сколько можно повторять это, немедленно прекрати! – крикнула на нее Маргарет и быстро вылезла из машины. – Скорее, Гаррисон, ты должен отвезти его в больницу!

Он двинулся было к автомобилю, но отшатнулся, увидев залитый кровью салон.

– Да не в этой хитрой штуковине – она вся в крови и осколках стекла, перенеси его в экипаж, – распорядилась Маргарет.

Гаррисон забрался на переднее сиденье, и они с Викторией осторожно вытащили Чарльза из машины, после чего им удалось поднять его в повозку. Он порой приходил в сознание и тогда начинал стонать.

– Вези его в больницу, Гаррисон. И как можно скорее, – напутствовала сына Маргарет. – И ни с кем не обсуждай того, как это произошло.

Гаррисон хлестнул лошадь, и они быстро покатили по дороге.

Тут Маргарет заметила на заднем сиденье машины револьвер. Она взяла его и положила в лежавший рядом портфель. После этого она застегнула портфель и повела дрожащую Викторию в Хантерс-Фарм.

Когда Маргарет вошла в гостиную, Эмили пыталась как-то успокоить бившуюся в истерике Пруденс. Съежившаяся и несчастная Виктория осталась в коридоре.

– Бабушка, где папа? – спросила Пруденс, бросившись ей навстречу.

– Его увезли в больницу, – ответила Маргарет, стараясь успокоить внучку; в ушах у нее до сих пор звенели слова Виктории: «Это сделала Пруденс! Она пряталась на заднем сиденье, и у нее был с собой пистолет. Она пыталась застрелить меня! Но случайно попала в него». Затем она обернулась к дочери: – Эмили, отведи Викторию наверх и переодень в другую одежду.

Наверху Эмили молча включила кран, чтобы набрать ванну, и подготовила кое-что из одежды.

Виктория сидела на стуле в ванной комнате, невидящим взглядом уставившись куда-то в пространство. Только теперь она заметила, что на ней лишь одна туфля – вторую она потеряла в этой адской сумятице.

Эмили принесла полотенца.

– Я оставлю это для тебя здесь, – сказала она, кладя полотенца на туалетный столик.

Когда Эмили уже выходила, Виктория сказала:

– Она хотела убить меня, Эмили! Девочка хотела меня убить!

Эмили только кивнула и закрыла за собой дверь.

Маргарет еще долго пыталась успокоить Пруденс внизу. Затем она оставила девочку с Эмили, а сама вышла в коридор. Увидев портфель Чарльза с револьвером, она спрятала его в буфет и заперла на ключ. После этого она поднялась наверх к Виктории, которая уже переоделась в одежду Эмили и сидела теперь на кровати в ее комнате.

– А теперь ты должна подробно рассказать мне, что там произошло, – сказала Маргарет.

Маргарет спустилась по лестнице на первый этаж.

– Как она? – спросила Эмили.

– Плохо.

– Думаю, она все еще в шоке. Может, вызвать доктора?

– Нет! Ничего делать не нужно, – распорядилась Маргарет, когда они вдвоем вошли в гостиную. – Я отведу Пруденс домой – ты последуешь за мной вместе с Викторией, когда она будет в состоянии идти.

– Но… – начала Эмили.

– Просто делай, что тебе говорят! – резко оборвала ее Маргарет, пряча в карман запасной ключ от задних дверей Армстронг-хауса.

Маргарет шла пешком по дороге от Хантерс-Фарм, обнимая за плечи внучку, которая продолжала всхлипывать. Они прошли через ворота и миновали автомобиль, фары которого до сих пор горели.

– Бабушка! – вскрикнула Пруденс, увидев запекшуюся кровь.

– Не смотри туда! – приказала Маргарет, уводя ее от машины по длинной подъездной аллее к дому. Увидев, что в гостиной еще горит свет, она испытала большое облегчение. Она провела Пруденс по лестнице на террасу и, заглянув в окно, увидела, что Арабелла сидит одна, закрыв лицо руками.

Услышав стук во французское окно, Арабелла вздрогнула. Она встала, осторожно подошла к окну и с изумлением увидела за стеклом Маргарет и Пруденс.

– Что случилось? – громко спросила Арабелла, открывая створку.

– Мама! – вскрикнула Пруденс, бросаясь к ней.

– Да что здесь все-таки произошло? – потребовала объяснений Арабелла, глядя на всю в слезах дочь. – Пруденс? – в панике ахнула она, заметив на детском платье пятна крови.

Пруденс с трудом удавалось говорить в промежутках между рыданиями.

– Я не собиралась стрелять в него, мама. Я услышала, что вы с ним ругаетесь, и спустилась, чтобы попросить вас прекратить. А потом я увидела, как приехала Виктория, и стала подслушивать под дверью, как вы ссоритесь. Я услышала, что папа хочет бросить нас ради нее. Я не могла допустить, чтобы она увела его от нас. Я пошла в библиотеку, взяла ключ и открыла ящик стола, где папа хранит свой пистолет. А потом вышла через главный вход и спряталась на заднем сиденье автомобиля. Но я не хотела причинить папе вред! Они увезли его в больницу!

Арабелла судорожно обнимала дочь, чувствуя, как ее начинает трясти при виде забрызганного кровью платьица. Она подняла глаза на Маргарет, которая лишь мрачно кивала головой.

После всего услышанного Арабелла сама находилась в состоянии шока. Если бы не четкие команды и распоряжения Маргарет, она бы растерялась и не знала, что ей делать. Маргарет дала Пруденс таблетку своего снотворного и скомандовала Арабелле отвести ее наверх и уложить спать. Пока Арабелла ждала, когда дочь уснет, Маргарет напряженно думала.

Прошло много времени, прежде чем Арабелла спустилась вниз.

– Она забылась беспокойным сном, – сказала Арабелла и, подойдя к буфету, с большим трудом налила себе джина – руки у нее ходили ходуном.

– Я не хочу возвращаться в тот дом, – сказала Виктория, когда они с Эмили подошли к аллее, ведущей к Армстронг-хаусу.

– Мама сказала, что мы с тобой должны прийти, – ответила Эмили.

Уже на подходе они увидели горящий в гостиной свет и Маргарет, которая стояла у французского окна и с тревогой всматривалась в темноту. Наконец заметив их, Маргарет открыла окно и жестом позвала их зайти через него, а не через парадный вход.

Арабелла подняла глаза и успела увидеть, как Маргарет впустила их внутрь, а потом закрыла за ними створку окна.

– А она что здесь делает? – гневно спросила Арабелла, вставая с дивана.

– Это я сказала им обеим прийти сюда, – объяснила Маргарет.

– Полюбуйся, что ты натворила! – закричала Арабелла на Викторию.

– Ничего я не натворила, я пыталась спасти Чарльза, – оправдывающимся тоном ответила Виктория.

– Ты убегала вместе с ним! – бросила новое обвинение Арабелла.

– Никуда я не убегала, глупая ты женщина! – крикнула в ответ Виктория.

– Довольно! – рявкнула Маргарет. – Молчать, и чтобы я больше слова от вас не слышала!

– Что будем делать? – спросила Эмили.

– Ничего! – последовал ответ Маргарет. – Мы не будем предпринимать ничего, пока Гаррисон не вернется и не расскажет нам, что с Чарльзом.

Занимался рассвет, и Маргарет услышала, как начали просыпаться слуги. Часы на стене мучительно отбивали минуту за минутой, пока четыре женщины всю ночь сидели в гостиной в тревожном ожидании новостей.

Услышав шум подъехавшего экипажа, Маргарет сорвалась с места и бросилась к окну.

– Это Гаррисон, – сообщила она и побежала к парадной двери.

– Он все еще жив, мама, – сразу объявил Гаррисон.

– Слава Всевышнему!

Она заметила болезненное выражение на его изможденном лице и отвела сына в гостиную, где его ждали испуганные и встревоженные женщины.

Виктория бросилась к Гаррисону, и он обнял ее.

– Прости меня, любовь моя, что усомнился в тебе, – сказал он. – Слава богу, что я отправился тебя искать!

– А что Чарльз? – спросила Арабелла.

– Его прооперировали и извлекли пулю. Он был на волосок от смерти. Сейчас состояние его тяжелое, но стабильное, – ответил Гаррисон, опускаясь на диван.

Услышав эти слова, Арабелла почувствовала, как все ее тело немного расслабилось. Маргарет тоже закивала с облегчением.

– Итак, времени на то, чтобы действовать, у нас немного. Можно даже сказать, что у нас крайне мало времени, чтобы спасти спящую наверху девочку и не дать разрушить ее жизнь, а заодно и наши жизни вместе с ней. Уже очень скоро нужно вызывать полицию.

– Полицию! – в панике ужаснулась Арабелла, вспомнив о Пруденс.

Об этой стороне вопроса она почему-то до сих пор не думала. И теперь она сидела в кресле в стиле королевы Анны и нервно дрожала с полным стаканом неразбавленного джина в руке.

Маргарет заперла двери комнаты на ключ.

Виктория села на диван рядом с Гаррисоном, и он обнял ее за плечи. Эмили подошла к Арабелле и встала возле нее.

– Вот что мы скажем всем остальным. Виктории здесь прошлой ночью не было. Чарльз выехал на своем экипаже из дома ко мне, чтобы обсудить кое-какие дела поместья. Выехал он на фаэтоне, один, а когда проезжал через главные ворота, попал в засаду, устроенную каким-то фермером, и был тяжело ранен. В это время у меня в Хантерс-Фарм гостил Гаррисон. Услышав выстрел, я открыла дверь и увидела крестьянина, бегущего по дороге с дробовиком в руке. Я позвала Гаррисона, он прошел по дороге и увидел стоящую возле ворот повозку, после чего мы подъехали туда на машине и нашли Чарльза, лежавшего в экипаже без сознания.

Все изумленными глазами уставились на Маргарет.

– Но почему вы говорите такие вещи? – спросила опешившая Виктория.

– Потому что это единственный способ не дать сломать жизнь Пруденс. Если выплывет наружу то, что произошло на самом деле, она пропала.

– О-о-о! – вырвалось у Арабеллы; ее начало страшно трясти.

– Не думаю, что я смогу поддержать эту ложь, – заявила Виктория.

– Все ты поддержишь! В противном случае пострадает не только Пруденс, но и все мы. Пруденс говорит, что ты сбежала вместе с Чарльзом. Это правда?

– Разумеется нет! – вскричала Виктория. – Я приехала предупредить его, поскольку узнала, что его жизни угрожает опасность, – выгнанный им с земли фермер грозился убить его.

– И эти твои действия привели к его гибели, – с укором закончила Маргарет.

Виктория закрыла лицо руками.

– Неужели мы сможем выйти из этого ужасного положения? – в голосе Арабеллы прозвучала нотка надежды.

– Только мы знаем, что там произошло в действительности. Кто может хоть на секунду не поверить нам? Мы же Армстронги – никто не усомнится в наших словах, – уверенно заявила Маргарет. – Да и с чего им сомневаться? Чарльза ненавидели многие, и все знали, что жизнь его под угрозой. Лишь на прошлой неделе ему спалили автомобиль и камнем разбили окно в спальне.

– Но это же укрывательство! – возразила Виктория.

– А какие у нас есть варианты? Если выплывет правда, то конец не только Пруденс, но и всем нам. Эта история мигом окажется в газетах Европы и Америки. Граф был застрелен дочерью, когда пытался сбежать со своей любовницей – и одновременно невесткой – Викторией Ван Хувен! Несмотря на то что это на самом деле не соответствует действительности, напишут-то именно так, Виктория.

– Я не хочу, чтобы Пруденс была как-то связана с этой стрельбой, – встряхнувшись, решительно заявила Арабелла.

– Эмили? – обратилась Маргарет к дочери.

– Я буду молчать.

– Гаррисон?

Гаррисон обернулся к Виктории:

– Это единственный выход из создавшегося положения. Мама права, Виктория, нас потопит этот скандал.

– Виктория? – спросила Маргарет, впившись в невестку холодным взглядом.

Виктория посмотрела на Гаррисона, а потом все-таки кивнула:

– Хорошо.

– У нас очень мало времени на то, чтобы продумать все детали истории для убедительности, – сказала Маргарет.

В парадную дверь постучали. Эмили бросилась к окну и выглянула на улицу.

– Это полицейский!

Маргарет встала и уверенным тоном сказала:

– Его я возьму на себя.

Она вышла в холл, где столкнулась с Феннелом, который появился из-за главной лестницы.

– Феннел, я сама позабочусь об этом. Немедленно возвращайтесь обратно. Вы и все слуги должны оставаться в помещениях для прислуги до моего распоряжения, – приказала Маргарет.

– Будет сделано, миледи, – кивнул изумленный Феннел и быстро вернулся на кухню.

Маргарет открыла двери. На пороге стоял молодой полисмен.

– Доброе утро, миледи. Из больницы нам сообщили о происшедшем здесь инциденте. Ночью туда привезли лорда Армстронга с огнестрельным ранением. А возле ворот стоит автомобиль, который, похоже…

– Мне необходимо, чтобы вы незамедлительно вернулись в Кастлуэст и проинформировали вашего начальника, сержанта Каннингема, чтобы он прибыл сюда, – командным тоном заявила Маргарет.

Молодой полицейский удивленно взглянул на нее:

– Могу я, по крайней мере, узнать, что здесь произошло?

– Молодой человек, в лорда Чарльза Армстронга выстрелил преступник – вот что здесь произошло. А теперь приведите мне Кевина Каннингема!

Молодой полицейский кивнул, после чего бросился к своему велосипеду и спешно уехал. Маргарет быстро вернулась в комнату и, глядя в окно, убедилась, что полицейский удаляется по аллее.

– Нам необходимо как можно быстрее убрать оттуда машину. Гаррисон, садись в автомобиль, отвези Викторию в Океанский уголок и спрячь его. Вымой его и сними ветровое стекло.

– Но полицейский уже видел машину у ворот, – заметила Эмили.

– Да, и мы скажем, что Гаррисон бросил ее там вчера ночью, когда отвозил Чарльза в больницу на конном экипаже.

– Но он также видел там кровь и разбитое стекло! – добавила Виктория.

– Об этом не беспокойтесь, – успокоила их Маргарет.

– Но… – снова начала было Виктория.

– Все, закрой рот, Виктория, и делай то, что я сказала! Я знаю сержанта Кевина Каннингема еще с тех времен, когда он был мальчишкой. Этот молоденький глупый полисмен не посмеет задавать вопросы по поводу того, что он, как ему показалось, видел. А теперь вперед! – Маргарет подтолкнула их к выходу через французское окно.

Через час Феннел проводил к ним сержанта Кевина Каннингема.

– Леди Армстронг, какая страшная новость! Вы хотели меня видеть?

– Да, Кевин, проходите, – сказала Маргарет.

Кевин прошел в малую гостиную, где и опросил всех их по отдельности. Первой отвечала на его вопросы Маргарет.

– Я была у себя дома, в Хантерс-Фарм, вместе со своим сыном Гаррисоном, приехавшим меня навестить. Моя дочь Эмили уже легла спать. Внезапно, Кевин, я услышала выстрел. Ко мне должен был приехать мой сын Чарльз, и я ждала его…

– В такой поздний час?

– Он весь день был занят делами поместья, и это было единственное время, когда мы с ним могли встретиться. Как только я услышала выстрел, сразу бросилась к входной двери и открыла ее.

– И вы не побоялись открывать дверь?

Она улыбнулась ему:

– Меня такими вещами уже не испугать, Кевин.

Кевин понимающе кивнул.

– Затем я увидела какого-то крестьянина, который быстро бежал мимо Хантерс-Фарм с ружьем в руке. Я подумала, что это браконьер или что-то в этом роде. Я позвала Гаррисона, он вышел на дорогу и увидел повозку у главных ворот, откуда и бежал тот человек. Поскольку я ждала Чарльза, мы забеспокоились и, сев в машину, поехали посмотреть, что там происходит. Там мы нашли Чарльза… – Маргарет умолкла и промокнула глаза носовым платком.

– Для вас это было кошмаром… Но что же дальше?

– А дальше Гаррисон как можно быстрее повез его в больницу. Потом мы поехали в Армстронг-хаус и сообщили о случившемся Арабелле.

– Почему же вы сразу не вызвали полицию? – спросил Кевин.

– Я думала, что вам сообщит Гаррисон, а он решил, что это сделаем мы.

– А где Гаррисон в настоящий момент?

– Он у себя дома, в Океанском уголке, вместе со своей женой. Он всю ночь пробыл в больнице, а утром приехал сюда, чтобы рассказать нам о состоянии Чарльза и забрать свою машину. Его жена, должно быть, с ума сходила от беспокойства, тревожась, куда он мог пропасть.

Арабелла сидела напротив Кевина и вся дрожала.

– Мне очень жаль, я понимаю, каким ударом это было для вас, – сочувственно сказал полицейский.

Арабелла кивнула.

– Леди Армстронг, расскажите мне, как это все случилось, с вашей точки зрения.

Арабелла заговорила, но голос ее все время срывался.

– После того как Чарльз уехал навестить свою мать, я сидела здесь и читала. А потом моя свекровь и Эмили приехали сюда и сообщили, что в моего мужа стреляли и его увезли в больницу.

– Вы не подумали о том, чтобы поехать в больницу самой?

– В такой момент бросить мою дочь, которая спала наверху? Нет. К тому же после случившегося с Чарльзом мы были слишком напуганы и боялись покидать дом, вдруг тот человек с ружьем все еще здесь и поджидает нас.

– Весьма разумно. Может быть, вы слышали что-нибудь подозрительное?

– Нет, ничего.

– А ваша прислуга?

– Они тоже ничего не знают. Все они рано ложатся спать.

В малую гостиную вошла Эмили и села.

– На самом деле я ничего не видела и не слышала, – сразу сказала она. – Я была в Хантерс-Фарм, когда пришла моя мать и сказала, что в Чарльза стреляли. А потом мы с ней вдвоем пошли в Армстронг-хаус и рассказали об этом Арабелле.

Гаррисон открыл дверь Океанского уголка.

– Привет, Кевин, – сказал он, проводив полицейского в гостиную.

– Неблагодарная у меня работа, – усаживаясь, сказал Кевин. – Я только что из Армстронг-хауса, там все потеряны и убиты горем. Я хочу задать несколько вопросов, чтобы поймать человека, который сотворил такое с твоим братом.

Гаррисон понимающе кивнул и сел.

– Расскажи мне, что там все-таки произошло?

– Когда мы нашли брата раненым, я сразу повез его в больницу.

– Прости… я хотел бы уточнить один момент. Почему ты не повез его на своей машине? Как я понял, вы с твоей матерью приехали из Хантерс-Фарм именно на машине?

– Собственно, это машина моей жены, и я считаю ее ненадежной – она все время ломается, и я не хотел рисковать.

Кевин кивнул:

– Эти штуковины и вправду непредсказуемы, никогда не угадаешь, как они себя поведут.

– Это на самом деле так. Когда я привез Чарльза в больницу, там его прооперировали.

– Твоя мать видела там кого-то. А ты сам никого подозрительного не заметил?

– Нет, я не пошел вместе с ней к входной двери Хантерс-Фарм после выстрела.

– Твоей жены с тобой не было?

– Нет, Виктория оставалась дома.

– Не хочу больше занимать твое время – ты выглядишь очень уставшим. Мы сейчас начнем допрашивать всех в поместье и в городе. Мне известно, что один из выселенных лордом Армстронгом арендаторов пару недель тому назад грозился убить его. Это Джон Макграт. У него и раньше были большие проблемы с полицией. Мы сделаем все возможное, но, поскольку семьи у него нет, мы просто не знаем, где его искать.

Виктория сидела в своей спальне, пребывая в том же состоянии транса, в котором оказалась после злополучного выстрела.

Гаррисон вошел в комнату и посмотрел на нее.

– Полиция уже ушла.

– Они поверили тому, что ты им сказал? – спросила она.

– Конечно, – ответил он.

Виктория кивнула и, повернувшись к окну, устремила свой взор на океан.

Чуть позже на этой же неделе сержант Кевин Каннингем сидел в полицейском участке за своим рабочим столом, перед ним лежала папка с делом о покушении на Чарльза. Они провели многочисленные опросы в поместье и по всему городу. Было совершенно очевидно, что лорда Армстронга ненавидят так сильно, что рано или поздно нечто подобное должно было с ним случиться – это было лишь вопросом времени. Полиция пыталась найти выгнанного с земли фермера по имени Джо Макграт, который открыто заявлял, что застрелит Чарльза. Однако, похоже, Макграт уехал в Америку, прежде чем его успели арестовать.

В дверь постучали, и в кабинет вошел молодой полицейский Тайг Марнэхан.

– Я проявил фотографии, которые сделал в то утро, когда стреляли в лорда Армстронга, – сказал он, протягивая начальнику снимки.

Кевин внимательно осмотрел их – на них была машина с пулевым отверстием в ветровом стекле.

– Кто-нибудь из Армстронгов знает, что ты фотографировал там? – спросил он, подняв взгляд на молодого коллегу.

– Нет, я снял все это до того, как постучал к ним в дом. Как я вам и говорил, сэр, ветровое стекло было пробито пулей, а салон автомобиля залит кровью, – взволнованно сказал Тайг.

Кевин кивнул:

– Хорошо. На этом пока все.

Тайг направился к выходу.

– Марнэхан!

– Да, сэр?

Кевин на миг замер в нерешительности, а затем подался вперед и сказал:

– Я надеюсь, что ты будешь крайне осмотрителен во всем, что касается этого дела. И никому ничего не говори о нем – даже своим коллегам. Ты меня понял?

– Ни слова, сэр. Вы можете на меня положиться.

– Я знаю, что могу. Кстати, молодец, Марнэхан, отличная работа. С такой хваткой в использовании современных методов ведения расследования, думаю, ты далеко пойдешь.

– Спасибо, сэр.

После ухода молодого полисмена Кевин еще раз, более тщательно, исследовал фотографии, а потом перечитал показания леди Маргарет и всех остальных. Он откинулся на спинку стула и задумался.

Картина явно не складывалась. Он подумал про Армстронгов. Они по-прежнему были очень могущественны. Он помнил, как, когда он был маленьким (а Кевин рос в их поместье), лорд Лоренс в тяжелые для их семьи времена присылал им еду и одежду. Помнил, как леди Маргарет приезжала в их хижину к его больной матери и держала ее за руку, когда та умирала.

Позднее леди Маргарет убедила его поступить на службу в полицию, а затем использовала свое влияние в Дублине, чтобы он получил повышение по службе, – так он стал сержантом. Он был им многим обязан. К тому же у Армстронгов были такие связи, что им ничего не стоило поломать карьеру простого полисмена. Он хорошо знал эту семью, в этих краях они долгие годы были самым могучим и уважаемым дворянским родом. В том, что они говорят, сомневаться было нельзя, поэтому Кевин просто похоронил эти неудобные снимки на самом дне папки с делом.

Виктория стояла в дальнем конце сада Океанского уголка и смотрела на волны, накатывавшие на берег. Скоро они с Гаррисоном начнут новую жизнь на другом берегу этого океана. Услышав за спиной шум заведшегося мотора, она обернулась и увидела отъезжающий от дома автомобиль: его забрал хозяин дублинского гаража, которому они его продали. Ветровое стекло давно заменили, и машина тоже была готова к началу новой жизни с новым владельцем.

В своем сознании она вновь и вновь переживала события той ночи. Первый выстрел из пистолета, который едва не попал в нее. И выстрел второй, поразивший Чарльза. Виктория с тех пор больше ни разу не была в Армстронг-хаусе и не встречалась ни с кем из Армстронгов.

Она боялась, что эта связь, возникшая между ними как результат их согласованного обмана, может вдруг порваться, если она увидится с ними и заговорит. А Гаррисон с ними общался постоянно, и она узнавала обо всем, что происходит, от него. Чарльз все еще пребывал в критическом состоянии, боролся со смертью. Арабелла превратилась в сплошной клубок нервов. Было непонятно, что именно подтолкнуло ее на грань помешательства – ранение Чарльза, поступок Пруденс или страх, что правда выплывет наружу. Всем заправляла Маргарет, с ее железной волей и непоколебимой стоической уверенностью в себе. Что же касается Пруденс, то Гаррисон ни разу не упомянул о ней, а Виктория никогда не спрашивала. Единственное, что она поняла в результате всей этой истории, это то, что ее безмерная вера в собственные способности и силы едва не стоила ей жизни. Гаррисон всегда упрекал ее в том, что она думает, будто может уладить проблемы с кем и чем угодно. И теперь она полностью осознала, насколько ограниченны ее возможности.

– Все упаковано, – сообщил Гаррисон, подходя к ней в саду. – Грузчики будут здесь через час.

Она кивнула и протянула к нему руку, которую он подхватил.

– Нам уже пора выходить, иначе опоздаем на поезд, – сказал он.

Эта фраза внезапно напомнила ей ее собственные слова, адресованные в ту ночь Чарльзу, и она содрогнулась всем телом. Улыбнувшись, она кивнула мужу, после чего они развернулись и пошли, держась за руки, к дому.

Арабелла стояла в своей спальне и смотрела на замечательный солнечный день за окном. Двое лакеев несли Чарльза через передний двор, а Пруденс направляла их. После возвращения из больницы Чарльз в основном находился в своей комнате, но сегодня Пруденс настояла на том, что ему нужен свежий воздух. Арабелла содрогнулась, воспроизведя в памяти события последних нескольких месяцев. Долгое время Чарльз пребывал между жизнью и смертью. Когда же он наконец вернулся домой, он почти не мог ходить, крайне мало разговаривал и постоянно нуждался в уходе сиделки. Если он помнил что-то о той роковой ночи, то никогда этого не говорил и молчаливо поддерживал семейный заговор, на котором настояла Маргарет. Это спасло от гибели Пруденс, но теперь это же больше всего беспокоило Арабеллу.

Потом было проведено официальное расследование, и всем им пришлось снова давать показания. Арабелла хорошо помнила, как она тряслась от волнения, принимая присягу. Что же касается Пруденс, то, казалось, на нее это происшествие никак не повлияло. Она продолжала жить своей обычной жизнью. Арабелла часто думала, что, возможно, у ее дочери какой-то центр торможения в психике блокирует воспоминания о том, что она сделала в ту ночь. Сама Арабелла, конечно же, никогда не поднимала эту тему. Одним словом, никто и никогда об этом не упоминал – это стало их неписаным правилом.

– Мама! Мама! – закричала Пруденс из парка и помахала ей рукой.

Арабелла тоже помахала ей в ответ, понимая, что теперь нужно будет спуститься к ним. Она быстро сделала большой глоток джина и отправилась вниз. По ступеням лестницы она дошла до террасы парка, где, по указанию Пруденс, был накрыт стол для послеобеденного чая. Чарльз сидел в инвалидном кресле и смотрел вдаль на озеро.

– Что за чудесный день, правда, мама? Я все время говорю папе, что ему нужно выезжать каждый день и наслаждаться этой прекрасной погодой, и тогда он очень скоро поправится, – радостно заявила Пруденс.

– Да, если сиделка не будет иметь ничего против, – отозвалась Арабелла, усаживаясь на стул, оставленный за столом для нее.

– Я уверена, что она согласится. Она намного лучше той, которую я выгнала на прошлой неделе, – продолжала Пруденс.

Арабелла потянулась за серебряным чайником и подняла его, чтобы налить себе чаю. Внезапно рука ее задрожала и чай пролился на скатерть. Пруденс тут же вскочила со своего места и подхватила чайник.

– Давай я это сделаю, мама, – сказала она, наливая ей чай. Затем она взяла чашку Чарльза и отнесла ее ему. – Ты еще не хочешь немного чайку?

– Нет, – ответил он, не отрывая глаз от вершин холмов вдалеке на другом берегу озера.

– Нет проблем! – Пруденс поставила его чашку и села к столу. – Подумать только, скоро сюда из своей школы приедет Пирс и мы все лето будем вместе! И сможем заниматься всем тем, что делали раньше.