Через несколько дней все опять пошло по-старому. Я потеряла счет времени, не знала, день или ночь, утро или вечер, даже какой сегодня день недели. Не раздвигала шторы, не выключала свет. Телевизор работал целыми днями. В доме опять был беспорядок. Я не мылась и не брала трубку.

Зазвонил телефон – не знаю, посреди дня или ночи. Он звонил упрямо, непрерывно, как будто кто-то вновь и вновь набирал мой номер. Где-то в глубине черепа и под сердцем билась мысль: «Да возьми ты уже трубку!»

– Да, – ответила я, наконец добравшись до телефона.

Мимоходом взглянула на часы. Час… Час дня или ночи?

– Аня, о боже, Аня. Хорошо, что ты ответила. – Голос в трубке был похож на голос моей сестры.

– Магда, ты плачешь? Что случилось?

– Аня… они в аварию попали… – простонала моя сестра.

– Какая авария? Кто попал?

– Анна, господи, ну почему? – продолжала она рыдать.

– Магда, что случилось? Кто попал в аварию? – Я пыталась понять, что произошло. Повысила голос, надеясь, что она все-таки сможет хоть что-то объяснить.

Как обычно, голова раскалывалась и меня тошнило. Голос Магды доносился как из-за океана. Господи, ну какого я подняла трубку.

– Гося… Гося с Павлом попали в аварию… Наверное, все плохо… Нам сказали, чтобы мы приехали прямо сейчас… и что им не повезло…

– Магда, успокойся! Перестань плакать и расскажи, что случилось, – приказала я, надеясь, что она наконец придет в себя, но тут же поняла свою ошибку. – Магда, Роберт с тобой?

В трубке раздавался то ли плач, то ли вой, трудно было разобрать, что творится на другом конце провода. Меня трясло, бросало то в жар, то в холод. Волосы встали дыбом, и сердце колотилось, как бешеное.

– Магда, Роберт… позови Роберта, – рявкнула я во всю мощь своих легких. – Дай ему трубку.

На той стороне провода все стихло.

– Слышишь меня? Алло! – вновь заорала я.

– Анна? Это Роберт, – ответил через мгновение мой зять.

– Роберт, ради бога, объясни, что происходит.

– Гося с Павлом попали в аварию под Торунем. Ехали к тебе и врезались в фуру.

– Ко мне? – удивилась я, но тут до меня дошло.

Холера! Ведь это сегодня! Мы же договаривались, что они заедут за мной и отвезут на праздники в Варшаву, потому что Магда не хотела, чтобы я так далеко ехала сама. Господи, да это сегодня, а я совсем забыла.

– Роберт, что с ними? Где они?

– Нам по телефону сказали только, что Гося в реанимации, а с Олей все в порядке. Обе в больнице Святого Йосифа. О Павле ничего говорить не захотели. Не знаю, как он. Мы так переживаем, Аня. Боимся самого худшего, – отрывисто сказал Роберт.

– Не говори так, мы же еще ничего не знаем. Слышишь! Даже думать не смей о таких глупостях! – одернула я его.

«Нужно все разузнать, все точно выяснить», – лихорадочно думала я. Нельзя сейчас поддаваться панике.

– Оля ехала с ними? Боже, Роберт, ну зачем они взяли ее с собой! – воскликнула я.

– Конечно, с ними. Они же на праздники ехали. Как же они могли ее оставить?

– Где вы сейчас? – попыталась выяснить я.

– Выезжаем из Варшавы, будем там через три часа.

– Я тоже выезжаю, встретимся на месте! – заявила так твердо, как только смогла.

Я разговаривала с Робертом, но все время слышала всхлипы Магды.

Господи, ну почему меня не оставят в покое? Я села в машину и поехала.

Меньше чем за час добралась до больницы, спросила, где можно найти дежурного врача из реанимации, и постучала в дверь.

Я его разбудила. Он оказался совсем пацан, лет на двадцать младше меня. «Он вообще хоть что-то умеет?» – подумала я и уже смотрела на него, как на врага.

– Вам сегодня привезли молодую пару после аварии. Я хотела бы узнать, в каком они состоянии?

Неожиданно я поняла, что не знаю фамилию Госи по мужу. Примчалась узнать, как они, а даже не представляю себе, о ком спрашивать.

– А вы член семьи?

– Тетка.

– У них больше нет близких родственников? Родители?

– Моя сестра с мужем сейчас едут сюда, будут через час. Пан доктор, я сама врач, можете мне все рассказать.

– Пожалуйста, присядьте. У нас в отделении только женщина, – он потянулся за бумагами, – пани Малгоржата Урбаник. Она в очень тяжелом состоянии. Травма головы и повреждение внутренних органов. Пани доктор, если честно, мы не знаем, доживет ли она до утра, – сказал он спокойно. Знаю я ваши штучки!

– Что значит «доживет ли»? Сделайте все, чтобы дожила. Она должна выжить. Что вы сейчас предпринимаете? Оперируете, проводите анализы? – Я почти кричала, задавая ему вопросы и высказывая претензии.

– Сейчас мы ждем.

– Чего вы ждете? – взорвалась я. – Чего ждете?

Мои надпочечники вырабатывали литры адреналина, повышая давление до предела. Артерии еле выдерживали. Мысли путались. Возбужденные мышцы спровоцировали дрожь в руках, с которой я не могла справиться.

Молодой врач смотрел на меня, как на капризного пациента, и соображал, как от меня отделаться. Я ненавидела его за то, что вынуждена находиться здесь и вести этот разговор.

– Успокойтесь, пожалуйста, – сказал он неприязненным тоном. – Она в тяжелом состоянии, слишком много внутренних повреждений. Сейчас мы ждем консультацию нейрохирурга. Мы считаем, что у нее могла наступить смерть мозга.

– Считаете? Вы так считаете? Так почему тогда ничего не делаете? Где начальник отделения? Я хочу поговорить с ординатором! Если он закончил смену, то вытащите его из дома. Слышите! Немедленно! – орала я.

– Успокойтесь, пани. Как только получим результаты анализов, примем решение об операции. Но пока мы можем только ждать, – сообщил он спокойным тоном. Он был хорош, я признавала это. И оттого еще больше ненавидела.

– Ждать! Ждать! Чего мне ждать? Сейчас приедут ее родители, и что я должна буду им сказать? Что их дочка умерла, пока вы ждали?

Я понимала отчасти, что зря срываю на нем злость. Понимала, что этот мальчишка не может мне помочь, и именно беспомощность доводила меня до отчаяния. Когда я думала о Малгосе, о той очаровательной девочке, которую помню с рождения, за грудиной начинала пульсировать боль. Я пообещала себе, что не буду думать о самом худшем. Только не сейчас. Сейчас надо было что-то делать!

– Я понимаю, что вы нервничаете, но вы же сама врач и знаете, что бывают ситуации, в которых мы просто бессильны. Мы можем только ждать. Это жизнь, а не серия «Скорой помощи». Пытайтесь не думать о плохом, – холодным, заученным тоном ответил мне мальчишка.

Я молчала целую минуту. Отчаянно искала в этой ситуации хоть что-то, что могло зависеть от меня, что я могла изменить.

– А как ребенок? – вдруг воскликнула я.

– Насколько я знаю, девочка в аварии практически не пострадала и сейчас находится в педиатрии, – ответил он вежливо, но тем же тоном.

– А что с Павлом? Это ее муж.

– Его к нам не привозили.

– Не знаете, где он может быть? Может, в другом отделении? Если бы с ним все было в порядке, то он сейчас сидел бы рядом с Малгосей. Если его здесь нет – значит, что-то случилось. Может, его в другое отделение положили? – допытывалась я, надеясь, что хоть тут я что-то смогу сделать.

– Насколько я знаю, в нашу больницу его вообще не привозили.

– Значит, он в другой больнице? Конечно же, в другой. Кто еще сегодня дежурит? – Теперь, когда у меня появилась цель, я почувствовала себя лучше.

– Вот номер «скорой». Можете позвонить и спросить, – сказал он и зевнул.

– А откуда можно позвонить? Телефонной карты у меня нет, и купить ее сейчас негде. Можно отсюда?

Не похоже это было на просьбу, да и прозвучало не совсем вежливо.

– Мы не разрешаем пациентам пользоваться нашим телефоном.

– Где вы тут, молодой человек, пациента видите? – рявкнула я.

– Ну… ведь… – начал он несмело.

– Пожалуйста, сынок, набери этот номер и дай мне трубку. Видишь, у меня руки дрожат. Иначе я буду тут сидеть, пока ты этого не сделаешь, – заявила я, медленно и четко выговаривая каждое слово. Я старалась говорить спокойно и веско.

Видимо, в моем голосе было что-то такое, что заставило парнишку выполнить мою «просьбу». Через минуту я выяснила, что случилось с Павлом. Я готова была поспорить, что этот молодой идиот тоже все знал, вот только по какой-то непонятной причине не хотел мне говорить.

– Желаю тебе, сынок, если окажешься в такой ситуации, нарваться на такую же сволочь, как ты сам, – пожелала я ему ледяным голосом, выходя из кабинета.

Может, он не заслужил такого отношения, но я была в ярости. Я злилась на свое бессилие, на Магду, которой мне придется все рассказать. На этого молодого докторишку, который ничего не делал. На Павла, из-за того, что он попал в аварию и погиб. Злилась на Госю, которая лежала сейчас, опутанная трубками, и отказывалась дышать. Да что они себе думают! Какое они имели право взваливать это на меня? Плевать на все, я еду домой! Я слишком стара для такого. Зачем мне здесь торчать?! Помочь я ничем не могу, они сами все узнают и сами решат все свои проблемы. «Я умываю руки!» – решила я и твердо зашагала к выходу из больницы.

Мы встретились на ступеньках. Когда я увидела Магду, то машинально схватила ее за запястье. Не знаю, чего я ожидала. Неудивительно, что пульс у нее был слабый и нерегулярный. Магда сразу же бросилась мне на шею, как ребенок, который ищет помощи и поддержки и надеется, что все тревоги сразу исчезнут. Только мне нечем было ее утешить. Я не могла сказать того, что она хотела услышать, и сбежать тоже не могла. Пару раз глубоко вдохнула. Придется мне за это браться. Кто, если не я? За годы работы врачом я приобрела навыки, которые могли пригодиться в самых неожиданных случаях. Отрастила толстую кожу. Потому вдохнула поглубже и сглотнула. Профессиональная толстокожесть часто помогала мне пережить такие ситуации.

– Мадзя, присядь, пожалуйста, – заговорила я с ней, как с капризной пациенткой, и подвела к стульям в больничном коридоре.

– Аня, где она, где моя Гося? – простонала сестра. Смотрела на меня доверчиво, как ребенок.

– Скоро мы к ней пойдем.

– Почему скоро? Почему не сейчас? Что с моей маленькой доченькой? Аня, я хочу видеть Госю! – требовала Магда. Выражение лица, и голос, и глаза были у нее сейчас как у четырехлетней девочки. Маленькой, обиженной девочки. Мне стало жаль ее.

– Магда, пожалуйста, прими эту таблетку и выпей воды. – Я протянула ей лекарство. На всякий случай теперь я хранила в сумочке небольшой запас.

Магда посмотрела на меня, и вдруг что-то изменилось в ее глазах. Изменилось выражение лица. Плотно сжались губы.

– Что это? Что ты мне даешь? Почему ты меня к ней не пускаешь? Я хочу увидеть Госю. Я должна к ней пойти. Понимаешь? Должна! Я ей нужна! Я нужна моей маленькой дочечке! – закричала она, вскакивая со стула. Видимо, она решила сменить тактику. Превратилась теперь в заботливую мамочку.

Я начала с ней бороться. Наконец с помощью Роберта мне удалось усадить ее на стул.

– Магда, прошу, сделай то, что тебе Аня говорит, – вмешался мой зять. Он был бледен, но держал себя в руках.

– Мы сейчас не можем к ней пойти, ей делают какие-то анализы, – соврала я, пытаясь выиграть время. – Прими таблетку, немного успокоишься. Не можешь же ты пойти к ней в таком состоянии, только ее растревожишь. Успокойся, Магда, а то нас никто в реанимацию не пустит. Там лежат тяжелобольные, а ты ворвешься с криками и истериками, – уговаривала я ее с упреком в голосе.

– Хорошо, давай свою таблетку, – согласилась она, но через минуту опять сорвалась с места. – Какие анализы? Что они с ней делают? Ты с врачом говорила?

– Да, говорила.

– И что? – спросила она, глядя мне прямо в глаза.

– Еще не до конца известно, какие у нее повреждения. Мы еще не знаем, что с ней… Проглотила? Запей. – Я протянула ей бутылку минеральной воды.

– Как это не знаешь? Ты же врач! – сказала она уже вполне осмысленно.

– Я гинеколог.

– А это не одно и то же?

– Кое-кто так не считает. Магда, давай посидим еще минутку, хорошо? А потом пойдем к Малгосе. Нам надо сейчас о Павле поговорить, – наконец набралась я смелости. Почему-то мне казалось, что рассказать о нем будет проще, чем о ее дочери.

– А Павел тоже здесь? – спросила Магда уже почти спокойно.

– К сожалению, нет.

– А где? В другой больнице? В какой? – продолжала она задавать вопросы, даже не пытаясь понять, что я хочу ей сказать.

– Магда, подожди, дай Анне договорить, – вмешался Роберт, который держался спокойнее. Какой-то он был слишком спокойный.

– Павел не в больнице. Он погиб, – выпалила я одним духом.

– Боже, Анна, что ты говоришь?! Как это? – Магда посмотрела на меня, как на умалишенную. – Я тебе не верю, просто не верю! Он в другой больнице и, наверное, очень беспокоится о жене и дочке. Ты ослышалась. Сама пей свои таблетки, а то ты какую-то чушь городишь. Роберт, поезжай в «скорую». Поезжай туда, ты должен его найти. Представляешь, как он сейчас волнуется, – командовала Магда своим отработанным учительским тоном.

Лицо сестры изменилось и теперь напоминало устрашающую маску или личико дефективного ребенка. Хуже всего было то, что Магда перестала плакать. Я обливалась холодным потом.

– Ты уверена? – вмешался Роберт со своей мужской практичностью.

– Да, я разговаривала с врачом «скорой», который был на месте аварии. Они попытались реанимировать Павла, но безрезультатно. Магда, что ты делаешь? – спросила я, совершенно сбитая с толку.

Сестра вела себя очень странно. Она рылась в сумочке и поправляла одежду. Потом вытащила пудреницу и начала пудрить нос.

– Тебе рассказали, как все случилось? – спросил Роберт, совсем не обращая внимания на то, что творит его жена.

– Фуру занесло на льду, и она столкнула их машину с дороги. Они в дерево врезались.

– А… где… Оля? – спросила Магда, крася губы красной помадой.

Я дар речи потеряла. Украдкой заглянула в сумку – вдруг лекарства перепутала?

– Мадзя, с Олей, похоже, все в порядке. Я ее еще не видела, но мне и в больнице сказали и в «скорой», что у нее лишь несколько ушибов и она сильно напугана, – объясняла я сестре, как маленькому ребенку, все еще растерянно глядя на нее.

– Ну, так давай заберем ее. Гося, наверное, захочет увидеть дочку. Вот мы все вместе к ней и пойдем!

Я совсем перестала понимать, что происходит.

– Магда, Гося без сознания, – попыталась я объяснить.

Ты должна придерживаться фактов, думала я. Главное, придерживаться фактов.

– Она проснется, как только мы придем! – холодно ответила моя сестра.

– Господи, Магда! – заорала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Мне казалось, будто я лечу в пропасть.

– Роберт, я в туалет, – выпалила я и, сорвавшись с места, помчалась в ту сторону, где видела дверь с надписью «Туалет для пациентов».

Мне нужно было успокоиться. Влетев в туалет, я захлопнула дверь. Прижалась лбом к холодному кафелю на стене и начала молиться. Я не молилась уже лет тридцать или даже сорок. Просила Бога, чтобы забрал меня отсюда. Пусть сделает так, чтобы я сидела сейчас в машине и ехала в свой пустой и тихий дом. Хотя нет – неважно куда, лишь бы подальше.

Я подошла к умывальнику и повернула кран. Плеснув в лицо чудесной прохладной водой, почувствовала облегчение и настоящее наслаждение. Как оргазм перед казнью. Я умылась еще раз и тут случайно заглянула в зеркало над умывальником. Почему мой взгляд задержался на этом исцарапанном и грязном кусочке стекла? Я уставилась в него так, словно в первый раз в жизни увидела свое отражение. Знала же, что это я, но в зеркале видела незнакомку. На меня смотрела старая развалина. Взлохмаченные жирные волосы с седыми корнями, помятое, испитое лицо и безумные глаза. Они были хуже всего. В первый раз в жизни я не смела встретиться с собой взглядом.

Опустила веки и прижалась лбом к холодной поверхности зеркала. Поняла, что должна сейчас вернуться и идти до конца. Я пережила смерть матери и долгое, многолетнее угасание отца. Пережила смерть брата и множество смертей своих пациенток. Справлюсь и с медленным умиранием племянницы. Сколько это может еще продолжаться? Три часа, пять?

Я вернулась к сестре и зятю. Магда сидела на том же самом стуле и равнодушно разглядывала ногти. Роберт возился с телефоном, словно пробовал до кого-то дозвониться, но не знал, как работает этот аппарат.

– Магда? Как ты?

– Нормально.

Нормально? Странный ответ, но я пообещала себе ничему не удивляться.

– Роберт, мы можем поговорить? – шепнула на ухо моему зятю и, подхватив за локоть, осторожно отвела в сторону.

– Да, слушаю.

– Только так, чтобы Магда не слышала…

– Она и так не услышит, а если и услышит, то ничего не поймет, – сказал он спокойно и рассудительно.

– Роберт, Гося в плохом состоянии.

– Насколько все плохо? – спросил он тем же самым спокойным тоном.

– Она может и не выжить. Очень плохие шансы.

– Магда очень расстроится, – тихо сказал он.

Расстроится? Магда расстроится! «Господи, да что же это?» – застонала я про себя.

– Конечно, но ты должен помочь мне сказать ей об этом, – непререкаемым тоном сказала я ему.

– Да, Аня, спасибо, – его голос был спокоен и невыразителен.

Меня затрясло. Уже в который раз за этот вечер. Это реакция на стресс или он просто такой толстокожий?

– «Спасибо»! Да за что ты меня благодаришь?

– За то, что ты сейчас с нами. Ты замечательная. Не знаю, как бы мы без тебя это пережили.

Я тогда подумала: а может, он тут единственный здравомыслящий из нас троих. Может, он знает, что говорит.

– Что вы там делаете? Мы идем к ней или нет? – Голос Магды вернул меня к реальности.

– Да, сейчас пойдем. Роберт, а ты Игорю звонил? – вспомнила я вдруг о том, что у них еще и сын есть, который, черт возьми, тоже должен быть с нами.

– Да, звонил, но он трубку не берет. Я надиктовал на автоответчик.

– Так еще раз попробуй.

– Аня, четыре часа утра. Если он дома, то, наверное, спит как убитый.

– Ну, так разбуди. Давай!

Меня-то они разбудили!

Роберт еще раз набрал номер и, мучимый угрызениями совести, ждал, пока кто-то поднимет трубку.

– Звони-звони, пока не ответит, – не сдавалась я. Уж мне-то известно, как они умеют звонить – до последнего, так что мертвого поднимут.

Я уселась рядом с Магдой и уставилась на зятя, чтобы даже и не думал отойти от автомата.

– А толку? Может, его дома нет? – умоляюще сказал Роберт.

– У него есть девушка? Ей звонили?

– Анна, четыре часа утра. Смилуйся, – простонал он.

– Почти пять! Звони ей, а потом всем его приятелям. У тебя есть их телефоны?

Роберт долго копался в записной книжке, потом опять набрал какой-то номер.

– Роберт, звони, пока кто-то не ответит, и найди Игоря, а я пойду узнаю, можем ли мы увидеть Госю.

Я вернулась через несколько минут. Узнала только, что состояние моей племянницы не улучшилось. Хотя и не ухудшилось, потому что хуже было некуда.

– Можем идти. Вот только, Магда, – я повернулась к своей застывшей сестре, – Гося не очень хорошо выглядит.

– Представляю, она же в аварию попала. Пойдем к ней, может, ей надо помочь умыться, в порядок себя привести. Утром купим ей пижаму.

– Магда, не нужна ей пижама, и умыться она сейчас не сможет. Она без сознания и подключена к респиратору, капельнице, монитору и еще бог знает к какой аппаратуре. – Магда уже начала меня бесить.

– Но она же когда-то придет в себя, – упрямо заявила моя сестра. – Вот тогда пижама ей и понадобится.

Боже, я о зеленом, она о квадратном. Хотя я уже мало чему удивлялась.

– Роберт, ну что там с Игорем?

– Я его нашел наконец, но он сейчас не в Торуне, сможет приехать только через час.

– Значит, не будем его ждать. Идем, – решила я.

Меня трясло, как от белой горячки. Я взяла Магду под руку, и мы пошли. Роберт плелся за нами, как на смертную казнь.

Я предполагала, что Гося может быть на себя не похожа, но такого я не ожидала. У нее все лицо было изранено и в синяках. Обезображено. И все эти трубки, провода, аппараты. В гинекологии я к такому не привыкла.

– Гося? Это наша Гося? – спросила, а вернее простонала Магда.

– Да, Мадзя, это Гося. Мы не можем здесь долго находиться. Поговори с ней, может, она нас услышит, – ответила я.

Но Магда меня не услышала – она потеряла сознание и повалилась на пол. Потянула за собой меня, и это немного смягчило удар.

Через два часа, когда наконец появился Игорь, мы с Робертом сидели в кардиологии. Магда тоже была там, в отделении кардиологической реанимации, с обширным инфарктом. Говоря простыми словами, все было очень грустно. Роберт еще держался, но только за счет силы воли. Кто-то из них двоих должен был держаться, и жребий пал на него.

Я чувствовала себя, как побитая собака: не ощущала ни усталости, ни злости, ни страха или печали, ни угрызений совести. Была только физическая боль, вот только я не могла определить ее источник. Пыталась сохранить трезвость мысли и рассудительность. Думала о том, что надо найти тело Павла и подготовиться к похоронам. И еще надо отыскать их машину – наверное, придется решать какие-то вопросы с полицией. Магде надо будет тут остаться на время. Дежурный врач сказал, что она должна выкарабкаться. «Ей повезло, что это в больнице случилось», – сказал он. Мне захотелось заорать на него: «Повезло! Ты называешь это “повезло”?» Но я вовремя прикусила язык.

Мы ждали новостей о Госе, когда я услышала обрывок разговора Роберта и Игоря. У меня самой чуть инфаркт не случился.

– Папа, а где Оля? Что с ней?

– Тетя узнавала, она тут, в педиатрии.

Оля! Боже, я совсем о малышке забыла. «Что же с ней делать?» – думала я лихорадочно.

– Роберт, мы забыли про Олю! – воскликнула я.

– Аня, не забыли. Ты же сама сказала, что она тут, в педиатрии, – ответил Роберт устало.

– Да, но я туда не зашла, даже не позвонила! Игорь, иди посмотри, как она там. Или нет, лучше оставайся, я сама пойду.

Я рванулась с места. Вбежала в отделение и пролетела по коридору, как ночной кошмар. Нашла сестринскую, но была в таком состоянии, что даже не поздоровалась.

– Сестра, где дежурный врач?

– Вторая дверь направо, – ответила та машинально, но тут же спохватилась: – Секундочку. А вы по какому вопросу? Подождите!

Но я уже открывала двери ординаторской. За письменным столом сидела женщина лет сорока.

– Здравствуйте! Пани доктор, где моя девочка, Оля? Ее привезли после аварии.

– Оля? После аварии? Сейчас, минутку…

– Они вчера вечером попали в аварию. Ее мать сейчас в реанимации, отец погиб на месте, – хрипела я. Мне не хватало воздуха.

– Да, вот ее история болезни.

– Что с ней, пани доктор?

– Пожалуйста, успокойтесь. С ребенком все в порядке. Вы хотите ее увидеть?

Я не хотела, совсем не хотела. Я умирала от усталости, была напугана и подавлена, но как я могла сказать «нет»? Если бы отказалась, чувствовала бы себя еще хуже. Склонила голову и скрепя сердце побрела за доктором. Мы вошли в палату, где на кроватках спали четыре малышки. На вид им было по два, может, по четыре годика, и каждая могла оказаться Олей, но я бы не узнала ее. Ведь видела ее всего пару раз, в последний раз на Вигилию, год назад. Наверное, за это время она сильно изменилась. Я чувствовала себя очень глупо, но спросила:

– А где она?

Врач показала на ближайшую кроватку. В ней спала девочка в поношенной больничной пижамке. Я подошла поближе, присмотрелась к ней и очень удивилась. Оля была страшненькой, с грубыми чертами лица, тусклыми, взлохмаченными волосами и длинными черными ресницами. Ее вряд ли можно было сравнить с ангелочком. Спала так спокойно и крепко, не осознавая, что ее мир разрушен. Распался на куски. Все, что она знала и любила, исчезло, и осталась лишь пустота. Никто не знал, как ее заполнить. Я не представляла себе, что делать с этим спящим ребенком и как все исправить. Как вернуть время назад и предотвратить трагедию.

Это стало каплей, переполнившей чашу. Безграничная печаль обрушилась на меня. Я не выдержала и разрыдалась. Мне помогла та незнакомая женщина-доктор. Отвела в свой кабинет, позволила выплакаться, подала мне платочки и, наконец, предложила реланиум и стакан воды. Я взяла себя в руки и умылась.

– Может, пани выпьет чего-нибудь, кофе или чаю?

– Если можно, то, пожалуйста, кофе.

– Я себе тоже налью, – сказала докторша и захлопотала возле чайника в маленькой кухне. – Я должна спросить, а кем вам приходится девочка, которой вы интересовались?

– Я ее тетя, вернее бабушка… не знаю, как это называется, – путалась я в показаниях. – В общем, ее бабушка моя родная сестра.

– А у нее есть более близкие родственники? Молоко, сахар?

– Да, пожалуйста. – Я не любила сладкое, но сейчас мне нужен был сахар. – Ее отец вчера погиб в аварии, мать, как мне сказали, на грани смерти, у бабушки – инфаркт, она в кардиологии, а дед с дядей сейчас сидят с ней, – выпалила я на одном дыхании, словно заученное стихотворение.

– Мне очень жаль. В таком случае вы являетесь единственным человеком, который может взять на себя ответственность за ребенка.

Ответственность? Какую ответственность?! Я только хотела узнать, как она себя чувствует, думала я, маленькими глоточками глотая лучший кофе в моей жизни.

– Послушайте… – сказала докторша хорошо знакомым тоном, который я сама часто использовала.

– Слабковска, Анна Слабковска, извините, не представилась.

– Пани Анна, Оля здоровый и сильный ребенок, она практически не пострадала при аварии, только немного напугана и растеряна, что не удивительно: чужие люди, незнакомое место. Мы дали ей легкое успокоительное, и, насколько я знаю, она спокойно спит всю ночь. Среди близких людей и в другом окружении она быстро придет в себя. У нас нет оснований задерживать ее в больнице, наоборот, я бы хотела, чтобы вы побыстрее забрали ее отсюда. Больничная атмосфера очень плохо влияет на таких маленьких детей.

– Да, я понимаю, но кто сейчас может ее забрать? – спросила я.

На самом деле спрашивала я саму себя. Зазвонил телефон, и доктора вызвали в отделение. Она разрешила мне остаться и допить кофе. Благодаря этому я могла немного посидеть в одиночестве и спокойно подумать. Что делать с Олей? Конечно, нужно ее отсюда забрать, только вот куда и кто сможет о ней позаботиться? Магда, я это прекрасно понимала, отпадает, Роберту придется позаботиться о моей сестре и их дочери и заняться похоронами зятя. Насколько я знала, Павел был единственным ребенком в семье, его отец пару лет назад умер, а мать уже старушка. Что касается Игоря, то парню всего двадцать, и все, что он знает о детях, – только то, откуда они берутся.

– С меня хватит! – громко заявила я. – С меня хватит. Мне нужно поспать. До завтра все равно ничего не изменится, а завтра мы вместе с Робертом все решим. Я сейчас слишком устала, – объясняла я ситуацию чашке с кофе.

Я вышла из комнаты и отыскала доктора в сестринской.

– Пани доктор, спасибо вам большое.

– Вы уже уходите?

– Да, мне надо немного отдохнуть. Мы вернемся завтра и заберем Олю.

– Пани Аня, прошу вас, не беспокойтесь, малышка может оставаться тут так долго, как будет нужно.

– Спасибо, – только и смогла сказать я и неохотно побрела в кардиологию.

По дороге назад я растерялась. В больнице начиналась обычная рабочая суета. Роберт и Игорь сидели там, где я их оставила, и тупо смотрели друг на друга.

– Игорь, ты был у Госи? Как она? Все так же? – сразу набросилась я на него, потому что мне нужно было выплеснуть эмоции, а он больше всего для этого подходил.

– Еще нет. Как там Оля?

– Нормально. С ней все хорошо, и завтра ее хотят выписать из больницы. Пойди узнай, как там Гося, а нам с Робертом нужно отдохнуть. В случае чего – звони. А, и дай ключи, – приказала я.

– Какие ключи? – спросил он, уставившись на меня круглыми глазами.

– От твоей квартиры, нам же надо где-то остановиться, умыться и отдохнуть.

– Но…

– Игорь, никаких «но». Даже если у тебя там бардак – меня это мало волнует. Если у тебя гости – у них десять минут, чтобы свалить.

– А мне что делать? Я должен тут остаться? – испуганно спросил он.

– Конечно. Узнай, как дела у мамы и сестры, и в случае чего – звони.