Через два дня после возвращения из больницы, когда выезжала из дома, я заметила под калиткой какой-то комок шерсти. Мне стало интересно, и я подошла поближе. Очень удивилась, когда увидела, что это маленький песик. Лохматый, очень грязный и, похоже, больной. Я подошла и попыталась его погладить, но он рычал и показывал зубы. Я присела рядом и начала с ним разговаривать.

– Ты откуда здесь взялся, малыш? Убежал от кого-то… Видать, долго уже гуляешь, потому что выглядишь паршиво. Подожди немного. – Я вернулась в дом и принесла ему куриную ножку из супа. Положила рядом.

– Давай, ешь, а потом возвращайся домой, бродяга.

Села в машину и поехала к пани Ренате. То был трудный разговор. Я подозревала, что мы еще вернемся к смерти мамы. Я не смирилась с ней тогда, но должна буду смириться теперь. Было еще кое-что, чего я тогда не сделала. Но эта маленькая бестия докопалась – так я и знала!

– Вы с сестрой об этом говорили?

– Да как-то случай не подвернулся, – ответила я, чтобы отделаться.

– Так ни разу и не подвернулся? За пятнадцать лет?

– Мы не разговаривали до смерти отца. Она была обижена на нас обоих.

– А потом?

– А потом было уже не о чем говорить, – проворчала я.

– Как это не о чем, пани Анна? – возмущенно воскликнула она и тут же растерянно умолкла. Я взглянула на нее с укоризной. Профессионал не должен поддаваться эмоциям.

– Поговорю когда-нибудь.

– Когда?

– В свое время. Не сейчас.

Я вернулась домой с головной болью, а под калиткой все еще лежал лохматый комок несчастья. К куриной ножке он даже не притронулся.

– Ну, и что ты здесь делаешь? – подошла я к нему. Протянула руку, но он опять зарычал. Я отодвинула его воротами, потому что из-за него не могла открыть калитку. Он с трудом отошел на пару шагов и опять лег. Сильно хромал.

– Бедняга, иди домой, холодает уже. – Я попыталась прогнать его, но он никак не реагировал. Просто лежал под моим забором.

Я въехала во двор и закрыла за собой ворота. Потом, когда моталась по дому, выглянула в окно. Пес все так же лежал на своем месте. Вечером я включила телевизор и забыла про него.

На следующий день было воскресенье, поэтому я осталась дома. Встала поздно. Когда готовила завтрак, случайно взглянула в окно. Несчастный комок шерсти по-прежнему лежал на том же месте – там же, где и вчера. Я подумала, что пес сдох, и выругалась про себя. Решила после завтрака пойти, положить его в какой-то мешок и закопать на огороде. Не хватало, чтобы он тут вонял под домом.

Я оделась потеплее, взяла старые рабочие перчатки, которые еще от мамы остались. В сарае отыскала лопату и ведро. Подошла к комку шерсти и прикоснулась к нему рукой. Он был теплый и мягкий, еще живой. Я взяла пса на руки. Не знаю, были ли у него открыты глаза, потому что они заплыли грязью и гноем. Пару минут я стояла, держа его на руках, не зная, что делать дальше. Чувствовала, как бьется его сердце. Я в собаках не разбиралась, но мне казалось, что бьется оно слишком часто. Сквозь шерсть проступали кости. Дыхание было поверхностное, нерегулярное, с частыми перерывами. Я решила, что пес уже умирает.

– Ну, если умрешь, так хоть в тепле!

Я занесла его в дом. Возле дверей было маленькое помещение без окон, куда я сваливала всякий хлам. Там было холоднее, чем в доме, поэтому раньше мы его использовали как кладовку. Я нашла пару тряпок и уложила собачонку на них. Она не протестовала. Пошла в кухню, вытащила Олину кружку-непроливайку и попробовала напоить пса. Вода вылилась у него из пасти. Я немного посидела рядом с ним. Весил он килограмма четыре, почти как новорожденный. Шерсть у него была длинная, спутанная, наверное, черная с серыми или даже белыми пятнами, ужасно грязная. На груди запеклась бурая кровь. Он никак не хотел умирать. Я оставила его в покое и вышла, дверь в кладовку закрывать не стала. Через час опять зашла к нему. Дышал он уже легче. Я вдруг задумалась – а что, если пес не сдохнет? Вот будет сюрприз! Решила спросить у Баси, что делать. Они держали много животных, в том числе и трех собак.

– Слушай, у нас через полчаса ветеринар будет. Одна корова отелиться не может. Принеси это несчастье, может, он посмотрит. – Бася очень спешила и поэтому, не дав мне договорить, повесила трубку.

Я притащила им свое лохматое несчастье. Оказалось, это сучка, которая много перенесла за свою жизнь. Ветеринар сделал ей какой-то укол и сказал:

– Если доживет до утра, будет здорова.

– А что мне делать, если доживет?

– Накормить!

Он пошел принимать роды у коровы, а я уложила свое несчастье на тряпки в кладовке.

На следующее утро встала пораньше и пошла смотреть на собаку. Та лежала на своей подстилке и таращилась на меня сквозь спутанную шерсть. Во всяком случае, мне так показалось.

– Ну, и что с тобой делать? Накормить?

У меня оставалась еще одна куриная ножка. Я отделила мясо от кости, мелко его порезала и принесла ей. В маленькую металлическую мисочку налила воду и поставила рядом с мясом. Собака не шевелилась, только внимательно на меня смотрела.

– Ешь давай, – сказала я, но она не двинулась с места. – Ешь! А то не выздоровеешь!

Псина есть не стала, так и лежала не шевелясь.

– Ну и ладно, делай что хочешь, – буркнула я и пошла на кухню готовить себе завтрак. Перед обедом зашла в кладовку. Зверек спал, а обе мисочки были пусты.

– Какая ты у нас хорошая девочка! – похвалила я ее. Она и ухом не повела. Вдруг я заметила в углу мокрое пятно. – Ну, ты посмотри на нее. Могла ведь сказать, что хочешь выйти!

Целый день собака пролежала в кладовке. Много ела и пила. Пару раз, после обеда и вечером, я вынесла ее во двор, потому что сама она выходить не хотела. Псина сделала свои дела и улеглась на траву. Не протестовала, когда я взяла ее на руки. На ночь я еще раз накормила ее.

Утром вынесла во двор. Теперь ей было уже намного лучше. Она прошла пару шагов и даже что-то понюхала в кустах. Когда я уезжала к пани Ренате, вынесла собаку за ворота.

– Ну что, тебе уже лучше, пора возвращаться домой.

Через два часа я вернулась и нашла сучку на том же месте у ворот. Я вылезла из машины, и она подошла ко мне, виляя хвостом. Радости в этом особой не было, просто она меня узнала.

– Ты что здесь делаешь? А ну давай домой. Вдруг тебя кто-нибудь ищет.

Я не пустила ее во двор, когда ставила машину, а потом закрыла калитку.

Вечером выглянула в окно. В свете фонаря был хорошо заметен клубок шерсти на обочине, под моим забором. Похолодало, как и положено в ноябре.

– Вот зараза! Холера! Ведь опять замерзнет и сдыхать начнет! Черт бы ее побрал, – ворчала я себе под нос разные ругательства, пока шла к собаке.

Сучка заметила меня возле калитки и подняла голову.

– Ну, иди сюда, – позвала я.

Она лежала и подозрительно на меня косилась.

– Давай, заходи!

Псина даже не пошевелилась. Я еще раз позвала, но без толку. Тогда сама подошла к ней.

– Ваше высочество, вам особое приглашение требуется? Может, еще носилки подать?

Подошла поближе, а она проскользнула у меня под ногами и помчалась к дому. Когда я обернулась, то увидела, что забыла закрыть входную дверь. Вошла в дом, а псина уже лежит на тряпках в своем домике, словно всегда там жила.

– Может, тебя еще накормить? Слушай, моя дорогая, это твоя последняя ночь в моем доме. Завтра утром выставлю тебя за ворота и иди домой!

Так я и сделала, и целый день посматривала в окно кухни. Собачонка лежала у ворот, иногда гавкала на прохожих или обнюхивала что-то под забором, но не отходила дальше чем на пару метров. Как она меня достала!

– Я тебя сегодня не пущу! Нет, дорогая моя! – ворчала я себе под нос.

После вечерних новостей кто-то позвонил в дверь. На пороге стояла улыбающаяся Бася, а на руках она держала собаку. Псина махала хвостом и пыталась лизать ее лицо. У меня от удивления глаза округлились.

– Ты чего ее не пускаешь? Она же во дворе замерзнет. Это не дворовая собака.

– Ага? А какая? – пробормотала я.

– Диванная собачка.

– Мне собака не нужна. Никогда их не любила. Принесла к ветеринару, чтобы не сдохла у меня под забором. Я думала, она потом домой пойдет!

– А может, ей некуда идти! Смотри, какая милая мордашка!

– На мой взгляд, просто грязная лохматая псина. Ничего милого в ней не вижу, – ответила я холодно.

– Так ее надо вымыть и причесать. Вот увидишь, какая из тебя красавица получится! – сказала Бася сучке. – Знаешь, Аня, я тебе завтра шампунь для собак принесу и щетку какую-нибудь, у нас этого добра навалом. Вымоем ее и причешем! – заявила она и вышла. Я даже возразить ничего не успела.

Бася как сказала, так и сделала. Мы вымыли псину в раковине в прачечной. Она оказалась белой с черными пятнами, у нее была мягкая, гладенькая шерстка и большие выпученные глаза. После ванны она начала бегать по дому и тереться о ковры. Морда у нее была ужасно довольная. Как она меня бесила! Ночь псина провела в кладовке.

На следующее утро я развесила по всему селу объявления, что найдена бело-черная сучка, и указала свой телефон. Собака таскалась за мной как привязанная. Не отходила ни на шаг. Прошло несколько дней, а никто так и не позвонил. Я пошла к Басе.

– Слушай, может, ты ее заберешь? Мне она не нужна.

– Аня, ты только посмотри, как она к тебе привязалась.

– Но я не хочу заводить собаку.

– Ладно, оставь у нас. Пусть будет еще одна собака.

На следующий день я вновь обнаружила псину у себя под забором. Отвела ее к Басе. Однако каждый раз, когда они открывали калитку, доходяга выскакивала и прибегала под мой забор. Ложилась у ворот и ждала меня.

– Аня, ты же видишь, она хочет у тебя жить. Возьми ее себе! – попросила Бася.

– Но…

– Что тебе стоит? Будет тебе компания. У твоих родителей собаки были?

Я хорошо помнила, что мама очень любила собак. В доме всегда жила какая-нибудь маленькая псинка, которая по вечерам сидела у нее на коленях. Мама звала их всех Мушками.

– Мушка, – сказала я тихо.

– Что?

– Я назову ее Мушкой.

И пошли мы с Мушкой домой. Утром я усадила ее в машину и мы поехали к ветеринару. Он осмотрел собачку, сделал прививки и снабдил меня запасом собачьего корма. Вот так я стала владелицей собаки.