Через пару дней оказалось, что оснований дольше держать меня в больнице нет. По старой памяти мне выделили «скорую», которая отвезла меня домой. Я вошла в ворота и пошагала ко входу.

Открыла дверь и переступила порог пустого дома. Он показался мне еще более мрачным, чем обычно. Я ходила по комнатам, везде искала Олины следы. Перевернутая кружка-непроливайка, брошенный карандаш, грязные костюмчики в корзине со стиркой.

В ванной я наткнулась на разбитое зеркало. Смела остатки стекла, а потом аккуратно пропылесосила ванную и прихожую. Поймала себя на мысли: «Чтобы Оля не поранилась». Я так устала. Еды в доме не было. То, что оставалось в холодильнике, уже давно испортилось. Я начала копаться в шкафах и обнаружила пару Олиных баночек с каким-то протертым питанием. Съела их ложкой, не разогревая, и повалилась на кровать. Как только голова коснулась подушки, я почувствовала сладкий запах маленького ребенка. Откинула Олино одеяльце и нашла ее пижамку. Прижала ее к себе и так уснула.

На следующий день я поехала в город, чтобы встретиться с доктором Бжозовской. Она сказала, что в течение недели я должна посещать ее каждый день. Потом мне нужно было купить продукты и лекарства. И в магазине, и в аптеке меня спросили, где же та чудесная малышка, которая раньше со мной приходила. Я уходила от ответов и бежала от тех людей так быстро, как только могла, – не хотела говорить на эту тему. Хорошо, что на улице похолодало. Я надвинула шапку на глаза, надела перчатки, чтобы никто не заметил жуткие шрамы.

Вернулась домой я уже к вечеру. Приготовила ужин на скорую руку, а потом еще еду на несколько дней вперед. Помидорный суп и тефтельки с кашей. Оля их так любила. Как-то странно и неловко было готовить для себя одной, может быть, поэтому я все время думала о малышке. Так прошел первый день моей новой жизни.

На следующее утро я опять поехала к доктору Бжозовской, потом зашла в травматологию – Янек хотел осмотреть мои раны. Довольный результатами, он пригласил меня в субботу на чай.

На обратном пути я прошла мимо дверей в педиатрию. Иоанна ко мне так и не зашла, когда я лежала в больнице, и из-за этого мне было не по себе. Я немного постояла в нерешительности, но потом все же зашла в отделение. Коридор был пуст. Постучала в дверь ее кабинета, но он был закрыт, и никто не ответил. В глубине коридора я услышала чьи-то голоса и направилась туда. Там находилась дежурка медсестер. Когда подошла поближе, то смогла расслышать отдельные слова. Незамеченная, я остановилась у открытых дверей и невольно прижалась к стене, когда услышала, о чем они говорят.

– …вроде она лежала в луже крови, вдрызг пьяная, – произнес хрипловатый женский голос. – Надо же так опуститься! А ведь была таким хорошим врачом!

– Я разговаривала с Баськой из гинекологии, – послышался другой голос, более высокий. – Она рассказала, что Слабковска и раньше пила. В последние годы, когда тут работала, даже перед операциями прикладывалась.

– Иногда стоит пропустить рюмочку, чтобы руки меньше тряслись, – прохрипел первый голос.

– Иногда они так и делают. Когда нужно оперировать кого-то из семьи, обязательно выпьют.

– Я слышала, у нее кто-то умер во время операции. Она с тем заведующим из хирургии оперировала… как там его…

– Турлевский, – пропищал второй.

– Да, Турлевский. Наверное, что-то пошло не так, потому что потом прокурор тут рыскал, но, говорят, дело замяли, – закончил хриплый голос.

– Они всегда так, напортачат, а потом отмазываются, – опять пропищал тоненький.

– А чего они вместе оперировали?

– Не знаю, может, там что-то серьезное было. Ходили слухи, что они были любовниками. Я слышала, вроде они кого-то из семьи Слабковской оперировали. Точно не помню, я тогда еще не здесь работала, а в поликлинике.

– Вроде они ее мать оперировали. Говорят, она до того совсем здоровая была.

Судя по голосам, в дежурке находилось три женщины. У меня не было сил слушать дальше. Уже собралась уходить, но тут одна из медсестер чуть не сбила меня с ног, выскакивая в коридор.

– Вот зараза! Про капельницу забыла… О, пани доктор Слабковска!.. – воскликнула она с таким видом, словно увидела привидение. Я узнала этот хрипловатый голос.

– А заведующая есть? – спросила я.

– Нет… она в отпуске… Но… есть доктор Красульский, если вам что-то надо, – ответила она растерянно.

– Нет, спасибо.

Я повернулась и сбежала из отделения. Хорошо, что Иоанны не было. Я бы не знала, что ей сказать.