Глава тридцать вторая

– Полковник Карл Хайнц Мюллер, отличившийся в Галицийской битве в Первой мировой войне, был переведен в Хшанув в Верхнюю Силезию в 1941 году, – сообщил Лиам. – В 1943 году его перевели в Берлин, где он служил на Бендлерштрассе под началом генерала Фридриха Ольбрихта. Тогда же его представили подполковнику Клаусу Шенку фон Штауффенбергу. И Ольбрихт, и Штауффенберг были членами группы заговорщиков.

– Откуда мне знакома фамилия Штауффенберг? – спросила Кэтрин.

– Из истории о покушении на Гитлера в бункере.

– Точно. Неудавшееся покушение.

– Мюллер в действительности и сам уже несколько лет принимал участие в немецком Сопротивлении, но серьезным конспиратором он стал в 1944 году вместе с фон Штауффенбергом. Он лично присутствовал 20 июля 1944 года в ставке фюрера «Волчье логово», когда прогремел взрыв во время неудавшегося покушения на Гитлера. Фон Штауффенберга расстреляли 21 июля. Мюллера расстреляли за измену родине 1 августа.

– Значит, полковник Мюллер, который являлся членом группы немецких заговорщиков, существовал в действительности? Лена не обманывает и ничего не придумывает.

– Касательно полковника Мюллера – нет. Ее история о подполье очень правдоподобна. И о его равнодушии, когда речь зашла о том, чтобы спасти детей. Мое расследование показало, что многие из высшего немецкого командования, несмотря на то что презирали Гитлера и его амбиции, все равно оставались верноподданными Германии. Они сожалели, что Гитлер устроил геноцид, но сами были элитой Германии. Им нравилось ее политическое устройство, а также свой социальный статус и привилегии. Многие из них были фашистами. Возможно, Мюллер и был лидером движения Сопротивления и умер, пытаясь свергнуть Гитлера и власть нацистов, но он явно не был Томасом Джефферсоном. Справиться с диктатурой ему было не по силам.

Кэтрин убрала тарелки после завтрака.

– Хорошо, что история Лены подтверждается фактами. Спасибо за расследование.

– Но ты все равно подозреваешь, что она что-то скрывает?

Кэтрин кивнула:

– Ни капли в этом не сомневаюсь. Есть еще какая-то тайна, я просто не знаю какая. Не знаю почему, просто чувствую, что есть какая-то недосказанность в этой истории. Возможно, эту тайну мы никогда и не узнаем.

У Лиама зазвонил сотовый телефон. Он посмотрел на номер, удивленно приподнял брови и жестом подозвал Кэтрин.

– Лиам Таггарт. Здравствуйте, Артур. Сегодня утром? Не знаю, я должен обсудить это с миссис Локхарт. Я вам позже перезвоню. До свидания.

Кэтрин стояла, уперев руки в бока.

– Артур Вудвард? Что, черт побери, ему нужно?

– Он хочет, что я встретился с ним сегодня утром.

– Он сказал зачем?

– Нет.

– Великолепно! Ты собираешься с ним встретиться?

– Конечно. Почему бы и нет?

В одиннадцать часов Артур с личным секретарем Рико прибыли в контору Лиама. Детектив встретил их у двери, пожал Артуру руку.

– Может, оставим эту груду мышц за дверью?

– Конечно. – Артур повернулся к Рико. – Подожди меня в машине.

Лиам подошел к буфету:

– Я как раз варю кофе. Выпьете чашечку?

Артур кивнул:

– Просто черный.

– И что же вас ко мне привело?

– Не на диктофон, Лиам? Только между нами?

Лиам кивнул.

Артур сделал глоток кофе.

– Послушайте, я неплохой парень, что бы вы там ни думали. Возможно, я слишком опекаю свою мать, но ей уже восемьдесят девять, и я единственный родственник. Я наблюдал, как она из женщины, ведущей светский образ жизни, поглощенной общественными делами, заседающей в советах значимых благотворительных организаций, превратилась в женщину, помешанную на поиске двух девочек, в пользу существования которых нет и не было никаких доказательств. Понимаете меня? Она, как сэр Галахад в поисках Святого Грааля. На уме у нее только одно – эта Каролина с детьми. В комнате, где мы с отцом смотрели баскетбол, где он читал по вечерам и слушал музыку, она повсюду разложила карты Европы. Должно быть, у нее дома штук двадцать книг о событиях в Польше во время войны. Отец никогда не прочел ни одной, это все мамины книги. Десятки ксерокопий расписаний польских поездов времен 1940-х годов… Она осталась в минувшем веке. Это единственное, что ее волнует. Какими бы мотивами я, по-вашему, ни руководствовался, я всего лишь волнуюсь за мать. Я вовсе не хочу, чтобы ваша жена отправилась в тюрьму из-за неловкой попытки сохранить привилегированное право «клиент – адвокат». Я хочу отозвать иск.

– В обмен на что?

– На сущую мелочь. Я не прошу Кэтрин отказываться от дела. Пусть она занимается своей работой. Пусть берет гонорары – зарабатывает деньги. Понимаю, у нее маленькая контора и для нее моя мать – выгодный клиент. Понимаю. Не проблема.

Лиам встал:

– Что ж, Артур, большое спасибо. Я передам Кэтрин, что вы отзываете свой иск.

Артур поднял вверх указательный палец:

– Не так быстро. Я сказал, что не возражаю, чтобы Кэтрин представляла мою мать. Но при определенных условиях. Только между нами, хорошо? Я хочу точно знать, что происходит, о чем они говорят и что намерены делать. Так я могу быть уверен, что с мамой ничего плохого не случится. Хочу быть в курсе дела. Вы меня понимаете? Я всего лишь беспокоюсь о ней. Вам не обязательно рассказывать моей маме и Кэтрин о нашем договоре. Только время от времени дайте мне знать, что происходит. Что моя мать или Кэтрин сделали, что узнали. Вот и все. И я поверю вам на слово. Даже письменный договор заключать не будем.

– Артур, вы же не рассчитываете всерьез, что я приму ваше предложение, верно? Я к тому, что вы же не явились сюда из Гонзо, чтобы предложить мне подобную глупость: действовать за спиной у жены и нарушить привилегированное право «клиент – адвокат»? Что у вас на уме на самом деле?

Артур засмеялся:

– А вы крепкий орешек, Лиам. Ну хорошо, я скажу, что меня тревожит. Мне кажется, что кто-то на бывшей родине пытается воспользоваться моей мамой. Обобрать ее. Что-то происходит там, в Польше или Германии. Я имею в виду, почему она неожиданно вспомнила об этом в возрасте восьмидесяти девяти лет? У нее было семьдесят лет, чтобы разыскать детей Каролины. А теперь, ни с того ни с сего, она вознамерилась их найти. Когда они, скорее всего, уже умерли – если вообще существовали.

– Я так полагаю, она сказала бы, что это не ваше дело.

– Возможно, и сказала бы. Но я не намерен позволить какому-то мошеннику в Польше забрать все деньги моего отца. Этому не бывать! Послушайте, вы же великий детектив. Вы нашли хоть какие-то доказательства того, что Каролина Нойман вообще существовала? Вам удалось выяснить, рожала ли девушка с таким именем? Обнаружились ли какие-то свидетельства о рождении маленьких Нойманов? Все же понимают, что если бы они у вас были, то вы представили бы их судье и дело было бы закрыто.

– Я ничего не могу сообщить о своей работе по этому делу. И вам отлично об этом известно.

Артур кивнул:

– Ладно. Вы и так ответили на мой вопрос. Так я и думал. Позвольте вам напомнить, что в средствах я не стеснен. И могу все уладить. Как вы понимаете, я уже нанимал людей для поиска этой Каролины, и все они вернулись ни с чем. Абсолютно ни с чем! Следовательно, если за мои деньги никто не может раздобыть хотя бы какие-то доказательства, значит, этих доказательств не существует. И это факт. Поэтому предлагаю сделку: вы будете держать меня в курсе происходящего, каждый день вкратце сообщать, чем занята моя мать и о чем она рассказывает, а я отступлюсь. В противном случае я раздавлю тебя и твою жену, как жуков. Можешь не сомневаться.

– Ой, прекратите это ребячество! Эти угрозы…

Артур встал:

– Спасибо за кофе, Лиам. Подумайте над моими словами. Хотите, чтобы жена не села в тюрьму? Давайте сотрудничать. В воскресенье вечером дайте знать. Поддержите меня – мы навеки лучшие друзья. В противном случае… – Он сделал движение ногой, как будто раздавил сигарету.

– Черт, а я ведь думал, что мы уже лучшие друзья! Но похоже, я только что завел себе недруга. Убирайтесь к черту из моего кабинета!

У двери Артур остановился.

– Подумай хорошенько, весельчак! Это твоя жена!