Глава 34

Лора сидела на кровати, ее руки были так крепко сжаты в кулаки, что ногти впились в ладони, оставляя на коже маленькие полумесяцы. Она не знала, бояться ей или злиться. Обольстительный голос Эла Боулли доносился из зимнего сада, и он действовал на нее, как царапание ногтями по доске.

– Меня тошнит от одной мысли о тебе! – вырвалось у нее, и она швырнула книгу, лежавшую на прикроватной тумбочке, в дальний конец комнаты.

Книга, шлепнувшись на туалетный столик, сбила один из стеклянных подсвечников на пол, и он разбился.

– Черт!

Лора про себя извинилась перед Энтони. Она встала с кровати и спустилась вниз, чтобы взять щетку и совок и чтобы убедиться в том, что она и так знала наверняка. Пластинка Эла Боулли в выцветшем бумажном конверте лежала на столе в кабинете. Она сама положила ее туда вчера, когда ее утомила мелодия, которая теперь преследовала ее – в прямом смысле – и днем и ночью. Она надеялась (сейчас ей это казалось глупостью), что если она уберет пластинку подальше от граммофона, то мелодия перестанет звучать. Но Тереза не играла по правилам, диктуемым физическми законами. Видимо, после смерти они ее никак не ограничивали, и она вредила с творческим подходом. А что или кто это мог еще быть? При жизни Энтони был неизменно добр к Лоре, так что вряд ли он, умерев, стал пакостничать. В конце концов, она сделала или пыталась сделать все, о чем он ее попросил. Она взяла пластинку и взглянула на улыбающегося мужчину с прилизанными темными волосами и горящими глазами.

– Если бы ты только знал! – сказала она ему, качая головой.

Она положила пластинку в ящик и налегла на него всем телом, демонстративно закрывая его. Как будто от этого что-то могло измениться. Она рассказала Фредди о запертой двери комнаты Терезы и попросила его попробовать ее открыть. Он дернул за ручку и заявил, что дверь заперта, и добавил, что, по его мнению, ее открывать не следует.

– Она сама откроет, когда придет время, – сказал он, словно говорил о непослушном ребенке, которому просто нужно выпустить пар.

И Фредди, и Солнышко, похоже, со спокойствием принимали все, что имело отношение к Терезе, и это приводило Лору в бешенство. Надоедливое присутствие человека, который точно погиб и чей прах рассеяли в саду, безусловно, должно вызывать хоть какой-то страх. Тем более что она уже находилась – благодаря их усилиям – в блаженном послебрачном, хотя и посмертном, состоянии. Это же черная неблагодарность! Лора печально улыбнулась. Но кто еще это мог быть, если не Тереза? Где аргумент терпит неудачу, расцветает фантазия. Закончив сметать осколки стекла, она услышала, что Фредди и Морковка вернулись с прогулки.

В кухне, за чашечкой чая и тостом, она рассказала Фредди о музыке.

– Ах, это, – сказал он, скармливая Морковке кусочки тоста с маслом. – Я тоже музыку слышал, но не обращал на это особого внимания. Никогда не знаешь, Солнышко это или нет.

– Я убрала пластинку, но ничего не изменилось, и теперь я спрятала ее в ящик в кабинете.

– Зачем? – спросил Фредди, размешивая сахар.

– Почему я ее убрала или почему спрятала в ящик?

– И то и другое.

– Потому что меня это сводит с ума. Я спрятала пластинку, чтобы она больше не смогла ее ставить.

– Кто? Солнышко?

– Нет. – Лора помолчала пару секунд, а потом неохотно произнесла: – Тереза.

– А, наш постоянный жилец-призрак. Так ты спрятала пластинку, чтобы что-то изменилось, и думаешь, что это сработает?

– Я не очень-то в это верю, но мне немного полегчало. Я не перестаю размышлять, что еще можно сделать. Почему она ведет себя как какая-то чертова примадонна? У нее теперь есть Энтони, так почему мне нельзя спокойно жить в этом доме? Он же этого хотел.

Фредди глотнул чая, нахмурившись, так как он обдумывал ее вопрос.

– Помнишь, что сказала Солнышко? Она сказала, что Тереза не на тебя злится, а на всех. Она гневается не целенаправленно. Так что это не из-за дома. А что-то похожее происходило с Энтони, когда он был жив?

– Нет, насколько мне известно. В доме всегда пахло розами, и создавалось впечатление, что Тереза еще здесь, но этим все и ограничивалось. И Энтони никогда ни о чем таком не упоминал.

– Значит, только после смерти Энтони эта дама начала делать мелкие пакости?

– Да. И это странно. Я предполагала, что она все это время ждала его на небе или еще где-то, танцуя фокстрот или крася ногти…

Фредди покачал пальцем из стороны в сторону, порицая недоброжелательный тон, который прокрался в ее голос.

– Знаю, знаю, я ужасная, – засмеялась Лора. – Но я не понимаю, что ей еще нужно? Она должна быть счастлива, снова обретя его. А она тут ошивается, ведет себя неподобающим образом, словно какая-то рассерженная дива. Мертвая.

Фредди накрыл ее руку своей и сжал.

– Знаю, это сбивает с толку. Она, бесспорно, та еще штучка.

– Ну а мертвым это вообще не пристало, – подхватила Лора.

Фредди усмехнулся.

– Я думаю, вы бы поладили. Судя по тому, что Энтони мне о ней рассказывал, вы похожи больше, чем ты думаешь.

– Вы с ним говорили о Терезе?

– Да, иногда. Он стал чаще вспоминать о ней незадолго до своей смерти.

Он допил чай и налил себе еще.

– Но, может быть, мы что-то упускаем. Мы предполагаем, что, только потому, что Энтони умер и мы рассеяли его прах в том же месте, где он рассеял прах Терезы, они должны быть вместе. Но разве дело в прахе? Разве он – это не просто «останки», то, что осталось после смерти человека? И Энтони, и Тереза мертвы, но, возможно, они не вместе, и именно в этом кроется проблема. Если бы мы с тобой поехали в Лондон по отдельности и не договорились о месте встречи, какова вероятность того, что мы бы друг друга нашли? И давай признаем, где бы они ни были, это место несоизмеримо больше Лондона. Кроме того, не надо забывать обо всех погибших людях, которые пребывают там с тех пор, хм, как люди начали умирать.

Фредди откинулся на спинку стула, довольный собой и своим объяснением. Лора вздохнула и уныло плюхнулась на стул.

– Так ты думаешь, что Терезе теперь еще хуже, чем было до того, как он умер, потому что раньше она, по крайней мере, знала, где он находился? Потрясающе! Выходит, есть вероятность, что она еще долго будет нас терзать? Или вообще не отвяжется от нас никогда. Черт!

Фредди поднялся и встал сзади нее, положив руки ей на плечи.

– Бедная Тереза. Думаю, тебе стоило бы отнести пластинку в зимний сад.

Он поцеловал ее в макушку и пошел поработать в саду. А Лора почувствовала себя виноватой. Это все, наверное, чепуха, ну а если предположить, что не чепуха? Сейчас у нее есть Фредди, но что, если спустя столько времени Тереза и Энтони так и не воссоединились?

Бедная Тереза!

Лора встала и поднялась в кабинет. Она достала пластинку из ящика и отнесла ее в зимний сад, где положила на столике возле граммофона. Взяв в руки фотографию Терезы, она посмотрела на нее – уже размытое изображение за треснутым стеклом. Пожалуй, впервые она увидела за снимком человека. Пусть Фредди и считает, что они похожи, но Лора ясно видела их различия. Она уже прожила на пятнадцать лет больше, чем Тереза, но она не сомневалась, что короткая жизнь Терезы была куда более тяжелой, яркой и насыщенной, чем ее собственная. Как жаль!

Лора легонько провела кончиками пальцев по лицу за ужасной мозаикой. Что сказала Сара? «Пора завязывать с прятками и дать неприятностям ответный пинок».

– Я тебя починю, – пообещала она Терезе.

Она взяла в руки пластинку и поставила ее на вертушку.

– Веди себя хорошо, – сказала она комнате. – Я пытаюсь быть на твоей стороне.