– И не важно, что он от тебя хочет. Не важно, что случится. Ты в любой момент можешь позвать меня! – сказал Джудитте Ланцафам.

– А что может случиться? – спросил отец Венцеслао по дороге в келью, любезно предоставленную одним из монахов монастыря.

Капитан Ланцафам окинул доминиканца презрительным взглядом и ободряюще улыбнулся Джудитте.

– Я буду ждать здесь, снаружи. Стоит тебе крикнуть – и уже через мгновение я буду рядом.

С этими словами капитан закрыл за собой дверь. Джудитта скользнула по отцу Венцеслао взглядом, а потом повернулась к нему спиной и выглянула в маленькое окошко кельи. Отсюда был виден внутренний двор монастыря.

Джудитта от всей души презирала этого монаха. Она не знала, что ему нужно, но Венцеслао явно был заодно со Святым и всей остальной шайкой.

– Не желаешь ли принять истинную веру и обратиться к матери нашей, святой католической Церкви? – громко спросил отец Венцеслао.

Джудитта оглянулась. Теперь она понимала, к чему этот разговор.

– Так было бы лучше для тебя, девочка, – сказал доминиканец. – Учитывая твою ситуацию, это может произвести хорошее впечатление на суд.

– Нет! – решительно ответила Джудитта.

Отец Венцеслао подошел поближе.

– Не смейте приближаться ко мне, иначе я позову капитана! – прошипела Джудитта.

Отец Венцеслао покачал головой и вздохнул.

– Твоя гордыня и высокомерие сгубят тебя, как и всех евреев.

Джудитта вздернула подбородок.

– Мы, евреи… – возмущенно заговорила она, но отец Венцеслао жестом заставил ее замолчать.

– Да-да, знаю я все эти разговорчики. Просто ты должна понять, что все очень серьезно. – Он сделал еще один шаг.

– С таким защитником, как вы, так уж точно, – с презрением объявила Джудитта.

– Попридержи язык, девочка, и возблагодари своего Бога, – заявил Венцеслао. – Ибо я все, что у тебя есть.

– Значит, плохи мои дела.

Отец Венцеслао сделал еще один шаг.

– Держитесь от меня подальше!

Монах покачал головой.

– Я тебя не трону, я просто хочу тебе кое-что показать. – Венцеслао подошел к окну.

– Что?

Доминиканец указал пальцем на небо.

– Если ночью тебе станет страшно в камере, – сейчас в голосе отца Венцеслао слышалось тепло и сочувствие, – то не забудь вот так указать пальцем на звезду… и попросить ее, чтобы она унесла тебя туда, куда ты хочешь. – Он повернулся к Джудитте и выразительно посмотрел на нее. – И к кому.

Девушка ошеломленно молчала. Только сейчас она узнала его голос.

– Но вы… – Ее глаза наполнились слезами. – Ты…

Отец Венцеслао лукаво улыбнулся.

– Мерку… – начала Джудитта, но Меркурио уже впился в ее губы поцелуем.

– Ш-ш-ш, тише, сокровище мое, – сказал он, притягивая девушку к себе. – Никто не должен узнать об этом…

Джудитта отстранилась, глядя на уродливое лицо монаха-доминиканца, и ошарашенно покачала головой. Постепенно она узнавала в своем защитнике Меркурио. Девушка тяжело дышала, как после быстрого бега, и все качала головой.

Меркурио вновь притянул ее к себе.

– Спокойно, – шепнул он. – Я с тобой…

– Ты тут, – всхлипнула Джудитта, прижимаясь к любимому. – Ты тут… Тут, со мной…

И вновь девушка недоуменно уставилась на него.

– Но… как я могла не узнать тебя? Я… Я…

Меркурио тихо рассмеялся.

– Это хорошо, что ты меня не узнала, радость моя.

– Но… твои глаза… – потрясенно прошептала Джудитта.

– О, это старый трюк, – улыбнулся Меркурио, нежно гладя ее щеки, проводя кончиками пальцев по темным бровям. – Меня Скаваморто научил. Этим приемом часто пользуются нищие и карманники в Риме. – Он указал на свои глаза. – Это рыбьи кишки. Они очень тонкие, и нужно подрезать их по размеру глаза, а в центре проделать небольшое отверстие, чтобы видеть. – Меркурио улыбнулся. – Правда, вначале немного неприятно, щиплется.

– И ты сделал все это ради меня… – прошептала Джудитта, точно смакуя каждое слово.

– Ради нас, – ответил Меркурио.

– Мой отец ничего об этом не знает? – спросила девушка.

– Нет. Чем меньше людей знают, тем меньше опасность.

Джудитта чуть не рассмеялась.

– Никогда бы не подумала, что буду так рада тому, что ты отменный мошенник.

– Я и сам удивлен. – Меркурио страстно обнял ее. – Впервые в жизни я благодарю Господа за то, что я мошенник и отлично умею притворяться. Теперь я знаю, зачем мне этот дар… Чтобы спасти тебя! – торжественно произнес он.

Джудитта смотрела на белесую пленку на его глазах и вдруг зажмурилась, сдерживая слезы.

– Прости… Прости… – всхлипывая, пробормотала она. – Я… Я, наверное, сделала тебе очень больно.

Меркурио тоже посерьезнел.

– Я никогда не думал, что можно терпеть такую боль.

– Знаю. Мне тоже казалось, что я вот-вот умру.

– Это все она, верно? – севшим от злости голосом спросил Меркурио.

Джудитта отвернулась.

– Да. Она сказала мне, что тебя разыскивает патриций Контарини. И хочет убить. Сказала, что не станет защищать тебя, если я тебя не брошу, и я…

Меркурио в ярости ударил кулаком в стену, а потом опять заключил возлюбленную в объятья.

– Прости…

Джудитта страстно прижалась к нему.

– Я так боялась, что потеряла тебя навсегда.

– Я тоже, – шепнул ей на ухо Меркурио, нежно перебирая ее локоны.

– Откуда ты знаешь латынь? – Джудитта опустила голову ему на грудь. Она улыбалась.

– Монахи из сиротского приюта Святого Михаила в Риме вдалбливали ее мне много лет. Хотели во что бы то ни стало сделать из меня монаха. Я ненавидел их за это… А теперь, наверное, я должен поблагодарить их. Странно, да? – Он провел кончиками пальцев по ее гладкой коже. – Кроме того, мне помогает Джустиниани. Только благодаря ему я оказался здесь. Он позаботился о том, что тебя охраняет Ланцафам, по его требованию тебе предоставили защитника и…

– Но зачем ему все это? – ошеломленно перебила его Джудитта.

К этому времени Меркурио окончательно уверился в том, что патриций не опасается шантажа со стороны Скарабелло. Причина была в другом. Но Меркурио ничего не сказал, лишь пожал плечами.

– Наверное, это понятно только самому Джустиниани, – прошептал юноша. – Он рассказывает мне, что делать, как вести себя на процессе… и не только. А теперь я расскажу тебе, что я задумал. – Стиснув зубы, Меркурио на мгновение запрокинул голову. – Ты видела, что они о себе возомнили? Они и правда думают, что никто им не помешает. А ведь все, что они говорят, это жалкая ложь! Они затыкают тебе рот, уверенные в том, что никто и слова не скажет в твою защиту. Им никогда бы не пришла в голову мысль о том, что глупенький растяпа отец Венцеслао может им помешать. Сволочи. Вот такая у них справедливость. Пусть говорят, что хотят. – Он попытался успокоиться. – Знаешь, ты должна мне кое-что пообещать.

– Все, что угодно.

– Ты должна и дальше смотреть на меня с презрением. Никто не должен разгадать мою тайну, иначе мы оба пропали.

– Я постараюсь.

– Нет. – Меркурио опустил ладони ей на плечи. – Ты не должна стараться. Ты должна делать.

Джудитта обняла его.

– Как же мне скрыть радость?

За дверью раздались какие-то голоса. Кто-то с кем-то ругался.

– У нас больше нет времени. Так вот, слушай. – Он приблизил губы к ее уху и принялся шептать.

– Откройте! – донесся из-за двери визгливый голос Святого.

– Что тебе тут нужно, ты, тварь проклятущая?! – орал Ланцафам.

– Я приказываю тебе открыть эту дверь! – надсаживался Амадео. – Я инквизитор!

– А я выполняю только приказы патриарха! – вопил капитан.

– Ты все поняла? – спросил Меркурио.

Джудитта с улыбкой кивнула.

– И не улыбайся!

Улыбка Джудитты стала еще шире.

– Открой! – кричал Святой.

– Откройте! – позвал из камеры Меркурио. Он сочувственно посмотрел на Джудитту и сказал: – Прости, родная.

– За что? – удивилась девушка.

Дверь распахнулась. И в этот момент Меркурио сильно ударил Джудитту по лицу. Вскрикнув от боли, девушка упала на пол, зажимая ладонью окровавленный рот.

– Ах ты подонок! – Капитан Ланцафам бросился на помощь своей подопечной.

Белесые мутноватые глаза Меркурио вперились в Святого. Выходя из камеры, он шепнул Амадео:

– Ох уж эти жиды! Мразь, да?

Святой посмотрел отцу Венцеслао вслед, и на мгновение ему показалось, что с этим недотепой что-то не так, но затем это ощущение развеялось.

– Ведьма! – Амадео ткнул в Джудитту пальцем. – Когда я разберусь с тобой, наступит очередь твоего папаши, уж можешь быть уверена в этом! – Он повернулся к Ланцафаму. – Отведите ее в зал. Процесс продолжается.

Увидев, что Джудитту вновь заперли в клетке, толпа словно очнулась от летаргического сна. За время перерыва все успокоились, в зале воцарилась скука. Теперь же спектаклю предстояло продолжиться.

– Тихо! – крикнул кто-то из священников, глядя, как патриарх и Джустиниани идут к трибунам. Усевшись, патриций посмотрел на Меркурио. На его лице читалось напряжение: суд близился к концу, предстоял последний акт сего театрального представления. А потом – приговор.

Меркурио вздохнул. Хромая, он подошел к трибуне и неуклюже поклонился патриарху.

– Итак, – губы Контарини изогнулись в насмешливой улыбке, – вы приняли решение?

Меркурио почесал усеянную прыщами голову (на самом деле такое впечатление создавала перемешанная с соком свеклы перловая каша, которой парень натер голову).

– Видите ли, ваше сиятельство… – В его голосе слышалась неуверенность, определявшая весь образ отца Венцеслао. – Обвиняемая открыла мне кое-что… и эти показания… ну, как бы вам сказать… они требуют рассмотрения и… – Он втянул голову в плечи и развел руками. – Честно говоря…

– Вы хотите допросить Бенедетту Квирини? – спросил Джустиниани.

– Да, наверное… – пробормотал Меркурио. – А вы как думаете?

Толпа рассмеялась.

Патриарх раздраженно фыркнул.

– Приведите свидетельницу Бенедетту Квирини, – приказал он.

– Покорно благодарю вас, патриарх. – Меркурио столь неуклюже поклонился, что толпа опять зашлась от смеха.

Исаак, сидевший в первом ряду, подался к Меркурио и прошипел:

– Продажная церковная тварь!

Меркурио сделал вид, что ничего не услышал.

Он встретил Бенедетту в зале и, взяв девушку под руку, торжественно провел к ее месту.

Бенедетта казалась очень довольной. Она не подозревала, что ее ожидает. Поднимаясь на трибуну, она бросила на Джудитту исполненный ненависти взгляд.

– Где вы живете, вы говорили? – уточнил монах.

Бенедетта, вздрогнув, испуганно уставилась на него.

– Я об этом ничего не говорила.

Святой предупреждал ее, что ни в коем случае нельзя упоминать имя Контарини. Патриарх беспокойно поерзал на своем кресле и наклонился к Джустиниани.

– Вы сказали этому придурку, что он не должен говорить о моем племяннике и обо всей моей семье? – встревоженно спросил он.

– Ну конечно, патриарх, – ответил Джустиниани. – И я не понимаю…

Меркурио повернулся к патриарху, наивно хлопая глазами, – бедный глупый отец Венцеслао, какой же он все-таки недотепа, опять допустил ошибку…

– Ах, впрочем, какая разница, где вы живете… – Он с деланым отчаянием заломил руки и преданно уставился на патриарха. – Не так ли, ваше сиятельство?

Толпа вновь залилась смехом. Патриарх молчал, играя желваками.

– Ну конечно… – лепетал Меркурио. – Я вовсе не хотел сказать… Что же я хотел сказать? – Он посмотрел на Бенедетту.

– Наверное, вы хотели сказать, что мне стоит самой задавать себе вопросы. – Красавица приподняла одну бровь и подмигнула людям в зале.

Хохот стал еще громче.

Исаак задумчиво смотрел на Джудитту. Ему показалось, что девушка уже не так напугана, как раньше. Дочка прижимала ладонь к покрасневшей щеке, на губе у нее запеклась кровь, но не похоже было, что Джудитте больно. Доктору даже почудилось, что девушка поглаживает больное место.

– Ах да, вспомнил! – Меркурио картинным жестом стукнул себя по лбу. – Точно! Я вот все думал, ваше сиятельство, – с этими словами он обратился к патриарху, – как можно предъявить кому-то обвинение в ведовстве?

Толпа с любопытством прислушалась.

– Что вы хотите этим сказать? – осведомился Святой.

– Ничего, видит Бог. – Меркурио поклонился. – Это я так. Я уже говорил вам, у меня нет опыта участия в подобных судебных заседаниях, и мне хотелось узнать, как… как… Ох, мне трудно выразить это словами, но… мне бы хотелось спросить у свидетельницы… знакома ли она с обвиняемой? Вот мой вопрос.

Бенедетта с плохо скрываемым презрением уставилась на него.

– Конечно. Она продала мне зачарованные платья.

– Нет, я имею в виду, были ли вы знакомы до того? – спросил Меркурио.

Бенедетта пожала плечами.

– Ну, немного…

– Немного, значит, – уточнил отец Венцеслао, словно плохо расслышав ее слова. – Когда вы говорите «немного», вы имеете в виду, что вы прибыли в Венецию вместе с Джудиттой ди Негропонте? Вы ехали в одном и том же фургоне в обозе капитана Ланцафама, который как раз возвращался домой после победы в битве при Мариньяно, не так ли?

Бенедетта замерла, потрясенно уставившись на Святого.

– Как это связано с нашим процессом? – высокомерно осведомился брат Амадео.

– Ну не знаю… – с напускной неуверенностью пробормотал Меркурио, не выходя из образа недотепы. Он украдкой посмотрел на патриарха.

Контарини не сводил взгляда с толпы. В зале воцарилось напряженное молчание. Патриарх понимал, что решение зависит от него и ему нужно высказаться.

– Ну что ж, почему бы вам это не выяснить, дорогой мой отец Венцеслао? – воскликнул он, стараясь, чтобы его слова прозвучали как шутка.

Толпа и правда посмеялась, но уже через мгновение на зал вновь опустилась тишина.

– Я протестую, патриарх! – вмешался Святой.

Но Контарини лишь бросил на него испепеляющий взгляд, словно говоря: «Слишком поздно, болван!»

– И я вот подумал… – тем временем продолжил Меркурио. – Помните ли вы, барышня, что вместе с вами в том же фургоне ехал мелкий воришка по имени… по имени… Цольфо, точно, Цольфо! Правда ли, что этот Цольфо пытался убить обвиняемую Джудитту ди Негропонте? Пытался заколоть ее и…

– Нет! – крикнула Бенедетта. – Она лжет!

– О чем именно она лжет? – Меркурио направился к Ланцафаму. – Сейчас в зале присутствует тот самый капитан, герой битвы при Мариньяно, и он может подтвердить…

– Она лжет… – Бенедетта запнулась, чувствуя, что ее загнали в тупик.

– В чем же? – повторил Меркурио.

– В том… Цольфо еще ребенок… Он не преступник…

– Но он пытался убить обвиняемую, – с нажимом повторил Меркурио.

– Может быть… Я не помню…

Хромая, Меркурио повернулся к толпе. Он чувствовал, что настроение в зале переменилось. Возможно, ситуацию еще можно обратить в пользу Джудитты.

– Итак, вы не помните, пытался ли ваш друг убить девушку, которая теперь сидит в клетке, потому что ее обвиняют в ведовстве?

– Но она ведьма! – крикнула Бенедетта, глядя в толпу и указывая на Джудитту. – Ведьма!!!

Но и на этот раз толпа не поддержала ее возглас. Большинство даже не повернулось в сторону Джудитты. Все смотрели на Бенедетту.

– Что вы хотите этим доказать, отец Венцеслао? – спросил Святой.

– Ах, хотел бы я это знать, брат Амадео. – Меркурио неуверенно почесал в затылке. – Например… Пожалуй, тут мне нужно обратиться к вам. Мне не помешал бы ваш совет. – Он замялся, точно пытаясь подобрать подходящие слова. – Простите, инквизитор, но этот мальчик… который пытался убить обвиняемую… Мальчик, с которым свидетельница приехала в город… Мальчик, о котором она не помнит… Мальчик по имени Цольфо… – Меркурио сделал шаг в сторону Святого, не сводя глаз с публики. – Ну, я вот о чем… Возможно ли, что этот Цольфо – тот самый мальчик, который живет с вами, брат Амадео, и помогает вам, когда вы читаете проповеди?

– Какое это имеет отношение к делу? – Святой пожал плечами.

– Видит бог, никакого, – легко согласился с ним Меркурио. – Я лишь пытаюсь понять, откуда в этом деле столько совпадений.

В толпе зашушукались.

– Вы уверены, что отец Венцеслао и правда болван? – шепнул Джустиниани патриарх.

Тот промолчал, с удивлением наблюдая за ходом защиты.

– Но она всего лишь ведьма! – заорала Бенедетта. – Шлюха, ведьма! Ведьма!

Но и на этот раз толпа ее не поддержала.

Меркурио подождал, пока в зале воцарится тишина. Он неуверенно подошел к трибуне и, хромая, поднялся ступенькой выше.

– Почему вы называете ее шлюхой? – спросил он.

Бенедетта молча покачала головой, глядя на Святого.

– Может быть, потому что мужчина, в которого вы влюблены, подарил ей свое сердце? – спросил Меркурио.

Люди в зале изумленно ахнули.

– Она тебе такое рассказала, монах? – Бенедетта в ярости уставилась на него. – Это чушь! Она просто пытается спасти свою задницу и…

– Следи за языком, девочка! – осадил ее патриарх.

Бенедетта покраснела. Она готова была утратить терпение. Меркурио повернулся к Джудитте и подал ей оговоренный знак.

– Меркурио мне все рассказал! – крикнула Джудитта. – Он сказал мне, какой ты была жалкой, когда разделась перед ним в таверне «Под красным фонарем»…

– Ты не знаешь, о чем говоришь, шлюха!

– Тихо! – Писарь позвонил в колокольчик.

– Он рассказал мне, что несколько дней назад ты приходила к нему, нежно гладила его по голове, думая, что он плачет. А на самом деле он не плакал, он смеялся над тобой, – продолжила Джудитта. – Он мне все рассказал! А еще сказал, что ты ему противна! Ему противно то, как ты увиваешься за ним…

– Грязная шлюха!

– Заставьте их обеих замолчать! – возмутился патриарх.

– Он говорил мне, что ему достаточно поманить тебя пальцем, как ты уже валишься ему в ноги…

– Чтоб ты сдохла!

– Тихо!

– И он сказал мне, что ты все время лжешь! Говоришь всем, что стала любовницей благородного и одаренного властью человека, а на самом деле ты просто служанка в его доме! – Джудитта презрительно рассмеялась.

– Шлюха, прошмандовка жидовская! – Бенедетта попыталась сбежать с трибуны и броситься к клетке, но Меркурио и Святой остановили ее.

Она была настолько вне себя от гнева, что вены проступили у нее на шее.

– Я любовница патриция Контарини, он прикажет перерезать тебе горло в тюрьме, если узнает, как ты оскорбила меня, шлюха!

Святой зажал ей рот ладонью.

– Молчи, распутная тварь! – рявкнул брат Амадео, хватая девушку за плечи и встряхивая.

Бенедетта потрясенно уставилась на него. Она даже не поняла, что только что натворила.

Меркурио отпрянул на шаг, повернулся к Джудитте и едва заметно кивнул.

Исаак, распахнув рот от изумления, повернулся к Ланцафаму.

Толпа притихла.

– Надеюсь, я не натворил бед… – Недотепа отец Венцеслао испуганно повернулся к патриарху и беспомощно развел руками. – Я… Я…

– Вы выполнили свой долг, отец Венцеслао. – Патриарх с трудом подавил гнев. Выпрямившись, он направил указующий перст на Бенедетту. – Эта женщина допустила серьезный проступок…

Толпа загудела.

Палец патриарха дрогнул.

– Она возвела поклеп на моего племянника Ринальдо, а значит, осквернила имя всей моей семьи. В этом же зале Ринальдо Контарини обвинит ее во лжи.

– Я как-то не понял… – Глупенький отец Венцеслао потрясенно распахнул глаза. – Вы хотите сказать… что эта женщина лжет?

Бенедетта почувствовала, как у нее подгибаются ноги.

– На сегодня заседание суда объявляется оконченным, – провозгласил патриарх. – Процесс продолжится через два дня. – Он встал. Контарини трясло от злости, но он сумел сдержаться и чинно вышел из зала монастыря. Послушники несли за ним пурпурный шлейф.

Но толпа смотрела только на отца Венцеслао, монаха, из-за которого весь процесс пошел наперекосяк.

А главное, среди людей, не сводивших глаз с доминиканца, был особенный гость. Он стоял немного в стороне, чтобы не обращать на себя внимание. Невзирая на жару, он надел накидку с капюшоном. Глаза незнакомца горели, а пальцы поглаживали странной формы шрам на его шее – шрам, напоминавший оттиск монеты.