– Приведите в зал суда святой инквизиции свидетельницу! – приказал патриарх.

Брат Амадео обвел взглядом толпу, торжественно подняв руку, словно оглашая начало представления на ярмарке.

Толпа в главном зале монастыря Святых Космы и Дамиана умолкла, поворачиваясь ко входу. Как и все остальные, Меркурио напряженно уставился на дверь, из-за которой должна была появиться свидетельница. До сих пор показания казались неправдоподобными и сводились к глупым слухам. Было очевидно, что свидетелей – в основном это были женщины – тщательным образом готовили к выступлению, заставив выучить речь наизусть. Люди, собравшиеся в зале, не знали, чему верить. Они еще не пришли к единому мнению, но были бы не прочь сжечь Джудитту на костре. И все же Меркурио еще надеялся. Он делал ставку на нерешительность толпы. Тем не менее выход этой новой свидетельницы огласили с такой помпой, что Меркурио опасался: вдруг ее показания переменят ход дела?

Октавия, сидя в зале монастыря, оглянулась. Сегодня Исаак не явился на суд.

Уже вечерело, когда Исаак плюхнулся на лавку рядом с Октавией и опустил ладонь женщине на предплечье.

– Где вы были? – Октавия озадаченно уставилась на него.

Доктор сбрил бороду и зачем-то вырядился в яркую одежду. При этом он не надел желтую шляпу.

– Я был в Арсенале… по делам. – Исаак немного запыхался. – Ну, рассказывайте. Как продвигается процесс?

– Не очень хорошо, – ответила Октавия. – Защитник ничего не делает. Только что вызвали главную свидетельницу.

– Кого? – переспросил Исаак, глядя на Джудитту, в то время как все остальные не сводили глаз с двери зала.

Меркурио тоже повернулся к Джудитте. Девушка испуганно вцепилась в прутья клетки.

В зале царила напряженная тишина.

Исаак перехватил взгляд Ланцафама и едва заметно кивнул, поднимая пять пальцев: мастер Таглиафико принял заказ, корабль Жуана дель Ольмо можно будет спустить на воду через пять дней.

И тут толпа загудела.

Меркурио оглянулся.

– Это она! – прошептала Октавия.

Исаак повернулся к двери.

«Ах ты проклятая тварь. Чтоб тебе пусто было!»

– Так это ты, дрянь… – пробормотал Исаак.

– Вы ее знаете? – прошептала Октавия.

Доктор ничего не ответил. Он не сводил глаз со свидетельницы, та же в свою очередь не отводила взгляда от Джудитты. Лицо девушки исказила гримаса ненависти.

– Да кто же это? – переспросила Октавия.

– Одна мерзкая дрянная шлюшка, – прорычал Исаак.

– Назовите суду свое имя, чтобы exceptor мог внести его в протокол, – сказал Святой, когда свидетельница села за стол рядом с трибуной. Этот стол принесли сюда только сегодня, чтобы подчеркнуть важность именно этого выступления.

– Меня зовут Бенедетта Квирини. – Свидетельница гордо обвела взглядом толпу.

Мужчины в зале были очарованы ею. Нельзя сказать, чтобы девушка была роскошно одета. Напротив, чтобы не вызвать зависть присутствующих женщин, Бенедетте приказали выбрать скромный наряд. И все равно ее красота поражала воображение. Медно-рыжие волосы были собраны в изящную прическу из десятка кос, подобранных шпильками с белым жемчугом. Белоснежная кожа мерцала в слабом свете зала, вырез платья был глубоким, но ни в коем случае не бесстыдным. Нежно-голубое платье с шафрановой каймой украшали тонкие кружева, а на шее висел аквамариновый кулон в форме капли, подчеркивавший нежный тон платья. Руки обтягивали бежевые перчатки, а на пальцах поблескивали нефритовые камни на двух золотых кольцах.

Джудитта потрясенно уставилась на соперницу. Она чувствовала ненависть этой женщины, и этого было достаточно, чтобы подорвать дух Джудитты.

– Бенедетта Квирини, – начал Амадео, обводя взглядом толпу. – Расскажите нам свою историю… – Он замолчал, выразительно поднимая указательный палец, чтобы подчеркнуть важность происходящего. – Историю, которую вы можете поведать нам только благодаря тому, что чудом выжили!

В толпе поднялся гомон.

– Да, инквизитор. – Бенедетта опустила голову, точно глубоко задумавшись. – Да, вы правы… Я действительно выжила только чудом. – Она вскинулась и посмотрела на толпу. Глаза девушки блестели, словно она готова была расплакаться.

– Проклятая баба… – прошипел Меркурио.

– Я благодарю вас за возможность рассказать добрым людям Венеции о том, – Бенедетта промокнула уголки глаз дорогим носовым платком, – что своим спасением я обязана вам, брат Амадео… Конечно, я знаю, вы предпочли бы, чтобы я не упоминала этого…

Люди в зале шумели все громче. Им не терпелось услышать продолжение.

«Она отлично подготовилась», – подумал Меркурио, багровея от злости. Ему лишь с трудом удавалось держать себя в руках.

Да и Исааку трудно было сдерживаться. Несмотря на недавний разговор с Меркурио, доктор принялся оглядываться, пытаясь определить, под чьей же личиной скрывается возлюбленный его дочери. Исаак заметил молодого монаха, который надвинул капюшон на лицо, когда доктор посмотрел на него. Монах отвернулся, чтобы не встречаться с Исааком взглядом. «Может быть, это Меркурио? – подумал доктор. – При нашей первой встрече он притворялся священником…» Исаак уже собирался подать знак Джудитте, когда заметил выражение лица Ланцафама. Капитан хмурился, неодобрительно глядя на своего друга. Опомнившись, доктор повернулся к Бенедетте.

Брат Амадео нарочитым жестом взмахнул руками, будто и правда не хотел, чтобы публика узнала о его роли в спасении Бенедетты.

– Расскажите нам, что произошло, – приказал он. – Расскажите жителям Светлейшей Республики, как вам удалось избежать смерти!

– Мой рассказ будет недолгим, – с серьезным видом начала Бенедетта. – Как и многие другие женщины Венеции, я заинтересовалась платьями этой еврейки. – Она с едва заметной улыбкой повернулась к Джудитте, чтобы соперница видела ее триумф. – По-моему, я даже стала ее первой покупательницей, – тихо произнесла Квирини, словно говорила только с Джудиттой.

– Ты?! – вскинулась обвиняемая. – Так это была ты?!

– Молчи, подстилка Сатаны, если не хочешь, чтобы тебе вырвали язык! – заорал Амадео, бросаясь к клетке.

– Молчи, Джудитта, – прошептал Ланцафам.

Девушка повернулась к капитану, собираясь что-то возразить.

– Ничего не говори, – повторил он.

Джудитта перевела взгляд на соперницу. Та смотрела на нее, упиваясь победой.

Меркурио едва удавалось сдерживаться. Он видел страх, боль и отчаяние в глазах Джудитты. Видел злобу в глазах Бенедетты. И чувствовал, как закипает в его душе ярость. «Она поплатится за это!»

– Даже если мне придется придушить тебя собственными руками… – прошептал он.

– Продолжайте, – кивнул брат Амадео.

– Я уже слышала о шляпках, которые делает одна еврейская мастерица. И мне стало любопытно, какие она шьет платья. Я знала, что евреям нельзя продавать новые вещи, и потому, удивившись, заговорила об этом с обвиняемой. Тогда она показала мне пятно крови на внутреннем шве платья и сказала, что это «кровь влюбленных». Так он могла продавать новую одежду под видом старой. Так обвиняемая обманула венецианские власти.

Толпа зашумела.

– Кроме того, она сказала мне, что на платье наложены любовные чары… – продолжила Бенедетта.

При слове «чары» толпа загудела еще громче.

– Ведьма! – крикнула какая-то женщина в зале.

– Что же было потом? Вы полюбили кого-то? – с деланым любопытством осведомился Амадео.

– Нет, – печально улыбнулась Бенедетта. – Я заболела.

Люди в зале потрясенно затаили дыхание.

– Расскажите об этом подробнее, – попросил Святой.

– Все началось едва заметно, – тихо сказала Бенедетта, точно вновь проживая перенесенные страдания.

Ее было плохо слышно, и потому люди в зале не смели даже шелохнуться.

– Вначале я просто не могла носить другие платья… Я думала, это оттого, что они такие красивые. И да, должна признать, они несомненно прекрасны…

Некоторые женщины в зале молча кивнули.

– Я даже говорила знакомым, что словно околдована этими платьями. – Бенедетта театрально вздохнула. – А я ведь даже не подозревала, насколько права.

Толпа возмущенно загалдела.

«Я убью тебя! Убью тебя!» – мысленно вопил Меркурио. Он посмотрел на Джудитту. Девушка плакала, слушая показания Бенедетты.

– Но некоторое время спустя кое-что случилось. Кое-что ужасное. Мне до сих пор неловко говорить об этом… Я шла по набережной Рио-ди-Санта-Фоска и вдруг почувствовала страшную боль. Словно кто-то поджег мне грудь. Словно платье, в котором я была, загорелось… Я стояла у палаццо Вендрамин. Это чувство было столь острым, что… – Бенедетта покачала головой и с нарочито смущенным видом закрыла лицо ладонями. – Я до сих пор стыжусь того, что сотворила, хотя и знаю, что всему виной чары…

– И что же случилось? – спросил Святой.

– Как они сыгрались, – прорычал Исаак.

Он посмотрел на защитника, отца Венцеслао да Уговицца, но тот даже не слушал речь свидетельницы. Похоже, ему не было дела ни до процесса, ни до судьбы Джудитты.

– Проклятый мерзавец, да сразит тебя Хашем молнией своею!

– Так вот, – продолжила Бенедетта. – Боль была настолько острой, что я с воплями упала на землю, начала извиваться… точно одержимая бесами…

Женщины в зале испуганно зажали рты ладонями, прижимаясь к своим мужьям. Матери закрыли детям уши, чтобы малыши не слушали такие страшные истории.

– А потом я, словно одержимая, – с нажимом повторила Бенедетта, – сорвала платье и… – девушка пристыженно потупилась, – и осталась совсем голая…

В зале воцарилась гробовая тишина.

– И изо рта у меня хлынула кровь, – произнесла Бенедетта.

Меркурио повернулся к Джудитте. Девушка плакала, потрясенно качая головой, словно собиралась возразить против этой чудовищной лжи.

Меркурио знал, о чем сейчас думает его возлюбленная: в ее смерти будет повинна и любовь, и ненависть. Ее сожгут живьем из-за того, что Бенедетта ненавидит ее за любовь Меркурио.

Амадео в притворном ужасе покачал головой.

– То, что вы рассказываете нам, богобоязненная девица, ужасно. Чудовищно. Но какое это имеет отношение к нашему процессу? Вы думаете, ваш недуг и это кошмарное происшествие как-то связаны с платьем, которое вы тогда носили? У вас есть доказательства?

– Все это ложь! – вдруг крикнула Джудитта. Голос девушки срывался от отчаяния.

– Молчите, – осадил ее патриарх. – У вас есть защитник, который должен высказаться за вас!

«А ты уверен, что этот защитник будет держать рот на замке, верно? – подумал Меркурио. – Вы можете делать все, что вам вздумается, потому что никто не станет противоречить вам!» Он оглянулся и понял, что людей, как и обычно, нисколько не интересует несправедливость, если она не касается их лично.

– Итак, вы обнаружили связь?

– Как я могла бы, инквизитор? – с притворно-наивным видом ответила Бенедетта. – О таком я не подумала. Мне пришли на помощь, и когда я сорвала платье с тела, мне сразу стало легче. Но я не связала платье с тем событием. Я не подумала о ведовстве даже тогда, когда одна знакомая сказала, мол, в моем платье было зашито окровавленное вороново перо. И уж конечно я не подумала, что таинственные волдыри на моей спине, точно от ожогов, вызваны чарами!

– Так значит, вы пребывали в неведении… – Амадео обвел взглядом толпу. – Сатана искусен и коварен, он умеет путать людям мысли, затуманивать наш рассудок.

– Да, я пребывала в неведении, когда несколько дней спустя вновь надела платье… этой ведьмы. – В голосе Бенедетты слышалась злость. – И я ничего не заподозрила даже тогда, когда мне стало хуже. В конце концов я уже не могла подниматься с кровати. – Девушка улыбнулась. – Я такая дура. Даже в постели не хотела снимать платья этой ведьмы.

В толпе кто-то испуганно вскрикнул. Свидетельские показания Бенедетты оказались намного правдоподобнее, чем россказни каких-то прачек о чудищах с желтыми глазами и страшных голосах, доносившихся из бездны.

– Я становилась все слабее, будто из меня высасывали кровь… или жизнь… – тихо произнесла Бенедетта.

– Или душу! – крикнул Амадео.

Публика возмущенно загалдела. Люди кричали, требуя сжечь ведьму. И если бы Ланцафам и его солдаты не столпились перед клеткой Джудитты, обнажив мечи, толпа разорвала бы девушку на части.

– Тихо! Тихо! – крикнул патриарх, поднимаясь.

Он одобрительно взглянул на Святого, и Амадео ответил ему едва заметным кивком.

Меркурио задрожал от ярости, увидев это. Весь этот фарс стал возможен только потому, что все сговорились. Потому, что все не верили в сопротивление. Меркурио посмотрел на Джустиниани, но патриций молчал. Он равнодушно сидел в своем кресле, глядя прямо перед собой.

– Если бы вы не спасли меня, проведя обряд экзорцизма, то я наверняка бы умерла, – сказала Бенедетта, когда толпа немного притихла. – И Сатана завладел бы моей душой.

Девушка поспешно вышла из-за стола и бросилась Святому в ноги. Театральным жестом она схватила его за руку и поцеловала поддельные стигматы.

Амадео вновь начал жеманиться, точно девица, отнимая руку. Он помог Бенедетте подняться и начертал ей крест на лбу.

– Иди с Богом, добрая девица. Сегодня ты помогла нам в борьбе со злом.

Солдаты из дворцовой стражи подошли к свидетельнице, собираясь проводить ее из зала.

– А у защитника нет вопросов? – осведомился Джустиниани, все еще сидя рядом с патриархом.

– Что вы творите, патриций?! – возмущенно прошипел Контарини.

Стражники остановились. Сейчас все глазели только на отца Венцеслао.

Монах с белесыми мутными глазами поднял голову и потрясенно уставился на патриарха.

– Ваша милость… – начал он.

– Если защитник ничего не предпримет, народ подумает, что процесс проводился несправедливо, – шепнул Джустиниани патриарху.

– Мне становится не по себе при мысли о том, что может учудить этот болван, – возразил патриарх.

Отец Венцеслао все еще нерешительно смотрел на Контарини.

– Может быть… мне вначале поговорить с обвиняемой? – наконец спросил он.

– С какой целью? – спросил патриарх.

– Она может сказать мне, почему нам не стоит верить этой девице, которая только что произнесла свое свидетельство, – ответил доминиканец. – Или она может сломаться от тяжести совершенных ею преступлений и во всем сознаться. Как вы думаете, ваше сиятельство?

– Вы у меня спрашиваете?

Толпа расхохоталась.

Отец Венцеслао беспомощно развел руками, втягивая голову в плечи.

– Да… Да, я должен поговорить с обвиняемой, – решил он, но в его голосе все еще звучало сомнение.

– Хорошо. У вас час времени. А мы пока что удалимся на обед, – раздраженно ответил патриарх. Он повернулся к Ланцафаму. – Отведите обвиняемую в келью в монастыре и проследите, чтобы все было в порядке. – Затем Контарини обратился к Амадео: – А вы, инквизитор, попросите задержаться вашу милую свидетельницу, пока мы не выясним, не желает ли ваш… досточтимый противник… подвергнуть ее суровому допросу.

Публика оглушительно расхохоталась.

– Проклятые мрази! – тихо прошипел Меркурио.

Он попытался перехватить взгляд Джудитты, когда ее выводили из комнаты. Но девушка шла понурившись. Ее захлестнуло отчаяние.