Шимон решил, что не стоит ехать по тракту – на нем была одежда капитана из войска Папы, а значит, стоило держаться подальше от стражи. Но лес оказался гуще, чем Барух ожидал, потому не получалось продвигаться вперед быстро. Он добрался до таверны, когда уже стемнело.

Шимон решил дождаться следующего утра и только тогда приступать к делу. Он устроился на камнях возле ручья и развел костер. Есть было нечего, но мужчина не чувствовал слабости. Напившись воды, он напоил коня и улегся спать.

Но сон не шел. Шимон думал о произошедшем в таверне. Как легко он поверил этой девушке. Так же, как и Меркурио. Можно сколько угодно накапливать в себе гнев и ненависть, можно превратиться в совершенно другого человека, можно навсегда отринуть страх, но откуда взять жизненный опыт? Меркурио и эта девчонка с младых ногтей вынуждены были сражаться за выживание. Они быстро поняли, что нужно уподобиться диким зверям, чтобы остаться в живых. А вот Шимон считал, что все его беды оттого, что он родился евреем. Дело и торговые связи он унаследовал от отца – тот тоже был купцом. Отцу же покупатели достались от деда. Никто из семьи Баруха не жил в бедности, им не довелось познать истинный лик нищеты. Но каждый из предков Шимона жил в страхе. Они боялись потерять то, что имели. Боялись жить среди христиан, оставаясь евреями. Боялись нарушить законы общины. Боялись изменить жене, жене, которую выбрали им родители. Боялись испытывать не только гнев или страсть, но и радость. Иногда Шимону казалось, что он боится бояться. Но сейчас, поразмыслив над этим, он понял, что всю жизнь боялся утратить свой страх. Страх был верным попутчиком, он утешал, вел по предуготованной дороге жизни. Страх не допускал перемен, давил любые мысли, противоречащие установкам общины. Страх обеспечивал стабильность.

Небо на востоке посерело. В предрассветных сумерках Шимон смотрел на могучие ветви дуба и улыбался. Теперь уже ничто не могло его удержать. Его судьба изменилась. Может быть, ему следовало бы благодарить Меркурио, уничтожившего его прежнюю жизнь. Это Меркурио заставил Шимона принять свою истинную сущность, сущность, которую Барух подавлял всю жизнь. Благодаря Меркурио Шимон нарушил закон, взял в руки оружие, всадил клинок в тело врага, дал волю ненависти, ярости, гневу на Бога и людей.

Меркурио лишил его голоса, воспользовавшись его же оружием, но теперь Шимон обрел иной голос, голос, исходивший из его сердца, его нутра, его самости. Да, все это сотворил Меркурио. И Шимон готов был отплатить ему за это. Но вначале нужно было отплатить девчонке, оставившей его в дураках и преподавшей важный урок. После всех этих лет, проведенных в летаргическом сне, Барух познал, что значит быть живым. Он почувствовал, как можно вожделеть женщину. Ощутил, как наливается кровью кусок мяса у него между ног, как зарождается в его теле страсть. А главное, Шимон вкусил пьянящего чувства свободы, свободы от собственного страха. Свободы риска. Да, это стало для Баруха новым наслаждением. Риск. Жизнь показывала, что боги на стороне тех, кто рискует. Не бог иудеев. Этот бог сказал бы Шимону, что тот допускает страшную ошибку. Барух отвратился от бога своих предков. Теперь его хранили другие боги, кровожадные, дикие божества язычников. И эти божества преподнесли ему дивный дар. Шимон был обречен гнить в тюрьме по ложному обвинению, но ему удалось освободиться благодаря случайности. Благодаря событиям, никоим образом с ним не связанным. Барух узнал себя в разбойнике, который спас ему жизнь. В тот миг он не боялся смерти. Он испытывал ярость оттого, что не успел выполнить свое предназначение. Ярость, но не страх.

«Я перешел черту, – сказал себе Шимон. – И теперь пути назад нет».

Встав, мужчина умылся. Он подумал над тем, не почистить ли меч, но запекшаяся на лезвии кровь придавала ему уверенности, и Барух не стал смывать со стали темные пятна. Вскочив на коня, Шимон поскакал к таверне. Очутившись неподалеку, он спешился, привязал коня к дубу и присел на землю. Нужно было подумать. Кроме «генерала» и девчонки в доме находилось еще две служанки и трое конюших. Но Шимона интересовала только девушка.

Наблюдая за таверной, он вскоре увидел, как двое слуг забрались на запряженную мулом повозку и поехали прочь. Третий направился в лес, катя перед собой тележку.

Настало время действовать.

Генерал сидел перед таверной в беседке, попивая вино. После каждого глотка он тщательно отирал бороду. Напившись вдоволь, старик достал из-под камзола трубку и принялся забивать в нее табак.

Он как раз собирался закурить, когда Шимон набросился на него. Схватив генерала за прядь волос, падавшую на лоб, Барух запрокинул ему голову и приставил лезвие меча к морщинистому горлу. Резким движением он провел клинком по дряблой коже, перерезая старику горло.

В этот момент из дома вышла одна из пожилых служанок. Женщина несла генералу завтрак на подносе. В ужасе завопив, она выронила его. Старушке чуть было не удалось напасть на Шимона: она подхватила нож и уже собиралась метнуть его в Баруха, когда тот ударил ее рукоятью меча в лицо. Служанка застонала и осела на землю. Не обращая на нее внимания, Шимон переступил через тело и вошел в таверну. Вторая служанка, увидев его, опустилась на колени и принялась молиться. Барух на нее даже не взглянул. Ему нужна была девчонка. Проходя мимо окна, он заметил, как она бежит прочь от дома.

Выскочив наружу, Шимон схватил заряженный арбалет, который он снял с тела стражника. Раньше он никогда не пользовался таким оружием. Глубоко вздохнув, он опустился на одно колено и прицелился. Девчонка уже пересекла двор. Вот-вот она свернет за угол конюшни, и тогда Барух уже не сможет в нее попасть. Мужчина опустил палец на спусковой крючок. Арбалетный болт просвистел в воздухе. Девушка вскрикнула, но не остановилась. Болт задел ее и вошел в стену конюшни.

Увидев, что девчонка бежит к лесу, Шимон отбросил арбалет и помчался к своей лошади. Верхом ему легко было догнать пешую. Он пнул девушку, и та упала на землю.

Она даже не пыталась встать. Волосы растрепались, глаза широко распахнулись от страха, девушка запыхалась.

– Тебе нужны деньги? Они в комнате генерала, – в ужасе пробормотала она. – Я не хотела… Не хотела… Он меня заставил…

Шимон знаком приказал ей встать, схватил ее за волосы и повел лошадь шагом к дому.

Девушка, постанывая от боли, поплелась за ним, отчаянно хватаясь за руку Баруха, чтобы он дергал ее за волосы не так сильно.

Увидев труп генерала, девушка вскрикнула и разрыдалась.

– Нет… О нет…

Спешившись, Шимон посмотрел на нее, затем отвесил ей оплеуху. «Я убью ее, – подумал он. – Но не сразу. Вначале ей придется страдать. Она умрет не так быстро, как генерал».

Да, он желал страданий этой девушки. Как и желал страданий Меркурио. Ибо оба они унизили его.

Шимон затащил девчонку в комнату с тыльной стороны дома. Ту самую комнату, в которой девушка опоила его.

– Хочешь меня? – проскулила девчонка. – Хочешь трахнуть меня?

Шимон ногой прикрыл дверь и обнажил окровавленный меч.

Девушка опустилась на колени и умоляюще протянула к нему руки.

– Не убивай меня! Прошу, не убивай меня! – Резким движением она разорвала на груди платье, не обращая внимания на то, что пуговицы разлетелись во все стороны, и обнажила пышную грудь. – Хочешь меня? – Не поднимаясь с колен, девушка подползла к Шимону и принялась тереться грудями о его ногу. – Хочешь меня? Возьми меня… возьми меня… – Она отпрянула к лежанке, на которой два дня назад Шимон потерял сознание, легла на спину и принялась ласкать свою грудь. – Посмотри на меня. Я тебе нравлюсь? Разве я не красива? Разве ты не хочешь меня?

Барух подумал, что стоило убить ее в лесу. Он чувствовал себя слабым. В точности как в тот вечер, когда она соблазнила его. Шимон смотрел на нее и вспоминал то утро, когда он обнаружил следы старения на ее лице. Этот образ неотступно стоял у него перед глазами, сбивая с толку. Теперь она уже не была той девушкой, которую он никогда не мог себе позволить. Тем утром Барух увидел женщину, которой вполне мог обладать. Увидел и почувствовал.

Но теперь, когда Шимон видел ее у себя в ногах, покорную, всю в его власти, он чувствовал себя еще слабее. Он еще не признался себе в этом, но уже вожделел ее всеми фибрами своей души.

Отбросив меч в сторону, мужчина шагнул ей навстречу.

Девчонка задрала юбку.

– Да, иди сюда… да… – шептала она, разводя ноги. Шимон увидел светлую поросль у нее на лобке. – Иди сюда… Я хочу тебя… Смотри, как я хочу тебя… – Девушка облизнула палец и провела им по промежности.

Барух ощутил, как кипит его кровь, бурлит, точно море во время шторма. Кровь ударила ему в голову, жаром отдалась в чреслах. Сердце забилось сильнее. Шимон шагнул вперед.

Девушка умелым жестом стянула с него штаны, и он понял, что она привыкла к подобному. Он вновь почувствовал себя слабым. И одиноким. Рука девушки легла на его член, ее движения были быстрыми, резкими. Но Шимона полностью захватило чувство бессилия. «Я так и не овладел женщиной, – промелькнуло у него в голове. – Моя жена не была женщиной. Я никогда не был мужчиной. Настоящим мужчиной». Слабость разлилась в его теле. Барух хотел схватиться за меч, но девчонка, точно предугадав его намерения, схватила его за бедра и притянула к себе.

И вдруг Шимон очутился на лежанке. Девушка окончательно стянула с него штаны, задрала юбку и уселась на него верхом. Взяв его руку, она опустила его ладонь себе на грудь, а потом начала ритмично раскачиваться взад-вперед. Ее промежность терлась об обвисший член Шимона.

– О да… Вот так… Ты чувствуешь, как я хочу тебя? – стонала она. – Вот так хорошо… Да, так…

Но член так и не встал. Баруху подумалось, что такого никогда не случалось, когда он спал со своей женой. А теперь он не мог переспать с этой красоткой. Абсурд. На мгновение он ощутил, как его душу вновь охватывает страх. И одиночество, в котором Шимон не хотел себе признаваться. «Я ничтожен», – подумалось ему.

Девушка, все еще постанывая, скользнула вниз. Шимон почувствовал тепло ее губ, умелые движения языка. Он никогда не думал, что ему придется испытать что-то подобное. Он уже слышал о таком, и тогда ему подумалось, что это, должно быть, чудесно, но теперь это нисколько его не возбуждало. Мужчина закрыл глаза и опустил ладонь себе на лоб. Почему он вдруг почувствовал себя таким слабым?

И тут Шимон скорее предугадал, чем заметил движение. Он распахнул глаза.

Девушка схватила меч, но еще не успела замахнуться. Шимон ударил ее коленом в челюсть и, вскочив, разоружил.

Сжав рукоять меча, Барух замахнулся.

Девушка знала, что ей суждено умереть. Она упустила свою возможность спастись.

Шимон занес меч над головой и сверху вниз посмотрел на девчонку, закрывшую лицо руками. А потом он увидел всю картину в целом. Увидел обмякший член, еще влажный от слюны девушки. Представил себе, как выглядит сейчас, с мечом в руке, но без штанов. И ему стало больно. Из-за всего этого. Из-за того, что он убьет эту девчонку, когда у него не встал на нее. Из-за того, что еще при первой встрече он хотел переспать с ней, даже после того, как девушка обманула его, обокрала и унизила. Шимон хотел ее даже тогда, когда она сказала генералу, мол, он отвратителен. И девушка все время была сильнее. И она сохранит свою силу, даже если Барух отрубит ей голову. Из-за того, что у него не встал. Не встал, потому что Шимон боялся эту женщину, женщину, которую он не мог себе позволить.

Он прикрыл срам ладонью и опустил оружие. Ему было стыдно.

Девушка смотрела на него, не понимая, что происходит.

Дрожащими руками Шимон натянул штаны, сорвал простыню с кровати, порвал ее на полосы и связал девушке руки и ноги.

Нет, он не мог ее убить. У него просто не хватало мужества для этого.

Не оглядываясь, он вышел из комнаты.

Обогнув дом и поднявшись из зала в комнату генерала, Шимон перерыл все вверх дном и в конце концов нашел свои сапоги, накидку и золотую монету.

Кроме своих денег он обнаружил там еще пять золотых монет, около двадцати серебряных и украшения. Осмотрев шкафы, Барух выбрал одежду, которая могла ему подойти, и сгрузил всю добычу на тележку с арабским скакуном Скаваморто – его никто даже не распряг.

Затем Шимон вернулся в таверну. Обе старые служанки куда-то подевались. Он зашел на кухню и набрал столько припасов, сколько смог унести. Из вещевого мешка Барух достал перо и лист бумаги и только потом понял, зачем это сделал. Он осознал, что хочет оставить девушке письмо.

Слезы навернулись ему на глаза. «Вот насколько я слаб», – с горечью подумал он.

В отчаянии Шимон выбежал на поляну. Он еще никогда не чувствовал такого одиночества. Он словно заблудился в этом мире.

Мужчина вскочил на телегу и хлестнул кнутом коня. Повозка дернулась вперед.

Когда Шимон подъехал к месту, где на фургон с заключенными напали, солнце уже кренилось к закату. На маленькой поляне, окруженной древними дубами, беспокойно кружили два крупных волка. Заслышав перестук колес, они скрылись в лесу. Шимон остановился. По его щекам все еще катились слезы. Конь испуганно заржал и принялся бить копытом. Когда Барух разжег лампаду на повозке, в темноте засветился красным с десяток глаз. Два волка, которых он увидел на поляне, просто были самыми храбрыми в стае, подумалось Шимону. Все остальные выжидали. Прислушавшись, мужчина различил вдалеке тихий волчий вой – зверей манил сюда запах крови.

И тогда Барух открыл рот и издал тот самый чудовищный немой вопль. Щелкнул кнут. Волки в подлеске зарычали.

Шимон уехал с поляны, раздумывая над тем, хватит ли ему сил, чтобы продолжить путь, добиться отмщения и убить Меркурио.

Девчонка в таверне показала ему, насколько он на самом деле слаб.

А за спиной Шимона волки раздирали человеческую плоть, споря, кому достанется больше мертвечины, и их вой несся над дубами.

Но Барух их не слышал. В его ушах звенел лишь хохот девушки. Шимон был уверен, что прямо сейчас она смеется над ним.