На следующее утро Меркурио и Бенедетта гуляли по мосту Риальто, пытаясь понять, как же им украсть новую одежду, когда к ним подошел какой-то тип с повязкой на глазу. Собственно, так его все и звали – Одноглазый.

– Следуйте за мной. Скарабелло ждет вас, – сказал Одноглазый.

Сразу за мостом они свернули налево и пошли вдоль Гранд-канала по Фондамента-ди-Рива-дель-Вин. Чтобы не забрызгаться грязью, они старались ступать по деревянным доскам, брошенным по улице. Впрочем, кое-где улицу перегораживали винные бочки – отсюда вино доставляли во все таверны и дома Венеции.

Меркурио и Бенедетта последовали за своим проводником по Рио-Терра-дель-Фонтего, мимо церкви Сан-Сильвестро, свернули налево и очутились на площади Сан-Сильвестро.

Скарабелло, широко разведя руки, стоял в мастерской меховщика. Тут воняло кислотой, которой пользовались для дубления кожи. На плечах Скарабелло красовалась черная меховая накидка. Вокруг него суетилось два подмастерья с кисточками в руках. Кисточки то и дело обмакивались в ведерко, до краев полное черной краски. Меркурио заметил, что кое-где на накидке проступал коричневый цвет. Чей это был мех, он так и не понял. Шкура была мохнатой, как у собаки или медведя.

В левой руке Скарабелло зажимал нож с насаженным куском говядины и время от времени откусывал сочное мясо. Немного в стороне, на белых камнях у подножия дома, сидело трое его сопровождающих, к которым присоединился Одноглазый.

– Как тебе Венеция? – полюбопытствовал Скарабелло, глядя только на Меркурио. Бенедетту он не удостоил и взглядом.

– Полно кур. – Меркурио не переставал удивляться белоснежным волосам Скарабелло.

– И кто же тебе сказал, что эти курочки попадут тебе в ощип? – осведомился Скарабелло.

– Полагаю, для этого мне понадобится твое разрешение.

Скарабелло довольно ухмыльнулся.

– Долго еще? – нетерпеливо спросил он у подмастерьев.

Те промолчали, но меховщик поспешно вышел из-за прилавка, чтобы проверить дело их рук.

– Скарабелло-Клинок, это непростая работа, – жалобно протянул он. – Краска должна высохнуть.

– У меня нет на это времени, – раздраженно отрезал Скарабелло. – Долго еще?

– Они почти уже закончили, – заверил его меховщик.

Отмахнувшись, Скарабелло откусил мясо с ножа.

– А теперь рассказывай, что ты удумал, – приказал он Меркурио.

– Нам нужна новая одежда. В этом тряпье нас за милю учуют.

Беловолосый промолчал.

– Я неплохой плут, а она прекрасно умеет стоять на стреме, я уже говорил тебе. Просто скажи нам, что…

Скарабелло резким движением поднял руку, приказывая юноше замолчать.

– Мне надоела ваша толкотня, – набросился он на подмастерьев.

– Мы уже закончили, Скарабелло-Клинок, – сказал один.

– Но будьте осторожны, когда… – начал второй.

– Иди к черту, – перебил его Скарабелло.

Он жестом приказал Меркурио следовать за ним, свернул в переулок Калле-дель-Луганегер и пошел мимо лотков, с которых торговали жареными сосисками. Его люди, Меркурио и Бенедетта поплелись следом.

Скарабелло быстро шел в сторону площади Сант-Апонал. Остановившись неподалеку от церкви, он указал Меркурио на заброшенный магазинчик, в котором давно уже никто ничего не покупал.

– Пять лет назад в этом доме родился уродец с двумя головами, четырьмя руками и тремя ногами. У него было два тельца, мальчика и девочки, сросшиеся воедино. Дети травника. – Он указал ножом с насаженным куском мяса на человека, сидевшего за прилавком. – Девочку назвали Марией, мальчика Альвизе. Они прожили около часа. После их смерти доктор забрал их и забальзамировал. С тех пор больше никто не заходит в эту лавку.

Меркурио посмотрел на травника.

– Так почему же он не закроет свой магазин?

– Потому что теперь он работает на меня. Треть своей добычи будешь приносить ему. А он уже передаст мне.

– Пятую часть, – возразил Меркурио.

– Ты не в той ситуации, когда можно торговаться, мальчик.

Небо потемнело, поднялся ветер. Вдалеке послышались раскаты грома.

– Четверть.

– Ты глухой?

– Ну хорошо, – покорно опустил голову Меркурио.

– Но я не думаю, что ты много заработаешь, – улыбнулся Скарабелло, посмотрев на своих людей.

Те откровенно посмеивались над Меркурио и его спутницей.

– Не похож ты на талантливого вора. И ты явно понятия не имеешь, что тебе делать.

– Я отличный мошенник, – обиженно заявил Меркурио. – И настоящий мастер перевоплощения.

– И, как и все уроженцы Рима, столь же скромен, как и Папа, – ухмыльнулся Скарабелло.

С неба сорвалось несколько капель, тучи сгустились, стали свинцово-серыми.

– Вас не назовешь хорошей парой. – Только теперь Скарабелло дал понять, что помнит и о Бенедетте. – Какое первое правило человека, который прекрасно умеет стоять на стреме? – осведомился он.

Меркурио пожал плечами, давая понять, что его такие разговоры не забавляют.

– Первое правило? Не бросать товарища в беде, если что-то пошло не так.

– Да, это первое правило человека, который стоит на стреме, – согласился Скарабелло. – Но вот человек, который прекрасно умеет стоять на стреме… Что ж, он должен казаться невидимкой.

– Ну ясное дело. – Меркурио сделал вид, будто эта мысль настолько банальна, что и упоминать ее не стоило.

Дождь усилился, но Скарабелло не двигался с места, стоя на площади перед церковью.

– Тебя трудно не заметить. Ты очень красивая. – Он повернулся к Бенедетте.

Девушка просияла, польщенно улыбнувшись.

– Это недостаток, дура, – фыркнул беловолосый.

– Дура, – повторил за ним Меркурио.

– А что делать, если человек на стреме слишком бросается в глаза? – спросил Скарабелло.

Дождь лил как из ведра.

– Найти другого, – рассмеялся Меркурио.

Но беловолосый не поддержал его шутку.

– Ну, я это не всерьез, – осекся юноша. – Я хотел сказать… ну ладно… я понял…

– Хвастун.

– Итак… что же делать, раз Бенедетта у нас такая приметная… – пробормотал Меркурио, отчаянно пытаясь придумать ответ. Он ни за что не хотел признавать свою неосведомленность в этом вопросе. – Раз она такая красивая… можно ее изуродовать? – Он натянуто рассмеялся.

– Нужно превратить недостаток в достоинство, дурак, – пояснил Скарабелло.

– Дурак, – повторила Бенедетта.

– Превратить недостаток в достоинство, именно это я как раз и собирался сказать. – Меркурио покраснел.

Скарабелло покачал головой, и волосы, вымокшие под дождем, разметались у него по плечам. Сейчас его тяжелые локоны были похожи на щупальца какого-то диковинного чудовища-альбиноса.

– Нужно сделать ее еще заметнее, чтобы она отвлекала жертву. Стоя на стреме, она не будет прятаться и наблюдать за происходящим из тени, нет, жертва окажется в ее власти и не сможет отвести от нее глаз, понимаешь?

– Нет, – признал Меркурио. – Что делать-то?

Скарабелло подошел к Бенедетте и распустил ей волосы.

– Эй, ты чего… – отшатнулась она.

– Помолчи, – властно прикрикнул на нее беловолосый.

Зажав нож в зубах, чтобы освободить обе руки, он расстегнул на Бенедетте нательную сорочку, которую она носила под платьем, и раздвинул полы сорочки так, что стала видна ее грудь. Не удовлетворившись этим, он оторвал край ее выреза, чтобы обнажить соски.

– Теперь понял? – спросил он, вынув изо рта нож и повернувшись к Меркурио. – Пользуйся тем, что у тебя есть. Это важнейшее правило. Все будут пялиться на ее яблочки, а ты сможешь заняться своим делом… хвастун.

Меркурио кивнул. Он промок до костей и выглядел жалко.

– Эй, побольше уважения, Бенедетта еще девица, – буркнул он, увидев, что люди Скарабелло глаз не сводят с выреза девушки.

Бенедетта изумленно покосилась на него и покраснела. Не зная, что делать, она молча пихнула Меркурио в плечо.

Скарабелло покачал головой.

– Так, мне надоело из-за вас мокнуть под дождем.

Он вошел в магазин травника, и остальные последовали за ним. Продавец почтительно поклонился. Товаров в магазине не было. Меркурио с любопытством обвел комнату взглядом: большое холодное помещение, побелка на стенах, дощатый пол, немного зелени в потемневших от влаги корзинах.

Юноше показалось, что травник нисколько не боится Скарабелло. В его глазах читалась лишь благодарность.

Продавец достал из-под прилавка шкатулку с мудреным замком, открыл ее и протянул Скарабелло несколько монет. Тот, не считая, сунул деньги в карман, достал оттуда четыре серебряных и отдал их травнику.

– Плата за твои услуги, – сказал беловолосый.

Травник поцеловал благодетелю руку, глаза у него увлажнились.

– Спасибо. Да благословит тебя Господь.

Скарабелло руку отнял, но в его жесте не было раздражения.

– Паоло, этот хвастун вряд ли принесет нам много денег, но теперь он один из нас, – ткнул беловолосый ножом в сторону Меркурио, а потом откусил еще мяса.

Кусок был довольно сочным, и жир потек у Скарабелло по подбородку. Беловолосый утерся рукавом меховой накидки, и когда он опустил руку, все увидели черную полосу у него под носом. От дождя краска потекла, мех вновь сделался коричневым, а на полу у ног Скарабелло образовалась большая черная лужа.

– Усы тебе идут. – Парень рассмеялся.

Люди Скарабелло затаили дыхание, сам же беловолосый удивленно уставился на наглеца.

Одноглазый первым отважился что-то сделать. Встав перед Меркурио, он схватил мальчишку за ворот и хорошенько тряхнул.

– Заткнись, придурок! – рявкнул он.

Меркурио попытался устоять на ногах, схватился за Одноглазого, но оступился и чуть не упал на второго спутника Скарабелло. Парня опять схватили и тряхнули. Чтобы не упасть, Меркурио хватался то за одного, то за другого, будто обнимая своих обидчиков.

– Прекрати хохотать, идиот! – рявкнул Одноглазый, схватил Меркурио и швырнул его к ногам Скарабелло. – Проси прощения, сукин сын!

И только тогда Скарабелло посмотрел на пол.

Бенедетта охнула. Травник отвернулся. Меркурио сунул палец в черную лужу и нарисовал себе усы.

– Теперь мы с тобой на одно лицо. – Невзирая на трепку, он не мог удержаться от смеха. – Только у тебя усы больше.

– Молчи, дурак, – прошипел Одноглазый.

Он уже собирался пнуть мальчишку, когда Скарабелло сорвал кусок мяса со своего ножа и швырнул соратнику в лицо.

– Но Скарабелло… – опешил Одноглазый.

– Это ты молчи! – рявкнул беловолосый. – А ты вставай. – Он ткнул ножом в сторону Меркурио. – Паоло, принеси мне зеркало.

Травник поспешно скрылся в глубине лавки. Вскоре он вернулся со старым зеркалом. Скарабелло задумчиво посмотрел на свое отражение и перевел взгляд на Одноглазого.

– И кто здесь дурак, ты или он? – мрачно осведомился беловолосый. – Ты позволил бы мне разгуливать в таком виде просто потому, что не решился мне сказать, придурок? Вы все придурки! – заорал он.

Все смущенно опустили головы.

Паоло протянул ему носовой платок, и Скарабелло вытер краску, а потом протянул платок Меркурио.

– Пойдешь в мастерскую портного при театре дель Анджело. Она принадлежит мне. Скажешь, что я прислал тебя. Что тебе там приглянется, возьми себе. – Он одобрительно похлопал мальчика по щеке. – До встречи, хвастунишка.

– Погоди немного, Скарабелло, – остановил его Меркурио. – Мы можем рассчитаться прямо сейчас? Я должен отдавать тебе треть всего, что украду, верно?

Беловолосый удивленно уставился на него.

Меркурио подошел к прилавку и выложил туда нож, зеленый бархатный кошель с парой монет и розовый платок.

– Сколько с меня, Паоло? Я должен отдать моему хозяину его долю.

– Эй, это же мой кошель! – возмутился Одноглазый.

– А платок мой! – буркнул второй спутник Скарабелло.

– Это мой нож, ты, грязный сукин сын! – заорал третий.

И тогда Скарабелло оглушительно расхохотался. Он никак не мог успокоиться, заходясь от смеха.

– Что ж, из этого хвастуна все-таки будет толк! Он вас как последних придурков развел! Вы думали, что проучите его, а он вас обчистил! Вот идиоты! – Он одного за другим схватил своих приспешников за вороты и нарисовал им черные полосы на лице. – И не смейте это стирать. До сегодняшнего вечера. А теперь забирайте свои шмотки, куры ощипанные. – С этими словами Скарабелло ушел из лавки.

Дождь прекратился, из-за рваных облаков выглянуло солнце. Смех Скарабелло разносился над площадью.

– Еще никогда не слышал, чтобы он так хохотал, – заметил Паоло, когда люди Скарабелло ушли. – Но я грешным делом подумал, что он убьет тебя, мальчик. – Травник посмотрел на серебряные монеты у себя в руке. – Не пойми меня неправильно, я не стану плохо говорить о Скарабелло. Без него я бы уже давно погиб. Никто не станет покупать травы у отца уродца. Люди думают, что на них падет проклятье, если они будут вести со мной дела. – Его глаза затуманились. – Моя жена так боялась того, что может с ней случиться, что сказала священнику, мол, это моя вина, что родилось такое чудовище. Мол, я заключил сделку с дьяволом. Меня отлучили от церкви, брак расторгли, и теперь моя жена работает служанкой в доме священника из собора деи Фрари, представь только. Это она родила Марию и Альвизе, моих детей, сросшихся телами, бедняжек… Они не чудовища, понимаешь? Всего пара несчастных деточек. – Паоло отер слезы, словно привык все время плакать. – И только Скарабелло меня не бросил. Он хороший человек, лучше всех. Неужели ты думаешь, что такому человеку, как он, нужен такой, как я?

Меркурио и Бенедетта смутились. Они не знали, что сказать.

Разузнав у Паоло, где находится театр дель Анджело, они выскользнули из лавки и очутились на оживленной улице.

– Скарабелло назвал меня красивой, – победоносно заявила Бенедетта.

– Нет, он сказал, что ты дура, – рассмеялся Меркурио.

– А тебя он назвал дураком.

– Благодаря этому дураку у тебя скоро будет платье, от которого не несет рыбой.

– Тебе просто повезло, нечего тут щеки раздувать. – Бенедетта пихнула его в бок, и они оба рассмеялись.

Если сейчас их видел кто-то, кто не знал историю их жизни, то принял бы этих ребят за двух развеселых детей.

Они дошли до Кампьелло-деи-Сансони. На площади народ толпился вокруг бродячего торговца, продававшего редких птиц, по его словам, попавших к нему из земного рая. И вдруг Меркурио увидел лицо, показавшееся ему знакомым. Юноша почувствовал, как сердце в его груди забилось сильнее.

– Доннола! – позвал он.

Но мужчина, не слыша его, пошел дальше.

– Доннола! – Меркурио махнул рукой. – Ты его узнала? – спросил он у Бенедетты. – Бежим за ним!

– Зачем нам этот придурок?

– Хочу с ним поздороваться. Он помогал доктору!

– Какое тебе дело до этого доктора? Пойдем уже в театр дель Анджело. – Девушка потащила Меркурио в противоположном направлении.

– Отпусти меня! – Меркурио довольно грубо оттолкнул ее. – Иди одна, я догоню! – бросил он и со всех ног помчался за Доннолой.

«Может, он приведет меня к Джудитте!» – пронеслось в голове у юноши.

Бенедетта в нерешительности остановилась, но потом последовала за ним.

Меркурио протискивался в толпе, расталкивая прохожих и стараясь не упускать из виду голову Доннолы. При этом он размахивал руками и кричал не переставая. Свернув в узкий переулок, Меркурио почти догнал Доннолу, когда тот наконец услышал его слова и обернулся. При виде парня, который преследует его, отчаянно размахивая руками, Доннола бросился наутек. Он прекрасно знал этот город, все улицы и переулки, и потому с легкостью ушел от преследования.

Выбежав на Рива-дель-Вин, Меркурио увидел, что Доннола сел в лодку и уже успел выплыть на середину канала.

А еще в лодке сидел доктор. И его дочь.

– Джудитта, – прошептал Меркурио. Сердце отчаянно стучало в груди. Он побежал по улице вдоль канала, размахивая руками. – Джудитта! Джудитта!

Девушка оглянулась.

Меркурио так и не понял, узнала ли она его. Но он надеялся на это. Да, лодка была уже далеко, но Джудитта посмотрела на него! Их взгляды встретились. По крайней мере, Меркурио хотелось верить в это.

Запыхавшись, парень остановился. Штаны у него были заляпаны грязью по колено.

– Джудитта! – изо всех сил заорал он.

Девушка смотрела на него, но не подавала виду, что узнала, кто это.

– Джудитта… – в последний раз пробормотал Меркурио.

Бенедетта издалека наблюдала за всем этим. Она едва сдерживала слезы и чуть не до крови прикусила губу. В ее душе горячей волной поднялась ненависть к дочери доктора.