Глава 31

На следующее утро Виктория получила записку от Джереми, в которой он сообщал, что получил разрешение на разговор с Уоллис и что Виктория может его сопровождать. Встретиться он предлагал в чайной на Холлоуэй-роуд. Виктория приехала туда раньше него. Обставлено это заведение было просто: вокруг обычных столов были расставлены деревянные стулья, чай подавали не в фарфоровой, а в керамической посуде с толстыми стенками. Сюда приходили рабочие, ремесленники и служащие из небольших окрестных магазинчиков. Чай был крепким и вкусным. Виктория сидела за столиком у окна с видом на улицу. По всей видимости, сегодня был базарный день. Ей понравились лотки, с которых продавали посуду, подержанную одежду и овощи.

Допив чай, она достала из сумочки блокнот и карандаш и принялась делать наброски. В последнее время она рисовала довольно часто, и, несмотря на то что относилась к своим работам достаточно критично, девушка признавала, что делает успехи.

Постоянно проверяя пропорции и детали рисунка, она мысленно снова и снова возвращалась к картине своей матери, выставленной в галерее. Нет, она действительно не могла понять, почему отец не показывал ей работы матери. Она ничего не знала о ее творчестве. Виктория злилась на отца и тут же осознавала, что скучает по нему, что случалось достаточно часто.

Девушка поспешно захлопнула блокнот, поскольку в чайную вошел Джереми. Ей все еще было неприятно, когда другие люди видели ее рисунки.

– Простите за опоздание, – произнес Джереми. – Были проблемы на северной ветке метро. Мы можем идти?

– Да, с удовольствием, – согласилась Виктория, расплатившись за чай.

– Трудно было получить у комиссара разрешение на разговор с Уоллис? – спросила она, выйдя на улицу. Она снова чувствовала некоторую неловкость в присутствии Джереми, однако, к ее огромному облегчению, молодой человек этого не замечал.

– Сэр Артур был не в восторге, когда я предложил, чтобы вы сопровождали меня, однако я заявил, что Уоллис скорее доверится вам, бывшей заключенной, нежели мне, и это заставило его передумать.

– Кстати, за что Уоллис арестовали? – полюбопытствовала Виктория. – У меня не было возможности спросить ее об этом.

– Она примерно такая же боевая, как ваши соратницы-суфражистки, – рассмеялся Джереми. – Она ударила своего клиента, когда тот отказался заплатить ей.

– Это было довольно глупо со стороны того мужчины, – улыбнулась Виктория. – Когда увидите Уоллис, вы наверняка признаете мою правоту.

Тюрьма Холлоуэй находилась неподалеку. Здание из кирпича было построено в середине девятнадцатого века и представляло собой яркий пример перегруженной викторианской архитектуры. Когда ворота тюрьмы закрылись за ними, у Виктории едва не начался приступ паники. Словно почувствовав это, Джереми улыбнулся ей.

– Я выведу вас отсюда. Обещаю, – прошептал он на ухо девушке.

Виктория узнала некоторых тюремщиц, сопровождавших их и открывавших перед ними двери тюремных коридоров, однако женщины вели себя по отношению к ней словно чужие, и Виктория была им за это благодарна. Наконец их с Джереми провели в маленькую комнату на одном из верхних этажей. Там за изрезанным деревянным столом их уже ждала Уоллис. В маленькой комнате она казалась еще более высокой и массивной. Виктория и Джереми сели напротив нее, а две охранницы стали у дверей, поскольку это был не конфиденциальный разговор клиента и адвоката.

Окно было зарешечено. За ним Виктория увидела высокую стену, обвитую колючей проволокой. В этой тесной комнате девушке стало трудно дышать. Джереми коснулся ее руки, пытаясь успокоить спутницу.

Когда они только вошли, Уоллис смотрела на Викторию и Джереми отстраненно, однако теперь подалась вперед, уставилась на нее, в темных глазах полыхнул огонек – женщина узнала ее.

– Да ты же та самая изысканная дамочка, которая не испугалась Мойры, – прошипела она. – Ты что, шпионка? Почему тебя так быстро выпустили?

Обе охранницы испуганно кинулись к Уоллис, однако Виктория подала им знак не вмешиваться.

– Меня обвиняли в участии в покушении на жизнь короля, – пояснила она. – Но потом доказали мою невиновность. Поэтому и выпустили. Я ведь говорила тебе, что пытаюсь раскрыть убийство Молли, потому что оно связано с тайной моей семьи. Мистер Райдер, – она кивнула в сторону Джереми, – помогает мне в этом.

– Он что, из полиции? – Уоллис взглянула на Джереми с презрением.

– Да, я работаю на Скотленд-Ярд, – спокойно ответил Джереми. – И я действительно очень хочу раскрыть убийство Молли. Мы не причиним вам зла.

Уоллис снова откинулась на спинку стула, и Виктория была благодарна ей за это. Взволнованная арестантка выглядела очень грозно.

– Ты сказала мне, что более двадцати лет тому назад Молли помогла одной леди получить ребенка, – сказала Виктория. – Возможно, это никак не связано с убийством, однако может быть и так, что в этом кроется мотив убийства Молли. В любом случае, нам хотелось бы узнать об этом побольше, чтобы получить более четкое представление.

– Я ведь говорила тебе, что хочу, чтобы убийцу Молли повесили. – Уоллис взглянула на Викторию. – Но, возможно, мне перепадет кое-что, если я помогу полиции.

– Я сделаю так, чтобы время вашего пребывания в тюрьме, которое на данный момент составляет еще три месяца, сократили самое меньшее на четыре недели, – предложил Джереми.

– Хорошо. – Уоллис довольно осклабилась, обнажив неполный ряд зубов. – Тот ребенок еще вчера не шел у меня из головы. Дело было зимой, но точно год я не помню. Как я уже говорила, это было лет двадцать – двадцать пять тому назад. Тогда у Молли еще не было ее изысканного борделя, у нее в подчинении было всего три или четыре шлюхи, они работали на нее. И она еще тогда умела высмотреть особенно хорошеньких.

– Ты говорила, что дружила с Молли… – вставила Виктория.

– Да, помогла ей как-то раз, когда на нее на улице напал какой-то тип и хотел ограбить. С тех пор она время от времени приходила в маленький домик, который я снимала на Кэннон-стрит. Мы немного выпивали и болтали вместе. И вот во время одного из таких визитов я узнала, что одна из шлюх Молли, Дебра, еврейка русского происхождения, красивая как картинка, беременна.

– Еврейка русского происхождения, которую звали Дебра? – удивилась Виктория.

– Молли называла ее именно так. Возможно, по-настоящему ее звали иначе. – Уоллис убрала с лица прядь волос. – Не повезло, сказала я тогда Молли. Мужики не любят ходить к шлюхе, по которой видно, что она беременна. Это слишком сильно напоминает им о собственных детях, а некоторые просто боятся больших животов. Но Молли только радостно улыбнулась и сказала, что все улажено. Я, конечно, подумала, что она заставит Дебру избавиться от ребенка, но когда несколько недель спустя я снова зашла к Молли, то услышала плач новорожденного, и Молли была ужасно расстроена, потому что во время родов Дебра истекла кровью. Но вместе с тем она была весела. Это удивило меня. Мне было любопытно, и я зашла к ней снова через два или три дня. В гостях у нее была какая-то леди и еще одна женщина, похожая на служанку. Молли не слишком понравилось, что я их обеих видела, и она прогнала меня в соседнюю комнату. Но когда те дамы ушли, я спросила Молли, что это все значит, и она ответила, что у той леди не могло быть детей и поэтому она забрала младенца Дебры.

Виктории потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить слова Уоллис.

– Ты хочешь сказать, что та дама собиралась выдать младенца за собственного ребенка? – спросила она, немного помедлив.

– Думаю, да, – кивнула Уоллис.

– Это был мальчик или девочка?

– Понятия не имею, – Уоллис покачала массивной головой. – Больше Молли об этом не говорила, да и я совершенно забыла о том случае, но когда задумалась над этим, то поняла, что вскоре после этого она увеличила свой бордель.

– Вы хотите сказать, что та загадочная незнакомка заплатила ей за молчание? – вмешался в разговор Джереми.

– Вполне возможно, ведь так? Ведь был бы огромный скандал, если бы выяснилось, что ребенок из приличной семьи – на самом деле ублюдок какой-то шлюхи, да?

– Действительно, – Джереми озвучил мысли Виктории.

– Уоллис, а ты могла бы описать ту леди или ее служанку? – спросила она.

Уоллис пожевала губу.

– Это ж было больше двадцати лет назад, и я видела их обеих только мельком. Но одно я знаю точно, – она задумчиво нахмурила лоб, – у дамы были светло-рыжие волосы, это я помню. Таких красивых волос я никогда не видела. В свете лампы они были похожи на огонь.

«В комнате мисс Уилкокс мы с Хопкинсом нашли брошь, сплетенную из светло-рыжих волос», – вдруг вспомнила Виктория.

– Еще я тут вспомнила… – продолжал Уоллис. – За несколько дней до убийства Молли я опять видела у нее ту изысканную леди.

– Что вы имеете в виду? – переспросил Джереми.

– Мы с Молли перестали тесно общаться, но иногда я заходила к ней, чтобы получить какую-то выпивку. Вечером мне захотелось джину, но денег у меня не было. Поэтому я направилась в ее бордель. Я как раз зашла во двор, когда из дома вышла дама. Увидев меня, она поспешно набросила на голову капюшон и запахнула пальто. Но я все равно успела заметить, что на ней были красивые шмотки.

– Это была та самая дама, которая забрала младенца Дебры?

Уоллис бросила на Джереми нетерпеливый взгляд.

– Я ведь уже говорила пару раз, это было давно. Та дама, которую я видела выходившей из борделя Молли за несколько дней до ее смерти, была не рыжей, волосы у нее были серебряные.

– Значит, дама постарела? – не отставал Джереми.

– Да, но все равно она была очень даже ничего, – кивнула Уоллис.

«В просторечии так можно сказать и о бабушке Гермионе», – с ужасом подумала Виктория. Она слишком хорошо помнила, как спустя несколько дней после смерти Молли видела ее в наемном экипаже неподалеку от борделя.

Сад Святой Марии Магдалины представлял собой небольшой общественный парк неподалеку от Холлоуэй-роуд. Еще когда они были в тюрьме, Джереми предложил Виктории это место для спокойной беседы, и вот теперь они прошли мимо небольшой церкви в неоготическом стиле на месте старого кладбища, давшей саду название. Несколько покосившихся надгробий неподалеку от церкви еще напоминали об этом.

Молодые люди выбрали скамью на одной из боковых аллей, под старыми липами.

– М-да, эта Уоллис действительно впечатляет, – нарушил молчание Джереми. По пути в парк каждый предавался своим размышлениям. – Вы были правы, со стороны клиента глупо было думать, что он сможет не заплатить ей безнаказанно, – и молодой человек слабо улыбнулся, однако тут же посерьезнел. – Память может подводить Уоллис в отношении дат, однако она совершенно права: если выяснится, что отпрыск благородного семейства – на самом деле ребенок проститутки, будет огромный скандал.

– Да, это хороший мотив, по крайней мере, настолько же серьезный, как и страх прослыть гомосексуалистом и подвергнуться всеобщему осмеянию, – кивнула Виктория. – Мы с Хопкинсом нашли в комнате мисс Уилкокс брошь, сплетенную из светло-рыжих волос. Я считаю весьма вероятным, что она была служанкой изысканной леди. Ведь в Бликлинг-холле Хопкинсу удалось выяснить, что мисс Уилкокс любила женщин. Возможно, она была влюблена в свою хозяйку и поэтому помогла ей выдать чужого младенца за собственного ребенка. Ведь все эти годы она хранила молчание.

– Когда Молли рассказала об этом сэру Френсису, ему, должно быть, показалось, что он набрел на настоящую золотую жилу. – Джереми с отвращением покачал головой. – Он нашел жертву, всю жизнь которой мог уничтожить одним ударом.

Виктория неотрывно смотрела на тень между старыми деревьями. Ей показалось, что она снова видит перед собой насмешливо усмехающееся лицо сэра Френсиса.

– Я вполне понимаю, что убийца настолько сильно ненавидел сэра Френсиса и тот настолько загнал его в угол, что убил его, – негромко произнесла она и взглянула на Джереми. – И пусть то, что я скажу сейчас, прозвучит ужасно, я не могу по-настоящему осуждать убийцу сэра Френсиса. Тот был подлым и низким человеком, упивавшимся чужими слабостями. Однако мне совершенно непонятны все остальные убийства.

– Убийце пришлось устранить всех возможных свидетелей, – вздохнул Джереми. – Уоллис повезло, что он, по всей видимости, совершенно не представляет себе, что она тоже знает о той истории. Иначе ее, скорее всего, уже не было бы в живых. Значит, мы ищем мужчину с именем и положением в обществе, родившегося лет двадцать – двадцать пять тому назад, которому есть что терять, если станет известно о его истинном происхождении…

– Но ведь ребенок Дебры мог быть и девочкой, – напомнила Виктория.

– Милая моя Виктория… – Джереми поднял брови и посмотрел на нее взглядом, в котором – по крайней мере, ей на миг так показалось – смешались насмешка и нежность, из-за чего сердце ее забилось быстрее. – Благодаря знакомству с вами я сильно изменил свое мнение о женщинах. Я и прежде не считал женский пол беспомощным, однако с тех пор, как познакомился с вами, узнал, что женщины умеют обращаться с оружием, и я вполне готов согласиться, что они способны на хладнокровные убийства. Женщина, не обладающая ростом и фигурой Уоллис, однако же, не смогла бы сбросить в Темзу тело мисс Уилкокс. Кроме того, женщина не сумела бы отправить утяжеленное камнями тело Марчмейна в пруд неподалеку от поместья сэра Френсиса. Поэтому я уверен, что мы имеем дело с мужчиной.

– Однако, возможно, мужчина хотел защитить от скандала свою супругу или любовницу, – ответила Виктория, говоря себе, что нежность во взгляде Джереми ей наверняка просто померещилась.

– Согласен, это возможно, – признал Джереми. – Я немедленно сообщу комиссару о нашем разговоре с Уоллис. Он может приказать полицейским проверить центральную метрическую книгу на предмет женщин и мужчин, родившихся в указанное время и имеющих высокое положение в обществе. А я в свою очередь побеседую с коллегами из светского отдела. Обычно они хорошо знают все сплетни, даже те, что ходили много лет назад. Возможно, они дадут мне какую-то зацепку насчет того, кто может быть нашим убийцей.

– Полагаю, Хопкинс тоже может помочь. Ах, Джереми, – вздохнула Виктория, – я должна сказать кое-что еще. Уоллис ведь говорила об изысканной пожилой леди, которую видела выходящей из борделя Молли незадолго до гибели последней…

– Да, я помню, – кивнул журналист.

– Боюсь, что эта леди – не кто иная, как моя бабушка Гермиона, – подавленным голосом произнесла Виктория.

– Но ведь вы же не думаете на самом деле, что ваша бабушка как-то связана с четырьмя убийствами! – Джереми удивленно уставился на собеседницу.

– Что ж, она хотела запереть меня в сумасшедший дом, чтобы защитить честь семьи, – с горечью в голосе произнесла Виктория. – Как бы там ни было, вскоре после убийства Молли я видела ее совсем рядом с борделем в наемном экипаже. По доброй воле моя бабушка ни за что бы им не воспользовалась. Для нее это примерно то же самое, что ехать на навозной тачке, если вы понимаете, что я имею в виду. И, насколько мне известно, она никогда не появлялась в Ист-Энде. Значит, существовала очень важная причина, заставившая ее приехать туда вскоре после убийства.

– Неужели вы намекаете на то, что ваша бабушка и была той загадочной рыжеволосой леди? – на лице Джереми читалась неуверенность.

– Нет, раньше у моей бабушки Гермионы были светло-русые волосы. И если бы мисс Уилкокс была ее камеристкой, Хопкинс знал бы об этом. Он очень давно знает семью моего отца. – Виктория снова вздохнула. – Но моей бабушке есть что скрывать, и это как-то связано с Молли. В этом я совершенно уверена. Ах, Джереми, моя семья просто ужасна! Я даже думать не хочу о том, что им удастся заполучить опеку надо мной.

– Я твердо уверен, что мистер Монтгомери сумеет предотвратить это. – Джереми ободряюще улыбнулся девушке. – Как вы относитесь к тому, чтобы я заехал за вами после разговора с комиссаром и мы поехали в галерею на Сэквилл-стрит, чтобы вы могли подумать о другом?

– Разве вы не хотели поговорить со своими коллегами из светской хроники?

– С ними мы все равно будем встречаться после шести в «Фокс энд Хант». И нет, вам со мной лучше не ходить, – опередил Джереми вопрос Виктории. – Они настолько джентльмены, что я уверен, рассказывать сомнительные истории в присутствии леди не станут.

Виктория закатила глаза, но решила не настаивать.

– Да, я с удовольствием поеду в галерею вместе с вами, – сказала она.

– Кстати, насчет сомнительных историй… Я действительно накопал кое-что неприятное насчет Хелмсли. Его поймали на том, что он жульничал в карты. До сих пор эта история была известна лишь узкому кругу лиц, но я обязательно предам ее огласке.

– Благодаря этому репутации Хелмсли придет конец. Ах, я желаю ему этого от всей души, – страстно воскликнула Виктория, когда они пошли дальше. – Так его перестанут приглашать повсюду, он больше не сможет приставать к служанкам и, более того, насиловать их. Мне кажется совершенно непоследовательным, что мужчина, принадлежащий к высшим слоям общества, считается обесчещенным, если жульничает в карты, но если он преследует беспомощных служанок, то с его честью все в порядке.

– В этом вопросе я совершенно согласен с вами. – Джереми улыбнулся ей.

Виктория хотела было взять его под руку, однако вдруг вспомнила, как сделала это с Рэндольфом на ступеньках Национальной галереи. Невольно покраснев, девушка решила так не поступать.

Вернувшись домой, Виктория не застала Хопкинса ни в кухне, ни в библиотеке. Она решила было, что его нет дома, однако затем услышала шум в его комнате в конце коридора. Виктория постучала и после приглашения вошла. В этой комнате она бывала лишь изредка, в общем-то, только во время болезни Хопкинса. Обставлена она была очень просто. На комоде стояла фотография его сына в рамке. Красивый молодой человек, как две капли воды похожий на своего отца, с искренним и умным взглядом. На настенной полке рядом с креслом стояло несколько книг по криминалистике.

Виктория с удивлением обнаружила на столике, стоявшем в изножье кровати, открытый чемодан. Хопкинс как раз аккуратно складывал рубашку.

– Хопкинс, вы уезжаете? – спросила она.

– Совершенно верно, мисс Виктория, – дворецкий не мог скрыть некоторого волнения. – Примерно час назад я получил телеграмму от миссис Коллинз из Бликлинг-холла. Она сообщает, что лорд и леди Кармайкл вернулись из своего путешествия по югу Европы, вот я и подумал, что нужно успеть на вечерний поезд в Корнуэлл. Тогда уже завтра в первой половине дня я мог бы поговорить с дворецким.

– Это хорошая идея. Сейчас еще важнее узнать, где работала мисс Уилкокс до поступления в услужение к леди Кармайкл, – и Виктория поведала Хопкинсу о том, что рассказала им с Джереми Уоллис.

– Молодой человек или женщина, с положением и именем, которые родились лет двадцать – двадцать пять тому назад… Что ж, с ходу в голову приходит несколько человек. – Хопкинс положил в тщательно уложенный чемодан еще одну пару туфель и носков, а затем захлопнул его. – Я возьму с собой Дебретта. У меня будет несколько часов свободного времени, почитаю в поезде. – В этом справочнике были отмечены все значительные представители империи.

– Купите билет второго класса, – предложила Виктория. – Думаю, в нашем бюджете найдется нужная сумма.

– Третий класс тоже подойдет, – героически отверг предложение хозяйки Хопкинс. – Кроме того, возможно, будет преимуществом, если из-за твердых сидений я не усну, а вместо этого уделю время чтению. Кстати, мне как-то не по себе при мысли о том, что сегодня ночью вы останетесь в квартире одна, мисс Виктория. Как вы относитесь к тому, чтобы переночевать у своей подруги, леди Хогарт? Кстати, она недавно заходила, спрашивала вас.

– Да, я так и поступлю, – кивнула Виктория. В памяти еще была свежа ночь, когда Хопкинс ездил в Корнуэлл и, как ей показалось, в квартиру кто-то вломился. Больше испытывать подобный страх ей не хотелось. – Хопкинс, у вас нет идей, какое отношение может иметь к Молли бабушка Гермиона? – добавила она. – Может быть, она могла дружить с дамой, которая приняла ребенка Дебры как своего, и помогать ей?

– Нет, это кажется невообразимым! – Хопкинс защелкнул чемодан. – В глазах леди Гленмораг это примерно то же, что впустить дьявола на светский прием. Однако я согласен с вами, мисс Виктория, вашей бабушке есть что скрывать.

Хопкинс ушел из квартиры примерно полчаса назад, отправившись на вокзал Ватерлоо, и Виктория как раз укладывала вещи для ночевки у подруги, когда в дверь постучали. Это был Джереми.

– Кармайклы и их дворецкий наконец вернулись домой, и Хопкинс решил отправиться в Корнуэлл ближайшим поездом, – взволнованно сообщила Виктория. Джереми бросил удивленный взгляд на сумку. – Поэтому я переночую у Констанс.

– Мне это кажется разумным решением.

Когда они стали спускаться по лестнице, Джереми подхватил ее багаж и сумку с фотоаппаратом.

– Как комиссар отреагировал на то, что убийства, вполне вероятно, связаны с тем, что Молли отдала ребенка проститутки аристократке?

– В принципе, давно было известно, что убийца имеет высокое положение в обществе. Тем не менее сэр Артур не слишком рад тому факту, что, скорее всего, убийцу мы найдем у Дебретта. Полагаю, в глубине души он надеялся, что убийца другой. – Джереми криво усмехнулся. – Однако он отправил нескольких сотрудников проверять метрическую книгу в Сомерсет-хаус.

Они пересекли холл под любопытными взглядами мистера Джарвиса и вышли на улицу. Солнце было еще высоко, однако подул сильный ветер, клонивший кроны деревьев Грин-парка и рассыпавший по улицам похожие на снежинки лепестки цветов. У ребенка, прогуливавшегося по одной из лужаек вместе с няней, порыв ветра сорвал с головы соломенную шляпу, и малыш, рассмеявшись, погнался за ней.

– Ах, Джереми, – произнесла Виктория, – я так надеюсь, что убийцу наконец-то найдут и что таким образом прояснится, почему мой отец лгал мне и кем была та загадочная женщина в нашей квартире рядом с Холланд-парком. А может быть, я просто гоняюсь за миражом и эти убийства никак не связаны с загадкой моего отца. – Девушка понурилась.

– Мне очень хочется заверить вас, что загадка в любом случае прояснится, но я не могу сделать этого. – Джереми остановился на тротуаре и коснулся ее руки, не обращая внимания на пешеходов, которым приходилось их обходить. – Однако я очень надеюсь, что вы узнаете правду, и сделаю все, чтобы вам в этом помочь. Вот, а теперь идемте, пока нас не сдуло ветром. – Он чихнул и отряхнул свою бело-зеленую шляпу в крапинку, а в волосах его запутались лепестки цветов.

– Извините, но вы так смешно выглядите, – рассмеялась Виктория.

– Не похоже на комплимент. – Джереми скривился.

Не задумываясь, Виктория взяла его под руку, и ей показалось, что это хорошо и правильно.