Глава 22

– Надеюсь, вы мной довольны, мисс, – испуганно произнесла вечером Эми, горничная.

Эми была юной деревенской девушкой с густыми золотисто-русыми волосами, заплетенными в косу и обернутыми вокруг головы. Несмотря на то что ей вряд ли было более шестнадцати лет, Эми очень ловко сумела совладать с кудрями Виктории, расчесать их на прямой пробор и собрать в очень аккуратный пучок на затылке.

– Да, очень, спасибо тебе, – с улыбкой отозвалась Виктория. – А теперь можешь идти. Я сама справлюсь.

– Как скажете, мисс.

Сделав книксен и попрощавшись, Эми убежала, а Виктория еще раз взглянула на себя в зеркало на туалетном столике. Верхняя часть ее платья из зеленого бархата имела квадратный вырез и была украшена спиральным узором из золотых нитей и зелеными камнями. Широкий обруч, который Эми обернула вокруг ее головы, был в том же стиле. На шее у девушки была лишь тонкая золотая цепочка, унаследованная от матери.

Надевая длинные черные перчатки, Виктория еще раз огляделась по сторонам в отведенной ей угловой комнате, расположенной в викторианской части дома и очень милой. Светлые шелковые обои хорошо гармонировали с занавесями балдахина. Четыре высоких окна выходили в темный парк. На письменном столе в стиле ампир лежала шелковая папка с изысканной бумагой для писем, рядом стоял серебряный письменный прибор – Констанс не скупилась на обстановку для гостей. Но лучше всего было то, что к спальне примыкала ванная с проточной горячей и холодной водой. Быть может, предки Луиса и не обладали изысканным вкусом, однако, к счастью, знали толк в комфорте. Вернувшись с вылазки в поместье сэра Френсиса, Виктория расслабилась в горячей ванной с ароматной эссенцией – в который раз за последнее время.

«После ужина у меня наверняка будет возможность побеседовать с Хопкинсом», – подумала Виктория, выходя из комнаты. После возвращения она его еще не видела.

На первый этаж вела широкая каменная лестница. Оттуда через боковую дверь можно было выйти в парк. Она была распахнута, в комнату дул прохладный ветерок. Пройдя по длинному коридору, стены которого были увешаны картинами в стиле голландских пейзажистов, Виктория оказалась у высокой двустворчатой двери, рядом с которой стоял слуга. Когда девушка подошла ближе, он распахнул обе створки.

В гостиной Айви-манора между Констанс, ее супругом и гостями ходил Дженкинс, разливая шерри. Констанс с улыбкой обернулась к Виктории и приветственно подняла бокал. Хопкинс беседовал с пожилой дамой с серебристыми седыми волосами и утонченными чертами лица.

– Вы обязательно должны рассказать мне об Индии, мистер Хопкинс, – как раз говорила она. – Мой покойный супруг все мечтал поехать туда, но, к сожалению, не успел.

Вообще-то к виду Хопкинса во фраке Виктория привыкла, однако сейчас его окружал ореол состарившегося на службе дипломата. Прежде чем Виктория услышала, что он ответил своей собеседнице, по всей видимости вдове, к Виктории подошел супруг Констанс, Луис, обнял Викторию и поцеловал в щеку.

– Виктория, как я рад наконец снова встретиться с тобой.

У Луиса было узкое лицо, серо-голубые глаза и светло-русые волосы, на взгляд Виктории, он был очень энергичным человеком. Прекрасно осознавая свое положение в обществе, лорд Хогарт обладал хорошим чувством юмора. Девушка относилась к нему с симпатией.

– Я тоже очень рада встрече, – искренне ответила Виктория.

– Миссис Коллингуорт-Блэк, – представила Констанс стоявшую рядом пожилую леди.

Другая пожилая дама, неодобрительно поглядывавшая на Викторию – судя по всему, ей не понравилось, что Луис поцеловал ее в щеку, – оказалась, как и предполагала Виктория, миссис Эллис. Она была невысокой, полноватой, с двойным подбородком. Виктория представила себе, как она размахивает секирой, и едва сдержала смех. Ее супруг, щуплый мужчина со встревоженным выражением лица, напротив, казался совершенно не воинственным.

Трое остальных гостей были представлены как полковник Бичем, мужчина с солдатской выправкой и узкой бородкой, лет семидесяти, его супруга, лет на двадцать моложе его, добродушная рыжеволосая женщина, а также их племянница, леди Ирен. Виктория решила, что ей лет двадцать пять. У нее было красивое лицо с робким, как у косули, взглядом.

– Пока что еще не все в сборе, – прошептала Констанс на ухо Виктории.

– Надеюсь, ты не ждешь еще женщин-викингов, – шепотом отозвалась Виктория.

– Нет-нет, совсем наоборот… – покачала головой Констанс.

В этот миг двустворчатая дверь открылась и в гостиную вошел Джереми Райдер. Виктория удивленно уставилась на него, а молодой человек тем временем поцеловал руку Констанс. «О нет, – подумала она. – Я ведь не говорила Констанс, что подозреваю его в шпионаже для комиссара. Возможно, он даже здесь будет пытаться следить за мной». В душе у девушки поднялся гнев. Что ж, придется усложнить ему задачу.

– Мисс Бредон, – Джереми Райдер подошел к ней и поклонился. – Мне не хватало вас. Неужели я чем-то рассердил вас, что вы перестали навещать меня в редакции «Спектейтора»?

– Нет, вовсе нет, – заявила Виктория. – Просто у меня было много дел.

Он пристально посмотрел на нее, и девушка почувствовала, что он не верит ей. К огромному облегчению девушки, Луис тронул гостя за локоть и завел с ним беседу.

– Виктория, вы так мрачны, – услышала она рядом с собой знакомый голос. Она обернулась и увидела улыбавшегося Рэндольфа. – Надеюсь, не я стал причиной вашего недовольства.

– Я… я даже не подозревала, что Констанс пригласила и вас, – пролепетала Виктория. – Очень рада, что вы здесь, – и девушка увидела, что подруга подмигнула ей.

Рэндольф наклонился, чтобы поцеловать руку Виктории. Ей показалось, что даже сквозь ткань она чувствует его губы, и на миг ощутила ужасную слабость, хотя сердце едва не выпрыгнуло из груди от волнения и радости. Раздался звук гонга. Луис протянул руку Констанс, и они вместе с гостями направились в столовую. Другие гости парами, Виктория под руку с Рэндольфом, а также Джереми Райдер, которому в качестве соседки по столу выбрали Ирен, последовали за ними.

Столовая, равно как и гостиная, находилась в викторианской части дома. Потолок из темного дерева был украшен резьбой. Шелковые обои над такими же темными панелями на стенах были бордовыми, как и бархатная обивка стульев. На стенах висели портреты членов семейства Хогарт. Сходство Луиса со многими из них было явным. Стол ломился от яств, в серебряной вазе посредине стояла цветочная композиция из роз, анемонов, плюща и папоротника. Они были выращены в теплицах имения, обеспечивавших особняк свежими цветами круглый год. С потолка на лентах свисали веточки плюща, из-за чего комната казалась похожей на садовую беседку. Серебряные приборы и шлифованные хрустальные бокалы отражали свет свечей.

Виктория сидела между Рэндольфом и Хопкинсом. Когда слуга подставил ей стул и девушка заняла свое место, она заметила, что дворецкий слегка наклонился и поправил свои столовые приборы, которые, судя по всему, были разложены не совсем правильно. Виктория от всей души надеялась, что никто, кроме нее, этого не заметил. Вскоре после этого подали первое блюдо, крабовый суп с белым вином.

Оказалось, что мисс Бичем, сидевшая напротив Виктории, тоже уже бывала на юге Европы. Пока они с Викторией и Рэндольфом болтали об Италии, девушка снова переживала проведенные там дни. Хотя мисс Бичем принимала участие в разговоре, Виктории казалось, что они с Рэндольфом освежают общие воспоминания и его смех предназначается только ей. Несколько раз их руки случайно соприкоснулись, отчего все тело девушки пылало.

Время от времени она улавливала обрывки разговора между Хопкинсом и миссис Коллингуорт-Блэк. Вдова буквально ловила каждое его слово, когда он весьма умело и драматично живописал, как принимал участие в охоте на тигра в джунглях. Луис и полковник Бличем беседовали на военные темы, Джереми Райдер временами тоже вносил свою лепту в разговор, когда не был занят беседой с леди Ирен. Виктория саркастично отметила, что это не так просто, поскольку девушка по большей части робко смотрела прямо в свою тарелку. А Констанс явно мучилась, пытаясь беседовать с миссис Эллис, которая отвечала ей с мрачным выражением лица, тогда как ее супруг был едва ли не молчаливее, чем леди Ирен.

Когда подали устрицы и лимонный шербет, на стол поставили основное блюдо. Дичь в соусе из красного вина с пастернаком и морковью, а также пюре, как прочитала в меню напротив своего места Виктория. Все было очень вкусно, и девушке стало интересно, понравится ли пища Хопкинсу.

Пока Рэндольф накладывал себе картофель, поданный слугой на серебряной тарелке, Виктория услышала слова полковника, обращенные к Луису:

– С дичью становится все сложнее и сложнее. Несколько недель назад я слышал выстрелы среди бела дня во время запрета охоты.

– А где именно? – заинтересованно переспросил Луис.

– Неподалеку от того поля, которое сэр Френсис хотел отвоевать у фермера Кома.

– А вы уверены, что это были выстрелы, сэр? – вклинился в разговор Джереми Райдер.

Полковник бросил на него недовольный взгляд.

– Молодой человек, конечно, слух у меня уже не тот, что прежде, но я все еще способен отличить выстрел из винтовки от других. Кроме того, на следующий день я был там с собаками. Нашел новехонький патрон от винтовки неподалеку от пруда и, конечно же, сразу отнес его Сандерсу, констеблю. К сожалению, его нельзя назвать умным малым, поэтому, когда я сообщил ему о браконьерстве, он ничего не предпринял.

Виктории показалось, что при словах полковника Хопкинс вздрогнул. Но прежде чем она успела задуматься, что это может значить, заговорила миссис Эллис.

– Никакого теперь уважения к закону и праву, – мрачно провозгласила она. – И уж кому довелось прочувствовать это на себе, так это бедному сэру Френсису.

– Вот «бедным» я бы Сандерленда не назвал, – заметил полковник, накалывая овощи на вилку. – Ни в материальном, ни в духовном смысле. Честно говоря, я его никогда особенно не любил.

– Сэр Френсис был настоящим джентльменом, – заявила миссис Эллис. – Настоящий борец за нравы и мораль. Я не удивилась бы, если бы его смерть оказалась на совести одной из этих… нет, я не стану произносить это слово, женщин миссис Панкхёрст. Требовать общего избирательного права… Ха… Не пристало женщинам выбирать правительство или заниматься общественной деятельностью. Наше место дома, рядом с супругами и детьми.

Виктории показалось, что от каждого ее слова мистер Эллис все больше и больше сжимается.

– Однако же Англия процветала под руководством двух женщин, занимавшихся общественной деятельностью, – заметила Виктория. – И далеко не всегда было так, когда на троне восседал мужчина.

Миссис Эллис наколола вилкой кусок жаркого.

– Обе они были помазанными правительницами и могли надеяться на помощь Господа.

– То есть без помощи Господа женщины не способны ничего совершить? – не сдавалась Виктория. Выпитое вино немного ударило ей в голову, заставив забыть о том, что эта тема не совсем подходит для легкой беседы за ужином. Она не обратила внимания на то, что Рэндольф предостерегающе коснулся ее руки. – Почему же тогда те, кто имеет доход, должны платить налоги? И если они платят налоги, как мужчины, то почему же тогда им отказывается в праве выбирать правительство?

– Я полагаю, что в этом отношении мисс Бредон права, – к огромному удивлению Виктории вмешался в разговор Джереми Райдер. Девушка бросила на него сердитый взгляд. Неужели он намерен подлизываться?

– Полковник Бичем, миссис Бичем, в вашем саду уже зацвели нарциссы? – Констанс посмотрела на Викторию, возвращаясь к своим обязанностям хозяйки дома и пытаяь повернуть разговор в непринужденное русло. Однако миссис Эллис не позволила ей этого.

– Избирательное право для женщин – это разврат и аморальность, – резко заявила она. – Женщины, выступающие за это, на мой взгляд, – уж простите мне это слово – проститутки.

Виктория невольно вспомнила об Орле, хрупкой молодой женщине, почти еще совсем ребенке, с которой сэр Френсис воплощал свои животные инстинкты, и с громким звоном положила серебряный прибор на тарелку.

– Ах, а что же насчет разврата и двойной морали для мужчин? – рассерженно поинтересовалась она, не сводя взгляда с миссис Эллис, которая невольно съежилась. – Почему общество прощает измену мужчинам, но не женщинам? Кто посещает бордели и ходит к проституткам? Да, кто вообще сеет эту аморальность, в которой всегда обвиняют женщин? Одна моя знакомая проститутка как-то сказала, что мужчины не должны распоряжаться их судьбой. Поэтому я выступаю за общее избирательное право. Я могу его только поддерживать.

Леди Ирен и миссис Бичем в ужасе смотрели на Викторию. Даже миссис Эллис лишилась дара речи.

– Я совершенно согласна с Викторией, – спокойно произнесла Констанс. – Я тоже выступаю за избирательное право для женщин. И если бы я когда-либо считала, что мужчины более моральны, нежели женщины, моя работа в Ист-Энде давно научила бы меня обратному.

Луис накрыл ладонью руку Констанс и улыбнулся ей.

– А если бы я когда-нибудь считал, что женщины менее умны, настойчивы и энергичны, нежели мужчины, моя супруга заставила бы меня передумать, – и он поднял бокал с вином. – За мою супругу!

– За леди Хогарт.

– За Констанс.

Гости, включая даже миссис Эллис, подняли бокалы, и хозяйка улыбнулась обворожительной улыбкой.

– Леди Хогарт, вы только что спрашивали о наших нарциссах, – поспешно произнесла миссис Бичем. – Да, в солнечной части сада они уже действительно зацвели.

– Бичем, вам обязательно стоит посмотреть «даймлер», – обратился к полковнику Луис.

Хопкинс развлекал миссис Коллингуорт-Блэк красочным описанием своего визита к индийскому радже. Виктории показалось, что сидевший на другой стороне стола Джереми Райдер пытался сдержать улыбку. Что он себе позволяет?

Теперь Рэндольф участвовал в разговоре между Констанс и миссис Бичем, которые беседовали о разведении орхидей в теплицах. Гнев Виктории утих. «Что же подумает обо мне Рэндольф после такой вспышки?» – подавленно думала она. Она утратила аппетит.

Виктория каким-то образом сумела пережить десерт, во время которого подавали различные пряные желе, крем, фрукты и сыр. Однако когда женщины наконец поднялись, чтобы пойти пить кофе в гостиной, а мужчины направились по коридору к библиотеке, девушка решила бежать. Больше выносить миссис Эллис она не могла! Она была совершенно уверена, что Констанс поймет ее, поэтому украдкой выскользнула в коридор. Вообще-то она собиралась пойти в свою комнату, однако, проходя мимо боковой двери, ведущей в парк, передумала. Ей хотелось подышать свежим воздухом и немного развеяться.

Быстро сходив в комнату за плащом, она вышла в парк. Ночь была ясной и очень свежей, что было очень даже приятно. В освещенных окнах гостиной она видела Констанс с женщинами. Виктория поспешила дальше, вниз по широкой лестнице до большого фонтана чуть ниже террасы. Там девушка остановилась. В лицо ей летели мелкие брызги. Вечер начинался так хорошо. Ах, почему она позволила себе так отреагировать на недалекие высказывания миссис Эллис?

Услышав шаги на каменных плитах, Виктория обернулась. Она думала, что это Хопкинс пошел за ней, однако уже в следующее мгновение узнала Рэндольфа. На улице было темно, однако его высокую фигуру и светлые волосы нельзя было спутать ни с чем.

– Ах, Рэндольф, мне так жаль, – с несчастным видом произнесла она. – Я вела себя как дура.

– Вы вели себя не совсем подобающим образом, но мне нравится, когда вы злитесь. – Сейчас он был совсем близко. – Кстати, знаете ли вы, что в такие моменты становитесь особенно прекрасны?

Его рука коснулась ее щеки, он провел большим пальцем по ее губам. Глаза его казались похожими на темные поблескивающие моря. Рэндольф обнял ее и привлек к себе. Виктория почувствовала его дыхание на своем лице и закрыла глаза. Несмотря на то что она ждала его поцелуя, это стало для девушки неожиданностью. Поцелуй был требовательным и в то же время нежным. Раскрыв губы, она вздрогнула, когда язык Рэндольфа проник глубоко к ней в рот. Когда через некоторое время они оторвались друг от друга, Рэндольф пробормотал:

– Господи, Виктория, я желаю тебя с того самого мгновения, как увидел впервые, – и тут же поцеловал ее снова; ей стало казаться, что тело ее сгорает. – Я не должен был говорить этого, – прошептал он, – я так тебя хочу!

– Я тоже хочу… с тобой… – голос ее прервался.

– Правда?

Девушка только и могла, что кивнуть.

– Не получится… Кроме того, нас могут увидеть…

– Рядом с моей комнатой есть боковая дверь… – услышала она свой собственный голос.

Рэндольф схватил ее за руку, и они побежали вверх по каменной лестнице. Поднявшись на террасу, они старались держаться в тени, пока не дошли до бокового входа в георгианское крыло. Войдя в дом, они снова поцеловались. Затем Рэндольф взял ее на руки и понес вверх по лестнице.

«Что я делаю? – промелькнуло в голове у Виктории. – Что, если я забеременею? Больно ли будет, когда Рэндольф возьмет меня?»

– Ты не думаешь обо мне плохо, потому что я… – испуганно прошептала она.

– Нет, я думаю, что ты очень мужественная девушка.

Когда Рэндольф снова поцеловал ее в комнате, последние сомнения Виктории развеялись. Она застонала и прижалась к нему. Его руки переместились на ее затылок, распустили ей волосы, сняли плащ. Затем он принялся расстегивать кнопки на спинке платья, а языком исследовал ее рот. Этот поцелуй, то, как он прижимался к ней бедрами, будили в девушке неведомые прежде ощущения, доставляя одновременно наслаждение и муку. Да, ей ничего не хотелось так сильно, как наконец отдаться Рэндольфу. Отдаться полностью.

Платье Виктории упало на пол, затем белье. Теперь она была совершенно обнажена. Девушка была на грани обморока от страсти и все же полностью осознавала происходящее. Сердце билось как сумасшедшее, когда Рэндольф отнес ее на кровать.

Простыни приятно холодили спину. Рэндольф скользнул на нее сверху, расстегнул брюки. Виктория закрыла глаза. Его руки гладили ее грудь, скользнули между ног и принялись ласкать. Виктория выгнулась дугой. Сейчас… наконец… наконец он возьмет ее…

Стук в дверь заставил их замереть.

– Мисс! – услышала Виктория голос Эми.

– Не слушай ее, – прошептал ей на ухо Рэндольф. – Наверняка ничего серьезного.

– Мисс! – снова позвала Эми. Голос ее звучал взволнованно.

– Что… что случилось? – Виктория дышала часто, ей было трудно говорить. Она выбралась из-под тела Рэндольфа.

– Ваш дядя, мисс. Ему нехорошо. Сердце…

– О господи, я уже иду! – испуганно воскликнула Виктория.

Нельзя, чтобы с Хопкинсом случилось что-то серьезное!

Когда Виктория вбежала в комнату Хопкинса, он сидел, откинувшись на подушки, на постели гостевой комнаты, которую ему отвели. Он все еще был в вечернем костюме, однако накрахмаленное жабо и воротничок были расстегнуты. С ним были Констанс и Дженкинс, дворецкий.

– Может быть, все же позвать врача? – встревоженно спросила Констанс.

– Нет, я предпочел бы подождать с этим до завтра. Мне уже лучше. Возможно, просто вино не пошло. Я ведь уже немолод, – слабым голосом произнес Хопкинс. – Однако мне хотелось бы, чтобы племянница посидела со мной.

– Конечно… – отозвалась Виктория и подставил стул к кровати.

Держа за руку Хопкинса и поглаживая ее – такую дерзость она ни за что не позволила бы себе, если бы не такой экстраординарный случай, – девушка испуганно присматривалась к нему. Она хотела уже настоять на том, чтобы вызвали врача, однако заметила, что вообще-то Хопкинс выглядит совсем неплохо. Напротив. На лице его были видны следы загара после дневной прогулки.

– Как скажете, мистер Хопкинс, – неуверенным голосом произнесла Констанс, – но прошу вас, не стесняйтесь, сразу зовите Дженкинса или Джозефа, если вам снова станет хуже.

Хопкинс пробормотал, что непременно так и поступит. Когда Констанс и дворецкий вышли из комнаты, Виктория отпустила руку Хопкинса. Прежде чем выбежать из спальни, она поспешно набросила халат. Под ним не было ничего, и теперь девушка нервно запахнулась в него поплотнее.

– Хопкинс, что случилось? – спросила она. – Вам ведь совсем не плохо, правда? Вы выяснили что-то важное во время прогулки и хотели срочно поговорить со мной?

Хопкинс кашлянул.

– Я кое-что выяснил, мисс Виктория. Но не скажу, что это не могло подождать. Надеюсь, вы простите меня, что я решил уберечь вас от необдуманного шага.

– Что вы имеете в виду? – Виктория удивленно взглянула на него.

– Что ж, когда вы не пошли пить кофе вместе с другими дамами в гостиную, а герцог Монтегю не явился к нам в кабинет, я сделал определенные выводы. – Хопкинс снова закашлялся. – В конце концов, в последние несколько недель он стал проявлять к вам явный интерес.

– Хопкинс, что вы себе позволяете? – Виктории показалось, что она ослышалась. – Вы мне не отец!

– Нет, но вашему отцу тоже не понравилось бы, что вы с герцогом… – Хопкинс не договорил, беспомощно взмахнув рукой.

Виктория разозлилась.

– О, вы знаете так же хорошо, как и я, что мой отец водился со всеми возможными женщинами. Как воплощение морали он для меня не пример.

Свесив ноги с постели, Хопкинс сел напротив Виктории.

– Ваш отец жил не по общепринятым нормам морали. Но он был джентльменом и ни за что не соблазнил бы невинную девушку, – решительно заявил он.

– Я не невинная. И, кроме того, откуда вы знаете, что это не я соблазнила герцога? – Виктория едва сдерживалась, чтобы не закричать.

– Мисс Виктория, вам всего девятнадцать лет… – Хопкинс покачал головой. В свете газовой лампы его серебристые волосы казались совсем седыми. – А я знаю вас с пяти лет… Ваш отец жил необычной жизнью. Тем не менее вас очень оберегали. Кроме того, мы с миссис Доджсон говорили насчет вас и герцога.

– Что вы делали?

– Как я уже сказал… Герцог проявлял недвусмысленный интерес.

– И вы с миссис Доджсон, конечно же, убедили мою бабушку в том, что герцог на мне никогда не женится, – с горечью в голосе произнесла Виктория.

– Это не самое важное. Миссис Доджсон находит герцога очень привлекательным, – Хопкинс коротко кашлянул, – и мне кажется, я могу сказать, что она была бы очень рада присутствовать на вашей свадьбе. Но она, как и я, придерживается мнения, что уже через несколько месяцев герцог до смерти наскучит вам и вы будете несчастны до глубины души. – Хопкинс наклонился и пристально посмотрел на Викторию. – Мисс Виктория, герцог принадлежит к высшей аристократии. Поддерживает консервативную партию. Как и все мужчины его положения, он будет ожидать, что супруга будет рядом с ним выполнять свои общественные обязанности.

– Он сказал мне, что хочет другой, более свободной жизни. Что он ценит меня как раз потому, что я веду себя необычно, – возразила Виктория.

– Мисс Виктория, и сейчас я говорю как человек, который видел, как вы росли и для которого вы словно племянница. Я ведь не собираюсь отрицать, что герцог влюблен в вас, – вздохнул Хопкинс. Выражение его лица было встревоженным. – Но необычное поведение мужчины его положения долгое время ценят только со стороны любовницы.

Виктории показалось, что Хопкинс ударил ее. Густо покраснев, она вскочила.

– Откуда же вам знать, что я не хотела бы быть его любовницей? – сердито воскликнула она и выбежала из комнаты. В коридоре она едва не столкнулась с Джереми Райдером, который открывал дверь комнаты, расположенную рядом с комнатой Хопкинса.

– Мисс Бредон, с вами и вашим дядей все в порядке? – встревоженно поинтересовался он.

– Нет, – резко ответила Виктория. – Но вас это не касается.

Не подслушал ли Джереми Райдер их ссору с Хопкинсом?

Она надеялась, что Рэндольф ждет ее, и вместе с тем боялась этого. Войдя в свою комнату, она обнаружила, что его нет. Записки он не оставил. В воздухе витал лишь запах его туалетной воды с ароматом кедра. Виктория опустилась на стул перед туалетным столиком. Из зеркала на нее смотрело пунцовое лицо. Устало вздохнув, она призналась себе, что сама сомневается в том, что они с Рэндольфом подходят друг другу. И все же она была влюблена в него, желала его и, если бы он сейчас пришел к ней, отдалась бы без колебаний.