Глава 10

В редакции «Морнинг Стар» царило обычное оживление. Виктория нашла мистера Паркера в кабинете.

– О, мисс Бредон… – Он бросил на нее удивленный взгляд. – Я совершенно не предполагал, что вы сегодня зайдете. Мистер Вендергарт, главный редактор, проинформировал меня насчет того, что вы вовлечены в… как бы так выразиться… неприятную ситуацию. Но вы не волнуйтесь, конечно. «Морнинг Стар» не станет писать об этом.

– Э… спасибо… – уклончиво отозвалась девушка.

– Как бы там ни было, на балу во дворце вы выглядели восхитительно, – мистер Паркер, испытывая явное облегчение от того, что неприятную тему получилось обойти, выпрямился. – Конечно же, мы тоже разместим вашу фотографию. Полагаю, вы пришли по поводу нового задания?

– Совершенно верно, – кивнула Виктория.

– Как насчет темы «Весна»? – мистер Паркер задумчиво закусил нижнюю губу. – Либо о том, что весна заставляет себя ждать – и сейчас очень на это похоже, – либо, если в ближайшее время действительно потеплеет, что-то на тему весеннего расцвета? Первые цветы и так далее, и тому подобное… Наверняка найдется много приятных сюжетов. Наши читатели любят такое, вы наверняка придумаете что-нибудь красивое, – и он ослепительно улыбнулся Виктории. – Кстати, по поводу колонки миссис Эллингем мы снова получили множество восторженных отзывов. Может быть, мы могли бы сократить промежуток между двумя выпусками? Два вместо одного раза в неделю, как прежде?

– Миссис Эллингем очень занята, но я поговорю с ней на этот счет, – заверила Виктория.

– Прекрасно, конечно же, мы увеличим ей гонорар.

Первая хорошая новость за сегодняшний день…

Попрощавшись с мистером Пакером, девушка направилась к стеклянной двери, когда в нее постучали, и, услышав «входите» от мистера Паркера, в кабинет вошел долговязый молодой человек, судя по возрасту, ученик. Он с любопытством взглянул на Викторию.

– Фотографии выловленного из воды трупа, сэр, – произнес он и в следующий же миг споткнулся о складку на ковре и уронил снимки, которые держал в руках.

Мистер Паркер недовольно хмыкнул, и Виктория поспешно наклонилась, чтобы помочь зардевшемуся юноше собрать снимки. Это были крупнозернистые черно-белые снимки лица женщины. Оно выглядело немного раздутым – вероятно, это было связано с тем, что умершая некоторое время пролежала в воде. Глаза ее были закрыты, седые волосы зачесаны назад. Под маленькими губами и носом картошкой Виктория отметила вялый подбородок.

«Неприметная женщина», – подумала Виктория и тут же вздрогнула. Что-то в лице покойной показалось ей знакомым – родинка на правой щеке. Внезапно она поняла, что уже однажды встречалась с этой женщиной. Тогда, когда сэр Френсис вызвал ее к себе, эта женщина вышла из его кабинета, и выглядела она не слишком счастливой.

– Мистер Паркер, кем была покойная? – Виктория оторвала взгляд от фотографии.

– Личность не установлена. – Мистер Паркер вышел из-за стола и тоже принялся рассматривать снимки. – Тело было выловлено из Темзы сегодня ночью. Поскольку заявлений о пропаже с описанием, подходящим под личность умершей, не поступало и у нее не было с собой ничего, что указывало бы на ее имя или место жительства, полиция попросила опубликовать фотографию. Вы знаете умершую, мисс Бредон? Вы так побледнели! – Он встревоженно взглянул на девушку.

– Возможно, но я не уверена, – солгала Виктория. – Вы знаете, кто проводил вскрытие?

Мистер Паркер вернулся за стол, покопался в лежавших на нем бумагах. Наконец вынул лист бумаги. Пробежав по нему глазами, он произнес:

– Доктор Тимоти Мортон из госпиталя Святой Марии.

Доктор Мортон был учеником ее отца. Нельзя сказать другом, но Виктория помнила, что он приходил на похороны.

Попрощавшись с мистером Паркером и пройдя по заполненному стуком печатных машинок большому кабинету по соседству, Виктория решила навестить мистера Мортона и спросить его, как погибла эта женщина. Не может быть совпадением, чтобы они с сэром Френсисом погибли недавно и насильственной смертью.

Госпиталь Святой Марии, где уже давно работал судебным экспертом доктор Тимоти Мортон, находился неподалеку от вокзала Пэддингтон, примерно в трех милях от редакции. Пешком Виктории пришлось бы идти больше часа, поэтому девушка решила поехать на метро. Сойдя на станции, она увидела, как сквозь крышу вокзала пролился поток солнечного света. Эту конструкцию из стекла и стали разработал Изамбард Кингдом Брюнель, один из гениальнейших британских инженеров минувшего века. Отлитые в форме арок металлические опоры казались легкими, почти воздушными и отбрасывали на пол тень, напоминавшую узор переплетенных ветвей.

Больницу Виктория увидела еще с площади перед вокзалом. По сравнению со светлым зданием вокзала сооружение из песчаника в стиле неоренессанса казалось довольно мрачным, несмотря на аркады на втором этаже, источником вдохновения для создания которых послужила южная архитектура.

Привратник сразу же узнал Викторию и пропустил в здание. Она нашла доктора Мортона в выложенной кафелем подсобке зала судебно-медицинской экспертизы, где тот мыл руки и предплечья над фарфоровым умывальником. Запах карболовой кислоты был довольно неприятным, однако он был настолько хорошо знаком Виктории, что от воспоминаний у нее на миг сжало горло.

Тимоти Мортону было под сорок, он был высоким, стройным и привлекательным, из семьи зажиточных врачей.

– Мисс Бредон, чем могу быть полезен? – вежливо поинтересовался он, вытирая руки льняным полотенцем. – К сожалению, времени у меня немного. Мне нужно читать лекцию.

Речь его была изысканной, и девушка услышала легкий оксфордский акцент.

Виктория решила сразу перейти к делу.

– Буквально только что я была в редакции «Морнинг Стар» и увидела фотографию умершей, которую нашли в Темзе, – произнесла Виктория. – Вы не могли бы мне рассказать, как эта женщина рассталась с жизнью? Она утонула?

– Могу ли я узнать, по какой причине вас интересует умершая? – Доктор Мортон повесил полотенце на край умывальника и внимательно взглянул на Викторию.

– Некоторое время назад я встречалась с ней в приемной сэра Френсиса.

– До меня дошли слухи, что Скотленд-Ярд допрашивал вас по поводу убийства сэра Френсиса, поскольку вы являетесь активным членом движения суфражисток. Это правда?

– Да, меня допрашивал Скотленд-Ярд, – призналась Виктория.

– Я бы не позволил своей дочери общаться с этими женщинами, – свысока заметил судмедэксперт. – Не считая того, что я против избирательного права для женщин.

Вертевшийся на языке колкий ответ Виктория проглотила.

– Пожалуйста, разрешите мне взглянуть на умершую, – попросила она.

– Вы упоминали, что встречались с этой женщиной в приемной сэра Френсиса.

– Совершенно верно.

– И долго вам удалось рассматривать ее?

– Пару секунд.

– Вот как. Пару секунд… и с учетом обстоятельств вы утверждаете, что узнали умершую? – Доктор Мортон недоверчиво покачал головой.

– Обычно я очень хорошо запоминаю лица. Кроме того, у той женщины и умершей была родинка на правой щеке, – Виктория не стала говорить, что в тот вечер была очень взволнована и поэтому смотрела на все вокруг чрезвычайно внимательно.

Однако, к ее огромному сожалению, доктора Мортона она не убедила.

– Пожалуйста, я только одним глазком взгляну на тело. Это ведь недолго, – упрашивала она.

– Выдержите ли вы вид трупа?

– Я частенько приходила к отцу на работу и довольно часто видела трупы. – Виктория изо всех сил старалась вести себя вежливо, хотя больше всего на свете ей хотелось взять доктора Мортона за плечи и встряхнуть как следует. – Я не упаду в обморок при виде трупа, обещаю.

– Я никогда не разрешаю дочерям навещать меня здесь.

– Что ж, так уж вышло, что мой отец воспитал меня иначе. – Виктория вызывающе взглянула на медика. – Кроме того, он считал, что не стоит бояться трупов и что при гниении тел и других на первый взгляд отвратительных явлениях происходят сложнейшие химические процессы, в которых есть особая красота.

Кажется, доктор Мортон вспомнил, что кое-чем обязан своему учителю, доктору Бернарду Бредону. А возможно, ему просто надоело спорить с Викторией. Как бы там ни было, он вздохнул и обернулся к двери, ведущей в морг.

– Хорошо, – произнес он. – В таком случае пойдемте со мной.

В комнате, где лежали трупы до завершения судебно-медицинского исследования, был арочный свод, напоминавший церковную крипту. В стене имелся целый ряд зарешеченных окон. Поскольку комната находилась в подвале и окна выходили на север, здесь дополнительно горели газовые лампы. В воздухе витал сладковатый запах разложения, затмевая запах карболовой кислоты. На четырех грубо сколоченных деревянных столах под простынями лежали человеческие тела.

Доктор Мортон подошел к столу, стоявшему ближе всех к двери, и отбросил простыню ровно настолько, чтобы Виктория смогла увидеть лицо умершей. Несмотря на то что доктора Мортона она убеждала в своей уверенности, Викторию терзали смутные сомнения относительно того, действительно ли ту самую женщину на крупнозернистых снимках она встретила в приемной сэра Френсиса. Нервничая, она наклонилась вперед и взглянула на тело. Газовый свет слегка мерцал, из-за чего лицо женщины казалось почти живым.

– Ну что? – поинтересовался доктор Мортон.

Виктория глубоко вздохнула.

– Это она, – негромко произнесла она. – Я не ошиблась.

– При всем уважении, мисс Бредон. Позвольте напомнить, что вас допрашивал Скотленд-Ярд насчет сэра Френсиса. Возможно, поэтому на протяжении последних нескольких часов вы мысленно возвращались к этому разговору и не могли успокоиться. Наше восприятие иногда способно сыграть с нами злую шутку. Особенно женщины, которых легко запутать, зачастую становятся жертвами подобных иллюзий.

Саркастичное замечание, которое вертелось на языке, Виктория проглотила.

– Как именно умерла эта женщина? – поинтересовалась она.

– А вы действительно столь же настойчивы, как отец. – Доктор Мортон снова покачал головой. Раньше Виктория обрадовалась бы такой ремарке, а сейчас ей стало неприятно. Доктор Мортон снова накрыл умершую простыней. – Ее ударили тупым предметом, и она была уже мертва, когда ее бросили в Темзу, потому что воды в ее легких не было, – ответил он, даже не стараясь скрыть нетерпение.

Но Викторию было не запугать.

– Почему тело не утонуло? – не отставала она. – И сколько оно пролежало в воде, прежде чем его нашли?

– Судя по состоянию тела, всего несколько часов. Вероятно, женщина была убита днем или вечером, между четырьмя и восемью часами. Кринолин надулся и удержал тело на поверхности воды, пока оно не запуталось в цепи лодки, пришвартованной у берега Саутуарка, неподалеку от лондонского моста. И, опережая ваш следующий вопрос: судя по всему, имело место убийство с целью ограбления, поскольку при умершей не было ни денег, ни украшений.

– Но женщина не была изнасилована?

Доктор Мортон замер, по всей видимости, придя в ужас от того, что молодая леди затронула эту тему, затем глубоко вздохнул.

– Нет, не была, – только и сказал он. Виктория не предполагала этого всерьез, однако хотела удостовериться. – Мисс Бредон, мне действительно пора идти, – и судмедэксперт устремился к двери. – Как уже говорилось, я уверен, что вы стали жертвой обмана чувств. Не думайте об умершей. И передавайте от меня привет Хопкинсу. Я с нетерпением жду, когда выйдет в свет книга с записками вашего отца, над которой он трудился.

Погруженная в свои размышления, Виктория пробормотала, что непременно передаст привет. Мысли ее уже были заняты другим.

– Мисс Виктория, как хорошо, что вы наконец дома, – приветствовал ее Хопкинс, не ставший скрывать встревоженность, вопреки своей обычной сдержанной манере. На нем были передник и нарукавники. – Где же вы были? Я как раз собирался отправиться в Скотленд-Ярд, чтобы узнать, не задержали ли вас.

Сведения, полученные от доктора Мортона, настолько взволновали Викторию, что девушка решила пойти домой пешком. Ей срочно нужно было привести в порядок свои мысли. И по пути она действительно приняла решение.

– Хопкинс, мне так много нужно вам рассказать! – импульсивно воскликнула Виктория. – У вас найдется время для разговора?

– Конечно, мисс Виктория. Вы предпочитаете для этой цели кухню или библиотеку?

– Только кухню. Я достаточно намерзлась за сегодняшний день.

Виктория сняла шляпу, вымыла руки и причесалась. Когда она вошла в кухню, Хопкинс уже сменил нарукавники и передник на серый пиджак. Как обычно, он подставил ей стул и только после этого сел сам.

На буфете стояло серебро, которое он чистил. Жалкие остатки былой роскоши. Пахло мастикой и свежей выпечкой. Только теперь, в тепле, исходившем от печи, Виктория заметила, насколько сильно промерзла.

«Как приятно снова быть дома…»

Она улыбнулась Хопкинсу. На миг в его глазах промелькнула приязнь, а затем выражение лица снова стало вежливо-сдержанным.

– Ах, Хопкинс, я даже не знаю, с чего начать, – вздохнула Виктория. – Голова идет кругом.

– Что ж, из вашей краткой беседы с бабушкой сегодня утром я заключил, что во время бала между вами и сэром Френсисом произошла некая ссора. Возможно, это может послужить отправной точкой?

– Вы правы. – Виктория рассказала ему о ссоре, о приступе удушья и о том, как позднее, в парке, она подслушала разговор сэра Френсиса и маркиза. После этого она поведала Хопкинсу о разговоре с комиссаром в доме ее дедушки и о том, что вскоре после того узнала, что женщина, с которой она встретилась в приемной сэра Френсиса, тоже была убита. Хопкинс сосредоточенно слушал ее, чуть прикрыв глаза. – Доктор Мортон не поверил мне, но я совершенно уверена, что та женщина и умершая – одно лицо, – заключила Виктория.

– Ваш отец не слишком уважал доктора Мортона. Он полагал, что тот всегда мыслит шаблонами. – Хопкинс пренебрежительно махнул рукой. – Кстати, я не сомневаюсь в том, что вы узнали ту женщину.

– Правда?

– У вас еще в детстве была очень хорошая визуальная память. Я хорошо помню, как вы, например, однажды описывали мне фигуры кукольного театра, куда ходили со своей няней. Через несколько дней я увидел плакат того представления на стене дома. Все было в точности так, как вы мне рассказывали. Кроме того, вы частенько описывали мне людей и места, которые фотографировали. Стоит мне потом увидеть фотоснимок, как я узнаю все детали. Полагаю, вы сделали вывод, что сэр Френсис и неизвестная женщина стали жертвой одного и того же убийцы?

– Да, случайно их обоих убить не могли, к тому же с промежутком всего в несколько часов, – кивнула Виктория. Она была очень рада, что Хопкинс поверил ей и придерживается ее точки зрения. Так было легче говорить о том, что тревожило ее больше всего.

– Ах, Хопкинс, я вам так и не рассказала, что я пыталась расследовать пожар в квартире рядом с Холланд-парком, – призналась Виктория. И, собравшись с духом, сообщила дворецкому о том, что узнала от сержанта Синклера. – Я знаю, Хопкинс, вы уверены в том, что мой отец никогда не хотел мне навредить. И тоже хочу верить в это. Но не могу. Я постоянно спрашиваю себя, был ли мой отец тем человеком, которым я его считала, или я ужасно ошибалась в нем. Я просто обязана выяснить правду о нем и пожаре. Возможно, эта неизвестная женщина была той самой, которая увела мою спасительницу, или знала еще что-то о пожаре и сообщила об этом сэру Френсису. Я должна выяснить, кем она была и кто убил ее и сэра Френсиса. Возможно, эти убийства как-то связаны с тайной моего отца. – Виктория на миг умолкла, а затем продолжила: – Хопкинс, я знаю, что это звучит безумно, но я решила искать убийцу, и я найду его.

Виктория умолкла. Казалось, ее слова эхом отозвались в тихой кухне. Из-за воображаемого эффекта план показался девушке совершенно абсурдным. Что думал дворецкий, узнать было невозможно. Лицо его снова стало совершенно непроницаемым.

«Вероятно, Хопкинс просто слишком вежлив, чтобы дать мне понять, что считает меня ненормальной», – встревожилась она.

Напольные часы в библиотеке пробили восемь. Капли из крана на кухне падали в такт ударам.

– Что ж, я считаю это прекрасной идеей, – нарушил тишину Хопкинс. – Я и сам уже наводил справки относительно убийства сэра Френсиса.

– Что вы хотите этим сказать? – растерялась Виктория.

Хопкинс положил руки на кухонный стол.

– После того как вы со своей бабушкой, леди Гленмораг, вышли из квартиры, я отправился на улицу, послушал, что говорят, и узнал, что исследованием руководит инспектор Эрмитейдж. Мы оба знаем, что ваш отец был о нем невысокого мнения, и я тоже полагаю, что он с этим делом не справится. Поэтому я счел целесообразным навестить доктора Эша, который проводил вскрытие тела сэра Френсиса. От него я узнал, что сэр Френсис был убит пятью выстрелами.

– Да, я тоже слышала, – кивнула Виктория.

На губах Хопкинса мелькнуло что-то вроде улыбки.

– Но самое интересное то, что три из этих пяти выстрелов угодили в грудь сэра Френсиса и были уже смертельны. Убийца выстрелил еще дважды в лицо сэра Френсиса, из-за чего его разнесло в клочья. Доктор Эш показывал мне фотографии. Неприятное зрелище. – Хопкинс откашлялся.

– Убийца уничтожил лицо сэра Френсиса, чтобы никто не узнал, что это он? – задумчиво произнесла Виктория.

– Совершенно верно. Значит, вы еще помните статью, которую написал ваш отец по психологическим мотивам убийства.

– Что говорило бы в пользу личного, а не политического мотива убийства…

– Кроме того, я не знаю ни одного убийства, при котором анархисты или сторонники Ирландского республиканского братства обошлись бы таким образом с одной из жертв.

Виктории потребовалось мгновение, чтобы осознать, о чем он говорит.

– Хопкинс, я вас правильно понимаю? Вы предлагаете мне свою поддержку? – спросила она.

– Для меня это было бы честью, мисс Виктория, – поклонился Хопкинс.

– Вы даже не представляете себе, насколько я вам благодарна, – просияла Виктория. Только сейчас она осознала, каким пугающим представлялся ей собственный план.

– Вы же знаете, что для меня значит работа над редакцией и выпуском книги вашего отца. Однако в последние годы я иногда начинал жалеть о том, что не могу заняться преступлениями с более практической точки зрения, – на лице Хопкинса появилось мечтательное выражение, а глаза засверкали. – Ах, откровенно говоря, я чувствую себя подобно старой гончей, которая наконец-то снова учуяла след. – Он умолк, затем откашлялся, словно вдруг осознал, что зашел слишком далеко. – Как бы там ни было… Я полагаю, что к расследованию убийства нам следует подойти со стороны неизвестной женщины. Что вы думаете насчет того, чтобы выпить за наше решение начать собственное расследование? – Хопкинс примирительно взглянул на нее. – В кладовой еще осталось несколько бутылок великолепного красного вина, принадлежавших вашему отцу. Я уверен, что он более чем одобрил бы повод, по которому мы открыли одну из них.

– Я тоже так считаю, – улыбнулась Виктория. В этот миг, несмотря на все сомнения, она чувствовала близость к отцу.

– Полагаю, красное вино отлично подойдет к паштету из ягнятины, который я приготовил сегодня. – Хопкинс снял с кухонного шкафа накрахмаленное льняное покрывало. – Мне повезло, удалось приобрести мясо недорого. Не хочу хвастаться, но замечу, что паштет очень удался. Рецепт мог бы выйти в моей колонке.

– Полагаю, мистер Паркер будет этому очень рад. Кстати, о газетах…

Виктория вскочила и бросилась в свою комнату, где лежал пробный выпуск «Спектейтора». Вернувшись в кухню, она показала Хопкинсу фотографию, на которой была изображена она, присевшая в книксене перед королевской четой. Взяв газету у нее из рук, Хопкинс принялся пристально изучать снимок.

– Вы выглядите просто чудесно, мисс Виктория, – заявил он. Ей показалось или голос его действительно прозвучал несколько сдавленно? – Миссис Доджсон, полагаю, будет вне себя от радости, когда увидит фотографию.

– Да, я тоже так думаю, – с улыбкой отозвалась Виктория. – Так она, по крайней мере, будет знать, что ее усилия по обучению меня этому проклятому книксену не пропали втуне.

Теперь Хопкинс принялся накрывать на стол, как всегда, с любовью. Украшением стола в этот вечер был небольшой букет гиацинтов. Свет керосиновой лампы отражался в отполированных хрустальных бокалах. Хопкинс повязал льняную салфетку вокруг горлышка бутылки, которую принес из кладовой, однако потом снова поставил ее на буфет.

– Простите, мисс Виктория, совершенно забыл сказать вам, что сегодня днем вас спрашивала леди Хогарт и, кроме того, оставила для вас письмо, – произнес он, протягивая ей серебряный поднос.

Рядом с ножом для писем лежал конверт из тяжелой бумаги. Крупным размашистым почерком на нем было выведено: «Мисс Виктории Бредон». Сердце Виктории забилось быстрее. Почерк показался ей знакомым, она узнала фамилию и герб Рэндольфа. Неужели он написал, чтобы сообщить ей, что после устроенного ею публичного скандала с сэром Френсисом и ее допроса офицерами Скотленд-Ярда он не хочет больше иметь с ней ничего общего? Поспешно разрезав конверт, она вынула из него сложенный лист бумаги.

«Милая Виктория, – прочла она, – был очень рад снова встретиться с вами вчера на балу. Не согласитесь ли вы доставить мне радость покататься со мной в Гайд-парке в ближайшее время? Прошу, скажите “да” и не заставляйте меня ждать слишком долго. Искренне ваш Рэндольф».

«Рэндольф хочет со мной встретиться», – подумала Виктория.

Если неженатый мужчина приглашал на конную прогулку в Гайд-парке незамужнюю девушку, это прямо не означало, что он официально ухаживает, однако в глазах общества свидетельствовало о непосредственном интересе к ней. О подобных прогулках целыми днями сплетничали в салонах аристократии и высших слоев общества.

– Мисс Виктория… – Хопкинс протянул ей наполненный бокал вина. Казалось, он не заметил, как сильно она покраснела. – За наше совместное расследование.

Виктория склонила голову над бокалом. В свете лампы вино казалось темно-красным, почти фиолетовым, а его аромат был головокружительным.

– Да, за наше расследование, – отозвалась она.

«А еще за письмо Рэндольфа, и нашу прогулку, и за то, во что это, возможно, выльется», – девушка решила позволить себе немного помечтать.

«Какой чудесный день!» – позднее вечером Виктория сидела перед туалетным столиком и расчесывала волосы. В свете керосиновой лампы они отливали темно-рыжим.

После ужина они с Хопкинсом размышляли, как лучше всего действовать дальше. Хопкинс раздобыл карту Лондона и расписание приливов и отливов Темзы, а затем на основании сложных расчетов, которые Виктория не совсем поняла, пришел к выводу, что убийца сбросил тело в Темзу где-то между Беттерси и Саут-Бэнк. Поэтому они приняли решение зайти в полицейские участки указанных районов и выяснить, не подавал ли кто-нибудь заявлений о пропаже.

Взгляд Виктории переместился на письмо Рэндольфа, лежавшее на комоде, она осторожно коснулась его рукой. Да, девушка знала, что склонна слишком многого ждать от приглашения прокатиться, но тем не менее ей хотелось помечтать.

«Мое платье для верховой езды!» – вдруг вспомнила она. Вскочив, Виктория подбежала к шкафу. Она любила ездить верхом, но предпочитала делать это в брюках, поскольку полагала, что в дамском седле неудобно и непрактично. В последний раз она надевала платье для верховой езды года два тому назад. Поспешно сняв его с вешалки, девушка сбросила ночную сорочку и халат и надела его. Оно было очень узким, рукава и подол юбки – короткими. Оставалось надеяться, что миссис Доджсон сумет что-нибудь сделать с этим.

Однако когда Виктория попыталась застегнуть на спине пуговицы, шов и ткань под мышкой порвались. Негромко выругавшись себе под нос, девушка снова надела ночную рубашку и легла в постель. Слушая, как возится на кухне Хопкинс, она закрыла глаза и вскоре провалилась в сон. В ту ночь кошмары ей не снились.