Глава двадцать третья,
которая доказывает, что колдовство и знахарство не только актуальны, но и весьма эффективны
Идти с носилками было тяжело. Сказывалась разница в росте. Почва была неровная. Из-за дополнительного веса ноги увязали в песке. На пути то и дело попадались камни, корни и ямы. Короче говоря, примерно через час четверо носильщиков выбились из сил до такой степени, что буквально повалились на землю.
– Пять минут, – прошептал Быков, задыхаясь от ходьбы.
Камила не ответила. Она была в сознании, но говорить не хотелось. Она понимала, что все эти старания напрасны. И жизнь была напрасной. Она заканчивалась нелепо и бессмысленно. Истекала. Да, именно истекала – подобно воде из горстей. Камила смотрела в синее небо над собой и думала, что там ничего нет. Никто не ждет ее на небесах. Нигде не ждет. Скоро она исчезнет, а мир останется. Теперь в нем будут жить другие. Кто угодно, только не Камила.
Она закусила губу, чтобы не заплакать, и посмотрела на руку. Кожа от запястья до локтевого сгиба приобрела мертвенный голубоватый оттенок. Кроме того, рука успела заметно опухнуть и была тяжелой, как бревно. Выше локтя и ниже плеча ее перетягивали жгуты, но Камила понимала, что это лишь ненадолго задержит поступление яда в кровеносную систему. Было странно и обидно, что две крохотные ранки, оставленные зубами змеи, способны разрушить столь совершенный механизм, как человеческий организм.
Но это так.
И изменить ничего нельзя. Ничего. Совсем.
Камила не открыла глаза, когда Быков окликнул ее. Она боялась разрыдаться – разрыдаться в голос, взахлеб.
Носилки подняли и понесли. Небо закачалось над ней. Прощай, небо. Все кончено. Может, и неба не станет, когда перестанет быть Камила? Мысли начали путаться и мешаться – подобно фрагментам паззла, из которых не получалось сложить даже простенькую картинку. Носилки получились неудобные: жерди были кривые, плед слишком сильно провисал под Камилой… Но это ее уже не беспокоило. Она провалилась во мрак.
– Не успеем, – всхлипнула Аня, глядя на неживое лицо австралийки. – Что же делать? Что делать, а?
Ее ноги заплетались, ладони горели от лопнувших мозолей. Хотелось упасть и расплакаться, однако приходилось идти, идти и идти. Зачем? Был ли в этом смысл?
Передвигаясь как сомнамбула, Аня вздрогнула и очнулась, почувствовав, что ее спутники остановились. Утирая едкий пот, стекающий в глаза, она увидела три коричневые фигуры, вышедшие из-за деревьев и остановившиеся перед людьми с носилками. Это были австралийские аборигены, как определила Аня. Двое мужчин и одна женщина – все трое почти с идентичными прическами, представляющими собой косматые шары черно-пепельного цвета. Одежды на них было минимум – выгоревшие плавки да купальник. Скулы и лоб женщины были усеяны бусинами, вставленными прямо в кожу. Мужчины украсили свои физиономии несколькими мазками белой краски. У одного борода росла, у другого нет.
– Рой, – сказал бородатый, ударив себя кулаком в грудь.
– Дима, – откликнулся стоявший впереди Быков. – Помогите ей. Змея укусила. – Он изобразил рукой змею, поднявшую голову. – Тайпан. Яд.
Говорил он по-английски, и его поняли.
– Как долго? – спросил Рой.
– Два часа… три.
Аня не верила, что аборигены помогут. Скорее всего, это были обычные бродяги, которые никак не могли расстаться с кочевой жизнью, сбегая из своих миссий. Как они могли вернуть к жизни несчастную Камилу?
– Вниз, – показал Рой. – Земля. – Он повернулся к своей женщине. – Йолга, смотреть.
Путники послушно опустили носилки на песок. Йолга осмотрела руку Камилы и что-то сказала Рою. Он кивнул и взглянул на Быкова.
– Нести туда. – Морщинистый коричневый палец указал на плоский, косо срезанный утес в просветах эвкалиптовых стволов. – Быстро. Девочка отдыхать. Пиджал брать.
Безбородый абориген заменил Аню, и четверо человек побежали на подгибающихся ногах в указанном направлении.
Утес оказался украшенным примитивными рисунками: какие-то человечки, кенгуру, солнце с детскими черточками-лучами…
Сняв Камилу с носилок, Рой и Пиджал уложили ее на ровную плиту песчаника. Йолга проворно избавила ее от бюстгальтера.
– Вы не говорить, – предупредил Рой путников и для убедительности сжал губы пальцами. – Вы молчать. Мы танцевать. Танец. Смерть прочь, прочь. – Он несколько раз взмахнул руками, словно отгоняя собак. – Все молчать.
– Да, – закивал Быков.
Он был согласен на что угодно ради крохотного шанса спасти Камилу. Было невыносимо видеть, как она уходит, не имея сил даже попрощаться.
Танец проходил в полном молчании. Аккомпанементом служили ритмичные хлопки Пиджала. Пантомима, исполняемая Роем и Йолгой, изображала человека и змею. Он прыгал вокруг нее, потрясая бумерангом, она раскачивалась, показывая, что готова его укусить. Потом Рой издал несколько устрашающих криков, и она упала, перевернулась и поспешно поползла прочь, всячески давая понять, что очень напугана. Потом все трое сгрудились вокруг неподвижного тела и замычали хором, выводя бесхитростную мелодию из четырех нот. Не прекращая пения, Йолга достала из котомки три зеленых листа и стала поочередно прикладывать их к змеиному укусу.
Быков протер глаза, проверяя, не мерещится ли ему: отброшенные в сторону листки стали черными и скрученными, словно их опалил огонь.
Покончив с этим, Йолга встала и присоединилась к соплеменникам. Вместе они исполнили еще один танец, заключавшийся в том, что, выкрикивая «пу», все трое прыгали, вертелись и кривлялись над лежащей Камилой.
Когда все закончилось, лица аборигенов были мокрыми, а волосы – влажными. Йолга осмотрела Камилу и сообщила результаты осмотра мужчинам. Кивнув, Рой приблизился к Быкову.
– Все. Она спать, спать, спать.
– С ней все в порядке? – спросил Роман.
Абориген не удостоил его взгляда. Он смотрел только на Быкова.
– Твоя женщина спать до утра. Мы рядом. Быть спокойным. Релакс.
– Спасибо, – пробормотал Быков, еще не веря своему счастью.
Он много читал и слышал о магических ритуалах дикарей, однако до этого дня относился к подобным рассказам как к приукрашенным байкам или вымыслу чистой воды. Неужели заклинания, амулеты и шаманские пляски способны изменить и даже отменить законы природы? Отрицательный ответ казался очевидным, но очевидным было и уменьшение опухоли на руке Камилы. Она уже не бредила, а просто спала. Об этом свидетельствовали ее слабое, но ритмичное дыхание, цвет лица и нормальная температура тела.
Аборигены выслушали изъявления благодарности с каменными лицами и даже, похоже, с некоторым недовольством. Не пришлось им по вкусу и сравнение с посланниками неба, которое выдал Роман, обычно не отличавшийся особой религиозностью.
– По земле ходить, – сказал ему Рой холодно и веско. – Нет летать. Птицы летать. Крылья. Ты иметь крылья? Нет? Наша тоже.
– Что мы можем для вас сделать? – спросил Быков, сообразив, что слова для аборигенов значат не много.
– Деньги-деньги, – ответил Рой, ничуть не смущаясь. – Одежда покупать, товар покупать.
Не сговариваясь, путешественники развязали тюк, в котором хранились их документы и бумажники. Наличности удалось наскрести не так уж много, но аборигены при виде бумажных купюр расцвели, как дети, увидевшие долгожданный подарок.
– Мы кормить вас, – сказал Рой, указывая то на себя, то на путешественников. – Польза для нее. – Он кивнул на спящую Камилу. – Ходить со мной. – Рой сделал приглашающий жест, обращаясь непосредственно к Быкову, которого с самого начала выделил среди остальных. – Смотреть охоту.
Быков указал на свой фотоаппарат.
– Не возражаешь?
Он где-то читал, что дикари наотрез отказываются фотографироваться, утверждая, что каждый снимок отбирает у них частичку души и силы. Однако это оказалось не так – во всяком случае, в отношении австралийских аборигенов.
– Please, – сказал Рой, равнодушно пожимая плечами. – Be my guest.
Они отправились на охоту вдвоем, оставив остальных присматривать за Камилой, разводить огонь и готовить лагерь к ночлегу.
– На кого охотиться будем? – поинтересовался Быков, стараясь не отставать от Роя, который не ходил, а скорее бегал легкой рысцой.
– Филднек, – прозвучало в ответ.
Или что-то вроде этого.
Мир, залитый вечерним золотистым светом, был четок и ярок, как в голливудском фильме. Пользуясь прекрасным освещением, Быков сделал несколько хороших панорамных кадров, а потом направил объектив на аборигена.
Высмотрев какие-то следы на песке, Рой прошел по ним до довольно большой норы, опустился на колени и принялся простукивать бумерангом землю вокруг, напоминая врача, склонившегося над пациентом. Обнаружив какое-то известное только ему место, Рой позвал Быкова, и они вдвоем принялись рыть яму. Неожиданно австралиец прекратил это занятие, запустил руку в песок и вытащил за хвост упирающуюся ящерицу величиной с собаку. Она зашипела и раздула кожные складки на шее, как это делает кобра, но на Роя это не произвело никакого впечатления. Он прикончил жертву ударом бумеранга по голове и отправился к новой норе.
В лагерь они вернулись с тремя ящерицами, так что ужин удался на славу. Накормили и Камилу, которая смотрела по сторонам с таким видом, будто никак не могла понять, спит она или бодрствует. Для нее был сварен бульон в глиняной плошке. Отпив несколько глотков из рук Быкова, Камила блаженно улыбнулась и благодарно потерлась лбом о его плечо.
– Любить его? – спросила Йолга без церемоний.
Камила пожала плечами, потом кивнула. Еле заметно, но Быкову этого хватило, чтобы горячая волна нежности разлилась в груди.
– Завтра женить вас, – сообщил Рой как о чем-то давно решенном и само собой разумеющемся. – Были так… – Он показал по одному пальцу на каждой руке. – Стали так. – Он свел пальцы, плотно прижав их друг к другу. – Два-один.
– Шутка, – вставил Роман с улыбкой Семен Семеныча из «Бриллиантовой руки».
Он ошибся. Утром чуть свет Пиджал разбудил Быкова и поманил за собой. Камила была уже на ногах, все еще бледная, но вполне бодрая. Молодой абориген указал на утес с рисунками, возле которого их уже ожидали Рой и Йолга.
Камилу и Быкова поставили лицом к плоской песчаной поверхности, озаренной розоватыми лучами солнца. Их тени выделялись очень четко, будто были нарисованы черной краской. Держась по обе стороны от них, Рой и Йолга затеяли странный, молчаливый танец, заключавшийся в том, что оба подпрыгивали на месте, заложив руки за спину и выделывая ногами странные коленца.
Под конец они стали толкать Камилу и Быкова, вынуждая встать вплотную. После этого Пиджал обвел их тени куском голубого мела или затвердевшего песка. Рой внимательно осмотрел получившееся изображение, словно оно было полно некоего сокровенного, понятного только ему смысла. Оценив каждый штрих, каждую линию, он поставил перед собой заранее заготовленные горшочки с желтой охрой, красной глиной и черной сажей и принялся закрашивать силуэт. Где-то рисовались черточки, где-то ставились точки, а головы и контур были закрашены густо и жирно.
Пока Рой занимался этим, его соплеменники исполняли немелодичную песню, отбивая ритм с помощью палочек и костей.
– Всё? – с улыбкой спросил Быков, когда обряд завершился. – Теперь мы женаты?
– Не говори с ними в шутливом тоне, – предупредила Камила, перейдя на русский. – Они этого не любят. Им кажется, что над ними смеются.
И в самом деле, аборигены заметно помрачнели. Спеша исправить ошибку, Быков извинился, похлопал себя по голове и развел руками: мол, что с меня, дурака, возьмешь? Рой с царственным видом кивнул и сказал, что новобрачные должны оставаться на месте до тех пор, пока солнце не высушит рисунок. Йолге он велел собирать краски.
– Вы уходите? – спросил Быков. – Может, потом поохотимся вместе? Положено устроить свадебный банкет. – Он показал, как запихивает еду в рот, жует и закатывает глаза от удовольствия. – Пир, пир, понимаете?
– Да, – важно кивнул Рой. – Вы есть, мы идти. Дел нет больше здесь.
– Погодите, вы что же, уходите вот так просто?
Аборигены уставились на Быкова, словно он сморозил несусветную глупость или заговорил на совершенно незнакомом языке. Дело было не в неудачной конструкции фразы. Просто эти трое не понимали, зачем им оставаться с белыми людьми. Они встретились, дали друг другу все, что могли дать, больше их ничего не связывало и не удерживало вместе.
– Мы уходить, – подтвердил Рой. – Бай.
Изобразив что-то вроде намека на улыбку, он зашагал прочь. Пиджал похлопал по плечу Быкова и Камилу, улыбчиво оскалил редкие зубы и последовал за вожаком. Йолга задержалась. Ее дикарское лицо и всклокоченная шевелюра плохо сочетались с вполне современным, хотя и выцветшим купальником. Повторяя жест Роя, она показала два пальца, свела их и принялась тереть друг о друга, многозначительно хихикая.
– Тука-тука, – сказала она. – Mucho happy. Быть вместе.
Вот и все напутствие. Через несколько минут Быков и Камила остались одни.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь мы законные муж и жена.
– Извини, но сейчас я не гожусь для секса, – заявила она, глядя ему в глаза.
Ее прямота была не вульгарной, а трогательной. Они были взрослыми людьми. Мужчина и женщина с минимумом одежды на телах. Они побывали во многих переделках и знали, кто чего стоит. Они спали рядом, ели вместе и не имели секретов друг от друга. Зачем же им говорить о близости намеками?
– Я никуда не спешу, – сказал Быков, тоже не сводя взгляда с Камилы.
– Мне это в тебе нравится, – сказала она.
– Только это?
– Нет. Не только. – Она улыбнулась. – Многое другое тоже. Ты звал меня к себе, помнишь?
Прежде чем ответить, Быков был вынужден проглотить горячий комок в горле. Это удалось со второй попытки.
– Конечно, – ответил он. – Я и сейчас зову.
– У меня есть другое предложение, – произнесла Камила. – Ты останешься здесь, в Австралии. Визу продлить не проблема, если я оформлю приглашение. Ты фотограф. Эта страна – клондайк для фотографа.
Быков опустил глаза, кусая усы. Не мог же он признаться в своей финансовой несостоятельности. У него имелись долги, а не накопления. Роль нахлебника его не устраивала ни с какой стороны.
– Посмотрим, – ответил он уклончиво.
Камила восприняла его поведение по-своему.
– Как знаешь.
Дернув плечами, она приготовилась уйти.
– Постой. – Быков поймал ее за руку. – На родине у меня хотя бы квартира, а здесь ничего. Я не могу жить за твой счет, Камила. Проблемы с деньгами. Временные. Но они все равно есть. Вот.
Сказав правду, он думал, что сгорит от стыда, но вместо этого почувствовал неожиданное облегчение. Камила принадлежала к числу тех редких женщин, которым совсем необязательно лгать. Она понимала. И не осуждала.
– Пустяки, – ответила она решительно. – Как я уже сказала, мне выплатят страховку за «Амелию». Не сразу, но у меня есть накопления. Плюс кредитная линия. Не пропадем.
Быков насупился.
– Получается, что я буду жить за твой счет.
– Разве ты собираешься сидеть без дела?
Это было довольно прямолинейно, но зато честно. Быкова это ничуть не покоробило. Лучше полная откровенность, чем ханжество.
– Нет, – ответил он, – я не собираюсь сидеть без дела. Наоборот. Я собираюсь очень много работать. Это означает, что я буду постоянно в разъездах.
– Отлично, – кивнула Камила. – Я не из тех женщин, которые сажают мужчин на поводок.
Быков пригладил пальцами усы, подбирая правильные слова.
– Я не из тех мужчин, которые сидят на поводке, – сказал он.
– Меня это устраивает.
– Камила… – Быков помялся. – Ты можешь решить, что я маменькин сынок, но я не хочу казаться тем, кем не являюсь на самом деле. У меня есть мама. Она в Австралию переезжать не станет ни за какие коврижки, это однозначно. Поэтому, если мы собираемся начать совместную жизнь, это произойдет у меня на родине. Ты мне дорога. Но маму я не брошу.
– Ясно. – Камила встала. – Пойдем в лагерь, а то наши вообразят, что мы опять на змею напоролись… или еще что-нибудь.
Быков смутился, поняв, что она имеет в виду.
– Ты не обижаешься? – спросил он по пути.
– Нет, – ответила она.
– Но вид у тебя слишком уж печальный для молодой жены.
Камила заставила себя улыбнуться:
– Я думаю. Есть о чем поразмыслить, верно?
– Да, конечно, – согласился Быков. – И почему жизнь людей так устроена? Понапридумывали границы, пропуска, гражданство… Вот если бы все жили в одной большой стране, а? Тогда бы и войн не было.
Камила взъерошила ему волосы.
– Ты идеалист, Дима. Большой ребенок. Но именно это мне в тебе и нравится.
– Я не ребенок, – обиделся он, но понял, что это выглядит очень по-детски, и рассмеялся.
Делая вид, что никакого неприятного разговора не было, они вернулись к товарищам. Те, понимая щекотливость ситуации, не бросились к ним с расспросами, однако их взгляды требовали объяснений.
– Наши спасители показали нам один древний обряд, – сказал Быков, не вдаваясь в подробности. – Кстати, где они?
– Когда мы проснулись, их не было, – ответил Балтер, поджимая губы. – Вас тоже. Думай, что хочешь.
– Да, заставили вы нас поволноваться, – сказала Аня.
– Не хотели вас будить, – пояснил Быков, и это была чистая правда. – Что же, они ушли, даже не попрощавшись?
– Да, – ответил Роман. – По-австралийски.
– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, – продекламировала Аня.
Путешественники погрустнели. Аборигены встретились им на пути очень вовремя, и было жаль расстаться с ними. Пятерка вновь была предоставлена себе.
