Заключение

Мы не располагаем ни дневниками рядовых солдат, ни художественными сочинениями, в которых раскрывался бы внутренний мир этих людей. Но, собирая по крохам сведения из самых различных источников, и особенно из надгробных надписей, мы можем понять их страхи, мечты и надежды. В обществе, в котором, с одной стороны, существовала строгая иерархия, а с другой – экономическая неуверенность нижних слоев населения, молодым людям, особенно из бедных семей, не имевшим перспектив, представлялась прекрасная возможность стать легионерами. Да, им пришлось полностью отказаться от всех свобод гражданина и полностью подчиниться военачальникам, покинуть свою родину и расстаться с родными и друзьями, но зато они, получая постоянное жалованье, удовлетворяли все свои потребности в жилье, хорошем питании, солдатском братстве – все это трудно было найти в обычной гражданской жизни. Любой солдат мог научиться какому-нибудь ремеслу или усовершенствовать свое мастерство, приобретенное ранее, а также стать грамотным. Если, оказавшись вне лагеря, он попадал в неприятную историю, та самая гражданская судебная система, которой так боялись простые люди, предусматривала для него различные привилегии. Окружающие могли относиться к легионеру со страхом либо с уважением, но он всегда ощущал себя особой личностью в обществе. Армия заменяла ему семью, но даже здесь существовали поблажки, позволявшие ему жениться и завести детей, хотя официально это было запрещено; он освобождался от власти отца и имел право написать собственное завещание. Служба длилась долго, и солдат не мог быть уверен, что смерть на войне, от болезни или несчастного случая не помешает ему воспользоваться преимуществами, предоставлявшимися ветеранам. Но в целом это был хороший выбор, поэтому в армию шли многие молодые люди.

Глава 7. Секс за деньги: проституция

 

Девушка с розами, роза сама ты.

Скажи, чем торгуешь: розами,

Собой или тем и другим?

 

Дионисий Софист

Жизнь простых римлян во многом зависела от того, что они могли и умели делать. Сильные и здоровые молодые люди, как рабы, так и свободнорожденные, трудились на стройках, земляных работах и в сельском хозяйстве. Пожилой человек, обладавший профессией сапожника, кузнеца или виноградаря, работал на себя или на хозяина. Взрослая женщина, была ли она свободной или рабыней, занималась домашним хозяйством, растила детей, помогала мужу в лавке и работала на дому. Девочек и девушек, как правило, ожидало замужество, а порой незавидная судьба проститутки. Ибо как физическая сила молодого мужчины применялась для выполнения тяжелых работ, так и тело женщины могло быть использовано для удовлетворения сексуальных потребностей мужчин. Жизнь человека складывалась по-разному – он мог оказаться в рабстве, скатиться в нищету, но в любом случае молодая и здоровая женщина должна была приносить какую-то пользу семье. Сам факт возможности ее сексуального использования отвечал чувственным запросам мужчин в обществе, ревниво оберегавшем целомудрие и благочестие замужних женщин. Эта ситуация породила доходный бизнес, которым не могли пренебречь рабовладельцы, а также свободные женщины и их семьи.

Хотя я пишу сейчас о женщинах, следует заметить, что множество античных источников свидетельствуют о наличии продажных мужчин, обслуживавших и мужчин и женщин; так, знаменитый древнеримский юрист Юлий Павел отмечает, что муж, заставший свою жену в половых сношениях с мужчиной-проституткой, имел право убить последнего (Сентенции, 2.26.4). Однако до нас не дошло никаких указаний, норм и законов, которые касались бы только продажных мужчин или различали бы их от таких же женщин. Поэтому я не рассматриваю здесь мужчин-проституток как отдельную категорию, но следует признать, что таковые были и занимались своим ремеслом точно так же, как женщины.

Не следует романтизировать жизнь проституток. Ибо на каждую женщину, которая добровольно выбрала эту профессию, приходилось множество других, втянутых в нее против своего желания. Особенно беззащитными в этом смысле оказывались рабы, которых использовали самым бесцеремонным способом. Это касалось и детей, и женщин, и мужчин. Продавая своего раба, хозяин порой включал в контракт пункт, запрещавший использовать его для проституции, но у нас нет причин полагать, что это делалось достаточно часто. Точно так же мы не должны ошибочно думать, что новый господин думал лишь о благе рабов, а не о том, чтобы извлечь из них максимальный доход, заставляя многих из них заниматься проституцией. Самой беззастенчивой эксплуатации в этом смысле подвергались дети. В трудном положении оказывалась и свободная женщина, если ее семью преследовала нищета и родственники требовали, чтобы она приносила домой хоть какие-то деньги. В то время как рабовладелец, опасаясь «причинения вреда» своей собственности, мог вмешаться и предотвратить особо грубое обращение с рабыней, свободная женщина могла рассчитывать только на защиту сводницы, что случалось нечасто. Обычно клиенты обращались с проститутками чрезвычайно грубо и бесцеремонно, что приводило к повреждению влагалища и ануса, инфекциям мочевого канала. Жизнь проституток была чрезвычайно тяжелой, порой невыносимой. И об этом нельзя забывать, говоря о внутреннем мире и возможностях проституток из числа рабынь и свободнорожденных.

Здесь я рассматриваю только простых проституток и их клиентов, не затрагивая тех, которые, предположительно, занимались этим в храмах, и женщин «высшего класса», обслуживавших богатых клиентов. Хотя некоторые ссылки будто бы указывали на наличие священной храмовой проституции в античном мире, однако новейшие, весьма тщательные и углубленные исследования полностью исключили ее существование в Коринфе или где-либо еще. Поэтому ни простые люди, не представители других классов не имели дело с такими женщинами. В то же время было значительное количество проституток высшего класса. Светоний написал об этом труд под названием «Жизнь знаменитых гетер», к сожалению не дошедший до нас. Он и другие писатели выражали свое восхищение этими куртизанками, в основном из-за пикантных подробностей сексуальных утех класса, который предположительно высоко ценил нравственность, – сочетание крайнего разврата, лицемерия и зачастую дворцовых интриг было неоспоримым. Так, у Светония император Гай (Калигула) открыл в Риме роскошный публичный дом: «А чтобы не упустить никакой наживы, он устроил на Палатине лупанарий: в бесчисленных комнатах, отведенных и обставленных с блеском, достойным дворца, предлагали себя замужние женщины и свободнорожденные юноши, а по рынкам и базиликам были посланы глашатаи, чтобы стар и млад шел искать наслаждений; посетителям предоставлялись деньги под проценты, и специальные слуги записывали для общего сведения имена тех, кто умножает доходы цезаря» (Жизнь Гая, 41).

И Светоний, и Тацит с отвращением рассказывали о роскошных женщинах, занимавшихся проституцией, и сама резкость их тона показывала, что это было достаточно редким явлением. Однако на деле богатые куртизанки существовали и обслуживали мужчин, принадлежавших к знатным классам. Сюжет «Ослиной комедии» Плавта, к примеру, вращался вокруг богатого человека, желавшего заполучить услуги невинной куртизанки, также и в «Диалогах куртизанок» Лукиана нарисована жизнь таких богатых проституток. Впрочем, изучая биографии некоторых исторических личностей, можно заметить, что куртизанки могли оказывать влияние на политические события; многие из них становились постоянными спутницами своих повелителей в качестве наложниц. И разумеется, аристократы при случае прибегали к услугам простых проституток, как, предполагалось, делали императоры Калигула, Нерон и другие.

Оставляя в стороне мифических храмовых проституток и вполне реальных куртизанок, я основное внимание уделю обычным представительницам этой профессии. Римские законы дают следующее определение проститутки: «Любая женщина, которая зарабатывает деньги, продавая свое тело» (Дигесты, 23.2.43, пр.1). Закон не запрещал проституцию, такая женщина не преследовалась за свою профессию; половые отношения с ней не признавались адюльтером; незамужняя проститутка не считалась участницей адюльтера, тем более виновной в нем. Словом stuprum, т. е. совращением, назывались половые отношения с незамужними девушками, с замужними женщинами и вдовами, а также с мальчиками и мужчинами, но под это определение не попадали отношения с проституткой женского пола и мужского. Главное, что здесь учитывалось, – это наследственность и неприкосновенность семьи. Секс за деньги (во всяком случае, с женщиной) не подвергал опасности чистоту крови семьи, не компрометировал целомудрие потенциальной жены. И все же закон предусматривал для проституток некоторые ограничения. Эти особы рассматривались как недостойные, probrosae, т. е., по закону Августа о браке, не имели права вступать в брак со свободнорожденными гражданами. Кроме того, по эдикту претора, на них налагалось пятно позора, infamia, что означало полное лишение гражданских прав. Но все эти ограничения практически не применялись, кроме того, как только проститутка выходила замуж, клеймо позора с нее снималось. В принципе в правовой системе Рима уделялось сравнительно мало внимания падшим женщинам.

Публичный дом. Единственное здание в Помпеях, которое, по мнению археологов, является типичным публичным домом греко-римского мира. Проститутки принимали клиентов в маленьких каморках; над входом в каждую изображены сценки эротического содержания. Лупанарий, Помпеи, Италия. Фото Fotografica Foglia, предоставлено Scala/Art Resource, NY (ART 174345)

Насколько нам известно, власти не были озабочены нравственной стороной древнейшей профессии – ведь отношения мужчины с проституткой не нарушали никаких законов, не вызывали осуждения, поскольку не считались адюльтером. Для женщин считалось позорным иметь разрешение на предоставление сексуальных услуг, но опять же эта профессия юридически не была запрещена и ее представительницы не наказывались какими-либо штрафами. Маловероятно, чтобы проститутки с самого начала своей деятельности должны были регистрироваться у властей – поскольку элите даже в голову не приходило их контролировать. Но со временем власти сообразили, что эти услуги можно облагать налогами. И к середине I в. проститутки уже платили соответствующие налоги. Такой вид налога был ранее известен в Афинах, и римские власти, видимо, переняли этот опыт. Первое документальное подтверждение взимания такого налога относится к периоду правления Нерона, но официально это было закреплено уже при Калигуле: «…проститутки [платили] цену одного сношения; и к этой статье закона было прибавлено, что такому налогу подлежат и все, кто ранее занимался блудом или сводничеством, даже если они с тех пор вступили в законный брак» (Светоний. Жизнь Гая, 40).

Таким образом, как отмечал Светоний, налог составлял стоимость одного сношения, и от его уплаты нельзя было уклониться, даже если женщина заявляла, что оставила это занятие. Для того чтобы собирать этот «налог за услуги», сборщикам налогов приходилось отслеживать всех занимавшихся проституцией. Ответственность за сбор налогов (и, следовательно, за их недоимку) возлагалась на сборщиков налогов или на городских служащих, но чаще на солдат, должным образом обученных. Они должны были взыскивать налоги, но зачастую выбивали их силой; напомню, что Иоанн Креститель советовал им не брать больше того, что им полагается, и довольствоваться своим жалованьем – разумеется, обычно этого не происходило. Сборщикам налогов наверняка было трудно получить налог с куртизанок, с тех же, кто работал в частных публичных домах, – несложно. Но проще всего взыскивали налоги с городских публичных домов. Но имперские чиновники стремились всеми способами выбить из них как можно больше денег, что подтверждается документом, обнаруженным в Херсонесе (побережье Черного моря). Можно только предполагать, каким злоупотреблениям со стороны властей подвергались проститутки.

Был еще один вид взаимоотношений этих женщин с властью. В праздники, когда в город устремлялись толпы людей, проституткам выдавалось официальное разрешение на работу сроком на один день, предположительно за определенную плату, но твердых доказательств этому у нас нет. Вот образец такого разрешения из Верхнего Египта: «Пелай и Сократ, сборщики налогов, проститутке Тинабделле шлют привет. Мы выдаем тебе разрешение иметь секс с кем угодно в этом месте на день, указанный ниже. Год 19-й, 3-й день месяца паопи. [подписано] Сократ, сын Симона» (WO 1157/ Нельсон).

Хотя мы не знаем точно, как власти ухитрялись следить за деятельностью проституток, очевидно, им это удавалось. В одном документе, найденном в Пальмире, восточной области империи, указывались следующие суммы налогов: если проститутка брала с клиента один денарий или больше, она платила один денарий, если восемь ассов (восемь десятых денария) – то восемь ассов, если шесть ассов (шесть десятых денария) – то шесть ассов. Но не представляется возможным установить, сколько всего собиралось налогов с проституток, а также взимались ли они ежедневно или ежемесячно. Поэтому предположительно, если женщина брала с клиента один денарий, а в день у нее было пять клиентов и она платила налог ежедневно в один денарий, следовательно, ее налог составлял 20 % от заработка. Но если налог взимался раз в месяц и она постоянно брала по одному денарию с клиента, тогда, скажем, за 20 дней работы в месяц она получала 20×5=100 денариев, из которых отдавала сборщикам всего 1 денарий, что составляло 1 % от заработанной суммы (однако, скорее всего, меньше, так как за остальные виды деятельности налог обычно составлял 1–5 % от заработанного). Видимо, налог платила сводница или даже владелец нескольких борделей, а не сама проститутка. «Уличные» наверняка подвергались преследованиям чиновников, которые вымогали у них взятки или заставляли оплачивать налог «натурой», поскольку вполне допустимо, что некоторые женщины могли совмещать «свое занятие» с другой профессией, свободной от обложения налогом, например горничной, служанки таверны, танцовщицы. Имеются данные о налогах, собиравшихся в отдаленных уголках империи; понятно, что проститутки исключением не являлись. Так, в Египте были обнаружены расписки, подобные следующей: «Пасем – Сенпсенмонтии, дочери Пасема, привет. Я получил от тебя в качестве налога за проституцию в Мемнонии за первый год императора Нерона четыре драхмы. Пятнадцатый день месяца Пармути» (О Berl. Inv. 25474/ Нельсон).

Учет налогов, регулярный сбор их, система предоставления однодневного разрешения – все это подтверждает, что «дань» за проституцию собиралась очень усердно и, по всей видимости, приносила государству хороший доход.

Однако государство полностью игнорировало проблемы, связанные с проституцией, – если только не случался какой-нибудь скандал или здоровью женщины не наносился серьезный ущерб во время обслуживания клиента. Естественно, проститутки часто становились объектом нападения хулиганов или устраивали драки за клиентов. Ответственность за порядок в городе возлагалась на магистратов, в Риме это были эдилы. Но поскольку закон не считал эту древнейшую профессию незаконной, только нарушение общественного порядка заставляло власти предпринимать какие-то меры.

По сути, они настолько безразлично относились к занятию проституцией, что и не думали выделять для падших женщин какую-либо особую «зону», например район «с красным фонарем». Публичные дома располагались по всему городу. Естественно, их было меньше в районах, прилегавших к храмам и форумам, или, например, в знаменитом римском районе Субура, но вообще свои услуги проститутки предлагали в любом месте города. И конечно, власти совершенно не думали о здоровье занимавшихся этим делом женщин. Можно сказать, что практическим следствием их профессии являлись плата налогов государству и презрение окружающих.

Для женщины, оказавшейся в тяжелом финансовом положении, торговля своим телом считалась хорошей возможностью заработать деньги. Проституция давала довольно приличный доход, на который можно было купить красивую одежду и позволить какие-то развлечения. Таких денег женщина не могла заработать никакой другой профессией, например ткачеством и уходом за ребенком – основными оплачиваемыми занятиями женщин. Но хотя были независимые проститутки, которые сами выплачивали налог, государственная система не поощряла индивидуальное предпринимательство в этой области деятельности. Обычно их «опекал» сводник – частый герой пьес и историй, где фигурировали проститутки. Сводник или сводница набирали публичных женщин и находили им клиентов. Большую часть заработка проститутки они присваивали себе или передавали богатому содержателю публичного дома, посредниками которого они являлись. Из ее заработка также вычиталась стоимость жилья, одежды и питания, если она работала в борделе. Женщина никак не могла оспорить такой порядок распределения ее доходов, особенно рабыня. Несмотря на возможность получать приличные деньги, ей доставались лишь крохи, и, конечно, бедность одинокой женщины, пристающей к мужчинам на улице, беспечная атмосфера публичного дома отнюдь не способствовали осуществлению каких-то ее планов на будущее и накоплению денег. Но не все проститутки были такими бедными и беспомощными. Судя по имеющимся сведениям, среди них было много вольноотпущенниц, а это значит, они не только зарабатывали достаточно, чтобы откупиться на волю, но и продолжали свое занятие после освобождения; некоторые становились содержательницами публичных домов и таким образом хотя и косвенно, но оставались в своей профессии. Так, Вибия Калибия начала заниматься проституцией в рабстве и, получив свободу, стала управительницей борделя своей хозяйки: «Вибия Креста, вольноотпущенница Луция, поставила этот монумент себе, Гаю Таласу, вольноотпущеннику Гая, своему сыну, и Вибии Калибии, своей вольноотпущеннице и управительнице публичным домом. Креста воздвигла монумент полностью на свои средства, никого не обманув. Эта гробница не предназначается для захоронения наследников!» (CIL 9.2029 = ILS 8287, Беневенто, Италия).

А в этом довольно фривольном стихотворении раб воздает должное успеху проститутки:

 

Телетия, известная среди шлюх района Субура,

Обрела свободу, полагаю, за счет своих доходов.

Она увенчала золотой короной твой член, святой Приап,

Ибо подобные ей женщины почитают тебя

Как величайшего из богов.

 

(Приапеи, 40)

Интересно, что, согласно Артемидору, если человек видел во сне проститутку, это предвещало успех: «Но значение этого места [блудилища] к женщинам не относится: оно не к добру, а они – к добру. Поэтому и бродячие гетеры во сне к добру, и те к добру, которые сидят на своем месте, торгуют и принимают плату, – а сходишься с ними во сне или видишь просто так, это все равно» (Сонник, 1.78, 4.9).

С другой стороны, многие из них умирали бедными, несчастными и одинокими, но такой конец ждал и простых людей, имевших другие профессии, когда в связи с преклонным возрастом или по вине тяжелой ситуации они уже не могли заработать даже мало-мальские деньги. У Артемидора на этот счет тоже есть толкование: «Если собственную плоть поедает женщина, это означает, что она станет гетерой и таким способом будет зарабатывать на жизнь» (Сонник, 3.23).

В Булле Регии (Северная Африка) был найден скелет женщины-рабыни со свинцовым ошейником. На нем была надпись: «Это продажная женщина! Схватите ее, потому что она сбежала из Буллы Регии!» (АЕ 1996.1732, Хамам Дерраджи, Тунис). Страшно даже представить весь ужас ее жизни.

Недостатка в проститутках не было. Женщин могли вынудить пойти на это члены семьи, оказавшейся на грани отчаяния, что подтверждает документ, найденный в Египте. В нем говорится о некоем Диодеме, городском советнике Александрии, который полюбил проститутку и проводил у нее все вечера, но затем убил ее. Он был арестован и признался в своем преступлении: «И мать гетеры, некая Теодора, бедная старуха, просила, чтобы Диодема заставили выплачивать ей пенсию в качестве маленькой компенсации [видимо, за смерть дочери]. Ибо она сказала: „Я потому-то и отдала дочь содержателю публичного дома, чтобы было на что жить. Поскольку из-за смерти дочери я лишилась средств на жизнь, я прошу обеспечить скромные потребности старой женщины“. Префект сказал [Диодему]: „Ты убил женщину, которая заслуживает от людей презрения за то, что она вела безнравственную жизнь, но ведь она занималась своим ремеслом… Я испытываю жалость к несчастной, потому что при жизни она была доступна для всех, кто ее хотел, как мертвое тело. Ибо мать ее была так бедна, что продавала свою дочь за ничтожные деньги, за что та навлекла на себя позор продажной женщины“» (BGU 4.1024, col.VI/Роулэндсон, № 208).

Диодем был признан виновным и казнен, а десятую часть его имущества передали матери, «которая из-за крайней нищеты сбила собственную дочь с доброго пути, из-за чего и потеряла ее…». Стоит отметить сочувствие судейского чиновника к матери и к ее погибшей дочери, вынужденной заняться проституцией, – до такой степени, что он добился строжайшего наказания своего собрата по элите. В художественной литературе тоже фигурировали матери, заставлявшие дочерей продавать свое тело, чтобы они приносили домой заработок; Лукиан в «Диалогах гетер» описал это.

Были женщины, добровольно занявшиеся этой профессией. С другой стороны, многие проститутки выросли в рабстве, а некоторых продавали в рабство, чтобы получать доход, заставляя их торговать своим телом. Типичный сюжет античных романов – девушка благородного происхождения, похищенная разбойниками или пиратами и проданная в рабство. У Апулея в «Золотом осле» такую же несчастную ожидает подобная участь. Разбойники единогласно решили убить ее за попытку бегства, но один из них (ее возлюбленный, притворившийся бандитом) предложил им другой способ наказания: «Если же вы уморите девушку в этом осле, то всего-навсего удовлетворите свое чувство негодования без всякого иного возмещения. Потому я считаю, что ее нужно отвести в какой-нибудь город и там продать. Девушка в ее возрасте не может пойти по низкой цене. У меня у самого, когда я еще водился со сводниками, был знакомый, который немало талантов, полагаю, дал бы за такую девушку, сообразно ее происхождению, чтобы приспособить ее к ремеслу потаскушки; от него бы она уже не убежала, а ваша жажда мщения была бы в какой-то мере удовлетворена, раз она попала бы в публичный дом…» (Золотой осел, 7.9).

Другим распространенным сюжетом была история подкидыша, которого воспитывают, а затем заставляют заниматься проституцией; древние свидетельства подтверждают такой источник древнейшней профессии.

Продажные женщины встречались буквально на каждом шагу. Считается, что один из ста жителей Помпей (мужчин, женщин и детей) занимался проституцией (исходя из примерного количества в 100 проституток на 10 тыс. населения). Видимо, большинство их являлись женщинами в возрасте от 16 до 29 лет. Согласно материалам средневекового периода, приблизительно от 10 до 20 % женщин «подходящего» возраста хотя бы время от времени добывали себе этим ремеслом средства на жизнь. Если у женщины в среднем было 10 клиентов в день (что не очень много, судя по сравнительным данным), следовательно, только в Помпеях за день обслуживалось порядка 1 тыс. клиентов. На первый взгляд, эта цифра кажется слишком высокой, но, учитывая большой спрос, относительно небольшой риск для здоровья (см. ниже) и отсутствие других способов заработать деньги, многие женщины решались на занятие проституцией. Тогда как аристократы по умолчанию считали гетер недостойными брака и строго осуждали мужей, открыто или косвенно поощрявших или заставлявших своих жен заниматься проституцией, не все простые люди придерживались такой точки зрения. Муж вполне мог заставлять жену продавать свое тело: «Одному человеку приснилось, будто он зарезал в жертву божеству свою жену, порубил ее на куски и распродал с большой прибылью. Радуясь доходу, он вырученные деньги попытался спрятать, чтобы не вызвать зависти окружающих. Этот человек впоследствии стал торговать своей женой, наживаясь на ее позоре, что приносило ему немалый доход, но требовало сохранения тайны» (Сонник, 5.2).

К тому же солидный доход, который получали рабовладельцы, покупая рабынь и принуждая их к проституции, поощрял первых обеспечивать постоянный приток новых «жриц любви». Так что на индустрию секса работали не только хозяева рабов, но и сводники, с готовностью эксплуатировавшие свободных женщин в публичных домах, гостиницах и банях: «Сводничеством занимается тот, кто держит рабов/рабынь для получения доходов (от проституции); но в таком же положении и тот, кто занимается этим доходным промыслом с помощью свободных. Занимается ли он этим делом как главным или получает дополнительную прибыль еще и от другого ремесла, (например) если он был кабатчиком или хозяином постоялого двора и держал в качестве обслуживающего персонала подобных рабов/рабынь, промышляющих (проституцией) под предлогом исполнения служебных обязанностей; либо если бы он был банщиком, который – как поступают в некоторых провинциях – нанимал для охраны одежды (посетителей) в банях рабов/рабынь, занимающихся на своем рабочем месте такого рода (промыслом)…» (Ульпиан. Комментарии к эдикту // Дигесты, 3.2.4.2–3).

Наиболее приспособленными местами для занятия проституцией были публичные дома. Представление о них можно получить по единственному зданию, чье предназначение точно определено, – это лупанарий в Риме, а также по литературным источникам. В публичном доме обязательно имелся приемный зал, отделенный от улицы одной занавеской; в нем расхаживали проститутки в легких прозрачных одеждах либо полностью обнаженные, чтобы клиенты могли оценить их; также они могли сидеть на стульях или на диванах; каждая имела отдельную комнату с деревянным или каменным ложем. Женщин рекламировали, рассказывая об их умении доставить клиенту удовольствие, возможно называя и цену за их услуги. Эти сведения могли вывешиваться либо в приемном зале, либо над дверью комнаты женщины. Помещения были маленькими, видимо, они предназначались только для дела. Об уединении, по всей видимости, не особенно беспокоились: вход в отдельное помещение был скрыт занавеской, а двери вообще отсутствовали. Другими словами, бордель не предназначался для какого-либо общения или развлечения, за которым следовал секс. Судя по всему, внутри дом освещался плохо и был довольно грязным – но ведь такие места считались привычными для простолюдинов, собиравшихся вместе провести время. В «Сатириконе» есть такой эпизод: Энколп потерял своего любовника Аскилта; разыскивая его, он спросил у старухи, продающей овощи на улице: «Матушка, ты, часом, не знаешь, где я живу [он остановился в гостинице и забыл, где она находится]?» Старуха сказала, что знает, и привела его… в публичный дом:

«…увидел я внутри какие-то надписи и голых потаскушек, пугливо разгуливавших (под ними). Слишком поздно я понял, что попал в трущобу. Проклиная вероломную старуху, я, закрыв плащом голову, бегом бросился через весь лупанарий в другой конец. Как вдруг, уже у самого выхода, меня нагнал Аскилт, тоже полумертвый от усталости. Можно было подумать, что его привела сюда та же старушонка. Я отвесил ему насмешливый поклон и осведомился, что, собственно, он делает в столь постыдном учреждении? Он вытер руками пот и сказал:

– Если бы ты только знал, что со мною случилось!

– Почем мне знать, – отвечал я.

Он же в изнеможении рассказал следующее:

– Я долго бродил по всему городу и никак не мог найти нашего места жительства. Вдруг ко мне подходит некий почтенный муж и любезно предлагает проводить меня. Какими-то темными закоулками он провел меня сюда и, вытащив кошелек, стал делать мне гнусные предложения. Хозяйка уже получила плату за комнату, он уже вцепился в меня… и, не будь я сильней его, мне пришлось бы плохо…» (Сатирикон, 7).

Итак, два разных человека направили незнакомцев в публичный дом, очевидно рассчитывая получить от его владельца комиссионные. В борделе постоянно жили проститутки, но также сдавались комнаты «на время» для клиентов, которых приводили сводники, подобные мужчине, приставшему к Аскилту. Интересно, что, как только Энколп понял, куда он попал, то накрыл голову плащом – так делали все, кто заходил в подобные места.

Были проститутки, которые «работали» у себя дома. В «Ослиной комедии» Плавта у дорогой куртизанки есть собственный дом, в котором она принимает всех, кого пожелает, и может вывесить снаружи табличку «Занято». По стенам для возбуждения клиента развешаны эротические картины. У нее имеется гостиная, так что она готова устроить вечер, если ей захочется иметь больше клиентов. Хотя дорогих куртизанок было не так уж много, о них не следует забывать. У нас есть возможность представить реальную жизнь проститутки в обнаруженном в Помпеях доме Веттиев. В нем имеется комнатка, расположенная за кухней, украшенная выразительными эротическими изображениями в духе фресок известного лупанария этого города. Перед входом в дом на стене надпись: «Евтихия, прелестная гречанка любезного обхождения, 2 асса» (CIL 4.4592).

Таверны и харчевни были излюбленным местом проституток – для их «работы» предназначались одно-два помещения внизу или наверху. Считалось, что содержатель гостиницы мог быть почтенным человеком, но служанка, подававшая еду и напитки, якобы была обычной шлюхой. И это представление подтверждают юридические римские тексты:

«Мы говорим, что открыто продает себя не только та, которая занимается проституцией в публичном доме, но и если (как водится) она не сохраняет своей стыдливости и в трактире, и как-нибудь иначе. «Открыто» же мы понимаем так: повсюду, то есть без различия; и не в случае, если (женщина) где-либо отдается прелюбодеям или растлителям, но та (открыто продает себя), которая ведет себя как проститутка. Также оттого, что (женщина), получив деньги, сочеталась с одним и с другим, (она) не считается открыто промышляющей своим телом.

Однако Октавен очень правильно говорит, что должна быть причислена к этим женщинам (к проституткам) даже та, которая открыто занимается проституцией, не извлекая выгоды.

Но закон наносит бесчестье не только той, которая занимается (продажей себя), но и той, которая этим занималась, хотя бы и перестала заниматься, так как и позорное деяние, которое после было прекращено, не уничтожается (тем самым).

Не следует прощать ту, которая вела постыднейшую жизнь под предлогом бедности.

Заниматься сводничеством столь же (позорно), как и промышлять своим телом.

Своднями же мы называем тех, которые выставляют на продажу непотребных женщин.

Сводней мы признаем и ту, которая под другим видом ведет этот образ жизни.

Проститутка обслуживает клиента. На ложе рядом с мужчиной сидит женщина в позе Венеры, выставляя напоказ свое тело. На заднем плане – служанка, готовая подать все, что потребуют. Фреска из Помпей. Национальный археологический музей, Неаполь, Италия. Фото Эрика Лессинга/Art Resource, NY

Если где-либо содержательница гостиницы имеет в ней продажных женщин (как многие по обыкновению имеют проституток под тем предлогом, что они имеют женщин для обслуживания гостиницы), то следует сказать, что и она охватывается названием сводни» (Ульпиан. Комментарии к эдикту // Дигесты, 23.2.43, пр. 1–3 и 7–9).

Также и в тавернах служанки разного возраста заманивали мужчин: «Суксесс, ткач, любит служанку таверны Эредию – которой он совершенно безразличен. Но соперник пишет на стене, что ей стоит пожалеть его. Еще чего! Ты просто злишься, потому что она порвала с тобой. Не думай, что ты можешь превратиться в красивого парня – безобразный парень не может стать красавцем» (CIL 4.8259).

А вот эта надпись из развалин Помпей, возможно, показывает, что служанки не очень-то уважали хозяина: «Плевать мне, что хозяйка пишет на стене!» (CIL 4.8442, Futui coponam). Однако были, вероятно, и почтенные заведения. Владелец таверны Анкий, например, имел пивную лавку, где ему активно помогала дочь, которая, надо думать, сохраняла свою добродетель (Роулэндсон, № 209).

В апокрифическом повествовании о «Св. Марии Блуднице» есть описание продажного секса в публичном доме. Выросшую в благородном семействе Марию подло соблазнил монах. Исполнившись стыда, она сбежала из родного города и стала проституткой в таверне. Ее дядя, очень праведный человек по имени Абрахам, после двух лет поисков нашел ее. Он скрыл свою внешность и: «Затем, войдя в город, он зашел в таверну и стал тревожно оглядываться вокруг в надежде увидеть ее. Время шло, и она все не появлялась; наконец он шутливо заговорил с содержателем таверны. „Приятель, говорят, – сказал он, – что у тебя есть очень красивая девушка; если ты не возражаешь, я бы очень хотел посмотреть на нее“. Хозяин… ответил, что он правильно слышал, она действительно необыкновенно хороша. Действительно, у Марии прекрасное тело, лучше, чем нужно природе. Абрахам спросил, как ее имя, и ему сказали, что ее зовут Мария. Тогда Абрахам весело сказал: „Ну же, приведи ее сюда, покажи мне и позволь мне заказать для нее роскошный ужин, ибо я со всех сторон слышу восхваления ей“. Тогда позвали ее. И когда она вошла и добрый старик увидел ее в одежде гетеры, он буквально поник от горя. Но он скрыл свою горечь… и вот они сели за стол и пили вино. Старик начал шутить с ней. Девушка встала, обвила его шею руками, соблазняя его поцелуями… Старик добродушно говорил ей: „Ну-ну, давай! Я сюда и пришел, чтобы повеселиться…“ Потом старик достал золотой слиток, который принес с собой, и отдал его содержателю таверны. „Вот, приятель, – сказал он. – Приготовь нам добрый ужин, чтобы я повеселился с девушкой; ибо я пришел издалека ради любви к ней“. Когда они это отпраздновали, девушка стала приглашать его в свою комнату, чтобы заняться с ней сексом. „Что ж, идем“, – сказал он. Войдя к ней, он увидел приготовленное роскошное ложе и сразу весело сел на него… Тогда девушка сказала ему: „Господин, позволь мне снять твои сандалии“. – „Запри как следует дверь, – сказал он, – потом снимешь их… Подойди ко мне, Мария“, – сказал старик. И когда она села рядом с ним, он крепко взял ее за руку, словно для того, чтобы поцеловать, потом снял головной убор и заплакал. „Мария, дочь моя, – сказал он, – ты не узнаешь меня?“ …Прижавшись головой к его ногам, она плакала всю ночь… Когда наступил рассвет, Абрахам сказал ей: „Встань, дочь моя, пойдем домой“. В ответ она сказала ему: „У меня здесь немного золота и одежда, что, по-твоему, мне с этим делать?“ И Абрахам ответил: „Оставь все это здесь…“» (Ефрем, дьякон Эфесский/ Вадделль).

Мария рассталась со своей грешной жизнью, но ее история дает нам лучшую картину таверны как места для «работы» проституток.

Не обошли они своим вниманием и бани, как об этом писал Аммиан Марцеллин: «Если же они [посетители терм] узнают, что [там] появилась какая-нибудь блудница, или девка из маленького городка, или хотя бы давно промышляющая своим телом женщина, они сбегаются наперегонки, пристают ко вновь прибывшей, говорят в качестве похвалы разные сальности, превознося ее, как парфяне свою Семирамиду, египтяне – Клеопатру…» (История, 28.4.9).

Нагота – ведь зачастую мужчины и женщины мылись вместе – подобно крепким напиткам в таверне способствовала возбуждению в клиентах влечения к сексуальным партнерам; в термах предлагались еда и различные другие услуги, включая массаж. И массажистки, и служители терм, в частности охранявшие одежду посетителей, предлагали свои сексуальные услуги. В наиболее сохранившихся банях, обнаруженных при раскопках вблизи Помпей, над полкой для хранения одежд клиентов имеются фрески, недвусмысленно изображающие партнеров по сексу в самых откровенных позах. Над банями были устроены помещения для проституток, имевшие даже отдельный вход с улицы, если клиентов интересовал только секс, а не бани. Надпись на наружной стене гласит: «Тот, кто сидит здесь, сначала должен прочитать это: если хочешь слияния, обратись к Аттис – она обслужит тебя за денарий» (CIL 4.1751).

Все эти места – публичные и частные дома, таверны, бани – предназначались для простого люда, а также для аристократов, случайно заглянувших в бедный район. Зачастую о присутствии проститутки говорила зажженная перед входом лампа, хотя лампы могли висеть и перед торговыми и меняльными лавками. Эти сомнительные заведения можно было найти в любом уголке города. Но жрицы любви могли работать и «на выходе», когда их приглашали обслуживать какие-нибудь пиршества или городские празднества.

Кроме того, они искали клиентов и на улице. Император Домициан запретил проституткам пользоваться паланкинами; вероятно, чтобы они не могли обслуживать клиентов во время передвижения, а также заманивать аристократов, обеспечивая им защиту от непристойных замечаний прохожих при помощи задернутых шторок. Но и без паланкинов у продажных женщин было множество способов привлечь клиентов. Тит Квинкций Атта, римский комедиограф I в. до н. э. (сохранился единственный литературный фрагмент), в своем сочинении «Акве Калиде» описывает наглых проституток: «Они, как волки, рыщут по улицам в поисках добычи». Они появлялись повсюду, но преимущественно в тех местах города, где было много народу, из-за чего им даже присваивались прозвища в зависимости от места. «В Кампании называли проституток alicaria, потому что они обычно зарабатывают деньги, слоняясь около мельниц (alica), а те, кто поджидает клиентов около конюшен, получили прозвище fore-stablers (prostibula)» (Фест, 7L).

Они могли оказывать свои услуги в любом месте, где имелись укромные уголки, на площадях и возле общественных зданий, где всегда было много людей, а следовательно, и потенциальных клиентов; в крайнем случае они не пренебрегали и кладбищами. Излюбленным местом проституток стали арки или своды (англ. fornix, мн. ч. fornice) в крупных зданиях, театрах и амфитеатрах, откуда и произошло английское слово fornication – «прелюбодеяние». Театральные представления зачастую непристойного характера и яростные бои гладиаторов с пролитием крови вызывали возбуждение зрителей, чем и пользовались местные жрицы любви. Более укромным местом для секса становились крохотные каморки с каменным ложем в домах, куда был вход прямо с улицы; проститутки снимали их за небольшую плату и приводили туда клиентов.

Театр был связан с гулящими женщинами прямым и косвенным образом. Пространство вокруг театра кишело людьми до и после представления, что предоставляло прекрасные возможности для того, чтобы «подцепить» клиента. Вместе с тем и сами представления зачастую так же возбуждали похоть, как и настенные росписи в публичном доме. Это были мимы, сценические представления во вкусе плебса – выступления акробатов, фокусников и номера с пением и танцами, а также бытовые сценки сатирического содержания. Они разыгрывались актерами дурной репутации, среди которых имелись и женщины. Даже если сами актеры не являлись проститутками, изображавшиеся ими сцены вызывали сексуальные фантазии – в отличие от греческих трагедий и римских исторических драм. Актеры-мимы показывали нечто вроде сомнительного балета: при помощи жестов и акробатических трюков, сопровождавшихся песенками и декламациями, представляли примитивные и порой скабрезные бытовые или мифологические истории. На стене таверны на улице Меркурия в Помпеях изображены несколько сцен эротического характера из таких представлений – явно предназначавшиеся для привлечения подвыпивших клиентов. Неудивительно, что мимы не только стимулировали спрос на шлюх, но и совмещали актерскую работу с занятием проституцией.

В Риме проводились флоралии, праздники римской богини весны Флоры, которые носили весьма фривольный характер. Главной частью празднеств были шествия проституток и представления мимов. Тертуллиан с отвращением описывал их: «Кроме того, на сцену выводят блудниц, этих жертв публичной похоти, жалких в присутствии порядочных женщин, выводят на глаза людей всех возрастов и званий, причем глашатай объявляет их возраст и разряд, перечисляет их цену и достоинства, в том числе такие, о которых лучше было бы умолчать, чтобы не осквернять свет дня. Пусть краснеет сенат, краснеют все сословия, сами эти губительницы своего стыда хоть раз в году пусть прилюдно покраснеют, устыдившись своих телодвижений» (О зрелищах, 17.3–4).

На сцене изображались пикантные сценки из повседневной жизни простых людей (портных, рыбаков, ткачей), излюбленной темой которых была измена одного из супругов. Эти типичные для мимов сюжеты вульгарных комедий сопровождались непристойными диалогами, песенками, танцами, жестами и выразительными телодвижениями. В последней сцене актеры появлялись полностью обнаженными, так как зрители криками требовали у актеров: «Сними все с себя!» Христианский писатель с ужасом и презрением описывает эти представления: «И вот устраивают те празднества со всей разнузданностью, сообразно памяти о той блуднице [Флоре]. Ведь кроме срамных слов, которыми обнажается вся непристойность, те блудницы, которые исполняют во время празднеств пантомиму, освобождаются также, по требованию народа, от одежд и перед народом исполняют полные непристойностей пляски» (Лактанций. О божественных установлениях, 1.20.10).

Участие мимов и проституток во флоралиях демонстрирует их популярность у простого народа. Они были задействованы и в индустрии секса: мимы, как и проститутки, выступали на перекрестках, в публичных домах, и их приглашали на праздники богатых аристократов. Их откровенно непристойные жесты и сексуальные сюжеты можно сравнить с выступлениями стриптизеров, а от них недолго было перейти и к торговле своим телом.

Также проститутки всегда «вертелись» вокруг храмов. В комедии Плавта «Куркулион» популярный публичный дом находится рядом с храмом Эскулапа, перед которым расположен жертвенник Венеры; он же описал проституток, бродивших вокруг храма Венеры: «Постой! Люди там, у жертвенника. Очутиться хочешь ты меж подонков, непотребных баб, подружек мельников, для услуг рабам готовых? Все в грязи, разит от них тухлой мазью и закутой с жалкою подстилкою. Их не тронул из свободных ни один, не брал их к себе, двухкопеечные шкуры для рабишек пакостных!» (Пуниец, 265–270).

И еще – об интересной черте этой профессии. Южнее Рима у Восемнадцатого камня по Латинской дороге, рядом с древним алтарем Венеры, четыре женщины поставили харчевню: «Флация Лаис, вольноотпущенница Авла; Орбия Лаис, вольноотпущенница Орбия; Коминия Филокария, вольноотпущенница Марка, и Вентурия Таис, вольноотпущенница Квинта, построили харчевню у жертвенника Венеры на арендованном участке» (АЕ 1980.2016).

Эти вольноотпущенницы имели типичные для проституток имена Таис и Лаис – так звали знаменитых греческих куртизанок. Проститутки любили присваивать себе имена известных женщин. Это хорошо видно на примере одной падшей, которая в V в. стала христианской святой: «Отец мой и мать моя нарекли меня именем Пелагия, но жители Антиоха прозвали меня Маргаритой [Жемчужиной] из-за огромного количества жемчуга, которые они мне дарили в награду за мои грехи» (Св. Иаков. Житие, 7).

Так, став блудницей, Пелагия взяла себе имя Маргарита. Более того, поскольку проститутки часто работали служанками в тавернах и харчевнях, а также заманивали мужчин поблизости от храмов, легко предположить, что эта придорожная харчевня у храма Венеры предлагала и сексуальные услуги. Однако эти четыре женщины стали свободными (возможно накопив денег и заплатив выкуп), следовательно, они имели средства, чтобы завести свое дело.

Предположительно, проститутки носили тоги. Во всяком случае, к такому выводу пришли ученые, исходя из замечаний Горация (Сатиры, 1.2.63, 82) и Тибула (Элегии, 3.16.3–4) и объяснений, что, поскольку тога позволяла быстро обнажаться, женщин, носивших ее, обвиняли в склонности к прелюбодеянию. И хотя известно, что жрицы любви не могли носить столу (ее надевали знатные женщины), из источников также ясно, что вряд ли их обычной одеждой могла быть тога. Античные писатели (Плавт, Апулей и Петроний) не показывали их в тогах. Кроме того, нет ни одного изображения, эротического или иного содержания, скульптурного, рельефного или фрески, на которых в такой одежде были бы изображены проститутки. Трудно сказать, была ли тога введена повсеместно, или ее просто спутали с палой, одеждой преимущественно незнатных женщин, иностранок, вольноотпущенниц и гетер. Подробные описания падших женщин, которые мы находим в литературе, больше отвечают ожиданиям: они наряжались в красивые, яркие, разноцветные и прозрачные одежды, накладывали румяна и красили губы; расхаживали по приемному залу публичного дома в коротких одеждах или полностью обнаженными. Характерны наставления супруга в письме, обнаруженном в Египте: он советует жене не уподобляться шлюхам, «украшающим свою одежду пурпурными и золотыми нитями», одеваться скромно, чтобы «выглядеть привлекательной для ее мужа, а не для соседа», и не употреблять румяна и белила (Роулэндсон, № 260). В эротических рисунках дамы изображаются либо обнаженными (иногда с прикрытой грудью), либо одетыми в обыкновенное женское одеяние (с разной степенью оголенности); к сожалению, трудно сказать, кто из них были распутными женами и сожительницами, а кто – действительно проститутками. Но вот на фреске из таверны Сальвия в Помпеях определенно изображены жрица любви и ее будущий клиент. Представленная там женщина в длинной одежде из оранжево-желтой ткани и в красивых сандалиях целует мужчину, и он говорит: «Я не хочу [спать] с Мирталией»; вероятно, шутка в том, что он отвергает Мирталию в пользу красавицы, с которой находится в данный момент. Здесь также есть намек на различие в одежде: на следующей фреске мы видим содержательницу таверны, тоже в длинном одеянии, но только в чисто-белом, и в обычных сандалиях. Одним словом, броской одеждой проститутки рекламировали свое занятие; продажный секс должен быть заманчивым. Но римские чиновники не были заинтересованы в том, чтобы регламентировать их одежду, тем более не требовали, чтобы те носили тоги.

Основной причиной спроса на проституток было то, что предлагаемые ими услуги оказывались более возбуждающими, необычными и разнообразными, чем секс с женой или даже с тайной любовницей. Пример такой изощренности описан в романе Ахилла Татия «Левкиппа и Клитофон». Клитофон, признавшись, что его «опыт в этом деле невелик, так как до сих пор я имел дело лишь с теми женщинами, которые продают утехи Афродиты за деньги», далее вдавался в подробности: «На вершине наслаждения Афродиты она в исступлении обнимает возлюбленного и целует его, близкая к безумию. Языки стремятся коснуться друг друга и, встретившись, нежно ласкаются своими кончиками. Ведь если при поцелуе уста открыты, это еще больше усиливает радость обладания. Когда же предел наслаждения достигнут, женщина тяжело дышит, погруженная в зной страсти. Дыхание ее, слившись с любовным дуновением, на устах встречается с блуждающим на них поцелуем, который ищет дорогу. Поцелуй следует за дыханием и пронзает сердце, пораженное поцелуем, оно трепещет» (Левкоппа и Клитофон, 2.37/Винклер).

Здесь же уместно упомянуть обсуждение условий контракта со сводником относительно услуг куртизанки в «Ослиной комедии» Плавта (788): когда огонь потушен, она должна быть «подвижной».

Эротическая графика из Помпей дает представление об утехах, предлагавшихся проституткой. Прежде всего развратный секс, который в обществе вообще строго осуждался. На светильниках изображались любовники в позах «69», включавших участие рта и почитавшихся непристойными и унизительными, судя по многочисленным оскорбительным замечаниям, которыми изобилуют как литературные сочинения, так и граффити. Также здесь показан секс «сзади». Но именно потому, что такие возбуждающие акты были запрещенными для «благонравных» девушек, эти услуги предоставлялись за плату жаждущим клиентам. Однако стоит отметить, что сцены «неестественных актов», как называл их Артемидор, т. е. орального секса, на деле встречались крайне редко. И подобные эротические изображения могли предназначаться как для того, чтобы показать женское тело, так и для указания разного вида услуг проституток.

Более приемлемые для женщины сексуальные позы, в частности когда она находилась сверху мужчины, судя по фрескам, являлись весьма популярными у проституток. Что бы ни видели в этих изображениях римские граждане, их эротизм был безошибочным. Не случайно в банях, при которых, оказывается, имелись специальные помещения для секса, стены комнат, где клиенты оставляли свою одежду, были разрисованы эротическими сценками. Зритель (мужчина или женщина) мог восхищаться акробатической гибкостью изображенных фигур, но, несомненно, не в последнюю очередь думал об эротике, понимая, что для этого имелись возможности здесь же, в термах.

Как я уже говорил, проститутки были доступны любому, кто мог оплатить их услуги; люди не стыдились ими пользоваться. Как говорит Артемидор, «соединение с гетерами в блудилище означает малый стыд и малый расход» (Сонник, 1.78). Один из героев Плавта заявлял, что нет никакого стыда, а тем более негативных юридических последствий в использовании шлюхи – в отличие от прелюбодеяния. Тогда герой решил посетить публичный дом: «Нет препятствия, никто не запрещает, если деньги есть, купить, что на продажу выставляется; не делай по владениям огороженным тропы, не тронь вдовы, замужней, девушки и мальчиков свободных. В остальном – люби» (Куркулион, 32–37).

Проститутки назначали различные цены за половой акт и особые пожелания клиента. Наиболее распространенной была сумма в четверть денария, что составляло меньше размера платы за полный рабочий день низкооплачиваемого рабочего. В стенной надписи в Помпеях имеются такие сведения: «Оптата, домашняя рабыня, будет твоей за 2 асса» (CIL 4.5105), «Я твоя за 2 асса» (CIL 4.5372). Некоторые просили и того меньше, всего четверть асса, квадранс, и самым распространенным оскорблением было назвать женщину «квадрантарией», т. е. дешевой проституткой. Кто-то ожидал более солидной оплаты, как уже упомянутая Аттис, которая предлагала себя за денарий, или Драука, увековеченная в надписи на стене публичного дома в Помпеях: «На этом месте Арпокрас истратил денарий на любезные услуги Драуки» (CIL 4.2193). Любопытно, что, хотя имелись более крупные монеты – сестерций (два с половиной асса) и денарий (10 ассов), цены почти всегда указывались в ассах. Причиной тому являлось широкое использование мелкой монеты – за два асса можно было купить хлеба на целый день, чашу приличного вина или кусок сыра. Простые люди всегда имели при себе эти монеты (сестерций или половина и четверть асса) и, соответственно, ими и расплачивались. Человек, желавший устроить себе кутеж, за восемь ассов (т. е. вполне приличную плату за рабочий день) мог купить еду, помещение и секс в борделе (понятно, что деньги платили вперед).

На большей части империи можно было кое-как прожить на два-три асса. Трудяга за целый день мог заработать 5—10 ассов; однако кроме солдат, получавших ежедневно 2–3 асса на расходы в дополнение к жалованью, которое выделялось на еду, жилье, обмундирование и накопления, люди практически не могли найти постоянную работу на полный день. Так что жрицы любви, работавшие постоянно и получавшие в день даже ничтожные деньги в виде двух ассов за одного клиента, могли зарабатывать в день более 20 ассов. Это гораздо больше, чем платили женщине в других традиционных ремеслах, и в два раза превосходило заработок хорошо оплачиваемого работника-мужчины.

Хотя нужно помнить, что существовали сводни или сутенеры, которые забирали себе солидную часть дохода независимой продажной женщины. Проститутка-рабыня отдавала хозяину основную часть, если не весь заработок. Для представления о том, как это происходило, прочтите, какой гнев вызвал у владельцев рабыни апостол Павел: «Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим. Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки – рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: „Именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее“. И дух вышел тот же час. Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и силой поволокли на площадь к начальникам» (Деяния, 16: 16–19).

Хозяин рабыни-проститутки смотрел на нее как на средство извлечения дохода, отправлял в публичный дом или на улицу с тем, чтобы в конце дня она возвращалась с деньгами. Найденный в Египте документ гласит: «Дримил купил рабыню за 300 драхм. И каждый день они выходили на улицу и зарабатывали хорошие деньги» (Роулэндсон, № 207). В литературной эпиграмме использована надпись на могильном памятнике своднику, поставлявшему проституток на пиры: «Здесь покоится Псиллий, что приводил на веселые пиры молодых мужчин желанных им продажных женщин, этот охотник за слабыми женщинами, который получал позорный доход, торгуя человеческим телом. Но не бросай камень в его могилу, прохожий, и не позволяй делать это другим. Он уже умер и похоронен. Пощади его, не за то, что ему нравилось таким образом зарабатывать на жизнь, а потому, что, располагая публичными женщинами, он отвлекал молодых людей от прелюбодеяния» (Греческая антология, Эпиграммы, 7.403/Патон).

Завидев одинокую «даму» на улице, прохожий-мужчина считал возможным отпустить в ее адрес скабрезное замечание, что он и делал. Выходя из дома, замужняя женщина из благородной семьи надевала установленные обычаем скромные одежды, что указывало на ее положение в обществе. Девушка знатного рода всегда одевалась так, чтобы сразу определялось ее положение, и выходила только в сопровождении служанки или старшей женщины, которые должны были оберегать ее от любопытных взоров и грубых замечаний. Но простые девушки и молодые женщины ходили без провожатых – ведь они выходили на улицу не для того, чтобы показать себя или прогуляться по свежему воздуху, а за покупками или по другим хозяйственным делам, и у них не было денег ни на богатую одежду, ни на спутника. Сам факт, что проститутки ходили без сопровождающего, делал их в глазах мужчин естественной жертвой, которые могли прямо подойти к ней или оскорбить дерзким словом. В целом любая девушка или женщина, в том числе рабыня, в простой и скромной одежде являлась легкой добычей для наглеца. Тем более если она была одета так, чтобы привлекать к себе внимание, как это делали проститутки. Ульпиан в «Дигестах» говорил об этом: «Если кто-либо попытался совратить девушек, но они при этом оказывались одеты в одежды служанок, то он не считается виновным, и тем более если женщины были одеты в одежды блудниц, а не матерей семейства» (Дигесты, 47.10.15.15).

Поэтому мы знаем, что оскорбительное поведение и нежелательное внимание со стороны мужчины практически не наказывались властями. Проституткам приходилось самим защищать себя.

Но справиться с хулиганом оказывалось нелегко. Когда Планций в юношеском возрасте был замешан в нападении на женщину-мима, Цицерон так оправдал своего друга: «Говорят, что ты и кучка молодых людей изнасиловали мима в городе Атина – но такой акт является древним правом, когда дело идет об актерах, особенно из трущоб» (В защиту Планция, 30).

Понятно, что и к проституткам, подвергшимся нападению хулиганов или развратников, отношение было не лучше.

Как я уже писал, большинство жриц любви находились в полной власти сводников. Они беспощадно эксплуатировали их и подвергали жестокому обращению; проститутке практически некуда было деваться, она уподоблялась бесправной рабыне, даже если являлась свободнорожденной. К физическим мучениям добавлялись нравственные страдания. Хотя позор подчеркивался носимой на одежде проституток алой буквой «А», в обществе определенно с презрением относились к продажной любви. Надпись на стене в Помпеях гласит: «Девушка, которой я написал и которая сразу приняла мое письмо, является моей по праву – но если в ответ она назовет мне цену, тогда она принадлежит не МНЕ, а всем и каждому» (CIL 4.1860).

Итак, согласно законам Августа о браке, проститутка была probrosae, т. е. не могла стать женой свободнорожденного римского гражданина. Кроме того, она страдала от infamia – позора, сопряженного с лишением навсегда некоторых гражданских прав, а именно: не имела права завещать свое имущество и получить полностью завещанное ей наследство. Но, во-первых, такое положение вовсе не было безнадежным: она могла бросить свое занятие, выйти замуж и вести вполне добропорядочную жизнь. А во-вторых, осуждение оказывалось не настолько суровым, чтобы отвратить от этого занятия абсолютно всех представительниц слабого пола. Неудивительно, что, столкнувшись с множеством жизненных проблем, женщина находила выход в проституции, примиряясь с позором, на который обрекала ее эта профессия.

И конечно, насущные проблемы казались ей важнее, чем возможное бесчестье. Так, беременность вызывала множество неудобств. В «Диалогах гетер» Лукиана Миртия упрекала своего любовника: «Только всего и приобрела я от твоей любви, что ты сделал мне такой живот, и мне скоро придется воспитывать ребенка, самое тяжелое дело для гетеры» (282/Гармон).

Что касается способов предохранения от беременности, то самым популярным были магические амулеты, что видно из следующего совета: «Возьми горошину с отверстием, заверни ее в обрывок ослиной шкуры и носи как амулет» (PGM 63.26–28). Также для этого использовали менструальный цикл женщины. Врачи полагали, что разбираются в овуляциях, на самом деле они ошибались – время, рекомендуемое ими для безопасной половой связи, было самым благоприятным для зачатия. Более практичными являлись маточное кольцо и различные мази; предполагалось, что они закрывают вход в матку и поэтому препятствуют зачатию. Излюбленным компонентом мазей были оливковое или любое другое растительное масло, смешанное с медом, свинцом или смолой; но эти средства оказывались малоэффективными. Также рекомендовались различные микстуры, например, брали древесину ивы, железную ржавчину и шлак, тщательно перетирали и смешивали с водой; или смешивали женские и мужские корни папоротника в сладком вине и пили эту смесь. Имеются археологические и текстовые сведения о широком использовании женщинами тампонов из губки и других материалов, смоченных в уксусе, который действительно уничтожает сперму. Конечно, желательный результат – предотвращение зачатия – мог случайно совпасть с применением какого-либо из перечисленных средств, предлагавшихся народом или профессиональными знахарями, тем самым подстегивая проституток прибегать к этим методам, но на самом деле они были весьма ненадежными.

В случае беременности женщины прибегали к абортам. Как медицинская процедура, они делались редко, и авторы соответствующих трудов не рекомендовали прибегать к ним, объясняя их крайнюю опасность для здоровья женщины. Однако были различные снадобья, гарантировавшие выкидыш. Они принимались орально или вносились в матку в виде мазей; в любом случае незнание физиологии делало эту технику весьма сомнительной; правда, некоторые снадобья, которые следовало пить, могли действительно сработать. Если ребенок все же рождался на свет, его убивали или просто выбрасывали.

В наше время проституция несет с собой очень реальную опасность заразиться венерической болезнью, одинаково опасной для падшей женщины и ее клиента. Проститутка, жившая в античные времена, могла этого не опасаться, ведь в то время не существовало самой опасной болезни, передававшейся половым путем, – вируса иммунного дефицита человека. Не знали и сифилиса. Между историками медицины на этот счет издавна ведется оживленная дискуссия. Некоторые считают, сифилис занесли в Америку в процессе так называемого колумбова обмена, т. е. в обмен на открытые в Америке картофель и кукурузу европейцы завезли в нее такие болезни, как оспа и сифилис. Другие ученые приводят сведения из античной истории Старого Света; и, хотя существует мнение, что эти болезни имеют общее происхождение, анализ скелетов, оставшихся от античных времен, окончательно доказал, что тогда этой болезни, сифилиса, не существовало. И если кое-кто из ученых соотносит ее с некоторыми симптомами, это могут быть другие заболевания с подобными проявлениями. Так что проститутка могла не опасаться этого настоящего бича публичных домов. Другое венерическое заболевание, передающееся половым путем и тоже весьма опасное, – гонорея – могло существовать в Древнем Риме. Но поскольку гонорея не оставляет следов в составе костей, остеология не способна нам помочь, а упоминаний об этой болезни в трудах врачей явно недостаточно. Однако те же труды позволяют нам с уверенностью сказать о наличии в древности других венерических заболеваний, хотя и не столь опасных, но неприятных и ослабляющих здоровье, таких, например, как герпес половых органов и кондилома. Однако, как ни странно, ни один из врачей древности не связывал напрямую эти и другие инфекционные заболевания с половыми сношениями. Кроме того, жрицы любви спокойно обслуживали клиентов, не опасаясь опасных болезней, передававшихся половым путем. Хотя бы в этом смысле жизнь тогда казалась более безопасной, чем в наше время.