1. Личность Павла I: необходимые пояснения.

2. Внутренняя политика Павла I.

3. Внешняя политика Павла I.

   а) Итальянский поход А.В. Суворова (апрель ― август 1799).

   б) Швейцарский поход А.В. Суворова (сентябрь 1799).

4. Заговор и убийство Павла I.

По иронии судьбы новый русский император Павел I родился в сентябре 1754 г. в Летнем дворце Елизаветы Петровны, который впоследствии по его же личному приказу был снесен, а на его месте возведен знаменитый Михайловский замок, в котором он и был убит в марте 1801 г.

Несмотря на очевидное внешнее сходство со своим отцом Петром III, при императорском дворе упорно ходили слухи, что настоящим родителем Павла был первый екатерининский фаворит, камергер великого князя граф Сергей Васильевич Салтыков — знаменитый светский красавец, сердцеед и ловелас. Первым воспитателем Павла стал близкий к графу П.И. Шувалову церемониймейстер высочайшего двора бригадир Ф.Д. Бехтеев, одержимый духом воинских уставов, четких приказаний и жесткой дисциплины, сравнимой с самой настоящей муштрой. В 1760 г. Елизавета Петровна назначила нового наставника, которым стал известный русский дипломат граф Никита Иванович Панин, известный своими либеральными воззрениями. Благодаря новому наставнику наследник русского престола получил блестящее образование, в совершенстве овладел латынью, русским, французским и немецким языками, пристрастился к чтению, неплохо разбирался в математике, но так и не воспринял от наставника-масона и тени преклонения перед идеями французских просветителей, которыми его постоянно пичкал граф Н.И. Панин. Более того, как бы в пику своему наставнику, цесаревич рано пристрастился к военному ремеслу и посвящал ему большую часть своего свободного времени вплоть до восшествия на престол.

После завершения учебы в 1773 г. Павел женился на Вильгельмине Гессен-Дармштадтской, ставшей в православии Натальей Алексеевной. Через два года она умерла при родах, и в том же году ему подобрали новую невесту — Софию-Доротею Вюртембергскую, которую после перехода в православие стали величать Марией Федоровной. Встречу будущих супругов организовал сам прусский король Фридрих Великий, который всю жизнь будет для Павла I непререкаемым авторитетом.

Личные отношения между Павлом и Екатериной II на протяжения всех лет ее правления были более чем прохладными. По свидетельству ряда современников (Ф. Ростопчин, Г. Гейкинг), сын никак не мог простить своей матери убийства собственного отца и узурпацию трона, а мать не могла смириться с тем, что будущий наследник российского престола очень уж напоминал своим характером, привычками и поведением присной памяти почившего супруга. Хотя известно, что первоначально Павел воспитывался именно как наследник русского престола, однако чем старше становился он, тем дальше его держали от государственных дел. По информации историков, окончательный разрыв между Павлом и Екатериной наступил в мае 1783 г., когда императрица впервые пригласила сына для обсуждения ряда внешнеполитических проблем, связанных с крымским и польским вопросами, где он высказал отличную от всех вельмож собственную точку зрения.

Именно поэтому, как установили многие историки (Н. Павленко, А. Каменский), в 1787 г. Екатерина II решила передать престол своему старшему внуку Александру и ознакомила с этим планом ряд высших сановников империи, в том числе главу внешнеполитического ведомства вице-канцлера графа Александра Андреевича Безбородко и своего последнего фаворита графа Платона Александровича Зубова.

Престарелая императрица неоднократно возвращалась к этому вопросу, пока, наконец, в сентябре 1796 г. она не приступила к подготовке специального манифеста, но неожиданная смерть помешала ей довести начатое дело до конца.

В начале ноября 1796 г. Екатерина II скончалась, и новым российским императором стал Павел I (1796―1801), вместе с которым к управлению империей пришла и новая плеяда русских вельмож и фаворитов. Среди этих персон особым расположением нового монарха пользовались его бывший брадобрей, ставший императорским гардеробмейстером, граф Иван Павлович Кутайсов, новоиспеченный столичный комендант граф Алексей Андреевич Аракчеев, его флигель-адъютант граф Федор Васильевич Ростопчин, и друзья его юношеских лет, два родных брата, князь Александр Борисович Куракин и князь Алексей Борисович Куракин, первый из которых стал вице-канцлером, а второй получил ключевую должность генерал-прокурора Сената. Ряд видных екатерининских вельмож не только сохранили, но даже упрочили свое положение при императорском дворе, как например, Александр Андреевич Безбородко, который был пожалован княжеским титулом и удостоен высшего штатского чина — канцлера Российской империи. Ряд современных авторов (Ю. Сорокин, А. Толочко, О. Хоруженко) предполагают, что новый фавор главы внешнеполитического ведомства был связан именно с тем, что он лично уничтожил завещание Екатерины II, в котором содержался вышеупомянутый манифест о передаче русского престола старшему внуку Александру.

Вообще следует сказать, что Павел I, будучи человеком непредсказуемым и переменчивым в своих симпатиях, не обладая опытом государственного управления, часто делал крупные ошибки в кадровой политике, что негативно сказывалось на работе всего государственного аппарата. Достаточно сказать, что за период его столь короткого правления на ключевой должности генерал-прокурора Сената побывали аж четыре человека: А.Б. Куракин, П.В. Лопухин, А.А. Беклешов и П.Х. Обольянинов. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и постоянную борьбу у трона двух влиятельных придворных группировок, которые по информации историков (М. Лонгинов, М. Сафонов), возглавляли императрица Мария Федоровна и граф Ф.В. Ростопчин.

Четырехлетняя история павловского царствования заслуживает отдельного внимания, поскольку его короткое правление существенно отличалось от многолетнего правления его великой матери Екатерины II. По мнению многих историков (Н. Шильдер, В. Ключевский), Павел I, вступив на российский престол уже вполне сложившимся взрослым человеком, был совершенно не подготовлен к управлению огромной империей, а многие его поступки были просто непредсказуемы и зачастую лишены элементарной человеческой логики. Правительственная политика, проводимая им, вполне соответствовала личности самого императора — человека капризного, деспотичного, переменчивого в своих личных симпатиях и антипатиях, легко поддающегося необузданному гневу и столь же легко менявшего гнев на милость.

Все эти, мягко говоря, своеобразные черты характера нового российского самодержца со всей очевидностью проявились еще в ранние годы, когда, будучи наследником российского престола, он находился под опекой своего знаменитого воспитателя графа Н.И. Панина. Но в еще большей степени эти «странные» черты его характера обострились, когда он подрос и пристрастился к двум вещам, поглощавшим всю его неуемную энергию: чрезмерному питию и муштре. Последняя страсть всецело овладела им, когда в 1783 г. собственная мать подарила ему Гатчинскую мызу, где с утра до вечера проводились вахт- и плац-парады, разводы караулов, экзекуции, маневры и т. д.

Следует отметить тот показательный факт, что эти личные характеристики Павла содержатся только в мемуарах и трудах политических противников будущего императора, в частности его воспитателя-либерала графа Н.И. Панина, российского посла при английском дворе графа С.Р. Воронцова, британского посла при русском дворе лорда Ч. Уитворта, а также первого историографа Н.М. Карамзина, получившего свой высокий пост от отцеубийцы Александра I.

Всё, что касалось морально-нравственных устоев Павла I, то, по свидетельству ряда современников, они были непоколебимы: он боготворил дисциплину и порядок, стремился быть справедливым и блюсти законность, был безупречно честен и привержен строгим нормам морали. Неслучайно многие историки (Н. Эйдельман, Ю. Соловьев, М. Сафонов) говорили и писали, что определяющей чертой его личности и даже идейных воззрений было рыцарское понятие о чести. Этот «рыцарский кодекс чести» прекрасно вписывался в саму идею обожествления самодержавной власти и придания ей ореола особой чистоты, святости и непогрешимости, которые всячески пропагандировал и насаждал сам будущий император.

В отечественной исторической науке до сих пор продолжается спор о побудительных мотивах, которыми руководствовался Павел I при проведении своей внутренней политики. Например, В.О. Ключевский считал, что вся деятельность Павла носила «не столько политический, сколько патологический характер». Барон Н.К. Шильдер, автор первой научной биографии Павла I, полагал, что буквально все мероприятия павловского правительства были случайными, бесцельными и даже вредными для государственных интересов России. Практически все русские историки считали, что главным побудительным мотивом поведения Павла I было желание противопоставить себя матери, переиначить все сделанное Екатериной и править наперекор заложенным ею традициям государственного управления.

В советской исторической науке (С. Окунь, Ю. Сорокин, Н. Павленко) основной акцент тоже делался на анализе личных качеств и черт характера нового российского монарха. Но при этом считалось, что главными побудительными мотивами деятельности Павла были мания страха и мания величия. Хотя в целом, будучи нацелены на выявление классовой сущности политики Павла I, советские историки все время утверждали, что самими обстоятельствами он был принужден проводить ту же имперскую и продворянскую политику, что и все его предшественники на российском престоле, в том числе ненавистная ему мать.

В годы «горбачевской перестройки» и в постсоветский период ряд современных авторов (В. Томсинов, А. Терещук, С. Постников) попытался отойти от прежних крайне негативных оценок не только его личности, но и деяний, и найти в его поступках и решениях разумное, рациональное зерно. Более того, наметилась явная тенденция обожествить образ благородного рыцаря-монарха, «русского Гамлета и Дон Кихота», ставшего невинной жертвой русских политических масонов и англичан (А. Песков).

При изучении внутренней политики Павла I следует обратить особое внимание на четыре основные направления его деятельности:

1) Важнейшим событием павловского правления стало кардинальное изменение всей прежней системы престолонаследия, которая сложилась в России при Петре I. В начале апреля 1797 г. Павел I подписал два важнейших документа — «Акт о порядке престолонаследия» и «Учреждение об императорской фамилии». По информации историков (М. Зызыкин, М. Максимович), текст первого документа был разработан Павлом еще в 1788 г., перед отъездом цесаревича на русско-шведскую войну (1788―1790), и тогда же был подписан им и его второй супругой, великой княгиней Марией Федоровной.

В отличие от петровского устава «О наследии престола» (1722), который предусматривал, что правящий монарх имел полное право сам назначать себе преемника на престоле, данный Акт вводил наследование по закону, «дабы государство не было без наследников, дабы наследник был назначен всегда законом самим, дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать, дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественного, и избежать затруднений при переходе из рода в род». В отличие от того же петровского устава, который не предусматривал различий в правах для наследников мужского и женского пола, павловский Акт вводил так называемую «австрийскую», или «полусалическую» примогенитуру, при которой преимущество в наследовании имели потомки мужского пола по праву первородства «по прямой нисходящей линии от старшего брата к младшим, а при отсутствии оных к дядьям». Кроме того, он впервые вводил понятие регентства — до 16 лет (для монархов и их наследников) или до 20 лет (для прочих членов императорской фамилии) и запрещал занятие российского престола лицом, не принадлежащим к Русской православной церкви, поскольку русский император де-юре был ее главой.

Одновременно этот Акт был дополнен и уточнен положениями принятого в тот же день «Учреждения об Императорской фамилии», в котором четко определялся состав всей императорской фамилии, иерархическое старшинство ее членов, их права и обязанности, устанавливал гербы, титулы, источники и размеры содержания членов императорской фамилии и т. д. Павел I не только обезопасил себя от непредсказуемого поведения собственной супруги Марии Федоровны, которая гипотетически могла последовать примеру его матери Екатерины II, но и заложил основы принципиально новой системы престолонаследия, которая просуществовала в Российской империи вплоть до 1917 г.

2) В 1797–1798 гг., действуя в пику своей матери, Павел I фактически дезавуировал всю реформу органов центрального управления, проведенную в 1784–1786 гг., и восстановил все упраздненные коллегии, в том числе Берг- и Мануфактур-коллегии, что, по мнению историков (Н. Павленко, А. Каменский, Ю. Сорокин), создало ненужную и даже вредную неразбериху в работе многих органов государственной власти в центре и на местах.

Справедливости ради следует сказать, что некоторые современные авторы (Ю. Сорокин, А. Толочко) высказали смелое предположение, что первоначально император считал необходимым преобразовать все коллегии в министерства и назначать министров, дабы заменить коллективную ответственность личной. По его замыслу предполагалось создать семь министерств: военное, военно-морское, иностранных дел, юстиции, коммерции, финансов и государственного казначейства. Однако затем государь оказался от этой затеи, и задуманная им реформа была проведена в царствование Александра I.

3) По мнению тех же историков, Павел I уделял чрезвычайно большое внимание крестьянскому вопросу. Хотя его политика в этом вопросе была столь же непоследовательна и противоречива, как и личность самого императора.

а) С одной стороны, им были изданы указы, существенно облегчавшие положение владельческих крестьян. В частности, в феврале 1797 г. он запретил продажу дворовых и безземельных крестьян на территории всех российских губерний; в апреле 1797 г. он издал указ «О трехдневной барщине», который наложил запрет на работу крепостных крестьян по воскресным дням и рекомендовал помещикам ограничить барщину тремя днями в неделю; в сентябре 1797 г. император именным указом отменил крайне разорительные для крестьян хлебную, фуражную и подводную повинности и списал все недоимки по подушной подати; в октябре 1798 г. аналогичный запрет на продажу безземельных и дворовых крестьян был распространен на все малороссийские и новороссийские губернии и т. д.

б) С другой стороны, Павел I действовал в полном соответствии с поведением собственной матери как отпетый помещик-крепостник. В частности, в декабре 1796 г. был издан сенатский указ о распространении крепостного права на территории Новороссийской губернии и Области войска Донского; в январе 1797 г. он подписал манифест, в котором под страхом неотвратимой кары всем крепостным крестьянам предписывалось пребывать в повиновении своим господам; в марте 1797 г. император издал новый указ, по которому владельцам купеческих мануфактур было возвращено право покупки крепостных крестьян и т. д.

4) Одновременно Павел I кардинальным образом пересмотрел всю прежнюю политику своей матери по отношению к дворянскому сословию, положив конец «золотому веку российского дворянства»:

а) С одной стороны, он так же щедро, как и мать, раздавал огромные земельные владения (600 тысяч десятин земли) и сотни тысяч крепостных крестьян своим вельможам и фаворитам, а также по-отечески заботился об укреплении позиций благородного сословия в области коммерции, промышленности и предпринимательства.

б) С другой же стороны, он покусился практически на все святые права и привилегии дворян, дарованные благородному сословию Екатериной II. В частности, рядом своих именных указов 1797―1799 гг. он возобновил практику телесных наказаний для дворян за убийство, разбои, пьянство, разврат и служебные проступки; фактически восстановил обязательную военную службу для благородного сословия, заставив многочисленных офицеров-отпускников вернуться в действующую армию и на флот; уничтожил губернские дворянские собрания и запретил уездным предводителям дворянства напрямую обращаться к императору; обязал все дворянское сословие вносить налог на содержание губернских органов местного самоуправления и платить в казну особую подать по 20 рублей с каждой души мужского пола своих собственных владельческих крестьян и т. д. Но особое недовольство дворян вызывало маниакальное и постоянно растущее желание Павла I регламентировать их личную жизнь и быт. Будучи, как и его покойный отец, страстным поклонником Фридриха Великого, Павел I провел совершенно непродуманную военную реформу «на прусский манер», чем настроил против себя широкие круги дворянства, и особенно влиятельную гвардию.

Взойдя на престол, Павел I практически сразу известил союзников России по антифранцузской коалиции — то есть Австрию, Англию и Пруссию, что она не сможет выполнить своих союзнических обязательств и принять участие в боевых действиях против Франции. Одновременно Павел I решил заполучить стратегически важную базу в Средиземном море, и 1797 г. взял под свое покровительство Мальтийский орден. Восходящая звезда французской и мировой политики, генерал Наполеон Бонапарт (1769–1821), отправляясь в свой знаменитый Египетский поход, проигнорировал сей примечательный факт и в 1798 г. захватил Мальту. В результате магистр Мальтийского ордена, австрийский ставленник Фердинанд Гомпеш бежал в Триест, и новым гроссмейстером ордена был провозглашен российский император Павел I, который решил проучить зарвавшегося корсиканского выскочку.

В 1798 г. Россия вступила в ряды Второй антифранцузской коалиции, и по указанию Павла I в австрийские Альпы против армии генерала А. Массенá был послан корпус генерал-аншефа А.М. Римского-Корсакова, а в Средиземное море направлена Черноморская эскадра адмирала Ф.Ф. Ушакова. В октябре 1798 г. объединенный русско-турецкий флот под командованием Ф.Ф. Ушакова захватил Ионические острова и начал осаду крепости Корфу, которая была взята в ходе блестящего штурма в феврале 1799 г.

Тогда же по настоятельной просьбе союзников коалиционные войска в Европе возглавил фельдмаршал А.В. Суворов, которого Павел I вернул из политической ссылки. В начале апреля 1799 г. прославленный русский полководец прибыл на театр военных действий и начал свой знаменитый Итальянский поход. В апреле — мае 1799 г. в сражении на реке Адде он разгромил французскую армию генерала Ж. Моро и освободил Милан, Турин и Александрию, очистив, таким образом, всю территорию Северной Италии от французских оккупантов. Затем А.В. Суворов повернул свои войска против армии генерала Ж. Макдональда, который спешил на помощь генералу Ж. Моро, и в начале июня 1799 г. разгромил французов на реке Треббия и занял стратегически важную крепость Мантуя.

В июле 1799 г. французскую армию возглавил молодой генерал Б. Жубер, который рассчитывал поквитаться с великим русским полководцем у города Нови, где его армия заняла очень удобную позицию. Но в начале августа 1799 г. в одном из самых кровопролитных сражений суворовские чудо-богатыри наголову разгромили французских вояк и обратили их в постыдное бегство.

После этой блестящей победы фельдмаршал А.В. Суворов намеревался начать поход на Париж, но после личной встречи австрийского императора Франца II с Павлом I он получил приказ двигаться в Швейцарию на соединение с корпусом генерала А.М. Корсакова и австрийскими войсками принца Е. Кобургского, которые оказались в крайне затруднительном положении.

10 сентября 1799 г. армия фельдмаршала А.В. Суворова вышла в Швейцарский поход и через уже три дня достигла южных склонов Сент-Готардского перевала, имевшего важное стратегическое значение. А на следующий день авангард русских войск под командованием двух талантливых генералов П.И. Багратиона и М.А. Милорадовича разгромил французский корпус генерала Ж. Лекурба у Чертова моста и овладел Сент-Готардским перевалом.

Две французских армии генералов А. Массенá и Н. Сульта поодиночке разгромили в равнинной Швейцарии корпус генерал-аншефа А.М. Корсакова и австрийские войска генерала Ф. Готца. Не ведая о произошедших событиях в равнинной Швейцарии, 16 сентября 1799 г. А.В. Суворов перешел Росштокский перевал и вышел в Мутенскую долину, где был окружен армией генерала А. Массенá. В течение трех дней русский арьергард под командованием генералов А.Г. Розенберга и М.А. Милорадовича вел неравный бой с армией А.Массенá, который окончился полным разгромом французских войск и выходом русской армии из окружения. А 28 сентября 1799 г. армия фельдмаршала А.В. Суворова вышла в долину Рейна и завершила Швейцарский поход. Несмотря на столь печальный итог Швейцарского похода, произошедший по вине австрийской стороны, великий русский полководец с триумфом вернулся в Петербург, где в октябре 1799 г. именным императорским указом был удостоен высшего воинского звания генералиссимуса русских войск.

Осенью 1800 г. из-за агрессивной политики британского двора, чей флот захватил остров Мальту, Павел I разорвал союзнические отношения с Британией и Австрией и вышел из состава Второй антифранцузской коалиции. В декабре 1800 г. Россия заключила военные союзы с Пруссией, Швецией и Данией, провозгласила политику «вооруженного нейтралитета» против Англии и в январе 1801 г. подписала мирный договор с наполеоновской Францией, которая сама усиленно искала надежных военных союзников в борьбе с британской короной. Павел I был полон решимости начать полномасштабную войну с Британской империей и даже отдал приказ о подготовке военного поход в Индию, но его трагическая гибель положила конец этим наполеоновским планам «последнего рыцаря империи».

Первая антипавловская «конспирация», так называемый «смоленский кружок якобинцев», возникла практически сразу после восшествия Павла I на престол, в начале 1797 г. центральным органом «смоленских якобинцев» был «канальский цех», членами которого стали исключительно армейские офицеры, чьи части были расквартированы на территории Смоленской губернии. Главой этого кружка стал отставной армейский полковник А.М. Каховский, которые долгие годы служил в штабе фельдмаршала А.В. Суворова и пользовался его особым расположением, поэтому сразу после опалы своего «патрона» он тоже был отправлен в отставку. Первоначально именно ему он и предложил возглавить очередной дворцовый переворот, однако после отказа престарелого фельдмаршала Каховский стал искать союзников на стороне. По информации историков (М. Сафонов, О. Михайлов, Н. Михайлова), численность этой «конспирации» составила всего 25–30 старших офицеров, где первую скрипку играли три влиятельных «канальи»: сам полковник А.М. Каховский, отставной и действующий командиры Петербургского драгунского полка полковники П.С. Дехтерев и П.В. Киндяков. Летом 1798 г. «смоленский кружок» был раскрыт и все его члены арестованы. По материалам следствия, которое проводил генерал-майор Ф.И. Линденер, «смоленские якобинцы» готовили убийство Павла I, однако, несмотря на столь тяжкое обвинение, наказание для них оказалось очень странным: ряд из них — генерал от инфантерии Т.И. Тутолмин и подполковник А.П. Ермолов вообще были оправданы, большая часть была сослана «на вечное поселение» в свои имения, и только трое — полковник А.М. Каховский, полковник И.А. Бухаров и майор А.С. Потемкин были заточены в Петропавловскую крепость. Столь мягкое наказание для заговорщиков, вероятно, было связано с тем, что непосредственный начальник генерал-майора Ф.И. Линденера, генерал-прокурор Сената князь П.В. Лопухин представлял императору смоленское дело как «шашни всего нескольких злокозненных офицеров».

Вторая антипавловская «конспирация» возникла тоже в 1797 г., когда широкие круги дворянства в полной мере оценили все прелести недолгого павловского правления. Тогда в числе главных заговорщиков числились цесаревич Александр Павлович, канцлер А.А. Безбородко и молодые друзья наследника престола — князь А.А. Чарторыйский, граф Н.Н. Новосильцев, граф П.А. Строганов и граф В.П. Кочубей. Ряд историков (М. Сафонов, Н. Минаева) считают, что в планы заговорщиков были посвящены и другие влиятельные лица, в частности, фельдмаршал А.В. Суворов, его зять граф Н.А. Зубов и его старший брат, последний екатерининский фаворит, генерал от инфантерии князь П.А. Зубов. На своих тайных совещаниях заговорщики не только вели политические разговоры и разные дискуссии, но и подготовили «Манифест о конституционном устройстве России» и «Записку о потребностях империи Российской». Опасаясь разоблачения, заговорщики вскоре свернули свою деятельность и затаились до лучших времен.

Третья антипавловская «конспирация» сложилась в начале 1800 г., когда вокруг вице-президента коллегии Иностранных дел графа Н.П. Панина и английского посла в России лорда Ч. Уитворта сплотилась новая когорта заговорщиков, среди которых были генерал-губернатор Петербурга граф П.А. Пален, адмирал И.О. де Рибас и родная сестра последнего екатерининского фаворита графиня О.А. Жеребцова. В ноябре 1800 г. к заговору подключились возвращенные из ссылки граф П.А. Зубов и генерал-аншеф Л.Л. Бенигсен, а также командиры лейб-гвардии Семеновского, Кавалергардского и Преображенского полков генерал-майор Л.И. Депрерадович, генерал-лейтенант Ф.П. Уваров и генерал-лейтенант П.А. Талызин. Однако вскоре скоропостижно скончался адмирал И. де Рибас, а граф Н.П. Панин неожиданно попал в опалу, был отставлен от престижной должности и сослан в свое имение под Москву.

Заговорщики не оставили своей затеи, и по информации ряда историков (Е. Шумигорский), продолжали активно сотрудничать с лордом Ч. Уитвортом, который, будучи уже послом в Копенгагене, активно спонсировал третью антипавловскую «конспирацию», передавая крупные денежные средства через графиню О.А. Жеребцову и свою пассию графиню А.И. Толстую.

9 марта 1801 г. генерал-прокурор Сената П.А. Обольянинов доложил Павлу I о существовании заговора против него. Узнав о произошедшем, заговорщики решили незамедлительно действовать. 10 марта граф П.А. Пален, вернувшись с личной аудиенции у Павла I, встретился с цесаревичем Александром, и после состоявшегося разговора заговор вступил в решающую фазу. В ночь с 11 на 12 марта 1801 г. группа заговорщиков под предводительством братьев П.А. и Н.А. Зубовых, П.А. Палена и Л.Л. Бенигсена ворвалась в Михайловский замок и задушила императора Павла в его личных покоях. Скоротечный павловский режим, названный в либеральной публицистике и литературе (Н. Эйдельман) эпохой «военно-политической диктатуры», или «непросвещенного абсолютизма», ушел в историческое небытие.