1. Предварительные замечания.

2. Внутренняя политика Екатерины II (1762―1773).

3. Крестьянская война под руководством Е.И. Пугачева (1773―1775).

   а) Первый период Крестьянской войны (сентябрь 1773 ― март 1774).

   б) Второй период Крестьянской войны (апрель ― июль 1774).

   в) Третий период Крестьянской войны (июль ― сентябрь 1774).

4. Внутренняя политика Екатерины II в 1775―1796 гг.

   а) Губернская реформа 1775 г.

   б) Судебная (1775), полицейская (1782) и коллегиальная (1784―1786) реформы.

   в) Жалованные грамоты дворянству и городам 1785 г.

5. Социально-экономическое развитие России во второй половине XVIII в.

В исторической науке давно дискутируется вопрос о побудительных мотивах, которыми руководствовалась Екатерина II при проведении своего внутриполитического курса.

Одни историки (В. Ключевский) считали, что Екатерина II была до мозга костей русским государственным деятелем, которая лицемерно прикрывалась идеями «просвещенного абсолютизма».

Другие историки (В. Козлов) утверждали, что весь период правления Екатерины II представлял собой политику сплошной импровизации, которая была обусловлена огромным влиянием на нее многочисленных и по большей части бездарных фаворитов.

Третьи историки (Н. Чечулин, Н. Павленко, А. Каменский) полагают, что Екатерина II была вполне искренним реформатором либерального толка, и вся ее кипучая деятельность была направлена на осуществление заранее продуманной и комплексной программы реформ в духе идей «просвещенного абсолютизма».

В отечественной историографии всегда существовало разное понимание самой сути и содержания политики «просвещенного абсолютизма». В русской исторической науке (С. Татищев, Н. Кареев, А. Брикнер) «просвещенный абсолютизм» рассматривался как прочный союз самодержавной власти с идеями европейского Просвещения, который преследовал вполне определенные реформаторские цели и задачи. В советской (М. Покровский, Н. Дружинин, Н. Ерошкин) и отчасти современной (Е. Сальников) историографии политика «просвещенного абсолютизма», напротив, всегда трактовалась крайне негативно, как либеральная демагогия самодержавия в эпоху кризиса и разложения феодализма. В постсоветскую эпоху (Н. Павленко, В. Моряков, А. Каменский, А. Мыльников) «просвещенный абсолютизм» стали рассматривать менее критически, отмечая, что этот политический курс был общеевропейским философско-политическим явлением, составившим закономерную стадию государственного развития многих европейских государств, поэтому проводниками этой политики были и шведский король Густав III, и австрийский император Иосиф II, и прусский король Фридрих II, и российская императрица Екатерина II.

В отличие от предыдущих дворцовых переворотов, переворот 1762 г. не сопровождался сменой правящей элиты. На первых порах все свои посты сохранили многие вельможи предыдущего царствования, в частности глава внешнеполитического ведомства канцлер граф М.И. Воронцов, генерал-прокурор Сената А.И. Глебов, фельдмаршалы А.И. Шувалов и Н.Ю. Трубецкой и другие влиятельные персоны. Екатерина II вернула из ссылки и приблизила ко двору двух самых заслуженных вельмож елизаветинской эпохи — бывшего генерал-прокурора Сената князя Я.П. Шаховского и графа А.П. Бестужева-Рюмина. Во многом это было продиктовано тем, что самой Екатерине, сознававшей всю шаткость своего положения на троне, было жизненно необходимо заручиться поддержкой как можно большего числа самых опытных и толковых управленцев предыдущей эпохи.

Тем же обстоятельством было продиктовано и то, что при своем вступлении на престол Екатерина II практически сразу подтвердила манифест «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», поскольку, будучи искренней противницей этого документа, она так и не рискнула пойти на открытый конфликт со всем благородным сословием. Вопреки своим личным убеждениям, она столь же решительно отвергла сенатский указ «О секуляризации монастырских и церковных земель» и «Проект учреждения Императорского совета», разработанного канцлером графом Н.И. Паниным, который ряд авторов (Н. Чечулин, Н. Минаева, В. Петрова) расценивал как новую «аристократическую конституцию».

Единственным новшеством, взятым из «Проекта» графа Н.И. Панина, стала реформа Правительствующего сената, в ходе которого он был разделен на шесть департаментов и окончательно потерял свою прежнюю роль высшего административного органа империи, сохранив за собой лишь функции высшей судебной инстанции. Екатерина II значительно повысила роль генерал-прокурора Сената, который, помимо исполнения своих традиционных полномочий, стал фактически министром юстиции и министром финансов Российской империи.

Однако уже в начале 1764 г., почувствовав себя более уверенно на троне, Екатерина II избавилась от прежних влиятельных вельмож и сделала ставку на новое поколение русских государственных деятелей: генерал-прокурора Сената князя А.А. Вяземского, президента Коллегии иностранных дел графа Н.И. Панина, статс-секретарей А.В. Олсуфьева, А.В. Храповицкого и Г.Н. Теплова, а также своих всемогущих фаворитов — графа Г.Г. Орлова, князя Г.А. Потемкина и других.

Опираясь на эту когорту новых сановников империи, Екатерина II вернулась к проблеме церковного землевладения, и уже в феврале 1764 г. подписала новый указ «О секуляризации всех монастырских и церковных земель» и передаче всех монастырских крестьян, получивших статус экономических, в ведение Коллегии экономии, первым президентом которой был назначен гофмейстер императорского двора генерал-поручик князь Б.А. Куракин. В том же 1764 г. Екатерина II полностью упразднила военно-полковую автономию Малороссии, и управление этой обширной территорией вновь было передано в руки воссозданной Малороссийской коллегии, президентом которой был назначен генерал-аншеф П.А. Румянцев.

В ноябре 1765 г. Екатерина II, серьезно озаботившись проблемами экономического положения страны, по прошению ряда видных вельмож, в частности, графа Г.Г. Орлова, графа Р.И. Воронцова, графа И.Г. Чернышева и графа А.В. Олсуфьева, учредила Вольное экономическое общество, а затем приступила к сочинению своего знаменитого «Наказа» «Комиссии об уложении». Попытки проведения новой законодательной реформы неоднократно предпринимались и Петром I в 1700, 1714, 1719―1725 гг., и Екатериной I в 1725–1727 гг., и Елизаветой Петровной в 1754–1761, однако работа их уложенных комиссий не увенчалась созданием нового свода законов. Поэтому Екатерина II вновь вернулась к этой острой проблеме и уже в декабре 1766 г., окончив написание своего знаменитого «Наказа», издала указ о созыве новой «Комиссии об уложении».

Эта уложенная комиссия отличалась от своих предшественниц, по крайней мере, тремя интересными особенностями.

1) Во-первых, более широким «народным представительством», поскольку право избирать новый «депутатский корпус» впервые было предоставлено не только благородному дворянству и российскому купечеству, но также государственным крестьянам и оседлым «инородцам». Крепостные крестьяне, а также все православное духовенство вообще не были представлены в этой комиссии, за исключением новгородского митрополита Димитрия, который представлял не само духовенство, а лишь орган государственной власти — Святейший синод. Всего же, по подсчетам известного русского юриста профессора В.Н. Латкина, автора фундаментальной монографии «Законодательные комиссии в России в XVIII столетии: историко-юридическое исследование» (1887), состав депутатского корпуса последней уложенной комиссии выглядел следующим образом: из 564 депутатов 28 были от центрального правительства, 161 — от дворян, 208 — от посадских, 79 — от крестьян, 54 — от казаков и 34 — от иноверцев.

2) Другая особенность екатерининской «Комиссии об уложении» состояла в том, что накануне ее открытия всем депутатам был роздан императорский «Наказ», написанной Екатериной II в 1765―1766 гг. В отечественной исторической науке (В. Сергеевич, М. Белявский, О. Омельченко) существует устойчивое представление о сугубо компилятивном характере этого сочинения, однако данное утверждение не вполне корректно. Действительно, больше половины всех статей этого «Наказа» были практически полностью заимствованы из известных работ Шарля Монтескье «О духе законов» (1748) и Чезаре Беккария «О преступлениях и наказаниях» (1764). Однако реально екатерининский «Наказ» стал продуктом творческой переработки и ряда других известных европейских трактатов, в частности, работ двух известных немецких «полицистов» — И.Г. Юсти «Политическая экономика» (1759) и Я.Ф. Бильфельда «Политические наставления» (1764). Более того, как отметили авторитетные историки (Н. Павленко, Л. Милов), в процессе работы над своим «Наказом» Екатерина II создала собственную, вполне оригинальную политико-правовую концепцию, существенно деформировав идеи европейского Просвещения применительно к российской действительности и обосновав ряд «новаторских» идей, в частности, незыблемость самодержавного правления в Российской империи, ибо иная форма правления для столь огромной страны была бы не только вредна, но и просто разорительна.

3) Третья особенность «Комиссии об уложении» состояла в том, что практически все депутаты прибыли в Москву со своими местными «наказами», которые были составлены участниками «выборных кампаний» с учетом многочисленных сословных пожеланий и требований. В частности, русская аристократия требовала отменить петровскую «Табель о рангах», провинциальное дворянство желало ужесточить меры в отношении беглых крепостных крестьян и холопов, посадский люд, прежде всего купечество, ратовал за предоставление им всех дворянских привилегий, казенные крестьяне выступали за сокращение подушной подати и т. д. Практически все местные наказы содержали кучу жалоб на традиционные волокиту и мздоимство и в центральных, и в местных государственных учреждениях и канцеляриях. Общее количество таких наказов существенно превышало численность самих депутатов, и по оценкам историков, составляло не менее 2500 «челобитных».

Что касается внутреннего содержания «Наказа», который в период работы уложенной комиссии в 1768 г. был дополнен еще двумя главами, то он состоял из 22 глав и 655 статей:

I–V главы (1—38 статьи) содержали общие принципы государственного устройства;

VI–VII главы (39–79 статьи) были посвящены основам государственной законодательной политики;

VIII–IX главы (80—141 статьи) содержали нормы уголовного права и судопроизводства;

X глава (142–250 статьи) практически целиком излагала концепцию уголовного права Ч. Беккариа;

XI―XVIII главы (251―438 статьи) определяли порядок сословной организации русского общества;

XIX―ХХ главы (439–521 статьи) оговаривали профессиональные вопросы юридической техники;

XXI глава (522―562 статьи) содержала основы административно-полицейского управления; и наконец,

XXII глава (563–655) регулировала все важнейшие вопросы в финансовой сфере.

Формально уложенная комиссия просуществовала до конца правления Екатерины II, но реально она работала гораздо меньше. Активная фаза этой работы пришлась только на июль 1767 г. ― январь 1769 г., когда состоялось 204 пленарных заседания, в ходе которых обсуждались самые насущные вопросы о положении и интересах различных сословий Российской империи, в том числе отмены петровской «Табели о рангах», распространения дворянских привилегий на купеческое сословие, сокращения подушной подати, развития промышленности и торговли, реформы судоустройства и т. д. Помимо пленарных заседаний Большого собрания, депутаты уложенной комиссии работали в рамках 15 частных комиссий, где значительно более подробно и детально обсуждались различные проекты отмены крепостного права (А. Алейников, А. Маслов), установления фиксированных феодальных повинностей крепостных крестьян (Г. Коробьин, Я. Козловский) и другие острые вопросы. Именно это обстоятельство весьма насторожило руководство уложенной комиссии. По совету ее председателя (маршала) генерал-аншефа А.И. Бибикова под предлогом начала Первой русско-турецкой войны (1768―1774) Большое собрание уложенной комиссии было распущено и до конца 1771 г. продолжали работать только ряд частных комиссий.

По мнению ряда историков (Н. Павленко, А. Каменский), единственным реальным итогом работы уложенной комиссии стало преподнесение Екатерине II титула «Матери Отечества», что имело огромное политическое значение, поскольку знаменовало собой новую коронацию императрицы, но уже не кучкой заговорщиков, возведших ее на престол летом 1762 г., а представителями всех сословий Российской империи. Хотя, конечно, положительный итог работы уложенной комиссии состоял и в том, что матушка-императрица получила богатый и разнообразный материал об интересах и чаяниях различных сословий Российской империи и реальном положении дел в различных регионах страны.

В условиях начавшейся русско-турецкой войны Екатерина II, столкнувшись с острой нехваткой наличных денежных средств, выступила с инициативой проведения новой денежно-финансовой реформы, которая затронула и банковскую сферу, и сферу наличного денежного обращения, где впервые появились бумажные деньги, или ассигнации. Сама идея выпуска бумажных денежных купюр была озвучена еще во времена Елизаветы Петровны тогдашним президентом Кригскомиссии князем Я.П. Шаховским, который, управляя всеми госрасходами в годы Семилетней войны (1756―1763), предложил правительству выпустить в наличное обращение первые бумажные деньги — так называемые «цидульки». Тогда эта идея была отвергнута.

В очередной раз к ней вернулись при Петре III, который в мае 1762 г. принял единоличное решение учредить Государственный банк, который по образцу Банка Англии имел бы право выпуска банковских билетов. Сразу после дворцового переворота реализация этого проекта была вновь отложена. Разгоравшаяся Первая русско-турецкая война (1768–1774) и хронический дефицит государственного бюджета вновь пробудили интерес к идее выпуска бумажных денег. В 1768 г. гофмаршал и камергер императрицы граф К.Е. Сиверс подал государыне «Записку», в которой убедительно обосновал выгоды хождения бумажных денег и предложил: 1) выпустить в наличный оборот наряду с золотой, серебряной и медной монетой так называемые «цеттели» — бумажные ассигнации, которые могли бы свободно обмениваться на звонкую монету и приниматься как законное платежное средство на всей территории страны, и 2) для выпуска и выдачи этих ассигнаций учредить специальный Государственный банк.

В декабре 1768 г. был обнародован именной императорский манифест «Об учреждении в Санкт-Петербурге и Москве Государственных банков для обмена ассигнаций». В самом манифесте основной причиной введения в наличный оборот бумажных денежных купюр назвали «тягость медной монеты», затруднявшей ее обращение в наличном обороте. Подлинную причину введения бумажных ассигнаций вскоре озвучил генерал-прокурор Сената князь А.А. Вяземский, который прямо завил, что именно они должны были покрыть расходы, связанные с Первой русско-турецкой войной (1768―1774).

В царском манифесте говорилось, что отныне для выпуска государственных ассигнаций в Санкт-Петербурге и Москве учреждается две конторы Ассигнационного банка, а государственные ассигнации, выпускаемые им, имеют равное хождение с монетой и «являющимся людям с теми ассигнациями выдавать за оные денег, сколько надлежит, немедленно». Кроме того, было установлено, что выпуск бумажных денег не должен превышать наличную сумму звонкой монеты, находящейся в самом этом банке. Изначальный капитал Ассигнационного банка составлял 1 млн рублей медных денег, этот металлический фонд полностью обеспечивал эмиссию бумажных денег, лимит которых как раз и был определен в 1 млн рублей.

Вместо пяти номиналов, которые были предусмотрены указом Петра III о выпуске банковских нот, Екатерина II оставила только четыре банкноты номиналом в 25, 50, 75 и 100 рублей. Вскоре их осталось всего три из-за непреодолимого соблазна разных «грамотеев» исправлять на совершенно одинаковых денежных купюрах двойку на семерку. Поэтому казне пришлось срочно выкупить все 75-рублевые ассигнации и отменить их.

В 1769 г. капитал Дворянского заемного банка был пополнен Ассигнационным банком на сумму в 300 тысяч рублей, и в дальнейшем Ассигнационный банк продолжал постоянно пополнять капитал Дворянского банка, вплоть до его закрытия в 1786 г. А начиная с 1770 г. он начал принимать и первые депозитные вклады с выплатой до 5 % годовых.

На рубеже 1760―1770-х гг. в разных уголках Российской империи произошло несколько десятков крупных антиправительственных выступлений, среди которых особым размахом отличались Кижское восстание (1769―1771) и Чумной бунт в Москве (1771). Все эти социальные конфликты стали предвестниками самой мощной Крестьянской войны под руководством Е.И. Пугачева (1773―1775), которая до основания потрясла основы Российской империи. Непосредственным поводом для ее начала стало резкое обострение ситуации в землях Яицкого казачьего войска, где в марте 1772 г. после подавления мощного бунта яицких казаков были упразднены общевойсковой круг, войсковая канцелярия и должности станичных атаманов, все казаки были разделены на полки и подчинены оренбургскому войсковому начальству, а в столице казачьего войска Яицком городке вся полнота власти была сосредоточена в руках коменданта гарнизона подполковника П.Г. Симонова.

В такой чрезвычайно накаленной обстановке в сентябре 1773 г. на Яике объявился бывший донской казак и беглый казанский арестант Емельян Иванович Пугачев (1742―1775), который выдал себя за чудом спасшегося императора Петра III. Этот человек и возглавил новый бунт яицких казаков, который вскоре перерос в самую мощную крестьянскую войну, которую традиционно делят на три периода.

17 сентября 1773 г. с небольшим отрядом яицких казаков, численность которого была всего 80 человек, «ампиратор Петр Федорович» вышел из хутора Толкачевых к Яицкому городку. По дороге восставшие казаки захватили Бударинский форпост, но взять хорошо укрепленную столицу яицкого казачьего войска пугачевцы так и не смогли. Тогда Е.И. Пугачев принял решение не тратить драгоценное время попусту и приказал двигаться далее, вверх по Яику к губернской столице городу Оренбург. В конце сентября ― начале октября 1773 г. повстанческая армия Е.И. Пугачева практически без боя овладела на Яике многочисленными городками, крепостями и форпостами, в том числе Татищевой, Нижне-Озерной и Рассыпной. А в середине октября 1773 г., взяв Чернореченскую крепость, повстанческая армия подошла к Оренбургу, однако сходу взять хорошо укрепленную крепость так и не смогла, и казаки были вынуждены начать ее осаду, которая затянулась на долгие шесть месяцев.

На помощь оренбургскому губернатору генерал-майору И.А. Рейнсдорпу были посланы два отряда правительственных войск под командованием генерала В.А. Кара и полковника И.М. Чернышева. На подходе к Оренбургу генерал-майор В.А. Кар был разбит отрядами А.Овчинникова и И.Чики-Зарубина и поспешно бежал под Казань, а затем под стенами самого Оренбурга Е.И. Пугачев разгромил и отряд полковника П.М. Чернышева.

В ноябре 1773 г. в пяти верстах от Оренбурга в Бердской слободе для руководства боевыми действиями повстанческой армией и поддержанием порядка в лагере восставших были созданы Ставка «ампиратора Петра Федоровича» и Государственная военная коллегия, ставшая высшим военным, административным и судебным органом всей повстанческой армии. Членами Военной коллегии стали ближайшие соратники Е.И. Пугачева: его «господа енералы и полковники» — Иван Чика-Зарубин, Андрей Овчинников, Афанасий Соколов (Хлопуша), Дмитрий Караваев и «статс-секретарь государя-амператора» Иван Почиталин, который был автором всех «царских манифестов».

Армия восставших продолжала расти как на дрожжах. В ноябре 1773 г. под знамена Е.И. Пугачева перешли калмыки Федора Дербетова, башкиры Кинзи Арасланова и Салавата Юлаева, а также многие другие разрозненные повстанческие отряды, действовавшие на Урале и в Поволжье. Казацкое восстание стало постепенно перерастать в мощную Крестьянскую войну.

В декабре 1773 г. по указанию Е.И. Пугачева И. Чика-Зарубин отбыл на уральские заводы для организации производства пушек, а затем начал поход на Уфу. И хотя многотысячная армия «графа Ивана Никифоровича Чернышева» взять Уфу так и не смогла, поход пугачевцев всколыхнул практически весь Урал и ряд районов Западной Сибири. К февралю 1774 г. повстанческая армия И. Белобородова взяла под контроль более 90 горнорудных и металлургических заводов Урала. А в Поволжье отряды повстанцев взяли под контроль Самару, Бузулук, Ставрополь и другие крупные уездные города.

В этой критической ситуации, оценив всю угрозу пугачевского бунта, Екатерина II в знак поддержки и солидарности со всем поволжским дворянством объявила себя «почетной казанской помещицей» и назначила новым главнокомандующим правительственных войск энергичного и опытного генерал-аншефа А.И. Бибикова. В марте 1774 г. отряд полковника И.И. Михельсона нанес крупное поражение отрядам И. Белобородова и И. Чики-Зарубина под Уфой, а отряд генерал-майора М.Г. Голицына разгромил основные силы Е.И. Пугачева под Татищевой крепостью и вынудил его снять осаду Оренбурга. Затем отряд генерала П.Д. Мансурова занял Илецкий, и чуть позже Яицкий городки. В этой ситуации в начале апреля 1774 г. с остатками своей повстанческой армии, которая насчитывала всего 500 яицких казаков, Е.И. Пугачев уходит на Урал, где начался новый, второй этап Крестьянской войны.

В апреле ― июне 1774 г. главные события Крестьянской войны развернулись на территории горнозаводского Урала и Башкирии. Шествие пугачевской армии по территории Урала было победоносным, но шедшие по пятам пугачевцев правительственные войска под командованием генерал-аншефа А.И. Бибикова и полковника И.И. Михельсона не давали ей возможности закрепиться и перевести дух. Она была вынуждена оставлять за собой сожженные и разрушенные крепости, заводы и мосты, что вызывало ропот и недовольство у многих местных работных людей и серьезно суживало социальную базу бунтовщиков.

После взятия Магнитной повстанческая армия Е.И. Пугачева вновь значительно выросла до 10 тысяч бойцов, в основном за счет отрядов И. Белобородова, А. Овчинникова, А. Перфильева и других его сподвижников. Однако плохо вооруженная и мало обученная армия повстанцев не могла успешно противостоять регулярным правительственным войскам. В конце мая 1774 г. под Троицкой крепостью состоялось ожесточенное сражение бунтовщиков с войсками генерала И.А. Деколонга, в результате которого повстанцы потеряли почти половину своей армии, огромный обоз с провиантом и фуражом и всю полевую артиллерию.

В июне 1774 г., после соединения с кавалерией С. Юлаева, на очередном военном совете было принято решение двигаться в крестьянские районы Поволжья. В связи с этим обстоятельством уже к июлю 1774 г. в рядах повстанческой армии, численность которой выросла до 20 тысяч бойцов, значительно возрос и удельный вес крестьян. А уже в начале июля 1774 г. пугачевцы подошли к Казани, где произошло одно из самых кровопролитных и крупнейших сражений всей Крестьянской войны. 12 июля 1774 г. повстанческая армия ворвалась в город и начала штурм Казанского кремля. В этот самый решающий момент боя в город вошли части полковника И.И. Михельсона, которые нанесли новое сокрушительное поражение восставшим и вынудили их поспешно бежать с поля брани.

17 июля 1774 г. Е.И. Пугачев с несколькими сотнями яицких казаков переправился на правый берег Волги, где начался новый, третий и последний этап крестьянский войны. По своим масштабам этот этап пугачевского бунта далеко превзошел все, что было до него. При первых же слухах о приближении повстанческой армии и неоднократных оглашений знаменитого пугачевского манифеста от 31 июля 1774 г., в котором «ампиратор Петр Федорович» жаловал «сим имянным указом с монаршим и отеческим нашим милосердием находившихся прежде в крестьянстве и в подданстве помещиков, и награждаем волностию и свободою от подушных и протчих денежных податей», крепостные крестьяне стали массово жечь дворянские усадьбы, «ловить, казнить и вешать» самих помещиков, их приказчиков, чиновников уездных администраций, и целыми деревнями и селами переходить на сторону восставших. Только по официальным данным, летом 1774 г. пугачевцы казнили более 3000 помещиков и чиновников многих уездных администраций.

После смерти генерал-аншефа А.И. Бибикова и окончания Первой русско-турецкой войны (1768–1774) против Е.И. Пугачева были посланы новые армейские части во главе с генерал-аншефом П.И. Паниным, который был назначен новым главнокомандующим, и генерал-поручиком А.В. Суворовым, который возглавил передовой армейский корпус. В результате Е.И. Пугачев потерпел очередное поражение под Курмышом, резко повернул на юг и двинул свою армию на Дон. В июле ―августе 1774 г. повстанческая армия без боя заняла Саранск, Пензу, Саратов, Камышин и другие города Среднего Поволжья. По пятам Е.И. Пугачева постоянно шла отборная и хорошо вооруженная армия генерал-майора И.И. Михельсона, которая не давала ему опомниться и перевести дух.

В конце августа 1774 г., измотанная и почти безоружная армия повстанцев подошла к Царицыну, однако взять его так и не смогла, и двинулась дальше, вниз по Волге. Здесь, у Черного Яра, генерал-поручик А.В. Суворов, принявший командование у генерала И.И. Михельсона, догнал армию повстанцев и полностью разбил ее. После сокрушительного поражения с небольшой ватагой своих сподвижников Е.И. Пугачев опять перебрался на левый берег Волги и ушел в Заволжские степи.

В рядах самих яицких казаков возник заговор против Е.И. Пугачева, и в середине сентября 1774 г. казаки-заговорщики, в числе которых были Иван Творогов, Федор Чумаков, Тимофей Железнов и Иван Бурнов, схватили своего предводителя и выдали его А.В. Суворову. Сначала Е.И. Пугачев был доставлен в Яицкий городок, а оттуда в специальной железной клетке отправлен в Москву. В конце декабря здесь состоялся «скорый и правый суд», который вынес смертный приговор самому Е.И. Пугачеву и его ближайшим соратникам Афанасию Перфильеву, Тимофею Падурову, Максиму Шигаеву и другим. А 10 января 1775 г. Е.И. Пугачев и его соратники были обезглавлены на Болотной площади в Москве.

В русской исторической науке (М. Голицын, С. Татищев, Н. Дубровин) движение Е.И. Пугачева практически всегда оценивали крайне негативно как бунт «черни» против законной власти, да еще вспыхнувший в самый разгар кровопролитной русско-турецкой войны. В советской исторической науке, руководствуясь хорошо известным положением марксизма о «классовой борьбе как локомотиве истории», пугачевский бунт, напротив, всячески превозносили как одно из самых мощных антифеодальных движений в истории России, а самого Емельяна Пугачева почитали как национального героя и борца за народное счастье и исторический прогресс. При этом все советские историки (М. Тихомиров, В. Мавроди», М. Жижка, В.И. Буганов) зачастую просто игнорировали разбойный характер этого движения, которое сопровождалось массовыми казнями, грабежами и погромами.

В исторической науке (О. Омельченко) и околонаучной среде (А. Буровский) до сих пор существует устойчивое мнение, что после Крестьянской войны Е.И. Пугачева начинается новый период во внутренней политике Екатерины II, который характеризовался открытой дворянской реакцией. Большая часть современных авторов (Н. Павленко, А. Каменский) считает, что и после пугачевского бунта Екатерина II сохранила приверженность основным идеям просветительской идеологии, поскольку именно в этот период она провела губернскую, судебную, полицейскую и коллегиальную реформы, а также инициировала издание знаменитых Жалованных грамот дворянству и городам.

Крестьянская война Е.И. Пугачева со всей очевидностью продемонстрировала слабость всех губернских и уездных органов власти, которые оказались просто неспособны собственными силами поддерживать режим законности и правопорядка в стране. Поэтому главной заботой Екатерины II стало проведение очередной реформы местного управления, идея которой витала в воздухе задолго до пугачевского бунта. После пятимесячного обсуждения аж 19 проектов губернской реформы, в начале ноября 1775 г. государыня-императрица подписала указ «Учреждение для управления губерний Всероссийской империи», который преследовал две главных цели:

• усилить административный и судебный аппараты власти на местах;

• создать более совершенную систему взимания налогов, сборов и подушной подати.

В соответствии с «Учреждением о губерниях» вместо ранее существовавшего трехчленного административно-территориального деления на губернию — провинцию — уезд, вводилось двухчленное деление на губернию — уезд, в основу которого был положен принцип численности податного населения. В соответствии с этим принципом численность податного населения в губерниях должна была составлять 300―400 тысяч душ, а в уездах, соответственно, 20–30 тысяч душ. В итоге вместо существовавших ранее 23 губерний было создано 50 губерний.

Отныне ключевой фигурой всего местного управления страны становился губернатор, назначаемый лично императрицей, который возглавлял «губернское правление», состоящее из самого губернатора, губернского прокурора и двух сотников. Этот орган исполнительной власти:

• осуществлял руководство и общий надзор за деятельностью всех государственных учреждений и должностных лиц на территории губернии;

• отвечал за публикацию и распространение всех законов и правительственных актов и строго следил за их точным и своевременным исполнением.

Кроме того, в рамках каждого «губернского правления» существовали разные специальные учреждения. В частности, всеми губернскими доходами и расходами, а также управлением промышленными и коммерческими предприятиями ведала Казенная палата, руководитель которой, как и сам губернатор, назначался центральной властью. В каждой российской губернии насчитывалось от 10 до 15 уездов, главой которых становился капитан-исправник, избираемый на три года дворянским уездным собранием.

Помимо губерний, во многих регионах империи были образованы так называемые генерал-губернаторства, или наместничества, которые создавались на территории 2-3-х губерний и возглавлялись генерал-губернатором или «государевым наместником», назначаемым лично императрицей. Главной функцией всех «государевых наместников», которым подчинялись губернские наместники и губернаторы, стало руководство армейскими частями и военными гарнизонами, а также введение в случае необходимости чрезвычайного положения на вверенных им территориях. Хотя ряд современных авторов (М. Шелковенко) утверждают, что наместничества больше представляли собой чисто административную надстройку над губерниями, главной целью которых был контроль за работой губернских и уездных властей.

В 1775 г. в качестве «пробного шара» были учреждены Тверское и Смоленское наместничества, которые возглавили генералы Я.Е. Сиверс и А.И. Глебов. Уже в 1777―1779 гг. на административной карте Российской империи появились Владимирское (Р.Л. Воронцов), Нижегородское (А.А. Ступишин), Рязанское (М.Н. Кречетников), Орловское (Н.В. Репнин), Ярославское (А.П. Мельгунов), Псковское (П.Д. Мансуров), Могилевское (З.Г. Чернышев), Полоцкое (И.М. Ребиндер) и другие генерал-губернаторства.

В соответствии с тем же «Учреждением о губерниях» все губернские и уездные города становились отныне самостоятельными административными единицами, управление которыми было полностью передано выборным городским магистратам и городничим, которых назначал Правительствующий сенат.

Генерал-губернаторство (генерал-губернатор)

•Губерния (губернатор)

•Уезд (капитан-исправник)

•Город (городничий)

Тем же «Учреждением о губерниях» была проведена и судебная реформа, которая впервые была предпринята Екатериной II еще в 1769 г., когда в рамках «Комиссии об уложении» был подготовлен законопроект «О судебных местах». Тогда, в связи с начавшейся Первой русско-турецкой войной (1768―1774), реализация этого проекта была отложена, и только спустя шесть лет правительство вновь вернулось к решению этой проблемы. На сей раз в основу организации судебной власти на местах был опять положен не административно-территориальный, а сословный принцип.

1) для дворян создавался Верхний земский суд, состоящий из двух департаментов по уголовным и гражданским делам;

2) для купцов и мещан — выбираемый ими губернский магистрат;

3) для государственных крестьян — верхняя расправа, дела в которой рассматривались назначаемыми чиновниками.

Все губернские суды выступали в качестве судов I и II инстанции, то есть могли рассматривать дела по существу и одновременно выступать в качестве апелляционного суда на решения, принятые нижестоящими уездными судами.

1) для дворян создавались уездные суды, члены которых избирались самим дворянством на три года;

2) для всех горожан — выбираемый ими городской магистрат;

3) для государственных крестьян — назначаемая нижняя расправа.

В данном случае все уездные суды могли выступать только в качестве судов I инстанции, то есть рассматривать дела только по существу.

Для дворян → Верхний земский суд

•Уездный суд

Для горожан → Губернский магистрат

•Городской магистрат

Для крестьян → Верхняя расправа

•Нижняя расправа

Проведенная правительством судебная реформа так и не смогла решить две главных проблемы: 1) создать бессословный общегражданский суд и 2) отделить судебную власть от исполнительной власти, поскольку все председатели губернских судов назначались правительством, а губернатор имел право приостанавливать исполнение всех приговоров и утверждать смертные и ряд других приговоров губернских судов.

В 1782 г. в развитие судебной реформы был принят «Устав благочиния», в соответствии с которым во всех городах была создана централизованная система полицейского управления. В соответствии с данным «Уставом» коллегиальным органом полицейского управления в городах становилась управа благочиния, в которую входили полицмейстер, обер-комендант, городничий и ряд других должностных лиц. По числу зданий город делился на части и кварталы, где полицейские управления, соответственно, возглавляли частный пристав и квартальный надзиратель.

Поскольку после проведения губернской реформы оперативное руководство всей казенной промышленностью, торговлей и сбором податей было отдано в руки местных органов власти, в 1784―1786 гг. Екатерина II провела очередную реформу центрального управления, в результате которой были ликвидированы все финансово-хозяйственные коллегии, за исключением четырех силовых ведомств — Иностранной коллегии, Военной коллегии, Адмиралтейств-коллегии и Юстиц-коллегии. Были значительно расширены права Правительствующего сената во главе с князем А.А. Вяземским, который занимал этот пост почти тридцать лет (1763–1792).

21 апреля 1785 г. Екатерина II подписала два самых знаменитых документа своего царствования: «Грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» и «Грамоту на права и выгоды городам Российской империи».

«Жалованная грамота дворянству» представляла собой системный свод всех прав и привилегий, дарованных дворянскому сословию на протяжении всего XVIII века: вольности дворян от обязательной государственной службы, уплаты податей, телесных наказаний, монопольного права дворян на владение землей и крестьянами и т. д. «Жалованная грамота» закрепляла за благородным дворянским сословием право заниматься предпринимательской и коммерческой деятельностью, неограниченно распоряжаться своими земельными владениями и иной движимой и недвижимой собственностью, в том числе крепостными крестьянами, и т. д. Важным положением «Жалованной грамоты» стала кодификация дворянского самоуправления, поскольку отныне во всех уездах и губерниях страны создавались корпоративные дворянские собрания, которые получали право сношения не только с губернатором, генерал-губернатором и Правительствующим сенатом, но даже с самой императрицей.

«Жалованная грамота городам» — первый нормативный акт такого рода:

1) Устанавливала деление всего городского населения на шесть основных разрядов — а) владельцев городских усадеб и землевладельцев, б) купцов трех гильдий, в) ремесленников и их подмастерьев, состоящих в цехах, г) иностранцев и иногородних граждан, д) именитых граждан, т. е. бургомистров, членов магистратов и банкиров, и е) мещан, т. е. городских обывателей.

2) Узаконивала новые существенные привилегии для двух первых разрядов — владельцев городских усадеб (дворян, чиновников и духовенства) и купечества, поделенного по имущественному цензу на три гильдии. Купцы первых двух гильдий также освобождались от телесных наказаний, подушной подати, рекрутской повинности и ряда казенных служб. Сословный статус купца отныне всецело зависел от его имущественного состояния, поскольку в случае разорения и банкротства он утрачивал его и становился разгильдяем.

Во всех городах вводилась новая система городского самоуправления. Наряду с городским магистратом и ратушей к управлению городом привлекались сразу три органа местного самоуправления: «Общая градская дума», «Шестигласная дума» и «Собрание градского общества», что, безусловно, серьезно запутало и без того громоздкую систему городского управления.

Высшим звеном городского самоуправления являлось «Собрание градского общества», в котором могли заседать лишь горожане, обладавшие капиталом не менее 5000 рублей. Это собрание состоятельных горожан избирало городского голову, бургомистров и других должностных лиц. «Общая градская дума», в ведении которой находились вопросы управления городским хозяйством, избиралась гражданами всех 6 разрядов. Из состава этой думы выбиралась «Шестигласная дума», в которую входили городской голова и по одному представителю от каждого городского разряда.

Наряду с новыми органами городского самоуправления был сохранен и городской магистрат, который помимо чисто судебных функций был наделен и частью административных полномочий, в частности контроля за деятельностью органов городского самоуправления. Но, при всем при этом, огромные полномочия по управлению городом сохранялись в руках городничего и полицмейстера, которые являлись государственными должностными лицами и назначались центральной властью.

По мнению большинства советских и современных историков (Н. Дружинин, Н. Павленко, И. Ковальченко, Л. Милов), главное качественное новшество в экономическом развитии страны состояло в начале разложения феодально-крепостнической системы хозяйства и формировании буржуазных производственных отношений. Справедливости ради следует сказать, что ряд их современных оппонентов (Б. Миронов) отрицает данный вывод и говорит о том, что кризис барщинной системы хозяйства не был равен кризису самой системы феодальных отношений, которые еще не исчерпали своего потенциала.

1) Начало разложения феодально-крепостнической системы было связано с утратой одного из характерных признаков барщинного феодального хозяйства — его натуральной замкнутости и установления более прочных и регулярных связей с рынком.

2) Вторым признаком разложения барщинной системы хозяйства является появление в юго-западных и южных губерниях страны так называемой «месячины», которая отрицала такую базовую черту барщинного хозяйства, как наделение крестьянина основным средством производства — землей, поскольку помещики стали насильно сгонять крестьян со своих земельных наделов и переводить их в разряд безземельных батраков.

3) Третьим признаком кризиса феодальных отношений стал быстрый рост в центральных уездах страны такой новой формы феодальной эксплуатации, как денежная рента, когда помещики сознательно переводили своих крепостных крестьян с барщины на денежный оброк.

4) Разложение феодально-крепостнической системы затронуло и крестьянское хозяйство, что проявилось в развитии местных и отхожих крестьянских промыслов. По данным историков (Н. Павленко, Л. Милов), в ряде сел уровень развития местных промыслов был настолько велик, что их жители лишь номинально числились в сословии крестьян.

5) Еще одним признаком разложения феодальной системы стал подрыв феодальной собственности на землю. По данным тех же историков (Н. Павленко, Л. Милов), в центральных уездах страны, традиционно являвшихся цитаделью крепостничества, все чаще собственниками земли становились купцы, государственные и даже крепостные крестьяне.

6) Важнейшим показателем формирования буржуазных отношений является появление рынка наемной рабочей силы и связанной с ним капиталистической мануфактуры.

До середины XVIII века в стране существовало несколько типов мануфактур — казенные, вотчинные и купеческие, которые работали на применении подневольного труда либо собственных, либо купленных (посессионных), либо приписных крепостных крестьян. В 1752 г. сенатским указом впервые было ограничено право купцов прикупать крепостных крестьян к своим мануфактурам. А в 1762 г. был издан новый сенатский указ, запретивший всем владельцам частных мануфактур покупать крепостных крестьян. Таким образом, в стране стали возрождаться новые мануфактуры капиталистического типа, которые впервые возникли в 1630―1650-х гг., но затем стали жертвами крепостнической системы хозяйства, особенно при Петре I.

Во второй половине XVIII в. в России существовало три основных типа мануфактур.

а) Вотчинные мануфактуры, где по-прежнему широко использовался подневольный труд крепостных крестьян, были, в основном, распространены в винокурении, полотняной и суконной промышленности. Для таких крепостных крестьян работа на вотчинной мануфактуре была своеобразной формой феодальной отработочной ренты — «промышленной барщины».

б) Купеческие мануфактуры были двух типов. На старых мануфактурах по-прежнему использовали труд приписных и посессионных крепостных крестьян, а на новых стали использовать исключительно свободный наемный труд. Практически все металлургические мануфактуры Урала, возникшие еще в петровскую эпоху, сохранили свою крепостническую суть, в то время как текстильные (полотняные, шелковые) предприятия центрального, северо-западного и южного (новороссийского) регионов страны стали пионерами капиталистического производства.

в) Крестьянские мануфактуры, которые, как правило, принадлежали государственным и даже богатым крепостным крестьянам, были целиком основаны на применении наемного труда.

1) Значительно увеличилось общее число мануфактур. Если в середине XVIII в. в стране существовало более 600 крупных промышленных предприятий, то к концу столетия их численность уже составила около 1200 мануфактур. Ряд историков и экономистов (С. Струмилин, В. Буганов) называют цифру в 3000 мануфактур, но это из той же «оперы», о которой мы уже писали: нельзя причислять к разряду мануфактур те промышленные предприятия, где отсутствует разделение труда. В это время почти половина всех мануфактур стала использовать исключительно более производительный труд свободных наемных рабочих, а не крепостных и приписных крестьян.

2) Дальнейшее развитие и формирование получил всероссийский рынок, что выразилось в огромном росте ярмарочной торговли, а также изменении характера самих ярмарок. Если раньше ярмарка представляла собой центр транзитной торговли, то теперь она становится экономическим центром обширных регионов страны. В этот период крупнейшими общероссийскими ярмарками становятся Макарьевская, Свенская, Коренная, Нежинская и Ирбитская ярмарки под Нижним Новгородом, Брянском, Курском, Черниговом и на Урале.

Существенную роль в развитии промышленного производства и внутренней торговли сыграла и разумная политика правительства Екатерины II, которое в 1762–1764 гг. инициировало издание ряда именных и сенатских указов, отменивших все монополии в промышленности и торговле. Дело в том, что еще в 1712 г. для поощрения отечественных производителей Петр I учредил торгово-промышленные компании, которым было предоставлено монопольное право на производство и продажу определенного вида промышленной продукции. Со временем это привело к застою и стало главным тормозом на пути промышленного прогресса в стране, поэтому эти монополии и были уничтожены.

В 1775 г., Екатерина II подписала манифест о свободе предпринимательства, который:

1) устанавливал, что любой подданный российской короны без уведомления и разрешения правительственных органов мог свободно открыть любое промышленное, коммерческое и иное предприятие на всей территории страны;

2) отменял многочисленные казенные сборы с промыслов и торговли и разрешал купцам «платить с капитала по совести», то есть ежегодно всего 1 % от объявленного капитала.

Предоставив все условия для свободной конкуренции внутри станы и лишив отдельных промышленников и купцов их прежних монопольных прав и привилегий, Екатерина II не отказалась от покровительства и защиты русской промышленности и торговли от конкуренции со стороны зарубежных промышленников и коммерсантов. Продолжая традиционную протекционистскую политику, правительство Екатерины II инициировало издание новых таможенных тарифов 1766, 1782, 1796 гг., которые установили высокие ввозные пошлины на все предметы роскоши и те товары, которыми русская промышленность еще не могла обеспечить внутренний рынок Российской империи.