1. Предварительные замечания.

2. Версальско-Вашингтонская система международных отношений.

3. Дипломатическое признание Советского государства и международная ситуация в 1921―1929 гг.

4. Рождение и деятельность Коминтерна в 1919―1929 гг.

В советской историографии (А. Чубарьян, К. Гусев, С. Блинов, М. Труш, В. Попов) традиционно утверждалось, что Советское государство с самого момента своего возникновения всегда проводило миролюбивую внешнюю политику, основанную на принципах мирного существования государств с различным общественным строем. В годы «горбачевской перестройки» этот хорошо известный постулат был подвергнут острой критике в работах многих «прорабов перестройки» (П. Волобуев, А. Бовин, В. Сироткин, В. Журавлев), которых плотно опекал ее главный «архитектор», секретарь ЦК господин А.Н. Яковлев.

Действительно, этот постулат советской историографии был далек от истины, поскольку вплоть до середины 1920-х гг. все высшее политическое руководство страны, в том числе В.И. Ленин и И.В. Сталин, продолжало истово верить в идеалы мировой пролетарской революции. Вместе с тем, как верно указали современные историки (Ю. Жуков, Л. Нежинский, В. Шишкин), в целом внешняя политика Советского государства, сохранив преемственность с имперской политикой царской России в реализации главных геополитических задач, отличалась от нее новым характером и методами проведения. Ей была присуща предельная идеологизация внешнеполитического курса, основанная на двух основных принципах, сформулированных В.И. Лениным в трех его докладах «Война и революция», «Доклад о мире» и «О задачах власти Советов», произнесенных им в июле — октябре 1917 г.:

1) принципе пролетарского интернационализма и

2) принципе мирного сосуществования Советского государства с мировой капиталистической системой.

Ввиду данных обстоятельств внешняя политика Советского государства практически всегда носила дуалистический и противоречивый характер, поскольку:

• с одной стороны, советский дипломатический корпус вынужден был принять общие «правила игры», существовавшие во всем «цивилизованном» мире; а

• с другой стороны, политическое руководство страны вынуждено было постоянно уделять особое внимание проблемам Коминтерна, что вступало в прямое противоречие с ленинско-сталинской доктриной мирного сосуществования держав с различным общественным строем.

По мнению ряда историков (Ю. Жуков, В. Шишкин), этот дуализм советской внешнеполитической доктрины, столь характерный для всех 1920-х гг., уже частично трансформировался в начале 1930-х гг., когда, оказавшись перед реальной угрозой возникновения новой мировой войны, высшее политическое руководство СССР отдало явное предпочтение традиционной дипломатии в ущерб коминтерновскому курсу на разжигание пожара мировой пролетарской революции и отошло от традиционного революционного «западничества» в сторону так называемого «национал-большевизма».

11 ноября 1918 г. подписанием акта о капитуляции вооруженных сил Четверного союза завершилась Первая мировая война, положившая начало новому политическому переделу мира, который де-юре был закреплен на Парижской мирной конференции, проходившей в январе — июне 1919 г.

На этой конференции, в работе которой приняли участие представители 27 государств мира, тон задавала так называемая «большая тройка», которая была представлена премьер-министром Франции Ж. Клемансо, ставшим председателем этой конференции, премьер-министром Великобритании Д. Ллойд Джорджем и президентом США В. Вильсоном. Представители ни стран Четверного союза (Германия, Австрия, Венгрия, Болгария, Турция), ни Советской России на конференцию приглашены не были.

После подписания Версальского мирного договора с Германией (июнь 1919 г.), аналогичные договоры страны Антанты подписали с остальными членами этого военно-политического блока: Сен-Жерменский мирный договор с Австрией (сентябрь 1919 г.), Трианонский мирный договор с Венгрией (ноябрь 1919 г.), Нейиский мирный договор с Болгарией (ноябрь 1919 г.) и Севрский мирный договор с Турцией (июнь 1923 г.). В результате подписания этих межправительственных актов в послевоенной Европе сложилась Версальская система международных отношений, просуществовавшая вплоть до официального начала Второй мировой войны в сентябре 1939 г. В соответствии с подписанными договорами:

• Бывшая Германская империя возвращала Дании и Франции те их территории, которые были отторгнуты от них в ходе Датской (1864) и Франко-Прусской (1870―1871) войн, то есть Шлезвиг, Голштейн, Эльзас и Лотарингию.

• Бывшая Рейнская область и Рурский металлургический бассейн, являвшийся индустриальным сердцем Германии, переходили под совместное управление англо-французской военной администрации, а Саарский угольный бассейн, отходивший к Франции, на пятнадцать лет переходил под управление Лиги Наций.

• Германия брала на себя обязательства распустить свой Генеральный штаб, отменить всеобщую воинскую повинность и ограничить численность своих вооруженных сил до 100 тысяч штыков.

• Германия лишалась всех своих колониальных владений в Африке и Азии, которые переходили в управление стран Антанты.

• Из этнических польских земель, входивших в состав Российской, Германской и Австро-Венгерской империй, было воссоздано суверенное Польское государство, которому Германия передавала часть немецких этнических земель — Верхнюю Силезию и Восточную Померанию.

• На территории Моравии, Богемии, Словакии и Судетской области, входивших в состав Германской и Австро-Венгерской империй, было создано суверенное Чехословацкое государство.

• На территории бывшей Австро-Венгерской империи было создано несколько суверенных государственных образований — Австрия, Венгрия и Югославия.

• Бывшие провинции Османской империи — Сирия, Ливан, Палестина, Египет, Аравийский полуостров и Месопотамия формально получили независимость и перешли под контроль Франции и Англии.

Одним из важнейших результатов работы Парижской мирной конференции стало создание Лиги Наций, согласно уставу которой она должна была гарантировать мир и спокойствие всем народам мира и способствовать развитию их процветания и сотрудничества.

По мнению ряда современных авторов либерального толка (К. Гаджиев), создание Лиги Наций стало первым шагом по формированию международного правового пространства и возникновения принципиально новой философии международных отношений. Она стала первой постоянно действующей международной организацией, которая была призвана заниматься разрешением мировых экономических проблем, вопросов, связанных с разоружением и обеспечением коллективной безопасности в Европе и других регионах мира и т. д.

По мнению их оппонентов (С. Кара-Мурза, Ю. Жуков, Н. Нарочницкая), подобная оценка Лиги Наций грешит явным преувеличением, и о формировании новой философии международных отношений вряд ли можно серьезно говорить в принципе.

Первоначально статут Лиги Наций подписали 44 государства мира, среди которых доминировали европейские державы и английские доминионы. США, отказавшись ратифицировать Версальский мирный договор, первоначально не вошли в состав этой организации. Кроме того, вне рамок Лиги Наций оказались Германия и Советская Россия. Таким образом, по мнению историков (Р. Ляхова, Н. Клейменова, А. Сидоров), под эгидой Лиги Наций был оформлен тот новый миропорядок, который отвечал интересам, прежде всего, двух великих мировых держав — Англии и Франции. Именно в силу этого обстоятельства Лига Наций оказалась бессильной в разрешении большинства международных конфликтов, которые, в конечном итоге, и привели к новой мировой войне.

Важнейшим доказательством несовершенства Версальской системы международных отношений стала фактически искусственная самоизоляции США, поскольку президенту Вудро Вильсону, который был одним из архитекторов этой системы, не удалось сломить сопротивление сторонников «Доктрины Монро» в Сенате США (март 1920 г.). В этих условиях правительства Англии, Франции и США попытались примирить свои позиции на Вашингтонской конференции, которая состоялась в ноябре 1921 г. ― феврале 1922 гг. В период работы этой конференции администрации В. Вильсона удалось добиться ряда уступок со стороны своих бывших союзников по Антанте. В частности:

1) был аннулирован англо-японский договор 1902 г. и заключен новый договор между Англией, Францией, Японией и США о совместной защите островных владений в Тихом океане;

2) было подписано соглашение «Об ограничении морских вооружений военных флотов Англии, Франции, Японии и США»;

3) был заключен многосторонний договор по китайскому вопросу, в соответствии с которым на территории Китая вводился принцип «открытых дверей».

Созданная в 1919–1922 гг. Версальско-Вашингтонская система международных отношений зафиксировала соотношение сил между великими мировыми державами, сложившееся в результате Первой мировой войны. Как справедливо отмечают многие ученые (Н. Клейменова, А. Сидоров, В. Катасонов, Р. Ляхова), весь последующий ход мировых событий сразу продемонстрировал всю шаткость и непрочность, а главное, недолговечность новой системы международных отношений, закрепившей фактический раскол мира на побежденных и победителей. Кроме того, важнейшими элементами нестабильности нового миропорядка, особенно на территории Европейского континента, стали:

1) исключение из числа потенциальных партнеров двух ослабленных, но очень влиятельных европейских держав — Советской России и Веймарской Германии;

2) новая государственно-политическая карта Европы далеко не везде совпадала с этнической картой самого континента, в частности, в так называемом «германском вопросе», поскольку де-юре произошел раздел единой германской нации между самой Германией, Францией, Польшей и Чехословакией.

Не случайно на Парижской мирной конференции при подписании Версальского договора с Германией маршал Ф. Фош предельно откровенно заявил, что «сегодня мы подписали договор о перемирии на 20 лет». То есть, иными словами новая система международных отношений изначально запрограммировала новую кровавую бойню в мировом масштабе.

В январе 1922 г. на Каннской конференции стран-участниц Антанты был принят план проведения крупного международного форума в итальянском городе Генуя, к участию в котором впервые приглашались Советская Россия и все державы бывшего Четверного союза — Германия, Австрия, Венгрия, Болгария и Турция.

В годы Гражданской войны Советская Россия подписала несколько международных соглашений об установлении дипломатических отношений с рядом молодых европейских и азиатских государств, которые имели принципиально важное значение для большевиков. В числе «первых ласточек», признавших де-юре Советскую Россию, оказались бывшая британская колония Афганистан (май 1919 г.) и бывшие российские провинции, получившие от большевиков статус суверенных государств: Эстония (февраль 1920 г.), Латвия (июнь 1920 г.), Литва (август 1920 г.) и Финляндия (октябрь 1920 г.). Чуть позже советская дипломатия добилась новых ощутимых успехов на мировой арене, подписав договоры о добрососедстве и сотрудничестве с Персией (февраль 1921 г.), Турцией (март 1921 г.) и Монголией (ноябрь 1921 г.). Ряд современных авторов (О. Джагаева, Н. Шабельникова) резонно полагают, что советско-монгольский договор де-факто означал установление советского протектората над Монголией и первый опыт «экспорта пролетарской революции» за пределы РСФСР, поскольку войска 5-й армии РККА под командованием И.П. Уборевича, введенные на территорию Монголии, открыто поддержали «монгольскую революцию» и серьезно укрепили режим ее вождя Сухэ-Батора.

Как верно отметили многие историки (Т. Коннор, Л. Нежинский, И. Хормач, Ю. Прокопов), все же основной задачей советского дипломатического корпуса, который в марте 1918 г. возглавил новый нарком иностранных дел Георгий Валентинович Чичерин, стало разрушение «санитарного кордона», созданного в 1918 г. по инициативе премьер-министра Франции Жоржа Клемансо и французского и английского военных министров маршала Фердинанда Фоша и Уинстона Черчилля, и восстановление дипломатических и торговых отношений с ведущими странами Западной Европы и США. Советское политическое руководство было абсолютно уверено в том, что задача быстрого восстановления единства мировой экономической системы, разрушенной в годы Первой мировой войны и российской пролетарской революции, рано или поздно заставит правительства ведущих капиталистических держав установить дипломатические отношения с Советской Россией и восстановить прежний уровень внешнеторгового сотрудничества с ней. Не случайно уже в январе 1920 г. Верховный Совет Антанты принял резолюцию, которая разрешила осуществление внешнеторговых операций между РСФСР, союзными и нейтральными державами, что де-факто означало снятие экономической блокады. А уже в ноябре 1920 г., после принятия декрета СНК РСФСР «Об общих экономических и юридических условиях концессий», ряд американских бизнесменов (А. Хаммер, В. Вандерлин), выйдя на прямой контакт с руководством большевистской партии, в том числе с В.И. Лениным и Л.Д. Троцким, начали переговоры о создании совместных концессионных предприятий.

Первая брешь, положившая начало широкому дипломатическому признанию Советской России со стороны ведущих мировых держав, была пробита в марте 1921 г. подписанием в Лондоне советско-английского торгового договора, который означал фактическое признание Советской России со стороны самой мощной и влиятельной державы тогдашнего мира — Британской империи. Самим фактом подписания данного договора советская дипломатия была обязана премьер-министру Дэвиду Ллойд Джорджу, который в ходе острой борьбы с министром иностранных дел Дж. Керзоном, военным министром У. Черчиллем и министром финансов Н. Чемберленом сумел одержать вверх. В мае 1921 г. аналогичный торговый договор был заключен с Веймарской Германией, который также означал фактическое дипломатическое признание Советской России со стороны этой поверженной, но все же очень влиятельной европейской державы. А вскоре подобного рода соглашения были подписаны с Австрией, Италией, Чехословакией, Норвегией и Данией.

После подписания этих договоров в октябре 1921 г. нарком иностранных дел Г.В. Чичерин от имени советского правительства предложил правительствам всех мировых держав созвать международную конференцию для восстановления единства мировой экономической системы, решения всех взаимных претензий и подписания мирного договора между Советской Россией и странами Запада. Обсудив эту инициативу советской стороны, конференция Верховного совета Антанты приняла это предложение и назначила дату проведения новой конференции в Генуе.

В апреле — мае 1922 г. состоялась знаменитая Генуэзская международная конференция, в работе которой приняли участие полномочные представители 29 мировых держав, в том числе Великобритании (Д. Ллойд Джордж, Дж. Керзон), Франции (Л. Барту, К. Баррер), Италии (Л. Факта) и Германии (В. Ратенау). Советскую делегацию на этой конференции, в состав которой вошли Л.Б. Красин, Х.Г. Раковский, В.В. Боровский, Л.М. Карахан, А.Г. Шляпников и М.М. Литвинов (Валах), должен был возглавить В.И. Ленин, однако по соображениям личной безопасности главы советского правительства ее возглавил нарком иностранных дел Г.В. Чичерин.

В самом начале работы конференции Г.В. Чичерин выступил с докладом, в котором заявил, что в нынешних исторических условиях жизненно необходимо восстановить единство мировой экономической системы, основанной на принципах полного равноправия и признания Советской России всеми ведущими державами мира. Руководители всех европейских государств от имени главы британской делегации Д. Ллойд Джорджа предъявили советской стороне так называемый «Лондонский меморандум экспертов», который содержал целый перечень неприемлемых для нее условий. В частности, от советской стороны требовали:

• признать внешний долг стран-кредиторов царского и Временного правительств в сумме 18 млрд золотых рублей;

• выплатить огромную компенсационную неустойку за все национализированные советским правительством промышленные предприятия и банки с иностранным уставным капиталом.

Советская сторона согласилась признать и возместить европейским державам весь финансовый и материальный ущерб, понесенный ими в 1914―1920 гг., но при условии аналогичного признания и возмещения ущерба европейскими державами и США, который был нанесен ими Советской России в годы Гражданской войны и иностранной интервенции в сумме 39 млрд золотых рублей. Кроме того, глава советской делегации Г.В. Чичерин предложил лидерам западных держав принять советскую программу всеобщего сокращения вооружений и запрещения самых варварских методов ведения войны, а также обеспечить равноправное и широкое экономическое сотрудничество Советской России с западными странами на основе долгосрочных и крупных финансовых кредитов.

Лидеры западных держав в резкой форме отклонили подобный подход к решению данной проблемы, и работа Генуэзской конференции фактически зашла в тупик. Хотя еще накануне ее созыва внутри блока буржуазных государств четко обозначились две основные группировки:

1) англо-итальянская, которую представляли премьер-министры Д. Ллойд Джордж и Л. Факта, и

2) франко-бельгийско-японская, где первую скрипку играли два французских дипломата Л. Барту и К. Баррер, которых тайно, но очень активно поддерживал американский посол в Риме Р. Чайлд.

Первая группировка при определенных уступках с советской стороны была готова пойти на компромисс с РСФСР путем частичного отказа от получения «царских долгов» и замены реституции созданием совместных концессий на советской территории, однако вторая группировка заняла непримиримую позицию и отказывалась обсуждать любые инициативы советской стороны без ее согласия на полную уплату «царских долгов» и компенсацию за национализированное имущество и банковские активы. В итоге работа Генуэзской конференция закончилась полным провалом, хотя сам факт участия советской делегации в работе конференции стал знаковым событием международных отношений той поры. Как совершенно справедливо заметили современны авторы (В. Катасонов), сама Генуэзская конференция де-факто стала рубежным событием в процессе подготовки новой мировой войны, за которой стояли воротилы финансового бизнеса Европы и Америки, в том числе Б. Барух, Д. Морган, Э. Мелон, Д. Рокфеллер и другие.

Аналогичным итогом завершилась и работа Гаагской международной конференции, которую созвали в июне 1922 г. для решения того же комплекса международных и межгосударственных проблем. В работе новой конференции приняли участие представители тех же государств-участников, кроме Веймарской Германии. На сей раз советскую делегацию возглавил заместитель наркома иностранных дел М.М. Литвинов; делегации многих буржуазных держав возглавили не дипломаты, а представители крупного бизнеса и деловых кругов. В частности, английский кабинет представляли министр по делам внешней торговли Ф. Ллойд-Грим и бывший директор правления Русско-Азиатского банка Л. Уркварт, французскую сторону — директор Бюро защиты частной собственности французских граждан в России Ш. Альфан и т. д. Представители западных держав вновь отказались обсуждать любые вопросы о кредитах и восстановлении торговых отношений с РСФСР до решения проблемы «царских долгов» и возвращения всем владельцам национализированных предприятий и компаний их имущества и активов.

Вместе с тем, европейский вояж советской дипломатии был не бесполезен и, в конце концов, завершился крупной дипломатической победой, которая имела далеко идущие последствия. В апреле 1922 г. в небольшом местечке Рапалло, расположенном в предместье Генуи, германский министр иностранных дел Вальтер Ратенау и нарком иностранных дел Георгий Васильевич Чичерин подписали советско-германский договор, по условиям которого:

• были установлены дипломатические и консульские отношения между двумя державами;

• Германия признавала национализацию германской государственной и частной собственности в РСФСР и отказывалась от любых претензий при условии, что Совнарком РСФСР откажется удовлетворить аналогичные претензии других европейских государств;

• было подписано новое взаимовыгодное торгово-экономическое соглашение, основанное на принципах полного равноправия и партнерства обеих сторон.

По мнению большинства историков (К. Гусев, В. Попов, К. Гаджиев, Л. Нежинский), подписание Рапалльского договора не только стало крупной победой молодой советской дипломатии, но и открыло широкую дорогу дипломатического признания СССР ведущими мировыми державами. Однако данная оценка грешит явным преувеличением, что зримо показала работа Лозаннской конференции (ноябрь 1922 — июль 1923 гг.), где обсуждались острые вопросы черноморских проливов и свободы торгового мореплавания. Проект советской делегации, основные положения которого были сформулированы В.И. Лениным, предусматривал восстановление «прав турецкого народа на принадлежащие ему территорию и водное пространство», закрытие черноморских проливов «для всех военных и вооруженных судов и военной авиации» и полную свободу торгового мореплавания.

Общая позиция государств Антанты, напротив, предусматривала свободный проход через черноморские проливы всех военных судов и в мирное, и в военное время. Более того, глава английской делегации министр иностранных дел Дж. Керзон потребовал срочно провести демилитаризацию проливов и установить над ними международный контроль. В результате работа конференции полностью зашла в тупик, и в ее работе был объявлен перерыв. В апреле 1923 г. главы всех дипломатических миссий покинули Лозанну и вернулись за стол переговоров только через три недели. На втором этапе конференции главы дипломатических миссий западных держав встали на путь прямой дискриминации советской делегации: они не известили ее главу постпреда В.В. Воровского о возобновлении работы конференции, а когда он все-таки прибыл в Лозанну, его даже не пустили за стол переговоров.

Более того, в начале мая 1923 г. английский министр иностранных дел Дж. Керзон направил в адрес советского правительства наглый ультиматум, в котором потребовал:

1) уплатить британской короне компенсацию за арест и расстрел ряда членов антисоветской диверсионной группы П. Дюкса;

2) прекратить подрывную деятельность и антибританскую пропаганду в Индии, Персии и Афганистане и немедленно отозвать советских постпредов из Кабула и Тегерана;

3) освободить английские рыболовецкие траулеры, арестованные Москвой за незаконный лов рыбы в советских территориальных водах и т. д.

В случае отказа советского правительства принять этот ультиматум британский министр пригрозил разрывом всех отношений с СССР. Естественно, «ультиматум Дж. Керзона», немедленно опубликованный во всей международной прессе, резко обострил противостояние Москвы и Лондона, а в самой Лозанне на волне антисоветской истерии был убит постпред В.В. Воровский. Через две недели под влиянием внешних обстоятельств, в том числе мощного антивоенного движения в самой Британии, обе стороны пошли «на мировую» и исчерпали возникший инцидент, грозивший резким обострением всей международной обстановки.

Сама работа Лозаннской конференции завершилась заключением мирного договора стран Антанты с Турцией и подписанием 17 международных конвенций, в том числе «О режиме черноморских проливов», которая не была ратифицирована советской стороной в связи с отсутствием в этом документе «надлежащих условий безопасности СССР», т. е. наличие демилитаризации зоны черноморских проливов и свободного прохода через Босфор и Дарданеллы не только всех торговых, но и любых военных судов всех государств мира.

В первой половине 1924 г., умело воспользовавшись сменой правительств в ряде крупных европейских держав, прежде всего, в Великобритании и Франции, где к власти пришли «левые правительства» Р. Макдональда и Э. Эррио, советские дипломаты Х.Г. Раковский, Л.Б. Красин, М.М. Литвинов и А.А. Иоффе подписали целый ряд важнейших соглашений о дипломатическом признании СССР со стороны ведущих европейских государств, в том числе Англии, Италии, Франции, Швеции, Норвегии, Дании, Австрии и Греции. Кроме того, в 1924―1925 гг. СССР установил дипломатические отношения с рядом крупных азиатских и латиноамериканских государств, в том числе Японией, Китаем, Мексикой и Объединенным королевство Хиджас (Саудовской Аравией).

Таким образом, к началу 1925 г. Советский Союз установил дипломатические отношения практически со всеми ведущими державами мира, что, безусловно, стало ярчайшим доказательством его возросшего авторитета на международной арене. Единственной крупной державой, отказавшейся де-юре признать Советский Союз и установить с ним дипломатические отношения, оставались Соединенные Штаты Америки, правительство которых продолжало проводить бесперспективную политику экономической блокады нашей страны.

В декабре 1925 г. между Германией и бывшими странами Антанты в Лондоне были подписаны знаменитые Локарнские соглашения, которые стали важным шагом по формированию новой системы коллективной безопасности в Европе для ведущих западных держав, поскольку закрыли проблему западных границ Германии с Бельгией и Францией. Хотя при этом Локарнские соглашения оставили открытым вопрос о восточных границах Германии с Польшей и Чехословакией, на территории которых были целые анклавы этнических немцев: Верхняя Силезия, Восточная Померания и Судетская область.

Главным документом этих соглашений стал так называемый Рейнский пакт — общий гарантийный договор между Веймарской Германией, Бельгией, Францией, Италией и Великобританией, под прикрытием которого Лондон и Париж пытались сколотить антисоветский блок с участием Германии. Именно поэтому восточные германские границы не подпадали под систему «локарнских гарантий». Этот пакт предусматривал сохранение территориального статус-кво (включая демилитаризованную Рейнскую зону) и неприкосновенность германо-французской и германо-бельгийской границ, как они были определены Версальским мирным договором, а также обязательство Германии, Франции и Бельгии не нападать друг на друга и разрешать все возникающие споры путем арбитража или судебных решений. Рейнский пакт вступил в силу после того, как в сентябре 1926 г. Германия стала полноправным членом Лиги Наций и получила в ее Совете постоянное место как великая держава.

По мнению ряда ученых (В. Турок, А. Челышев, М. Пономарев), Локарнские (Лондонские) соглашения имели далеко идущие последствия, поскольку они:

• реально ослабили международные позиций Франции из-за того, что ее основной и традиционный конкурент на европейском континенте стал равноправным партнером на международной арене;

• усилили позиции Великобритании, которая продолжила проводить традиционную политику «равновесия сил» в Европе;

• положили начало «политики умиротворения» бывших стран-участниц Четверного союза и стали очередной попыткой «западных демократий» создать «санитарный кордон» вокруг СССР.

Благодаря усилиям советских дипломатов, в частности, наркома иностранных дел Г.В. Чичерина и берлинского постпреда Н.Н. Крестинского, проведших целый раунд доверительных переговоров с главой германской дипломатии Г. Штреземаном, в апреле 1926 г. в Берлине сроком на пять лет был подписан советско-германский договор «О нейтралитете и ненападении». По условиям Берлинского трактата:

• была подтверждена незыблемость главных положений Рапалльского договора;

• было положено начало более активному сотрудничеству двух держав в научно-технической и военной сфере;

• были усилены позиции германской стороны как своеобразного посредника в отношениях между СССР с Западом.

В начале 1927 г. произошло резкое обострение международной обстановки, начало которому положила «нота Чемберлена», направленная в адрес советского правительства, которая отличалась неслыханно грубым и беспрецедентным в дипломатической практике тоном. По сути, она стала завершающим аккордом в целой серии враждебных действий британского правительства С. Болдуина с момента его нового пришествия во власть в 1924 г., в которых приняли активное участие министр иностранных дел О. Чемберлен, канцлер казначейства У. Черчилль, министр по делам Индии Ф. Смит, министр колоний Л. Эмери и министр авиации С. Хор.

Как показали все последующие события, «нота Чемберлена» была «домашней заготовкой» к осуществлению давно задуманного консерваторами разрыва отношений с СССР, начало которому положила известная фальшивка под названием «Письмо Зиновьева английским рабочим», или «Письмо Коминтерна» (1924), за которой как раз и стоял лидер британских консерваторов Стэнли Болдуин. В мае 1927 г. английское правительство организовало полицейский налет на штаб-квартиры Всероссийского акционерного общества «Аркос» и Советской торговой делегации, которые сопровождались незаконным обыском и хищением ряда важных документов. В посланной ноте протеста советское правительство квалифицировало эти провокационные действия британской стороны как вопиющее нарушение англо-советского торгового договора 1921 г., согласно которому лондонская штаб-квартира Советской торговой делегации пользовалось дипломатическим иммунитетом. В ответной ноте О. Чемберлен заявил об одностороннем расторжении его страной торгового соглашения 1921 г. и о разрыве дипломатических отношений с СССР.

В результате всех этих событий ситуация на европейском континенте накалилась настолько, что уже в декабре 1927 г., выступая на XV съезде ВКП(б), И.В. Сталин прямо заявил о том, что «период мирного сожительства европейских государств уходит в прошлое» и ситуация на мировой арене в точности напоминает ту, которая сложилась на европейском континенте после рокового выстрела в Сараево в июне 1914 г.

Советское политическое руководство, прекрасно сознавая всю сложность возникшей ситуации, дало четкие инструкции НКИД СССР, который теперь ввиду тяжелой болезни наркома Г.В. Чичерина де-факто возглавил его первый заместитель Максим Максимович Литвинов, что в ближайшее время необходимо:

• резко активизировать работу по расколу единого антисоветского фронта;

• исключить возникновение любых малейших поводов для начала агрессии западных держав против СССР;

• подготовить к подписанию пакты о ненападении между СССР и всеми сопредельными державами, прежде всего, Польшей, Чехословакией, Румынией и Финляндией.

В августе 1928 г. в Париже по инициативе министра иностранных дел Франции Аристида Бриана и госсекретаря США Фрэнка Келлога 15 мировых держав подписали знаменитый «пакт Келлога-Бриана», который содержал важные международно-правовые нормы, в том числе два главных постулата «нового мироустройства»:

1) принципиальный отказ от войны как средства национальной политики;

2) решения всех конфликтных ситуаций только мирными дипломатическими средствами.

Тогда же приглашение присоединиться к этому пакту было направлено в столицы 48 держав, в том числе в Москву, где к самой этой идее отнеслись неоднозначно. В частности, нарком иностранных дел Г.В. Чичерин в категорической форме возражал против присоединения к «Парижскому пакту», о чем он дважды уведомил Политбюро ЦК, тогда как его первый заместитель М.М. Литвинов и особенно Н.И. Бухарин, напротив, активно поддержали эту инициативу. В результате в конце августа 1928 г. по поручению Политбюро ЦК Коллегия НКИД СССР приняла решение о необходимости «теперь же заявить совершенно ясно и недвусмысленно, что мы готовы присоединиться к пакту», поскольку «заинтересованные в передышке, мы не должны пренебречь и самой ничтожной гарантией против войны».

Чуть позже Советский Союз существенно расширил сферу действия «Парижского пакта», подписав в феврале ― апреле 1929 г. с рядом приграничных государств — Польшей, Румынией, Литвой, Латвией, Эстонией, Турцией и Персией так называемый «протокол М.М. Литвинова», который предусматривал отказ от применения силы в урегулировании всех территориальных споров, могущих возникнуть между СССР и его соседями.

Летом 1929 г. возник крупный советско-китайский вооруженный конфликт в районе КВЖД, который привел к фактическому разрыву дипломатических отношений между СССР и гоминдановским Китаем. Вскоре, потерпев ряд ощутимых военных поражений в боях с Особой Дальневосточной армией (командарм В.К. Блюхер) и Амурской военной флотилией (комфлота Я.И. Озолин), а также оказавшись перед реальной угрозой агрессии со стороны Японии, нанкинское правительство Чан Кайши вынуждено было подписать так называемый «Хабаровский протокол» (декабрь 1929 г.) и фактически восстановить дипломатические отношения с Москвой.

Еще до начала конфликта на КВЖД, весной 1929 г. британское правительство С. Болдуина, столкнувшись с крупными экономическими трудностями, вызванными как началом первого системного кризиса капитализма («Великой депрессией»), так и разрывом торговых отношений с Москвой, предприняло попытку восстановить экономические связи с СССР, но без восстановления дипломатических отношений с ним. Эта попытка не увенчалась успехом, поскольку советское правительство твердо заявило, что оно готово пойти на широкое развитие англо-советских торговых отношений и урегулирование всех взаимных претензий, но только после восстановления полноценных дипломатических отношений. Непреклонная позиция советской стороны, а также мощное давление общественного мнения в самой Великобритании побудили новое лейбористское правительство Р. Макдональда в октябре 1929 г. пойти на восстановление дипломатических отношений с СССР без всяких предварительных условий.

Как известно, еще в апреле 1917 г. в знаменитых «Апрельских тезисах» В.И. Ленин впервые поставил задачу создания нового III (Коммунистического) Интернационала, который, объединив в своих рядах самый боевой отряд рабочих и коммунистических партий, должен был прийти на смену продажному II Интернационалу, ставшему скопищем реформистских и мелкобуржуазных партий и де-факто прекративший свое существование с началом Первой мировой войны. По замыслу вождя большевиков, этот Коминтерн должен был стать руководящим штабом по подготовке и проведению мировой пролетарской революции, ради которой большевики, собственно, и рвались к власти в самой России.

В марте 1919 г. в Москве состоялся Учредительный конгресс III Интернационала (Коминтерна), в работе которого приняли участие 52 делегата, представлявшие, в основном, коммунистические партии тех квазигосударственных образований, которые возникли на руинах Российской империи. В центре внимания делегатов Конгресса оказался знаменитый ленинский фолиант «Пролетарская революция и ренегат Каутский», в которой вождь мирового пролетариата совершенно справедливо доказывал классовую сущность любой «чистой» демократии и убежденно отстаивал идею «государства диктатуры пролетариата», как единственно возможную форму пролетарской демократии в условиях переходного периода от капитализма к коммунизму. По итогам обсуждения этой работы были приняты программные тезисы Коминтерна, которые провозглашали основные цели и задачи мирового коммунистического движения: свержение капитализма, установление диктатуры пролетариата и создание всемирной Республики Советов. Кроме того, для руководства повседневной работой Коминтерна был образован его Исполком (ИККИ) в составе Бюро и Секретариата ИККИ, хотя персональный состав этих структур не был утвержден.

В июле 1920 г. в Москве состоялась работа II Конгресса Коминтерна, делегатами которого уже стали 217 полномочных представителей левых политических партий из 37 стран мира. На сей раз в центре внимания делегатов Конгресса оказался новый ленинский фолиант «Детская болезнь "левизны" в коммунизме», которая была посвящена анализу международных и национальных черт и аспектов российской пролетарской революции 1917 г. Дело в том, что в этот период в ряде крупных европейских компартий, созданных на волне революционной эйфории, широкое распространение получили радикальные и откровенно левацкие трактовки российского революционного опыта и поспешные попытки перенести этот опыт на национальную почву своих государств. Сам В.И. Ленин, крайне обеспокоенный этим обстоятельством, предостерег компартии всех европейских государств от «детской болезни левизны в коммунизме» и подчеркнул, что лишь некоторые аспекты Октябрьского переворота имеют международное значение.

Другой серьезной проблемой, обсуждавшейся на этом форуме, стала проблема чистоты рядов Коминтерна, поскольку стать членами нового международного союза левых политических партий пожелали многие рабочие и социал-демократические партии старого Социнтерна (1889), о политическом банкротстве которого В.И. Ленин писал еще в 1914 г. в своей знаменитой статье «Крах II Интернационала».

По мнению многих современных авторов (А. Ватлин, Ф. Фирсов, К. Маккензи), все вожди большевиков (В.И. Ленин, Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Н.И. Бухарин) серьезно опасались «размывания» Коминтерна и превращения его из «боевого штаба мировой пролетарской революции» в очередную аморфную структуру, не способную возглавить этот всемирно-исторический процесс. Поэтому делегаты Конгресса, обсудив ленинский доклад «О положении в мире и задачах Коминтерна», 1) постановили, что ближайшей исторической задачей Коминтерна является создание в каждой стране единой национальной компартии и 2) приняли так называемое «21 условие» вступления этих компартий в Коминтерн, где оговаривались основные программные и иные установки для них: построение всех партий на основе принципа демократического централизма, отказ от социал-демократической программы, чистка партийных рядов от всех «реформистов» и «центристов» и т. д. Кроме того, на этом Конгрессе были приняты его программа, устав и избраны ИККИ в составе 33 человек и Бюро ИККИ в составе 5 человек: Г.Е. Зиновьев (председатель), Н.И. Бухарин, М.В. Кобецкий, А. Раднянский и В. Кёнен.

В июле 1921 г., в условиях существенного спада европейского революционного процесса и перехода к новой экономической политике внутри страны, в Москве состоялся III Конгресс Коминтерна, который внес ряд принципиальных корректив в работу боевого штаба мировой пролетарской революции. В частности, делегаты этого форума, вняв ленинскому тезису «о сумасшествии» тех политических радикалов, которые рассчитывали получить в кратчайшее время «помощь в виде прочной пролетарской революции в Европе», раскритиковали новые «левацкие загибы» целого ряда европейских компартий и доморощенных большевиков. В частности, В.И. Ленин и Л.Д. Троцкий, полемизируя с одним из вождей «рабочей оппозиции» А.М. Коллонтай, призвали всех делегатов Конгресса в новых исторических условиях пойти на «более тесный союз с социал-демократическими партиями и реформистскими профсоюзами» своих стран.

Более того, на очередном IV Конгрессе Коминтерна, который состоялся в ноябре 1922 г., В.И. Ленин в своем докладе «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» практически обосновал теоретическое положение о необходимости для всех компартий не только уметь наступать в период подъема, но научиться отступать в условиях отлива революционной волны и на примере советского НЭПа показал, как следует использовать временное отступление для подготовки нового натиска на капитализм. По мнению многих современных авторов (Ф. Фирсов, И. Кривогуз), решения III и IV Конгрессов Коминтерна заложили основы того мощного международного рабочего движения, который в 1930-х гг. воплотится в движении «единого фронта» всех левых и рабочих партий и профсоюзов во многих странах Южной и Западной Европы.

В начале 1923 г. французская армия в нарушение ряда статей Версальского мирного договора оккупировала Рурскую область, которая находилась под совместным управлением англо-французской гражданской администрации. Эта внешнеполитическая акция французского правительства Раймона Пуанкаре вызвала резкое обострение политической обстановки в самой Германии, где возникла очередная революционная ситуация, в ходе которой радикальное крыло КПГ во главе с Эрнстом Тельманом попыталось захватить государственную власть. Эта попытка «красного реванша» за поражение в Ноябрьской революции 1918 г. не увенчалась успехом и закончилась новым поражением германского пролетариата и его вождей.

В июне 1924 г. в Москве состоялась работа V Конгресса Коминтерна, на котором вновь была подтверждена тактика «единого фронта». Однако в новых исторических условиях прежний курс на создание единого фронта всех рабочих, коммунистических и социалистических партий стал уже рассматриваться как вынужденный тактический маневр, а не как долгосрочный политический курс Коминтерна. Более того, на этом Конгрессе глава Исполкома Коминтерна Г.Е. Зиновьев впервые заявил о европейской социал-демократии как о «левом крыле европейского фашизма», что неизбежно привело к расколу европейского рабочего движения. Наконец, именно этот Конгресс положил начало пресловутой «большевизации» всех компартий, которые стали слепо копировать основные принципы организационного устройства и программных установок самой РКП (б).

После окончания этого Конгресса в течение трех с лишним лет внутри Политбюро ЦК ВКП(б) шла крайне острая внутрипартийная борьба, итогом которой стал полный разгром «объединенной оппозиции» в лице Л.Д. Троцкого, Л.Б. Каменева и Г.Е. Зиновьева, которые олицетворяли собой самый радикальный левый фланг внутри ВКП(б), который до сих пор бредил идеями мировой пролетарской революции. Еще до разгрома этой оппозиции, в июле 1926 г. Г.Е. Зиновьев был снят с поста главы Исполкома Коминтерна и заменен Н.И. Бухариным, который в тот период был членом правящего «дуумвирата» и твердо верил в возможность «построения социализма в одной отдельно взятой стране».

Внутрипартийная борьба внутри ЦК ВКП(б) происходила на фоне резкого обострения всей международной обстановки, вызванной тем обстоятельством, что британское правительство С. Болдуина под предлогом оказания советской стороной помощи Компартии Китая (Мао Цзэдун) в борьбе с режимом Чан Кайши разорвало дипломатические отношения с СССР. Не случайно уже в декабре 1927 г. И.В. Сталин в своем «Отчетном докладе ЦК» на XV съезде ВКП(б) заявил, что «Европа вступила в новый период революционного подъема», что послужило причиной очередного коренного пересмотра прежнего тактического курса Коминтерна.

Летом 1928 г. в Москве прошел VI Конгресс Коминтерна, на котором было заявлено о наступлении общего кризиса капитализма и нового этапа революционных битв за социализм. В связи с этим обстоятельством главной опасностью в рабочем и коммунистическом движении был объявлен капитулянтский «правый уклон», который исповедует оппортунистические установки, несовместимые с генеральной линией ВКП(б). Поэтому новое руководство ИККИ:

1) санкционировало жесткую централизацию руководства всеми компартиями буржуазных государств, которые теперь стали просто секциями Коминтерна;

2) нацелил все компартии на непримиримую борьбу с главными враждебными политическими силами: реакционным фашизмом и социал-демократией, ставшей «фиговым листком» самых правых буржуазных сил.

Окончательно новый курс Коминтерна был закреплен в июле 1929 г. на X Пленуме ИККИ, который фактически поставил «жирный крест» на прежней тактике «единого фронта» всех левых, рабочих и коммунистических партий. Отныне главным врагом всего рабочего класса стала европейская социал-демократия, которой был приклеен презрительный ярлык «социал-фашистов».