Книга: Отчуждение
Назад: ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дальше: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Этот эпизод, как хороший урок, был доведен до сведения всех подразделений спецназа ГРУ, хотя, наверное, и не только спецназа ГРУ. Но только в спецназе ГРУ он рассматривался, как упущение. Как командир отделения мог допустить окружение, как он, имея тепловизионные прицелы на оружии, не пользовался ими, чтобы просматривать пространство на пути! И потому сейчас два отделения моего взвода выделили каждое по два бойца, которые в тепловизионные прицелы просматривали еще не проложенную тропу впереди. Вернее, направление, в котором нам предстояло идти, место, где проляжет наша широкая тропа. Направление это сейчас было известно. Грузовик вдали видели все. А я, в дополнение, рассмотрел его в бинокль. Солдаты выгружали ящики. Командовал офицер с зелеными пограничными петлицами. Офицер, звездочки на погонах которого в бинокль рассмотреть было невозможно, откровенно нервничал, посматривал то в небо со стороны гор, то искал взглядом нас. Наконец, кажется нашел, прикрикнул на своих солдат, поторапливая их, и поднял бинокль, чтобы увидеть, как я рассматриваю его. Увидев нас, офицер приказал солдатам быстро забраться в кузов, благо, разгрузку они уже закончили, а сам легко, как воздушный шарик, накаченный гелием, подпрыгивая, заскочил в кабину грузовика. Грузовик стремительно сделал круг, и стал удаляться от нас по своему же, видимо, следу. Я таких мер предосторожности не принимал, считая их излишними. Все равно грузовику скоро потребуется вернуться, чтобы забрать контейнер для ученых, куда я перегружу из своего рюкзака «пробы». Два куска обшивки разных космических кораблей, два каких-то прибора вместе с проводами, оторванные от большого куска обшивки первого корабля, что я не стал забирать, две солдатские фляжки с водой из двух разных ручьев скребки со следа гуляющего сиреневатого столба дыма, который я посчитал разумным, и еще всякая мелочь, как то, проба земли, травы и ветки елей. Все это должно было стать предметом изучения, и могло одинаково, как придвинуть наше возвращение на Большую Землю, так и отложить это возвращение. Все зависело от результатов проб.
Я не стал останавливать взвод, как планировал раньше, поскольку грузовик уже уезжал. Воздух приносился ветром с гор, был приятно-прохладным, и потому я побежал, дав команду:
– За мной!
Теперь нас ничто не сдерживало, и даже наоборот – чтобы не заставлять машину долго ждать нас, требовалось как можно раньше забрать свой груз, и оставить груз для ученых. Я на бегу дважды прикладывал бинокль с включенным тепловизором к глазам, но никакой опасности на пути не обнаружил. На земле, в месте, где стоял грузовик, трава была сильно примята. Солдаты-грузчики не сильно беспокоились о маскировке. На земле лежало несколько одинаковых по цвету зеленых армейских ящиков из под чего-то – разбираться с маркировкой я не стал. На одном была прикреплена бумажка с надписью крупными печатными буквами: «Для Академии наук». Последние буквы в слове «Академии» едва-едва написались, и писавший сменил фломастер на другой цвет. И дописал. Отчего надпись выглядела веселенькой. Только причин для радости у нас не было. Я открыл крышку именно этого ящика, сбросил с плеч лямки рюкзака, и переложил внутрь то, что приготовил. Из самого ящика переложил себе в рюкзак небогатое содержимое – склянки с пробками и металлические банки с крышками. Подумал, что для одного рюкзака этого многовато, жестом подозвал к себе старшего сержанта Камнеломова, и переложил часть в его рюкзак так, чтобы склянки не бились одна о другую, и не раскололись. Тем временем мои бойцы вскрыли остальные ящики. Сразу вытащили генератор, и поставили его на колеса, распределили по плечам пластиковые канистры с соляркой. Хорошо, что канистры имели ремни, как у рюкзаков. Переносить было удобно. Собственные стандартные рюкзаки перевешивались на грудь, а канистры пристраивались за плечи. Младший сержант Рахметьев с рядовым Пашинцевым уже заправили в специальные рюкзаки по три «выстрела» к «Вампиру». Пришлось выделить еще одного солдата-срочника для переноски этого груза. Рядовой контрактной службы взводный сапер Саня Глумковский переложил к себе в рюкзак две сравнительно небольшие и не тяжелые светошумовые мины. Мины были в транспортировочной упаковке, а в отдельной коробке находились взрыватели к ним. А вот два самых легких фанерных ящика после вскрытия я приказал закрыть, и нести ящики в таком виде. Это было два «беспилотника» вертолетного типа – квадрокоптеры, и пульты управления к ним вместе с другими комплектующими. Признаться, я рассчитывал, что вместе с беспилотниками пришлют и ноутбук. В одной из прошлых командировок с нами работал оператор, имеющий свой ноутбук, и он показывал мне все, что видели три камеры дрона, и даже объяснил, когда какой камерой следует пользоваться. Но в ящиках ноутбука не было. Я подумал было задать вопрос полковнику Мочилову, когда по внутренней связи меня вызвал младший сержант Красников.
– Товарищ старший лейтенант, у нас что-то начинается непонятное.
– Что у вас начинается непонятное? – недовольным голосом потребовал я уточнения.
– Не совсем у нас, это от нас напрямую на юго-восток. Судя по звуку, в двух – в двух с половиной километрах от нас идет активный бой. Стреляют автоматы, пулеметы и «подствольники».
– Автоматы, какие? – задал я естественный вопрос, потому что многие из бандитов бывают вооружены автоматами АК-47, которые по звуку существенно отличаются от автоматов АК-74.
– И те, и другие, товарищ старший лейтенант.
– На кого могли напасть бандиты?
– Могут только друг с другом воевать. «Сорок седьмые» с двух сторон стреляют.
– Пока никак не реагируй. Затаись. Не высовывайся. Я подумаю, и свяжусь с тобой. Мы спешным маршем выдвигаемся в вашу сторону.
– Понял, товарищ старший лейтенант, жду.
Я дал команду, и привычно занял место во главе части своего взвода. Теперь, когда бойцам на плечи новый груз добавился, идти быстро стало сложнее. Но я не зря же их тренировал! Все должны выдержать. На предыдущем марше, по сути дела, отдыхали. И друг друга подменять будут. Эти вопросы во взводе отработаны давно и хорошо, и не требуют вмешательства командира. Тем более, мой разговор с младшим сержантом Красниковым был слышен всем бойцам, я умышленно не стал переключаться на индивидуальную связь, хотя коммуникатор «Стрелец» это допускает, чтобы все слушали, и понимали, что от их скорости передвижения, возможно, зависит судьба товарищей по службе. А у нас в спецназе ГРУ это обязательное правило – за товарища каждый отвечает персонально.
Я, не останавливаясь, вытащил «планшетник», раскрыл карту, прикинул расстояние. «Беспилотник» без труда доберется туда, и обратно. И управлять им я сумею. Только что это даст, что я смогу увидеть, не имея ноутбука. Могу снять запись уже по возвращению дрона. И просмотреть. Но сколько времени я на этом потеряю. Был бы ноутбук, как у того оператора, что с нами работал, можно было бы и разведку провести. А сейчас главное – скорость.
Словно на мои мысли отвечая, меня вызвали по внешней связи. Это мог быть майор Ларионов, мог быть майор Медведь, если он уже сменил Ларионова, мог быть и полковник Мочилов.
– Корреспондент «Семьсот сорок первый». Слушаю вас внимательно.
– Троица, это Мочилов. Получил груз. Мне только что доложили.
– Так точно, товарищ полковник. Получил.
– Что голос грустный? Все в порядке?
– В общем-то, пока в порядке, товарищ полковник. Только я рассчитывал, что вместе с беспилотниками ноутбук прибудет. Чтобы я смог смотреть, где дрон летает, что снимает, и направлять его в нужное место.
– Да. Сначала хотели отправить. Потом я вспомнил, что у тебя есть «планшетник». Сейчас тебе дистанционно туда программу поставят. Будут вопросы, спроси, объяснят. Но, спецы говорит, школьник управлять программой сможет. Вернее, «планшетник» дает возможность управлять только камерами. А самим дроном управлять приходится только с пульта. Потому тебе понадобится для этого дела оператор. Мы тут посоветовались, и решили, что ты сможешь привлечь к делу кого-то из летчиков. Им это, вероятно, проще, чем солдатам. Они с тобой?
– Решил оставить их на маршруте, чтобы дать возможность выспаться. Летчики после своего стресса на ходу носом клюют, засыпают. У них психика далеко не спецназовская. Я не обвиняю, товарищ полковник, я только факт констатирую. Выделил им в прикрытие одно отделение, чтобы можно было посты выставить. А только что вот командир отделения доложил мне, что слышат где-то неподалеку от себя звуки боя. Вот и думаю «беспилотник» туда отправить, чтобы узнать, что происходит. Но я даже место боя не знаю. И куда я беспилотник угоню? Мне майор Ларионов сообщил, что в Землю отчуждения ушли две банды, которые не смогли прорваться через грузинскую границу.
– Я в курсе. Мне тоже эти сведения доложили. Ты сейчас на маршруте? Слышу твое дыхание. Если трудно говорить, не стесняйся. Я понимаю, что такое идти в маршруте. Сам ходил.
– Нормально, товарищ полковник. У меня «дыхалка» терпеливая. И со стороны Чечни, по словам майора Ларионова, несколько банд пытается сюда же уйти. Считают, что здесь безопаснее будет. Рассчитывают, я так мыслю, создать здесь бандитскую Резервацию, из которой будут делать вылазки на Большую Землю. Вот и соображаю. Если две банды что-то не поделили – это хорошо, это нам только на руку. Судя по тому, что с той и другой стороны слышны очереди из «сорок седьмого» автомата, это допустимый и даже возможный вариант. Банды порой друг к другу настроены не дружественно. Здесь Кавказ, которым правят законы адата. Между бандитами может быть и кровная месть, и просто совпадение интересов, когда одна банда в чем-то помешала другой. Такие разборки бывали. Но, в то же время, если бандиты двух банд встретились с эмиром Арсамаковым, они под руководством Арсамакова вполне могут такую игру разыграть, устроят спектакль, чтобы мы на звуки вышли, и попытаются нас уничтожить. Арсамаков хитер, сообразителен, и изворотлив. О!.. Вертолет. Вертолет летит, товарищ полковник. Над Полосой Отчуждения. «Ночной охотник». Контролируют, значит, Полосу. Нас увидели, развернулись, но в глубину Земли залетать не хотят. А мы из Полосы только-только вышли. Как бы вертолет оттуда нас ракетами не накрыл.
– Не переживай. Вертолетчики должны знать о твоем взводе. Знают, что ты в Полосу Отчуждения ходил, и место знают. Им запрещено тебя атаковать. Посмотрят, и полетят дальше, на контроль Полосы.
– Это хорошо. Извините, товарищ полковник, мой коммуникатор дает сигнал о вызове по внутренней связи. Наверное, вести от первого отделения. Если ничего срочного нет, я отключаюсь. До связи, товарищ полковник.
Что у командующего ничего срочного нет, я догадался раньше, когда он услышал в микрофон мое маршевое дыхание.
– Потом сообщи мне, что там происходит. Впрочем, я сам с тобой свяжусь. Удачи. Соблюдай осторожность. До связи, Троица.
Командующий отключился от разговора. И как раз в этот момент «планшетник» подал мне свой сигнал. Я посмотрел на монитор. У меня запрашивалось разрешение на удаленное обновление программного обеспечения. То есть, происходило то, о чем предупреждал меня командующий. Естественно, я нажал на «ОК», и остановился, поскольку впереди были скалы, которые могли экранировать, и связь могла бы стать неустойчивой, хотя раньше такого не происходило. Установка программы завершилась в течение пары минут. Она сразу после установки открылась, и я рассмотрел нехитрый интерфейс, в самом деле, рассчитанный на школьника. Сложность могла возникнуть только при установке интерфейса общения «планшетника» с «беспилотником», но я посчитал, что моей компьютерной грамотности должно на это хватить.
Коммуникатор снова подал сигнал, я включился в общую сеть. Вызывал меня, как я и предполагал, младший сержант Красников.
– Да, Василий, слушаю тебя. Сразу ответить не мог, общался с командующим.
– Товарищ старший лейтенант, звуки боя смещаются в нашу сторону. Подполковник Коломиец настаивает, чтобы мы заняли позицию, и приняли бой, кто бы там ни был. И продержались до вашего подхода.
– Отставить бой. Сможешь незаметно сместиться в сторону?
– Без проблем, товарищ старший лейтенант. Звуки боя поперек хребта движутся. Наискосок. Поднимаются к нам. Кстати, там с одной из сторон применялся миномет. Судя по звуку, «Поднос». Мы можем прямо по хребту отойти, можем в ущелье спуститься. Куда лучше?
Я прикидывал варианты не долго.
– Думаю, если кто-то действительно отступает, он в ущелье пойдет. Значит, тебе лучше по траверсу хребта отходить. В нашу, естественно, сторону. Подполковнику Коломийцу скажи, что взводом командую я, и, только что общаясь со своим командующим, получил приказ никому командование не передоверять. Летчики под мое командование тоже не попадают, но, если они желают, могут остаться и занять боевую позицию, я этому противиться возможности не имею. Только оставаться и принимать бой им придется вчетвером. Твое отделение идет на соединение со взводом. Это мой категоричный приказ.
Эта категоричность происходила не из-за моего недоверия к младшему сержанту Красникову. Сержантский состав у меня во взводе сильный, опытный, и хорошо подготовленный. Просто я предполагал, что подполковнику Коломийцу захочется лавров спецназовца, и он пожелает взять командование отделением на себя. На младшего сержанта ему легче оказать давление, чем на старшего лейтенанта. А навыков боя на земле лучший летчик авиационного полка не имеет. Одно дело, воевать в воздухе, и совсем другое дело – на земле. Здесь и навыки иные, и тактика совсем другая. При всем моем уважении к боевым способностям подполковника и к его воинскому званию, я не доверил бы ему командование отделением.
Мы шли предельно быстро. При этом не забывали просматривать через тепловизоры пространство впереди. Если к месту, обозначенному, как точка на карте, мы выдвигались по дну ущелья, сразу спустившись с хребта, то возвращались уже по самому хребту, хотя идти по траверсу обычно бывает сложнее. Тем не менее, мы шли, и достаточно быстро, поскольку этот путь был короче. Я снова возглавил взвод, задавая темп. Бойцы не растягивались, хотя несли на себе дополнительный груз, следовательно, больше уставали. Но я не слышал по связи, чтобы командиры отделений или замкомвзвода посылали кого-то на смену носильщику. Бойцы сами меняли друг друга, когда чувствовали, что в этом есть необходимость.
– Товарищ старший лейтенант, – доложил боец, просматривающий маршрут впереди колонны. – Первое отделение идет навстречу.
– Нас видят?
– Да, прибавили хода.
– Летчики с ними?
– В середине колонны, товарищ старший лейтенант. Все четверо.
– Все в порядке, выдвигаемся встречным курсом.
И только когда мы почти уже встретились с первым отделением, когда дистанция между нами составляла не более десяти метров, откуда-то издали, с перевала, послышалась чрезвычайно активная автоматная стрельба, и филином «ухнул» гранатомет.
– РПГ-7 «шмаляет», – по звуку определил младший сержант Рахметьев, дождался, когда раздастся взрыв гранаты, и добавил: – Осколочной гранатой бьет.
Стреляли снизу, со склона. А потом и с хребта огрызнулись очередями и выстрелом из нескольких «подствольников». Я ситуация старался прочитать. Одна банда преследовала другую. Вторая поднялась на перевал, и отстреливалась, имея преимущество в высоте, видимо, удачно. Но эмир банды понимал, что едва он начнет спуск, как свое преимущество потеряет. Скоро преследователи на перевал поднимутся, и тогда преимущество в высоте будут иметь они. И перед эмиром стояло на выбор два варианта. Первый – не спускаться по склону, а двинуться вдоль хребта в любую из сторон. Тогда преимущество высоты сохранится. Особенно, если идти не в нашу сторону, а в сторону гор. Там хребет на возвышение идет. Второй – оставить на перевале прикрытие, которое задержит преследователей, и даст возможность основному составу банды спокойно спуститься, и уйти тоже в любую из сторон. Прикрытием в этом случае придется, видимо, пожертвовать. Но бандиты обычно очень низко оценивают жизнь. Особенно чужую. Свою сначала тоже ценят мало. И только в последний момент перед смертью вдруг начинают соображать, что это все, что больше ничего им не светит, и ничего дальше не будет. Вот тогда они пугаются. Но до этого момента стараются драться. А драться они, как правило, умеют. Конечно, не на уровне спецназа ГРУ. Но, наверное, вести бой с летчиками смогли бы на равных.
Снизу, со склона, раздался гулкий выстрел миномета. И мина «запела» в воздухе. Взрыв произошел уже на противоположном склоне, почти внизу. Если кто-то пытался стрелять по перевалу, то рассчитал траекторию полета мины грубо неправильно. Обрадовало только то, что младший сержант Красников не ошибся. Я тоже сразу определил, что стреляли из «Подноса». Да, другой миномет и переносить проблематично. А автотранспорта в горах у бандитов обычно не водится. Изредка, бывает, угонят они машину в каком-то селе, но долго ею не пользуются. Во-первых, содержать сложно, необходимо бензином обеспечивать, во-вторых, отсутствие дорог часто становится решающей причиной отказа от автомобиля. Даже от внедорожника, который тоже не умеет скакать с камня на камень и перепрыгивать трещины. Да и склоны часто попадаются такие, что преодолеть их автотранспорту возможно, только используя дорожный серпантин. А движение вверх по прямой самый мощный двигатель обеспечить не в состоянии.
А без транспорта, кроме «Подноса», можно использовать только миномет «Галл», но он беззвучный. Здесь же выстрел был зычным. И ошибиться знающему человеку было трудно. Нельзя было ошибиться и в другом – бандиты использовали миномет слишком редко. Это давало повод посчитать, что у них трудности с добычей мин. Это естественно, поскольку доступа к федеральному материально-техническому снабжению они, как правило, не имеют, и добывать мины им просто неоткуда. В голове возникли и кое какие подозрения, которые хорошо было бы проверить.
Мы встретились с первым отделение среди россыпи камней. Младший сержант Красников коротко доложил обстановку. Он отошел, так и не рассмотрев тех, кто там вел бой. Это меня не слишком устраивало. Поймав мой взгляд, старший сержант Камнеломов сразу все понял, и выслал четверых бойцов вперед, чтобы посматривали за действиями отступающей банды. Возглавил разведку командир второго отделения младший сержант Твердоглазых.
– Главное, куда двинутся. – напутствовал я уходящих. – даже если в нашу сторону – не стрелять, сразу мне доложить. Только, мне кажется, они вообще никуда не двинутся. Дождутся тех, что внизу, и только после этого с места сойдут.
Признаться, мне очень не понравилось, что мина, пущенная со склона, перелетела достаточно высокий перевал, и упала почти что в следующем ущелье. Это и стало определяющим положением в моем предположении.
– Не понял, старлей! – чуть не прикрикнул на меня подполковник Коломиец. – Ты считаешь, что они там в войну играли?
– Именно так я и считаю. Считаю, что они нас выманивали на себя. А где-то в стороне еще группа сидит. Ждет, чтобы нам в спину ударить. Они же не знали, что мы разделились. Думаю, первое отделение определили. Скорее всего, часовых засекли, но сам лагерь рассматривать не стали. Не рискнули подойти. Ждут, когда мы на них выдвинемся, чтобы нас окружить и уничтожить. Понимают, что помощь нам сюда не пришлют. И потому наглеют.
– Почему не пришлют, товарищ старший лейтенант? – спросил старший сержант Камнеломов. – Нам перед операцией же говорили, что будут два взвода для поддержки держать в готовности. И вертолеты «под винтом».
– Обстановка, Коля, такая! – ответил я обтекаемо. – Инопланетяне все карты нашему командованию спутали. Им сейчас не до наших проблем. Дело вышло на международный уровень. И никто не знает, чего землянам ждать!
Признаться, сам я при этих словах чувствовал себя неуверенно. Я привык разговаривать со своими солдатами на другом языке – на языке доверительности. Но по-прежнему считал, что взводу пока лучше не знать о нашем положении пленников Резервации. Как-нибудь они сами поймут, оценят, и придут к правильному выводу. Они у меня парни сообразительные. И потому мне пришлось отвечать на прямой вопрос замкомвзвода, хотя другой командир просто пропустил бы вопрос мимо ушей, но ответить пришлось так, чтобы ничего не стало понятно. Впрочем, и так было ничего никому непонятно. Никому. Даже мне.
– А эмир Арсамаков? – спросил ефрейтор Ассонов. – Он где?
– Я подозреваю, что новые банды, только что пришедшие сюда после неудачного прорыва за границу, имели с Арсамаковым связь. Скорее всего, просто телефонную, сотовую. И здесь они, поговорив, встретились. И, думаю, именно Арсамаков придумал ловушку для нас. Не получилось с шахидками, решил другой путь искать. Но теперь мы хотя бы знаем, что у бандитов есть тепловизор, который помог им часового обнаружить. Не знаю, в каком виде, в качестве бинокля или прицела, но он есть, и именно через тепловизор они определили наше местонахождение.
Я сразу прикинул варианты.
– Кто на посту с той стороны стоял?
– Сначала рядовой Михельсон, – доложил младший сержант Красников. – Потом его ефрейтор Егоров сменил.
– Михельсон, Егоров! Ничего не заметили?
– Никак нет, товарищ старший лейтенант, – ответил ефрейтор. – Стрельба как раз во время моего дежурства началась.
– Никак нет, товарищ старший лейтенант, – педантичный немец рядовой Михельсон, солдат срочной службы, отрицательно помотал головой. – Если бы заметил что, обязательно командиру отделения доложил бы.
– Не засыпали на посту? – грозно спросил старший сержант Камнеломов.
– Был момент, когда сон подступал, – признался Михельсон. – Даже глаза на секунду закрывались. Но я головой помотал, несколько раз напрягся-расслабился, и сон прогнал.
– Ясно. Свободны.
Я прекрасно знал, что при нахождении в неподвижном положении на посту вполне может подступить момент, когда глаза сами собой закрываются. Кажется, на секунду, а засыпаешь, в лучшем случае, на минуту. Но упрекать солдата в этом после бессонной ночи, я считаю, грех. Каждый человек имеет собственную устойчивость в отношении сна. Это, как талант – или он есть, или его нет. Но за отсутствие таланта с человека спрашивать не полагается.
– Твердоглазых! – позвал я командира второго отделения.
– Я, товарищ старший лейтенант.
Удобная все-таки это штука – внутренняя связь. Можно без вестовых обходиться.
– Что там у вас?
– Стрельба стихла.
– Это почему-то даже мы слышим.
– Но никого пока не видно.
– Проходите вперед. Полная осторожность. У противника есть, судя по всему, тепловизор. Надеть перчатки и маски. Сами тепловизорами пользуйтесь. Продолжать разведку. Все докладывать. Каждый свой шаг, и шаг противника.
В комплект оснастки «Ратник» входят специальные перчатки и маски, одеваемые под шлем. Сам костюм «Ратника» поглощает тепло, и делает бойца невидимым для инфракрасных и тепловизионных прицелов. Видно бывает только руки и лицо. Но перчатки и маски сделаны из того же материала, что и костюм. И почти полностью прячут бойца от прицелов и биноклей противника. Часового ночью, скорее всего, именно таким образом и определили. Часовые были без масок и без перчаток. Данные о «Ратнике» многократно опубликованы. Бандиты современные пошли грамотные. И хорошо знают, наверное, с чем встретились.
Но я хотел бы показать им еще кое-что. Вернее, не им, а себе. Лучше будет, если они это не увидят. И потому я жестом подозвал к себе подполковника Коломийца. Обычно жестом старшие подзывают младших. Но Коломиец оказался выше таких условностей, и подошел сразу.
Назад: ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дальше: ГЛАВА ДЕВЯТАЯ