43
Ливия и Пако
Лейни видит себя на острове посреди потока, вдоль и поперек которого непрерывно курсирует; потока шириной с разум.
Это место не похоже на конструкт, на искусственную окружающую среду, скорее – узловатое сплетение ветвей информации, уходящих корнями в субстрат старого кода. Оно похоже на плот, наспех сколоченный из случайных обломков, но «плот» стоит на приколе, он неподвижен. Лейни знает, что есть причина, по которой остров поставлен у него на пути.
Причина, как он вскоре выясняет, в том, что с ним хотят пообщаться Ливия и Пако.
Они сообщники Петуха, юные граждане «Застенного города», представленные здесь в виде сферы из ртути, зависшей в невесомости, и черного кота на трех лапах. У сферы из ртути (Ливия) – милый девичий голосок, а трехлапый кот, у которого недостает еще и глаза (Пако), общается с помощью искусно модулированного мяуканья, напоминающего Лейни старый мексиканский мультик. Эти двое почти наверняка из Мехико, если географию вообще нужно принимать в расчет, и, вполне вероятно, принадлежат к той группировке революционной молодежи, которая в данный момент добивается повторного затопления осушенных озер Федерального округа – радикальной перестройки, почему-то крайне занимавшей Рэй Тоэй в последний месяц ее пребывания в Токио. Она тогда была вообще увлечена мегаполисами, и Лейни стал ее гидом по самым диковинным из разработок, сходивших в текущем веке за градостроительные планы.
Он завис в точке срастания старых корневых кодов, в пространстве, лишенном какой-либо конкретной формы или текстуры, если не считать таковыми Ливию и Пако, и слушает их.
– Петух говорит, вы чувствуете, что кто-то наблюдает, как вы наблюдаете за Коди Харвудом, – говорит сфера из ртути, пульсируя от звуков собственного голоса, в ее поверхности отражается оживленная улица с бегущими автомобилями.
– Может, просто артефакт, – возражает Лейни, жалея уже, что вообще рассказал об этом Петуху, тот ведь известный параноик. – Побочное действие «пять эс-би».
– Мы так не думаем, – отвечает кот, пристроив драную одноглазую морду на холмик застопоренных данных. Зевая, он обнажает серовато-белые десны и единственный желтый клык. Его глаз смотрит с яростью, не мигает. – Мы установили, что за вашими наблюдениями действительно наблюдают.
– Но не сейчас, – говорит Ливия.
– Потому что мы сконструировали эту завесу, – говорит кот.
– Вы знаете, кто это делает? – спрашивает Лейни.
– Харвуд, – отвечает Ливия; сфера из ртути деликатно колышется.
– Харвуд? Харвуд знает, что я наблюдаю за ним?
– Харвуд, – говорит кот, – ввел себе «пять эс-би». Через три года после того, как вас выпустили из гейнсвилльского приюта.
Лейни с внезапным ужасом осознает себя существом из плоти и крови, осознает плачевное состояние своего здоровья. Своих легких, перетруженных в картонной коробке посреди бетонной утробы станции Синдзюку.
Харвуд. Так вот кто мерещился ему в качестве божественного присутствия.
Харвуд, который…
Такой же, как он, Лейни.
Харвуд, который видит, как теперь понимает Лейни, узловые точки. Который видит, из чего вырастает история. Так вот почему он находится в самом сердце назревающего кризиса, этой неизвестности, которую Лейни никак не может охватить целиком. Конечно же, Харвуд там.
Потому что Харвуд в определенном смысле и есть причина.
– Откуда вы знаете? – слышит Лейни свой голос и силой воли пытается превозмочь бренность тела. – Вы в этом уверены?
– Мы нашли лазейку, – мелодичным звоном отзывается Ливия, сфера растягивается, как учебное пособие по топографии, превращая отражения бегущих авто в ожившие фрагменты гравюр Эшера, которые движутся по окружности, отражаясь друг в друге. – Петух приказал, и мы сделали.
– А он знает об этом? – спрашивает Лейни. – Харвуд знает?
– Видимо, он не заметил, – мурлычет кот; кровавая короста там, где было ухо.
– Вот, посмотрите, – говорит Ливия, не пытаясь скрыть гордость.
Морщинистая поверхность зеркальной формы растекается, идет рябью, на Лейни смотрят серые глаза молодого и очень серьезного человека.
– Вы хотите, чтобы мы убили его? – говорит молодой человек. – Или я вас неправильно понял?
– Вы понимаете меня правильно, – отвечает Харвуд; голос знаком Лейни, его ни с чем не спутаешь, хотя сейчас в нем слышится усталость.
– Знаете, лично я считаю, что это удачная идея, – говорит молодой человек, – вот только если бы вы дали нам время на подготовку… Я предпочитаю выбрать время и место самостоятельно.
– Нет, – отвечает Харвуд, – действуйте по обстоятельствам.
– Конечно, вы не обязаны раскрывать мне причину, – говорит молодой человек, – но мне все-таки интересно. Ведь мы давно советовали его убрать, как только заключили с вами договор.
– Теперь время настало, – отвечает Харвуд. – Момент наступил.
Ветер развевает темный шарф молодого человека. Шарф трепещет, изображение мелькает.
– А что насчет того рентакопа?
– Уберите его, если покажется, что он думает бежать. В противном случае было бы полезно его допросить. Он тоже каким-то образом здесь замешан.
Ливия, вращаясь, вновь становится сферой.
Лейни, закрыв глаза, нащупывает в наэлектризованной тьме свой успокоительный сироп. Он чувствует, как ненавидящий желтый глаз наблюдает за ним, ему кажется, что это глаз Харвуда.
Харвуд знает.
Харвуд ввел себе «5-SB».
Харвуд такой же, как он.
Но у Харвуда есть своя программа – которая, хотя бы отчасти, и порождает всю ситуацию.
Лейни отвинчивает крышку. Глотает голубой сироп. Ему нужно подумать.
