Китай после коммунистической революции 1949 года стал самым серым обществом на планете. Исчезли последние остатки шелка эпохи Цин. Исчезла западная одежда, которую любили националисты межвоенного периода. Стремясь к строгому равенству, китайцы носили нечто, напоминавшее пижаму – серую пижаму. Сейчас в Китае на улицах мы видим всевозможную западную одежду. Реклама в крупных городах расхваливает достоинства западных марок – от “Армани” до “Эрменеджильдо Зенья”. Как и любая промышленная революция, китайская на чалась с текстильного производства. До недавнего времени одежда, произведенная в прибрежных особых экономических зонах, шла главным образом на экспорт. Теперь, когда западная экономика испытывает кризис и спрос за границей падает, высшие чиновники в Пекине ломают голову над тем, как заставить китайского рабочего меньше откладывать и больше тратить (то есть покупать больше одежды). Кажется, триумф западного общества потребления близок. Но так ли это?

Стамбул – многонациональный город, где западная одежда очень давно стала привычной. На главной торговой улице Истикляль вы увидите почти то же, что и повсюду в Средиземноморье. А вот в районе Фатих около мечети султана Ахмета картина совершенно иная. По мнению набожных мусульман, требования к женской одежде на Западе вопиюще недостаточны, поскольку она открывает гораздо больше предписанного. Поэтому в мусульманской Турции в обиход возвращаются головные платки, покрывала никаб или химар, свободное черное платье, целиком закрывающее тело (абайя).

Это отражает существенный сдвиг. В главе 2 мы отметили, что Кемаль Ататюрк, основатель Турецкой Республики, решил вестернизировать одежду своих сограждан и запретил им носить в государственных учреждениях традиционную мусульманскую одежду. Правительство антиклерикально настроенных военных, пришедшее к власти в 1982 году, возобновило политику Ататюрка и запретило студенткам носить платки. Впрочем, этот запрет не соблюдался строго до конца 1997 года, когда Конституционный суд постановил: ношение платка в учебных заведениях (и в университетах, и в школах) нарушает статьи 2 Конституции, провозглашающую Турцию светским государством. (Неконституционным также объявили ношение студентами-мужчинами длинных бород.) Когда администрации школ и университетов стали обращаться в полицию, чтобы провести в жизнь это постановление, в стране разразился кризис. В октябре 1998 года около 140 тысяч человек выступили против запрета. Жители более 25 турецких провинций взялись за руки и образовали живую цепь. В Стамбуле тысячи девушек решили пропускать занятия, но не снимать платки. Некоторые ежедневно пикетировали свои школы. В Университете им. Исмета Иненю в Восточной Анатолии прошла массовая демонстрация против запрета. Не обошлось без насилия. Двести манифестантов были арестованы. Несколько молодых женщин из города Карс совершили самоубийство из-за нежелания снимать платки, а судью [Мустафу Юджеля Озбилгина], утвердившего запрет, застрелили в суде в мае 2006 года. В 2008 году турецкое правительство, сформированное исламистской Партией справедливости и развития и возглавляемое с 2003 года Реджепом Тайипом Эрдоганом, изменило конституцию так, чтобы ношение платка в университетах было разрешено. Этот шаг оспорил Конституционный суд. Европейский суд по правам человека поддержал запрет на ношение платков.

Этот случай показывает, что одежда может иметь глубокий смысл. Что такое платок или покрывало: просто знак личной веры, к которой должно терпимо относиться любое вестернизированнное общество, признающее свободу выражения?

Или это устаревшие исламские символы неравенства полов, неприемлемые для светского общества? Исламисты, например журналистка Нихаль Бенгису Караджа, напоминают о свободе личности и правах человека:

Мы хотим, чтобы к нам относились так, как и к женщинам, не носящим платок. Мы такие же, мы ничем от них не отличаемся и хотим, чтобы с нами обращались так же. У нас есть все те же права, что и у них… Мы лишь хотим равноправия между женщинами, которые не носят платок, и теми, которые его носят.

Исламисты утверждают, что ношение одежды, закрывающей тело, – лишь безобидное право, которое некоторые женщины свободно желают осуществлять. Это, говорят они, лишь один из многочисленных видов женской одежды, которые есть в стамбульских магазинах на любой вкус и цвет (даже со стразами). В действительности, однако, отмена запрета на ношение платка является пунктом широкой повестки, нацеленной на введение в Турции норм шариата и ограничение прав женщин. Исламисты желают постепенно достичь того же, что в Иране было достигнуто сразу после революции 1979 года – реакции отторжения на “озападнивание” (гарбзадеги) шахом Ирана, которую аятолла Хомейни превратил в решительную сексуальную контрреволюцию. Уже сейчас на улицах Стамбула можно увидеть женщин в парандже – одежде настолько стесняющей, что в 2010 году Национальное собрание Франции проголосовало за ее запрет. Не случайно смену фасонов сопровождает смена внешнеполитического курса. Турция, некогда ориентированная на США страна НАТО, кандидат на вступление в ЕС, – явно разворачивается на восток и соперничает с Ираном за лидерство в мусульманском мире, как в дни былого османского могущества.

Итак, одежда – это важно. Два великих экономических прорыва Запада, Промышленная революция и общество потребления, в значительной мере относились к одежде: сначала к ее более эффективному изготовлению, затем к более свободной манере одеваться. Распространение западного костюма неотделимо от распространения западного образа жизни, а негативное отношение к нему в мусульманском мире – признак исламского возрождения. Иранские революционеры называли сограждан-“западников” fokoli, от французского faux-col (жесткий воротничок), и сейчас мужчины в Тегеране тщательно избегают галстуков. Платки теперь столь же обычны для Лондона, как для Шанхая – футболки “Манчестер юнайтед”. Должна ли Великобритания последовать за французами и запретить паранджу? Или у общества потребления есть эффективное противоядие, вроде джинсов от маоистской “пижамы”? Возможно, это неверные вопросы. Ведь тогда все достижения западной цивилизации – капитализм, наука, верховенство права и демократия – сводятся к шопингу. “Потребительская терапия”, возможно, не решит все наши проблемы. А главную угрозу для Запада представляют не исламисты-радикалы или любые другие внешние враги, а наше недопонимание собственного культурного наследия и неверие в него.