Ценьжем гаафе: восьмой допрос
— Стало быть, — произносит Изящная Бинтсейф, — он все-таки примкнул к ним.
Пляшущие пальцы Мéараны раскрывают мотив битвы. Арфа завывает, струны время от времени неожиданно дребезжат; исполнительница проводит по ним ногтем, чтобы передать гул энергетического оружия. Домино Тайт прыгает через октавы; Имена возникают в диссонансе.
— А может быть, — раздается над всем этим хаосом голос самой Мéараны, — это они все-таки примкнули к нему.
— Хрень! Полный бред, — заявляет мать. — Дело не в том, что он присоединился к ним, а в том, почему он это сделал.
— Думаешь? — улыбается Равн Олафсдоттр.
Бан Бриджит улыбается в ответ, но усмешка ее не предвещает ничего хорошего.
— Я думаю, что ты куда умнее, нежели пытаешься казаться.
— Плять я х’тела н’ твою злобу, — заявляет Мéарана, успокаивая струны.
Затем она обращается к Олафсдоттр:
— И что произошло дальше между от… между Фудиром и Екадриной?
Ей кажется, что если не называть его отцом, то утрату будет перенести легче.
— Пойми, — говорит Тень, — я отрубилась, а когда очнулась, никого не было, лишь ветер гонял палую листву и обрывки газет по пустырю. Продолжение мне удалось узнать позже, благодаря сенсорам шэньмэта, записывавшим происходящее… так что мне ведомо только о том, что попало в кадр.
— Я удивлена, что ты вообще очнулась, — встревает Изящная Бинтсейф, сидящая в углу позади Тени.
Равн поворачивается к ней и улыбается.
— По-оверь, я о-охазалась удивлена не меньше, — произносит конфедератка. — Но-о это-о был приятный сюрприз.
Арфа в руках Мéараны играет повелительный аккорд.
— Но х’ть ты и провалял’сь все эт’ время брюхом кверху, рассказать-та о т’м, чем драка зак’нчилась, тебе по силам!
— Думаю, — Тень кивнула в сторону бан Бриджит, — твоя мама уже догадывается.
— Думаю, ты зря сюда явилась, — уходит от ответа Гончая. — Скажи лучше, пока мое любопытство не угасло, с какой стати ты напялила на себя цвета Гешле Падаборна и попыталась выдать себя за него.
— Кто-то же должен был, — пожимает плечами Тень.
Но Мéарана понимает, что безразличие конфедератки притворно.
— Чтобы поднять дух повстанцев.
Равн наклоняется вперед и кладет ладони на колени.
— Им нужен был Падаборн; я им его дала.
— Поддельного.
Тень обнажает зубы в широкой улыбке, вновь откидывается назад и укладывает широко разведенные руки на спинку дивана.
— Неужели?
— Нет, — говорит бан Бриджит, — она вернула им настоящего. Он устоял перед всеми искушениями, кроме последнего. Месть, слава или освобождение Терры — ничто не смогло убедить его. Но то, что ты пала, пытаясь сыграть предназначенную ему роль, вынудило его принять решение.
— Таков и был план, — опускает голову Равн.
— Твой план! — восклицает Изящная Бинтсейф. — Да тебя же могли убить. И не передумай Донован, так бы все и закончилось.
Вновь сверкают зубы.
— В тот момент это казалось неплохой мыслью.
— Скажи, Равн… — напрягается вдруг бан Бриджит, — кто одарил тебя этими шрамами? Екадрина? Неужели она свалила старика так же, как тебя, а потом подвергла тебя каовèну? Или это Ошуа наказал тебя за то, что ты лишила его возможности разыграть карту Падаборна в битве за власть?
— Никто меня ими не одаривал, Красная Гончая. Я их заслужила. Это лишь самые заметные из моих ран, и каждая заработана честно; и те причины, по которым они получены, позволяют мне носить эти увечья с гордостью.
