Стране хронически не везло на правителей, вот и Горячов не оказался исключением, нагадил-таки своей перестройкой в души соотечественников. Слово «перестройка» предусмотрительно на английский язык не переводили, а то бы получился какой-нибудь неблагозвучный, прости господи, «дебилдинг». Хотя возможно, что именно как дебилдинг она и затевалась.

По большому счету, и Бог бы с ним, пережили бы как-нибудь. Нес бы себе этот ущербный лабуду всякую, лепил бы социализм с человеческим лицом, так нет же, мало ему – он святое тронул, войну пьянству объявил, трезвенник хренов.

Вот так жил себе человек, и эта водка ему сто лет была не нужна, а тут талоны на руках – надо брать, еще и подерешься за нее, проклятую, в очереди. Появились безалкогольные свадьбы, после которых, видимо, предполагались непорочное зачатие. На флоте с пьянством боролись с особым рвением, под это дело списывали всех неугодных. Сколько талантливых офицеров, прекрасных моряков сгинули в период этой «священной» борьбы… Поговорка «Мы не летчики, и рюмка нам не помеха» канула в Лету. Простить могли любое нарушение, но только если ты был трезвый. В конечном итоге после горячовских опытов граждане поделились на два лагеря – на ЖОП и на СУК. Это не ругательство, это аббревиатура: ЖОПы – это жертвы перестройки, а СУКи – это случайно уцелевшие кадры.

Флагманский штурман дивизиона капитан-лейтенант Рюмин, вне всякого сомнения, был типичной СУКой. Как к офицеру и как к флагманскому специалисту претензий к нему не было, и комдив его ценил, но для представителей политотдела и особистов это был постоянный раздражитель, как триппер в стадии стойкой ремиссии. То какую-нибудь крамолу в работе Ленина отыщет, то усомнится в святости марксизма, то анекдот про перестройку расскажет, и ведь, что самое неприятное, – Рюмин не пил. Более того, шила он не получал и обходил его за тридевять земель. Пару раз заинтересованные лица пытались устроить провокации, но безрезультатно.

Взять его за задницу стало делом чести, и Рюмина обложили со всех сторон.

Через несколько месяцев Рюмину должны были присвоить звание капитана третьего ранга, и он стал особо осторожен. Слабость у Рюмина была только одна – девки. Мужик он был видный, обходительный, и слабый пол редко когда ему отказывал. Если такое и происходило, то Рюмин был абсолютно убежден, что это по причине чистой физиологии. Другого он и представить себе не мог. Чувствуя интерес со стороны женского пола, он постоянно поддерживал выставочный экстерьер.

Стояла прекрасная погода, флагманские офицеры «трудились» в основном в скверике на свежем воздухе. Весна в Севастополе – сказочное время. Изумрудная зелень, цветущий миндаль, волшебные ароматы. Воздух просто пронизан любовными флюидами, даже неодушевленные предметы излучают эротические позывные. Здесь простой соленый огурец становится афродизиаком. В это время года в Севастополе глубоким дыханием можно лечить импотенцию.

На причале рядом со штабом дивизиона стоял киоск. Особым спросом он не пользовался, если только кто-то с бодуна минералочки прихватит или матросики печенье с конфетами возьмут. Ассортимент был дерьмо, зато продавщица – мечта поэта, именно это обстоятельство и обеспечивало стабильный покупательский спрос. Скучая, она выглядывала в окошко киоска. Хоть она и была дама «с пробегом», но все же оставалась яркой и привлекательной.

Рюмин откровенно рассматривал продавщицу. И блондинка, и симпатяшка, и везде, где надо, выпирает, и чего это я раньше на нее внимания не обращал? Весна сыграла с ним злую шутку, засмотревшись на ее пухлые, сочные губы, он напрочь забыл одну из главных заповедей профессиональных бабников. Рюмин подошел к киоску, начал нашептывать секретные, одному ему ведомые слова. Продавщица таяла на глазах.

Наступило обеденное время, и офицеры разбрелись по судам на обед. Рюмин, с горящими, как у кота, глазами, пригласил даму в кабинет посмотреть карту звездного неба. Закрыв за собой дверь на замок, он навис над продавщицей. Закатив глаза, она томно проворковала:

– А где же звезды?

Суетливо теребящий заклинившую ширинку Рюмин про обещание не забыл:

– Сейчас, указку достану и покажу!

Ненасытный самец забыл об осторожности и вытворял чудеса эквилибристики, партнерша благодарно постанывала в такт скрипящему прокладочному столу. Естественно, какая-то сволочь настучала, и за дверью спешно собралась группа захвата, возглавляемая особистом. Прислонив ухо к двери, он чего-то выжидал. Наконец, когда в кабинете стоны стали заглушать радиопередачу «В рабочий полдень», особист скомандовал:

– Ломай дверь!

Несколько человек ввалились в кабинет. Сгорая от стыда, раскрасневшаяся и растрепанная продавщица, накинув платье, бросилась прочь. Невозмутимый Рюмин натянул брюки, застегнул ширинку, поправил галстук, одернул рубашку и решительно заявил:

– Требую записать в протокол, что я был трезв!