Флориани произнес эти слова среди общего молчания. На лицах супругов Сибизов появилось растерянное выражение.

– Кто же вы? – спросили они.

– Я? Флориани, которого вы встретили в Палермо и приглашали к себе уже несколько раз.

– Что же означает вся эта история?

– О, ничего особенного! Я старался представить, что Рауль мог бы сказать вам в лицо. Возможно, сын Генриетты заявил бы вам, что совершил преступление, потому как его мать была несчастна в вашем доме.

Флориани говорил, едва сдерживая волнение. Не оставалось никакого сомнения: он был не кто иной, как сын Генриетты. К тому же он, видимо, хотел, чтобы его узнали Субизы. Граф колебался. Как он должен поступить с дерзким преступником? Возбудить дело? Предать суду человека, когда-то его обворовавшего? Нет, лучше оставить все как есть, сделав вид, что истинный смысл истории ему непонятен. И граф, подойдя к Флориани, весело воскликнул:

– Ваш рассказ очень интересен! Но кем же стал, по-вашему, примерный сын? Я надеюсь, что он не остановился после своей первой кражи?

– О, конечно, нет!

– Не правда ли, прекрасное начало – в шесть лет похитить «ожерелье королевы»?

– И без малейшей неприятности, – заметил Флориани. – Все оказалось очень легко! Надо было только захотеть и протянуть руку. Рауль захотел…

– И протянул руку…

– Обе руки, – смеясь, сказал Флориани.

Всем вдруг стало страшно. Как необыкновенна должна быть жизнь этого авантюриста, ставшего гениальным вором уже в шесть лет! Теперь он издевался над жертвой в ее же собственном доме. Флориани вел себя дерзко, однако с корректностью галантного человека, находящегося в гостях. Он встал и подошел к графине, чтобы проститься. Она сумела взять себя в руки и не отшатнулась. Флориани улыбнулся:

– Вы боитесь? Разве я зашел настолько далеко в своей маленькой комедии?

Графиня овладела собой и непринужденно ответила:

– Нисколько. Легенда о любящем сыне меня очень заинтересовала, и я счастлива, что мое ожерелье послужило такой блестящей цели! Но не думаете ли вы, что сын этой женщины… Генриетты… следовал только своему воровскому призванию?

Флориани вздрогнул и заявил:

– Вы же знаете, что большинство камней были фальшивыми… Настоящими оказались только бриллианты, купленные у английского ювелира. Остальные же постепенно, один за другим, продавались для удовлетворения жизненных потребностей.

– Тем не менее это было настоящее «ожерелье королевы», – надменно произнесла графиня, – и если человек, на которого вы намекаете, имеет хоть немного совести…

Она быстро замолчала, смущенная спокойным взглядом Флориани. Затем, несмотря на оскорбленную гордость, продолжила почти вежливо:

– Согласно преданию, когда это парюра попала в руки Вилетта, он вместе с графиней де Ламотт вынул все бриллианты, но все-таки не посмел тронуть оправу. Вилетт понимал, что камни являлись только украшением, аксессуаром, а творением ювелира была сама оправа, – и он ее пощадил. Не думаете ли вы, что и этот маленький грабитель также все понял?

– Я не сомневаюсь в том, что оправа существует. Ребенок, по всей вероятности, ее не тронул.

– Так вот: если вы когда-нибудь встретите Рауля, скажите ему, что он не имеет права хранить у себя одну из тех реликвий, которые являются фамильной собственностью. Он может вынуть все бриллианты, но само ожерелье всегда будет собственностью семьи Субизов.

Флориани коротко ответил:

– Я ему это передам, графиня. – С этими словами он поклонился ей, Субизу, гостям и вышел.

Спустя четыре дня графиня нашла на столе в своей комнате красный кожаный футляр с гербом кардинала. Открыв его, она увидела «ожерелье королевы». Но поскольку лишняя реклама всегда полезна, то на другой день «Эхо Франции» напечатало следующую сенсационную заметку:

«Ожерелье королевы», знаменитая историческая драгоценность, похищенная некогда у четы Субизов, было найдено Арсеном Люпеном. Он поспешил вернуть его законным владельцам. Можно только приветствовать такую рыцарскую предупредительность».