Дело Субизов сильно заинтересовало общество. И как же удивительна судьба «ожерелья королевы», которое, взволновав всю Францию в конце XVIII века, снова заставило говорить о себе век спустя. Но то, о чем я теперь собираюсь рассказать, не знает никто, кроме самих участников происшествия и еще нескольких человек, пообещавших хранить молчание.

Итак, события стали разворачиваться пять дней назад. Субизы устроили завтрак для избранного общества. В числе приглашенных были двоюродная сестра и две племянницы графа; а из мужчин – некий д’Эссавиль, итальянец Флориани, с которым Субиз познакомился в Сицилии, и старый приятель семьи – генерал Рузьер. После основных блюд подали кофе. Завязался разговор, и в конце концов речь зашла о знаменитых ограблениях. Генерал Рузьер, который никогда не упускал случая подразнить графа, вспомнил историю ожерелья. Субиз терпеть не мог подобных разговоров. Тотчас же каждый гость начал высказывать свое мнение о том, как следовало бы искать вора. И конечно, все гипотезы противоречили одна другой и были совершенно нереалистичны.

– А каково ваше мнение? – спросила графиня у Флориани.

– У меня на этот счет нет никаких соображений.

Послышались протестующие восклицания. Итальянец только что сообщил о различных преступлениях, в которых ему приходилось разбираться вместе со своим отцом, судьей в Палермо. Кроме того, Флориани заявил, что подобные дела ему крайне интересны. Поскольку все продолжали настаивать, он подумал, а затем, задав несколько вопросов, сказал:

– Мне кажется, что ваше дело совсем не сложно разгадать.

Граф пожал плечами. Флориани продолжал немного поучительным тоном:

– Вообще-то, чтобы разобраться в преступлении, надо установить, каким образом и при каких условиях оно было совершено. В данном случае все очень просто. Мы имеем дело с единственным неоспоримым фактом. Никто не мог проникнуть в комнату иначе, как через дверь, или влезть в окно маленькой комнаты. Но открыть дверь, запертую изнутри, невозможно, следовательно, вор проник к вам через окно.

– Оно всегда было плотно закрыто, – резко возразил граф.

– Для удачного ограбления, – сказал Флориани, не обратив внимания на слова Субиза, – надо было только сделать мостик между балконом кухни и выступом окна, и как только футляр…

– Но я вам повторяю, что окно было заперто! – воскликнул граф нетерпеливо.

На этот раз Флориани ответил спокойным тоном, как человек, которого не мог смутить такой несущественный аргумент:

– Хочется верить, что все обстояло именно так. Но ведь существует еще форточка!

– Откуда вы знаете?

– Она должна быть: иначе кража совершенно необъяснима.

– Форточка также была закрыта. На нее даже не обратили внимания.

– Напрасно, при внимательном осмотре вы бы заметили, что она была открыта.

– Как так?

– Я предполагаю, что форточка в вашем доме открывается посредством шнурка из плетеной проволоки с кольцом на его конце, которое как раз располагается между окном и сундуком.

– Да, но я не понимаю…

– Очень просто. Через щель, проделанную в раме, можно с помощью какого-нибудь инструмента, допустим железного прута с крючком на конце, зацепиться за кольцо, а затем дернуть шнурок.

Граф усмехнулся:

– Превосходно! Великолепно! Вы очень легко все объясняете. Но вы забываете только одно: в раме не было никакой щели.

– Отнюдь, была!

– Не может быть: мы бы ее заметили.

– Чтобы ее увидеть, надо было все проверить, чего никто не сделал заранее. Щель наверняка существует. Она должна проходить вдоль рамы.

Субиз встал. Он нервно прошелся по зале, а затем приблизился к Флориани и сказал:

– С того дня там наверху ничто не изменилось. Никто не входил в комнату.

– В таком случае, граф, вы имеете возможность убедиться, что мое объяснение абсолютно соответствует действительности.

– Да, но оно совершенно не сходится с фактами, установленными судебными властями.

Граф пробормотал еще несколько слов, затем вдруг направился к двери и вышел. Ни один человек не произнес ни слова. Все напряженно ждали. Наконец Субиз появился в дверях. Он был бледен. Дрожащим голосом он сказал гостям:

– Я прошу прощения. Объяснения нашего друга настолько неожиданны… Я просто не думал…

Жена нетерпеливо перебила его:

– Говори скорее, в чем дело… умоляю тебя…

– Щель действительно существует. В указанном месте, вдоль рамы.

Он порывисто схватил Флориани за руку и воскликнул:

– А теперь продолжайте! Я признаю, что до сих пор вы были правы, но сейчас… разговор еще не окончен… Отвечайте… Что же, по-вашему, случилось?

Флориани осторожно высвободил руку:

– Что произошло? Вор, зная, что графиня отправилась на бал в «ожерелье королевы», перекинул свой мостик во время вашего отсутствия. Он все время наблюдал за вами через окно и видел, как вы прятали драгоценность. Как только вы ушли из алькова, грабитель проделал щель и потянул за кольцо.

– Пусть так, но расстояние слишком велико, чтобы он смог достать до оконной задвижки через форточку.

– Если он не мог открыть окно, то сам влез в форточку.

– Невозможно. Она слишком мала, чтобы в нее можно было пролезть.

– Не упомянули ли вы, что у вашей подруги был сын?

– Действительно, сын… Рауль.

– Весьма возможно, что этот самый Рауль и совершил кражу.

– Какие же у вас доказательства?

– В них нет недостатка; например… – Флориани подумал и снова продолжал: – Например, мостик… Необходимо, чтобы ребенок принес его обратно, оставшись незамеченным. Он должен был взять то, что находилось прямо под рукой. В комнате, которая служила вашей подруге кухней, наверное, были полки?

– Да, несколько, как я помню.

– Вероятно, полки просто лежали на своих подставках. Можно предположить, что Рауль их выдернул, а затем связал эти доски друг с другом. Если в кухне имелась печь, то вы бы нашли железный прут, которым он воспользовался, чтобы открыть форточку.

Граф выбежал, не говоря ни слова; на этот раз присутствующие были убеждены в том, что предположения Флориани верны. Он говорил настолько убежденно, что все собравшиеся верили ему, как будто итальянец сам был свидетелем давнего происшествия. Никто не удивился, когда, вернувшись, граф сообщил:

– Это наверняка Рауль… Я видел доски… железный прут…

– Вы хотите сказать, что грабителем была, скорее всего, мать, – воскликнула графиня, – она одна виновна! Разумеется, Генриетта заставила сына…

– Нет, – возразил Флориани, – мать здесь ни при чем.

– Не может быть! Они жили в одной комнате, и ребенок не мог совершить кражу без ее ведома.

– Все произошло ночью, когда Генриетта спала.

– Но ожерелье? – сказал граф. – Его бы нашли в вещах ребенка!

– Рауль выходил из дома. В то самое утро, когда вы застали мальчика за чтением, он только что вернулся из школы, и полиция, возможно, напала бы на верный след. Необходимо было произвести обыск в рабочем столе Рауля, между его учебниками и другими вещами, а не возводить напрасное обвинение на невинную мать.

– Хорошо, но две тысячи франков, которые Генриетта получала каждый год? Разве это не доказательство ее прямого участия в преступлении?

– Если бы она была сообщницей, разве она благодарила бы вас за деньги? И потом, разве за ней не следили? Между тем Раулю не стоило никакого труда добежать до соседнего городка, сговориться со скупщиком и продать ему за бесценок один или два бриллианта с тем условием, что деньги будут отправлены из Парижа.

Рассказ произвел на графа и на всех гостей неприятное впечатление. Субиз притворно засмеялся:

– Все так остроумно! Я в восхищении. Поздравляю вас!

– Да нет же, – воскликнул Флориани, – я слежу за событиями: мать заболевает, сын предпринимает всевозможные ухищрения, чтобы сбыть драгоценные камни и спасти ее. Болезнь осложняется. Генриетта умирает. Проходят годы. Мальчик вырастает и становится мужчиной. Тогда – на этот раз я признаю, что у меня разыгрывается фантазия, – предположим, он встречает обидчиков и обвинителей своей матери… Какой жгучий интерес представляет подобная встреча в старом доме, где произошла драма!