XXXII
Ультиматум Денизы Готье
Когда Флоранс вернулась в гостиницу «Кок-ан-Пат», Жозеф Арну, прочитав послание Денизы, с победоносным видом обратился к членам семьи, собравшимся вокруг него:
– Что я вам говорил? Вот с замужеством Флоранс все и решено. В этом письме, содержание которого вы можете узнать, если хотите, гражданка Готье делает нам честь и просит руки нашей маленькой сестры для своего брата.
– А что с приданым? — тревожно спросила Агнесса.
– Разве можно говорить о деньгах, когда люди любят друг друга? А вы ведь оба влюблены, моя милая? — обратился Жозеф к Флоранс.
– Да, Филипп меня любит, и я его также, — просто ответила девушка.
– Прекрасно! Я даю свое согласие.
Однако на каждом совещательном собрании присутствует оппозиция; здесь, на этом семейном совете, ее представляла Марианна:
– Все идет слишком хорошо, я не доверяю Денизе. Один маленький камушек под колеса, и все рухнет.
Старший брат резко перебил ее:
– Свои замечания оставь при себе. Все в моих руках…
В тот день в гостинице «Кок-ан-Пат» все были совершенно довольны. Войдя утром в комнату номер один, чтобы узнать, не нужно ли чего господину Жое Благу, Марианна очень удивилась, когда увидела постояльца абсолютно здоровым: он мог двигать обеими ногами. Девушка не скрыла своего удивления и высказала его слуге миллионера.
– Красавица моя, — ответил ей тот, — вы напрасно поверили всей этой истории. Я такой же иностранец, как вы — парижанка. Меня зовут Пантинуа де Пантен, я уроженец Сен-Жермена, и нога моя так же здорова, как ваш язык. Если в двух словах, то, прежде чем поступить на службу к моему господину, я служил другому человеку и стянул у него одну вещицу. Он, конечно, попросил меня убраться, и я скрылся. Теперь же мой господин как раз поехал свидеться с моим прежним хозяином, с которым я вовсе не желаю встречаться. Вот почему я прикинулся больным, а старый дурак в это поверил… А теперь мне хочется есть, прикажите подать завтрак и восемь бутылок хорошего вина.
– Восемь бутылок?
– Для начала хватит.
– Для начала?
– Нас же будет четверо. Разве у вас не три брата?
– Три, и что с того?
– Разумеется, я их приглашаю! Истинный дворянин никогда не пьет один. Чем больше компания, тем веселее.
Спустя несколько минут три сына вдовы Шассар уже весело распивали вино и болтали с гостем. На пятнадцатой бутылке последний скатился под стол.
– Сломался! — воскликнул Франциск, заметив, что постоялец упал.
– Ох уж эти парижане! Не вынести какой-то дюжины стаканов!
Старший Арну нахмурился и серьезно проговорил:
– Я не очень-то доверяю этому молодцу. Он слишком расточителен, навязчив и болтлив. Нужно следить за ним.
Двое младших сильно удивились:
– За этим кутилой?
– Да, и если он сказал Марианне правду, то он — ловкий мошенник.
– Ну, этому жалко вспороть брюхо!
– За его здоровье!
– За наше!..
– Молчите! — перебил Жозеф братьев. — Довольно пьянствовать. Будьте готовы прийти мне на помощь!
Приподняв скатерть, он нагнулся под стол и внимательно осмотрел мнимого Жоэ Блага. Тот храпел, лежа на спине. Старший Арну, встав на колени, нащупал сердце пьяницы и коротко приказал:
– Нож.
Ему подали один из тех, что лежали на столе. Жозеф приставил острие ножа к сердцу спящего.
– Что ты делаешь? — изумились братья.
– Ищу место, куда вонзить нож, если окажется, что этот парижанин явился сюда с дурными намерениями.
Жоэ не шелохнулся, дыхание его оставалось ровным и размеренным, а храп не прекращался. Хоть младшие братья и приготовились помочь старшему в случае надобности, они не выдержали и отвернулись. Но Жозеф не вонзил нож в грудь гостя. Снова сев за стол, он сказал:
– Он не пошевелился, сердце его не забилось сильнее, значит, он действительно спит, и мы можем доверять ему.
– А где же мать? — спросил Жозеф у Марианны, когда та вошла в комнату.
– Она воспользовалась моментом, чтобы спуститься в погреб и запереть там золотые вчерашнего путешественника.
– А ты не следила за ней, чтобы узнать, где она прячет клад?
Марианна, пожав плечами, ответила:
– Идите, попробуйте! Собака ходит за ней по пятам, кроме того, она заперла за собой дверь на ключ.
– Ну, это не беда, можно было и подсмотреть, — сказал подвыпивший Франциск.
– Да чего тут толковать, — вмешался Себастьян. — Свернем старухе шею и положим ее туда, где она прячет деньги.
– Ого! — воскликнул Жозеф. — А что вы скажете назавтра тем, кто спросит: «Где ваша мать»? Не нужно начинать дело, которое может обернуться против вас самих. Это можно устроить, я не спорю, но нужно выждать…
– А когда же наступит подходящее время? — спросили все трое.
– Я вам отвечу сегодня вечером. А сейчас перенесем этого пьянчугу на постель и примемся за дело. Мамаша не должна догадываться о той счастливой участи, которая ее ждет.
Еще раз прочитав письмо, старший брат подошел к младшим и сказал:
– Дениза Готье просит меня прийти завтра в павильон, чтобы обо всем поговорить. Я воспользуюсь этим случаем, чтобы предложить ей выбрать одного из нас троих. Что же касается того, о чем мы говорили за столом…
– Ну, что же?
– Это случится той ночью, когда свершатся два брака. Только женившийся не будет принимать в этом участия.
С этими словами Жозеф вышел из комнаты. Франциск, толкнув Себастьяна в бок, проговорил:
– Зуб даю, что выберут его.
– Тем хуже для него. Мы уж постараемся, чтобы она поскорее стала вдовой.
– Послушайте, вы легко можете проверить, обманывает он вас или нет, — сказала Марианна.
– Каким образом?
– Идите завтра вместе с ним. Но так, чтобы он этого не заметил, а вы могли видеть или по крайней мере слышать все то, о чем они будут говорить с Денизой…
– Полно! Разве это возможно?
Марианна с презрением взглянула на братьев и сказала:
– Святая простота! В парке есть деревья, растущие как раз перед окнами павильона… А окна будут открыты, потому что жарко… А потом… — Марианна наклонилась к братьям и что-то прошептала им на ухо.
Франциск воскликнул:
– Однако же ты горазда на выдумки!
– И пусть он только попробует обмануть нас: мое ружье не даст осечки, — сказал Себастьян.
Жозеф, выйдя из комнаты, встретил мать и обратился к ней:
– Зря вы, матушка, проводите столько времени в погребе днем… Можно подумать, что вы приводите в порядок нечто другое, а не бутылки.
– О чем ты говоришь?
– Марианна, Франциск и Себастьян совсем с ума сошли. Мне стоило неимоверных усилий удержать их. Когда-нибудь они подвыпьют, и тогда…
Трактирщица устремила проницательный взгляд на сына, и тот продолжил:
– Вы предупреждены, значит, вооружены.
– Благодарю тебя, Жозеф, ты один будешь моим наследником.
«Надеюсь, черт возьми, — подумал хитрый малый, — и скорее, чем ты думаешь!»
Жоэ Благ между тем бесшумно ходил по комнате, которую еще десять минут назад измерял длиной своего тела. Он был свеж и бодр. Сюртук его висел на ручке двери, прикрывая замочную скважину.
– Дьявол! — выругался он. — Эти крестьяне молодцы! Если хотя бы четверть того, что я вылил между рубашкой и жилетом, попало мне в рот, случилась бы просто беда! Но я счастливо избежал этого печального опыта!.. Кончик ножа оцарапал мне бок! Но это старая шутка! Зато я много чего узнал. Похоже, они хотят избавиться от матери, чтобы завладеть ее деньгами! Но где же она прячет свой клад? Где этот погреб? Где дверь и ключ от нее?
– Вы больны? — послышался из-за двери голос Марианны Арну. — Вы спите или спуститесь вниз ужинать?
Жоэ Благ ответил невнятным мычанием; это заставило Марианну предположить, что он еще не протрезвел.
– Ну, — проговорила она, уходя, — ему хватило. Даже жалко, что такой славный малый — и так слаб на вино.
Услышав шум удаляющихся шагов, Жоэ, подпрыгнув, выкинул антраша, которым бы остался доволен любой балетмейстер.
– Черт побери! — воскликнул он. — Вот я и нашел свой ключ…
Дениза приняла Жозефа Арну на первом этаже павильона. Жервеза осталась наверху, с ребенком. Зная о любопытстве горничной, Дениза усадила посетителя на стул в противоположном конце комнаты. Было ровно три часа пополудни. Жара стояла нестерпимая, и, как верно предположила накануне Марианна, все окна были открыты.
Стул Жозефа находился у окна, под которым он недавно подслушивал разговор брата с сестрой, чем впоследствии так ловко воспользовался. Таким образом, гость сидел спиной к окну, тогда как Дениза стояла прямо перед ним. Черты ее лица, казалось, были высечены из мрамора, но в то же время горькая улыбка, не сходившая с ее губ, ясно указывала на то, что она лишь играет роль, которая ей очень тяжело давалась.
– Гражданка Готье, ваше предложение, изложенное во вчерашнем письме, очень польстило нам, но нисколько нас не удивило. Наши покойные отцы давно питали надежду, что этот союз еще сильнее скрепит дружбу наших семейств, — уверенно начал старший Арну.
Негодяй врал самым наглым образом; никогда ничего подобного усопшие не говорили друг другу. Но что за беда! Жозефа некому было опровергнуть.
– Предложение Филиппа Готье с удовольствием приняли мои братья, мать и сестра, так что нам с вами остается только назначить день, когда счастливые голубки получат благословение церкви…
– Наша беседа этим не ограничится, гражданин, — перебила его девушка, — позвольте мне направлять ее.
Жозеф, кивнув, произнес:
– Как хотите, гражданка, как хотите! Очень рад доставить вам такое удовольствие. Итак, я вас внимательно слушаю.
– Если я и повиновалась вашим приказам…
– О, приказам! Просто советам…
– Если я и повиновалась вашим приказам, — твердо повторила девушка, — относительно того, что касалось брака Филиппа и Флоранс, то лишь потому, что в этом вы не обманули меня… Ваша сестра и мой брат любят друг друга. И я всегда искренне желала, чтобы у Филиппа была такая подруга жизни, как Флоранс, а у Флоранс — такой покровитель, как Филипп. Женим же их, как того требует закон и правила церкви. Но вы также сказали, что имеете намерение жениться на мне…
– Действительно, таково мое желание, — глухо отозвался Жозеф.
– Я не буду пытаться отговорить вас, — продолжала Дениза. — Мои мольбы и слезы не возымели успеха. Я вас прежде не знала, но мне было достаточно всего часа, чтобы убедиться в том, что взывать к вашему сердцу — все равно что умолять камень, лежащий на проезжей дороге. Я не буду избегать вас. Я в ваших руках. Вы украли мою тайну, вы украли моего ребенка и пользуетесь этими двумя средствами, чтобы сломить меня. Борьба между нами невозможна, потому что я обезоружена, а значит, побеждена. Я не противлюсь вашей воле и даже не умоляю вас о пощаде, а подчиняюсь. Хорошо, я буду вашей женой…
– Вот и молодец! — воскликнул трактирщик. — Вот и правильно! Вы действительно умная девушка! Дайте вашу ручку в знак согласия.
Жозеф попытался приблизиться к Денизе, но она, вскрикнув, отступила от него. Испуг ее, однако, вызвало вовсе не желание старшего Арну взять ее за руку: прямо напротив себя, в густой листве кустарников, девушка заметила фигуру человека, прятавшегося за деревьями. Удивление, обнаружившееся на лице кружевницы, возбудило подозрения Жозефа. Он повернулся к окну, но ничего не увидел.
– Что случилось? — спросил он.
Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, Дениза вернулась к оставленной теме:
– Чтобы между нами воцарилось согласие, гражданин, необходимо, чтобы вы оказали мне одну милость…
– Милость?
– Я хочу поцеловать своего сына до свадьбы…
– Она хочет… — проворчал Жозеф.
– Кроме того, я желаю, чтобы наша свадьба состоялась через месяц после свадьбы Флоранс и Филиппа…
– Месяц! — повторил Жозеф. — Да вы хотите выиграть время!
Девушка слегка покраснела: крестьянин понял ее мысль! Выиграть время! Но только ли это было ее целью? Стоило ли надеяться, что какой-нибудь случай помешает исполниться намерениям трактирщика?
– Не беспокойтесь, — спокойно и решительно произнесла кружевница, — отсрочка, о которой я прошу, нужна мне, чтобы приготовиться к тому, чего вы от меня требуете. Да и не только мои заверения являются гарантией для вас… — тут голос Денизы задрожал. — У вас есть залог посерьезнее.
– Да, это действительно так, но на какой-то момент мне показалось, что вы забыли о нем…
– Я ничего не забываю. В ваших руках — моя честь и Жорж. В прошлый раз вы напомнили мне, что если о моем проступке станет известно, то позор покроет славное имя моего отца, а этого Филипп не переживет… Моя судьба предопределена. Что вам стоит отложить на месяц минуту моего наказания? Жизнь сына и брата связывает меня с вами неразрывными узами. Неужели вы думаете, что я соглашусь погубить их?
Сын Агнессы Шассар рассчитывал на слезы, мольбы и гнев, а вместо этого видел стойкость и твердость. Негодяй не понимал девушку, но проникался к ней невольным уважением. Не желая поддаваться этому чувству, он усмехнулся и сказал:
– Все это очень хорошо, красавица. Вы проповедуете так же славно, как архиерей в церкви. Но что, если я откажусь?
– Откажетесь?
– Да. Это зависит от меня, черт возьми!
– Вы не откажете, потому что любите меня, а я уверена, что вы меня любите…
– Это правда.
– Вы любите меня по-своему, странной и ужасной любовью, которую не смущает ни равнодушие, ни презрение, ни отвращение…
– Что вы такое говорите?
– Любовью, которая заставляет вас прибегать к самым низким и преступным средствам…
– Гражданка!
– Любовью животного, не способного овладеть душой жертвы, но распоряжающегося ее бесчувственным телом…
Жозеф, вскочив со стула, прошелся несколько раз по комнате, после чего снова сел на прежнее место и, смеясь, сказал:
– Ну да, я так вас и люблю. У каждого свои манеры и умения. Но если вы рассчитываете уговорить меня всеми этими оскорбительными словами, которые я слышу от вас…
– Я не намеревалась поколебать вашей решимости и не имела никакого желания вас оскорблять, — перебила его Дениза. — Я только определяю наши отношения. Вы держите меня в руках посредством ребенка и Филиппа, я же держу вас страстью, которую внушаю вам. Вот почему, подчиняясь условиям, которые предписываете вы, я твердо убеждена, что вы, в свою очередь, согласитесь на мои.
– Но что, если я все-таки не соглашусь? — спросил Жозеф.
– Тогда вы будете достойны жалости, потому что вам придется отвечать перед Богом и людьми, не говоря уж о вашей совести, за ту крайнюю меру, на которую вы меня толкаете…
– Что же это за крайняя мера?
– Смерть, — спокойно ответила Дениза.
– Смерть?!
Вдруг за окном послышался слабый шум. За час до того, как старший сын Агнессы Шассар отпра— вился в Армуаз, два младших брата вместе вышли из гостиницы «Кок-ан-Пат». Себастьян — с ягдташем и ружьем, а Франциск — со снастями для рыбалки. Один отправился в лес, а другой — в противоположную сторону, к реке. Но странное дело! Через двадцать минут они встретились у ограды парка, за павильоном Марка-Мишеля Готье…
– Так, — сказал Франциск, — ты будешь нашими глазами, а я — ушами.
– Как это?
– Ты спрячешься в кустах, а я притаюсь под окном.
– Хорошо.
– Ты увидишь, а я услышу все, что будет происходить в доме.
– Отлично! Я понял твою мысль.
– А теперь скажи мне, — спросил Франциск, почесав за ухом, — действительно ли ты готов поквитаться с Жозефом, если он обманет нас и не предложит Денизе добровольно избрать кого-нибудь из нас троих в мужья?
– В моем ружье две пули, так что…
– Хорошо. Если он сдержит свое обещание, я не сдвинусь с места. Если же он будет устраивать свои дела вместо наших, то я вытащу из кармана платок и махну им — вот так.
Договорившись обо всем, сообщники перелезли через ограду парка. Пока Себастьян устраивался в кустах, где его совсем не было видно, Франциск полз по высокой траве к окну, у которого когда-то шпионил его старший брат. Скажем прямо, что младшие Арну, хоть и были отчаянными разбойниками, по-своему любили Денизу Готье, животной страстью хищных зверей.
Марианна, послав своих младших братьев подкараулить старшего, преследовала свои цели.
– Идите, — сказала она, — вы ничем не рискуете. Браконьеры парка терпеть не могут нашего Жозефа. Если он погибнет, то все свалят на них. Вас никто не увидит, значит, вам нечего бояться. Пули как деньги — у них нет хозяев. Тогда нам останется лишь разделить наследство старухи. Мы постараемся, чтобы она не заставила нас долго ждать. Трактир, замок, деньги — все будет нашим, а Дениза достанется вам!
– Молодец, сестра!
Франциск внимательно слушал все, что говорилось в павильоне, но до сих пор решительно ничего не понимал. Неосторожным жестом шпион произвел шум, долетевший до слуха Денизы. По всей вероятности, Жозефа слишком сильно впечатлили последние слова девушки, и он ничего не услышал.
– Умереть! Вы шутите, моя красавица! Разве можно губить себя в вашем возрасте, с вашей красотой и вашим будущим? — отозвался трактирщик, не поверив в серьезность намерений девушки.
– Клянусь, что если вы не дадите мне отсрочки, то прежде, чем настанет завтрашний день, я перестану вас бояться! — торжественно произнесла кружевница, указывая на распятье, висевшее на стене.
И она не лукавила, давая такую клятву. Дениза так устала страдать! Но она была истинной христианкой, поэтому и просила об отсрочке и позволении поцеловать своего ребенка. Пристально глядя на Жозефа, она добавила:
– Я знаю, что мое намерение преступно. Однако я не дрогну. Пусть Бог меня судит. Да падет мое преступление на голову того, кто заставил меня его совершить!
– А как же ваш сын? — спросил Арну. — Вы не забыли о нем?
– Он соединится со мной в лучшей жизни. Он будет ангелом и вымолит мне прощение, — проговорила Дениза, возводя глаза к небу.
– А как же ваш брат?
– Филипп не узнает о причине моей смерти. Он женится на Флоранс и будет счастлив с ней, ведь они так любят друг друга.
Дениза в эту минуту была очень хороша: ее глаза блестели твердой решимостью, а чудное лицо, обрамленное волосами, откинутыми назад, дышало смелостью и мужеством. Жозеф вдруг рванулся к ней, прокричав:
– Ни за что! Вы не умрете! Вы будете моей! Моей!
Подслушивавший под окном Франциск на этот раз понял, что дело принимает дурной оборот. Вынув из кармана платок, он махнул им. Дениза, испуганная поведением Жозефа, искала глазами защиты и случайно увидела в парке, среди раздвинувшихся ветвей, человека с ружьем, показавшегося ей знакомым. Он целился в трактирщика, стоявшего спиной к окну…
Кружевница вмиг забыла обо всех оскорблениях и угрозах негодяя. Сердце девушки дрогнуло, почувствовав опасность, угрожавшую живому существу. Она быстро схватила его за ворот и оттолкнула. Раздался выстрел, и пуля, влетевшая в комнату, сплющилась о каменную печь, которая находилась как раз напротив окна.
Если бы Жозеф Арну остался на прежнем месте, пуля раздробила бы ему череп. Быстро оправившись, трактирщик кинулся к окну, чтобы разобраться, откуда стреляли. Но Себастьян уже успел скрыться в кустах, а Франциск, не знавший о последствиях выстрела, бросился догонять брата. Однако они не могли убежать незамеченными. Увидев их, Жозеф пробормотал:
– Прекрасно! Это мои братья! Они хотели поступить со мной, как с бешеной собакой! Хорошо, я этого так не оставлю. У бешеных собак есть зубы!
Жервеза, услышав выстрел, спустилась вниз. Жестом Дениза подозвала ее к себе. Жозеф, взглянув на кружевницу, воскликнул:
– Я обязан вам своим спасением! Этот разбойник-браконьер уложил бы меня, если бы не ваша ловкость. Я хочу отблагодарить вас.
– Отблагодарить! — Сердце Денизы преисполнилось надеждой. Этот человек, которому она только что спасла жизнь, не откажется вернуть ей сына!
Жозеф Арну подошел к ней со словами:
– Итак, решено, дорогая красавица, я займусь всем, что нужно, чтобы осчастливить обоих женихов как можно скорее… — И он направился к двери.
– Но вы не ответили мне…
– Ах, да, об отсрочке на месяц… — проговорил трактирщик, задерживаясь на пороге. — Чтобы доказать вам свою благодарность за то, что вы спасли мне жизнь, я даю вам… две недели. Но по окончании этого срока вы должны сдержать свое обещание…
